Скандалы

37

Уже около часа Кик сидела в элегантном холле роскошного лондонского отеля „Клэридж". Она прекрасно видела всех, кто входил в гостиницу. Если даже ей придется просидеть здесь всю ночь напролет, она должна дождаться Бэби Байер. Может, Бэби и не нашла пока эту Лопес, но она наверняка знает, где ее искать.

Джо выяснил, что Бэби остановилась в „Клэридже". Услышав название этого почтенного старого отеля, Кик обратилась к своему списку. Он и на этот раз не подвел ее. Гай Хантинг, очаровательный стажер, с которым она познакомилась несколько лет назад, сейчас работал ночным администратором и, к радости Кик, вспомнил ее, когда она позвонила ему из США.

У Гая даже голос изменился, когда Кик спросила его, знает ли он что-нибудь о том, чем занимается Бэби, с тех пор как прибыла в Лондон. Гай сообщил Кик, что, едва появившись в гостинице, где она пробыла относительно недолго, Бэби сразу же привлекла внимание персонала „Клэриджа". Ее видели в холле и в лифте с итальянцем по кличке Пако, членом известной международной корпорации фотографов, снимающих знаменитостей скрытой камерой. Пако пользовался телеобъективом, снимая членов королевских фамилий, а потом продавал снимки бульварным изданиям всего мира.

Гай быстро проверил список клиентов. Оказывается, фотограф провел три дня в номере Бэби, куда они заказывали внушительные порции еды и выпивки и несколько раз посылали портье в ближайшую аптеку.

Когда Кик к десяти вечера прибыла в отель, Гай ждал ее у входа. Высокий и худой, с выступающим кадыком, он был в безукоризненном синем пиджаке и серебристом галстуке, что свидетельствовало о значительном повышении, ибо Кик видела его последний раз в костюмчике мальчика-посыльного. Смеялся он все так же заразительно.

Он протянул Кик руку и поцеловал ее.

– Дайте-ка мне посмотреть на вас, – сказал он, отстраняя ее и разглядывая. – И почему это я ожидал встретить тощую девочку-подростка? Вы возмужали и расцвели.

– Спасибо, Гай, – рассмеявшись, сказала Кик. – Вы сами выглядите весьма внушительно.

Он взял ее под руку и увлек за собой в уголок вестибюля под сень папоротников, где они могли спокойно потолковать.

– Дорогая, – драматическим шепотом сообщил он, – ваша мисс Байер и ее приятель ушли несколько минут назад, я их видел.

– Ну и мерзавцы, – вымолвила Кик. – Что же мне теперь делать?

– Если хотите освежиться, номер к вашим услугам.

– Боюсь, что, оказавшись в номере, я тут же усну. Прошлой ночью я почти не спала.

– Разрешите мне усадить вас на хорошее местечко за столиком в моих владениях, дорогая, – сказал Гай, взяв ее под руку. – Вы так терпеливы, что несомненно дождетесь их возвращения.

Гай устроил ее очень удобно. Она пообещала сказать ему, если ей что-то понадобится, и он вернулся к своим обязанностям.

Она допивала вторую чашку чая, когда заметила, что к ней приближается администратор.

– Мисс Батлер, вас просят к телефону, – сказал он.

– Меня? – удивилась она. – Благодарю вас. Администратор поставил телефон на столик и удалился.

– Кик? Это Гай Хантинг. Сообщаю вам, что дама, которую вы ждете, вернулась. Мне только что звонил портье.

– Правда? – Взволнованная Кик обвела взглядом холл. – Где же она?

Гай хмыкнул.

– Кажется, еще не вошла. Оказывается, извлечь ее из такси довольно сложно. Похоже, что она была со своим приятелем на вечеринке.

– Вы думаете, мне стоит выйти?

– Неплохая мысль. Если в таком состоянии она доберется к себе в номер, вы ее долго не увидите.

– Спасибо, Гай. Вы настоящее сокровище.

Миновав массивные входные двери, она заметила швейцара. Кик посмотрела направо. Такси стояло у кромки тротуара. У открытой задней дверцы Кик увидела швейцара, полицейского, водителя и высокого человека с прилизанными черными волосами. Такие, как он, обычно несут гроб с телом мафиози, если верить газетным фотографиям.

Из открытой дверцы машины высовывались женские ноги: колготки в сеточку и туфли с позолотой.

Когда Кик подошла поближе, из дверцы вылетела дамская сумочка, едва не угодив в промежность спутнику Бэби. Приглушенный разговор между мужчинами был заглушен женским воплем.

– Да идите вы все, мать вашу! Сказала же – нет!

Кик подошла еще ближе, оказавшись за спиной полисмена. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Мэм, потрудитесь выйти, – сказал полицейский.

– Разрешите попытаться мне, сэр, – мрачно сказал спутник Бэби.

– Так у