Скандалы

11

Едва Кик очутилась в центре, ей показалось, что она вступила в Сумеречную зону. Ее встреча за ленчем с Джо Стоуном должна носить строго деловой характер. Лучшее, на что она может надеяться, так это на то, что ей предложат постоянную работу или, на худой конец, одноразовое задание. Самое плохое с ней уже произошло. Через несколько минут она встретится лицом к лицу с этим человеком.

Дребезжащее такси, которое везло ее по Девятой авеню, ухитрялось налетать на каждую выбоину и подминать каждую банку из-под содовой, валявшуюся после выходных.

Подпрыгивая на заднем сиденье, Кик вспоминала всех мужчин, с которыми ей приходилось столкнуться за тот год, что она провела в доме Лолли. Их было семеро.

Двое китайских посыльных: один из „Хунана" на Коломбус-авеню, другой из закусочной на вынос „Ю Со". Был еще Лерой из конторы срочной доставки „Крылатые ноги". Ему позволяли подниматься к дверям их дома. Потом два швейцара, управляющий и лифтер – Майк. Да, еще кто-то из телефонной службы Манхэттена.

За целый год она общалась лишь с восемью лицами мужского пола.

Ну и ну! Восемь существ, обладающих, скорее всего, первичными половыми признаками, низкими голосами спрашивали ее: „Где засор в туалете?" и „Будьте любезны расписаться вот здесь, мисс". Нет, это явно не назовешь общением. Черт возьми, как же ей выдержать ленч с особой мужского пола, столь существенно отличающейся от прочих. Ведь именно Джо первым узнает обо всех событиях в мире?

Легкая беседа, вот что ей нужно. Поверхностный, остроумный, вполне толковый треп, который покажет Джо Стоуну, что она не только образованна и сообразительна, но и ориентирована в том, что такое девяностые годы.

Да что же с ней происходит? Никогда в жизни она не пугалась встреч с незнакомыми людьми. Во время путешествий, в школе, в газете она всегда считала, что общение с незнакомцами – самое интересное дело в мире.

Но Джо Стоун – мужчина. В этом-то и проблема. Человек, имеющий возможность круто изменить жизнь Кик, если она ему понравится. Ее никогда не волновало, нравится ли она людям: обычно они симпатизировали ей. Если последний из тех, кого она встретила, предал ее, не стоит делать вывод, что таковы и другие.

Когда такси оказалось на углу Девятой авеню и Семнадцатой Вест, Кик наклонилась к водителю.

– Здесь! Остановите здесь! – крикнула она, перекрывая звуки радио и дребезжание разболтанных механизмов.

Если объехать квартал лишь для того, чтобы оказаться прямо перед входом в ресторан, это обойдется ей в лишний доллар. Что бы ни сулил ей этот ленч с Джо Стоуном, постоянный доход он пока явно не гарантирует. А сейчас каждый пенни на счету, поскольку она принялась искать квартиру. В соответствии с законом управление домами любезно согласилось подождать плату месяц, но грузчики уже, конечно, наготове.

Очутившись после залитой солнцем улицы в полумраке холла, она сначала ничего не могла разглядеть. Потом увидела слева от себя длинную стойку бара, пустые столы, покрытые клетчатыми скатертями, и полосу света в дальнем конце помещения. Скорее всего, она падала из садика, где собирался загорать Джо Стоун.

Прислонясь к стене, за стойкой бара стоял грузный человек; скрестив на груди руки, он наблюдал за игрой в футбол на экране большого телевизора.

Когда Кик сделала несколько шагов, бармен опустил руки и повернулся к ней.

– Мисс Батлер? – спросил он.

Слава Богу, подумала Кик, он не пришел. Могу повернуться и идти домой. У меня ничего не получается. Придется преподавать в какой-нибудь начальной школе в Ист-Сайде, и в один прекрасный день я выйду замуж за учителя физкультуры.

Кивнув, она улыбнулась.

– Да, я мисс Батлер.

– Джо в саду.

Ну и ладно, подумала Кик. Не так уж мне хочется выходить замуж за учителя физкультуры.

Кик направилась к задним дверям. Она еле передвигала ноги, словно к ним были привязаны свинцовые гири. „Отлично, – подумала она. – Я хорошо выгляжу, неплохо соображаю, значит, в прекрасной форме".

Оказавшись в маленьком садике, она окинула себя взглядом и пожалела о том, что у нее небольшая грудь. Роскошные формы почему-то придают уверенность, а ей этого явно не хватает. Мужчины первым делом смотрят на грудь. Даже интеллектуалы начинают разглядывать ваш бюст, стоит вам отвести от них взгляд. Печальная истина или одна из истин. Только женщины с большой грудью говорят, что им это безразлично.

Кик испытала облегчение, убедившись, что в садике почти так же прохладно и спокойно, как и в холле. Над головой шелестела листва могучих платанов, под ногами – каменные плиты пола. За столиком, покрытом скатертью, сидел мужчина лет сорока с небольшим, с темно-каштановыми волосами и крупным подбородком. Он откинул голову и прикрыл глаза.

Подойдя к столу, Кик обнаружила, что глаза у него полуприкрыты и из-под ресниц он наблюдает за ней. Он удивленно поднял голову.

– Приветствую вас, – сказал он, встал и отодвинул складной стул, который с противным металлическим скрежетом протащился по полу. – Джо Стоун, – представился он, протянув одну руку, а другой придерживая сползающую с колен салфетку.

На нем была темно-синяя спортивная рубашка, аккуратно заправленная в хлопчатобумажные брюки. Он ничуть не походил на то помятое потное создание, каким она представляла его себе. Белые ровные зубы, густые брови и весьма привлекательная физиономия.

– Кик Батлер, – застенчиво представилась она, надеясь постепенно обрести уверенность. Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, и неожиданно почувствовала напряжение.

– Вам здесь нравится? – он указал ей на стул. – Мы можем устроиться и внутри.

– О нет, – с деланной бодростью ответила Кик. – Здесь очень приятно. Такое неожиданно укромное местечко в Нью-Йорке: ребенком я ходила по этому кварталу сотни раз, не подозревая о его существовании.

– Вот как, – улыбнулся он. – Вы родом из Нью-Йорка? Мы с вами редкие птички. Я вырос в Ривердейле.

Садясь, Кик усмехнулась.

– Для девочки, выросшей в Гринвиче, Ривердейл – что-то вроде Северного полюса.

Джо взглянул через плечо.

– А вот и мой Джино спешит на помощь. Кик повернулась и увидела перед собой бармена со стаканами. В них, казалось, плавало облако: это был крошеный лед. Один стакан он поставил перед Стоуном.

– Фетуччино для вас и леди, Джо? – спросил Джино, отходя от стола.

Джо улыбнулся и подмигнул Кик.

– Я сам сделаю. У вас есть ветчина, Джино? – спросил он.

– Ну уж нет, – буркнул Джино. – В прошлый раз, когда вас пустили на кухню, вы там чуть все не спалили. Отдыхайте, я приготовлю спагетти.

Провожая глазами Джино, Кик подумала, что отплывает спасательная шлюпка, а она вот-вот потонет. Она повернулась к Джо, лихорадочно соображая, что бы сказать.

– Кажется, вы тут часто бываете, – решилась она.

– Лишь потому, что не стоит из-за ленча ходить далеко, – улыбнулся Джо. Кик с благодарностью отметила, что пока он не бросил ни одного взгляда на ее грудь. – Я живу в соседнем квартале.

– Удобное соседство, – закинула удочку Кик. Сказав, что живет рядом, он, может, добавит что-нибудь и об условиях жизни. Но он не сделал этого.

– Итак, Кик Батлер. Как это такая симпатичная девушка попала в услужение к такой ведьме, как Лолли Пайнс? – спросил он, помешивая лед соломинкой.

– Я была очень привязана к Лолли Пайнс, – осторожно заметила Кик. – Она... то есть, в ней было... что-то необычное.

– Что не облегчало жизнь ее помощниц.

– Я многому научилась у нее. – Кик прислушалась к своим словам: уж не начала ли она с ним спорить? Она поправилась: – Работа с Лолли дала мне очень многое в профессиональном плане. Я разнюхала массу сплетен, но пришла к выводу, что почти все написанное или сказанное относится именно к этому разряду, даже передовица в „Нью-Йорк Таймс".

Стоун поднял руки, дав понять, что сдается.

– Прошу прощения. Я и не предполагал этого. Скорее всего, у меня старомодное предубеждение против светских хроникеров.

– Я многому научилась от Лолли. И надеюсь когда-нибудь стать таким же репортером, как она. – Кик понимала, что это лучше всего выдать с улыбкой и тут же сменить тему. Ей совсем не хотелось, чтобы он воспринял ее как просительницу.

Стоун откинулся на спинку стула и заткнул за пояс угол салфетки.

– Давно вы занимаетесь этим, Кик? – спросил он, как равный равную.

– Начала еще в колледже Колумбийского университета, два года была репортером местных новостей в небольшой газетке, шесть месяцев приходила в себя после большой встряски, потом около года провела у Лолли.

– Более чем достаточно, чтобы излечиться от излишней скромности. Тот материал, что вы мне прислали, чертовски хорошо сделан.

Сердце у Кик забилось. В этот момент появился Джино с двумя тарелками горячей пиццы и корзинкой с хлебом, которую он придерживал локтем.

– Мы подождали бы, пока ты сходишь второй раз, Джино, – заметил Стоун.

– Ну уж нет. Уругвай выигрывает, черт побери, – буркнул Джино и, расставив все на столе, исчез.

– Почему бы нам не помянуть Лолли? – предложила Кик.

– Конечно, – откликнулся Стоун.

Их глаза встретились. В его взгляде было какое-то странное выражение, словно он хотел задать ей личный вопрос. Она понимала, что сейчас самое время проявить женственность и расспросить его о работе, жизни, о заветных мечтах и надеждах на будущее. Но, увы, все это ее совершенно не волновало. В Джо Стоуне ее интересовало одно – от него зависело, сможет ли она снова писать. Она не хотела посвящать его в свои проблемы, хотя стоило бы, посмотрев ему прямо в глаза, объявить, что она без работы и почти бездомная.

Она глотнула охлажденный лимонад и поставила стакан.

– Так вот, я безработная и почти бездомная.

– Ну что ж, приезжайте и работайте для меня, – почти сразу ответил он.

– Для вас? – ошеломленно спросила она.

Он сказал „приезжайте". Значит, это связано с путешествиями. Это слово вызывало ассоциацию с сережками и пиджаками с широкими плечами. Все равно что сказать, будто лакированные лодочки так же удобны, как кроссовки, но ведь у кроссовок нет высоких каблуков и острых носов, и от ходьбы в них не болят икры.

Усмехнувшись, Джо покачал головой.

– Что-то я не слышу возгласов радости и восторгов от девушки, мечтающей о карьере.

– Простите, – смутилась она. – Я слишком удивлена, чтобы бурно выражать чувства. Но, пожалуйста, считайте, будто мне не свойствен энтузиазм. Мне хотелось бы знать, вы говорите о работе в редакции или о чем-то другом?

– О чем-то другом, – ответил он.

– О другом? То есть вы хотите, чтобы я не только писала?

– Мне нужен сенсационный материал, – уточнил он. – О Лолли Пайнс.

– Сделать сенсационный материал о Лолли? Вот это мне нравится! Но почему я?

– А почему нет? Ваша небольшая статья очень и очень недурна. Вы живете в ее доме, и у вас есть доступ к ее досье. Кто же справится лучше вас? Наш предводитель, рыцарь без страха и упрека, Таннер Дайсон, хочет дать в воскресном номере большой материал о ней. Скорее всего, его распространит газетный синдикат, так что ваши строчки появятся во многих других изданиях. Я неплохо заплачу вам. И если справитесь с этой работой, получите другую. Так что ж, по рукам?

– Договорились. С удовольствием, – улыбаясь, сказала она.

– Это будет нелегко. О Лолли будут писать везде: от „Мирабеллы" до „Уолл-Стрит джорнал". А я хотел бы получить нечто иное. То, чего мы о ней не знали. Вела ли она какие-то записи или дневники, которыми вы могли бы воспользоваться?

Кик задумалась.

– Ее квартира забита барахлом. Едва ли она вообще что-нибудь выкидывала. Могу посмотреть. Когда вам нужен материал?

– Как только успеете.

– Постараюсь, – сказала Кик, горя желанием взяться за дело. Она чувствовала такое облегчение, что даже есть уже не хотелось. Конечно, он пока не предложил ей постоянную работу, но с души у нее все же свалился камень. – Сегодня же начну разбираться в ее вещах.

Принявшись наконец за еду, Джо Стоун заговорил. Не глядя на нее, он попросил:

– Расскажите мне о тех шести месяцах, когда вы погрузились в серьезные размышления.

Кик обрадовалась, что во рту у нее пицца: это дало ей возможность обдумать вопрос. Меньше всего ей хотелось вспоминать о том времени. Вкусная еда, солнце и приятный собеседник – все это не спасло ее от самого худшего, от кошмара, преследующего тех, кто ищет работу: в ее биографии зиял провал.

Врать она не хотела, но правда совершенно неприемлема, к тому же все это еще очень болезненно для нее. А между тем все пережитое ею не имеет никакого отношения к тому, сможет ли она справиться с материалом о Лолли Пайнс.

Хотя она жевала долго и старательно, отвечать все же пришлось.

– Я оказалась в очень неприятной ситуации личного характера. Это несколько выбило меня из колеи, но теперь я в полном порядке.

– Это связано с мужчиной? – спросил он, положив в рот паштет.

– М-м-м... – промычала Кик.

– Лионель Малтби!

Кик чуть не выронила вилку, но быстро оправилась.

– Откуда вы знаете о Лионеле Малтби?

– Слыхал.

– Но обо мне не интересно сплетничать. – Она старалась говорить ровно и спокойно. Почувствовав, что лоб у нее покрылся испариной, Кик промокнула его салфеткой.

– Те, кто связан с известными личностями, из-за одной только близости к ним привлекают внимание, – заметил он. – Кроме того, Федалия Налл – моя давняя приятельница.

– Не забыть бы внести Федалию в список моих кровных врагов, – сострила Кик, испытывая омерзение от того, что ее опять предали. Ей никогда еще не приходилось обсуждать такие темы, и она чувствовала раздражение.

– Лионель Малтби – крыса, – констатировал Джо, отломив кусок булки. – Полагаю, вы и сами об этом знаете.

– Сначала не знала. И мне было весьма неприятно убедиться в этом.

– Такие ситуации всегда тяжелы. Мне тоже нелегко досталось это знание.

Кик, обрадованная возможностью изменить тему разговора, невольно повысила голос:

– Правда? Расскажите мне об этом.

Джо Стоун пожал плечами.

– Не думаешь об этом, пока это не случается с тобой. Та, на которой я женился, была интересной, но трудной личностью. Со временем она становилась все более требовательной. Особенно, когда решила, что моя карьера отдаляет меня от нее. Теперь я развелся. Понимаю, почему вы так долго не могли оправиться от удара, нанесенного Малтби. Плохо, однако, что это сказалось на вашей работе.

– Так оно и есть, – сказала Кик, мечтая, чтобы на ресторан упала ракета. Тогда они оставят наконец эту тему и начнут спасать раненых.

– Слава Богу, что подвернулся „Курьер", – сказал он. – В этой суматохе я просто не успевал ни о чем думать. А возвращаясь домой, спасался виски.

Она с надеждой ухватилась за неожиданно представившуюся возможность, начав с энтузиазмом рассказывать ему, как любит газету. Сработало. Казалось, его обрадовало, что кто-то любит такие издания, да и вообще средства массовой информации.

Кик, выяснявшая для Лолли, собирается ли жениться Уоррен Битти, отправится ли в тюрьму Леона Хелмсли и каковы подробности развода Иваны Трамп, научилась внимательно слушать собеседников.

Время от времени он о чем-то спрашивал ее, и она коротко и четко отвечала, надеясь, что ей удастся отвлечь его от разговора о Малтби. Похоже, он с удовольствием слушал ее, иногда смеялся от души и сам рассказал ей несколько любопытных историй из тех времен, когда был военным журналистом. У него была пестрая жизнь: еще мальчишкой, с заданием от „Роллинг Стоун" он провел несколько дней в гибнущем Сайгоне, работал в Бейруте, ползал под пулями в Панаме и только потом стал редактором „Курьера".

Перед тем как Джино принес им кофе, Кик расслабилась настолько, что осмелилась спросить, кто займет место Лолли.

– Что будет с ее колонкой?

Джо Стоун застонал и схватился за голову.

– Вот тут-то мне и достанется куча радостей, – сказал он.

– Простите...

– Ничего. Просто я знаю, что меня заклюют до смерти. Слишком многие претендуют на это место, но далеко не все подходят для этой работы. Едва ли газета станет ждать, пока кто-то завоюет себе имя. Газета способна раскошелиться ради известного человека.

Джо помахал официанту, чтобы тот принес счет. Джино, стоявший в дверях, исчез.

Когда Кик повернулась, Джо сидел, положив руки на стол и навалившись на них грудью.

– Лучший ленч, который у меня когда-либо был, – улыбаясь, сказал он.

– Самый лучший из всех? – засмеялась Кик. Вдруг Джо задумался.

– Когда-то я писал о конференции НАТО в Париже и перекусывал в маленьком кафе, выходившем на Сену... – начал он, но тут же покачал головой. – Впрочем, сравнения быть не может. Тогда я был один.

Кик поняла, что он дурачится, но это было прекрасно.

– А мой лучший ленч был в старом винном погребке на Флит-стрит, когда я отмечала первое Рождество в колледже. Друг моего отца работал тогда в лондонской „Таймс" и привел меня туда. Стояли холода, шел дождь, там было полно журналистов, не желавших возвращаться на работу. Они пили и что-то рассказывали.

– „Эль Вино".

– Точно! Вы его знаете?

– Конечно. Немало часов я проторчал в „Эль Вино". Не могу припомнить, чем там кормили.

– Дело не в этом, там было ощущение общности. У меня ведь не было настоящей семьи. Только я и бабушка. И в тот день в „Эль Вино" я в первый раз оказалась в обществе людей, профессия которых сплотила их в семью. И этот день изменил мою жизнь.

Джо положил кредитную карточку на счет, протянутый Джино, и расписался в нем.

– Теперь вы, конечно, понимаете, что на ваше решение повлияло общение с компанией пьяниц, которые сочиняют байки, а не работают?

– Конечно, но я никогда не жалела об этом.

– Вам в самом деле так нравится эта бандитская профессия? – спросил Джо, отодвигая стул.

– Еще бы!

– Ну что ж, посмотрим, чем я смогу вам помочь.

Когда они шли по неровным плитам садика, Кик почувствовала, как его рука легко коснулась ее талии. Она надеялась, что он не заметил, как она вздрогнула.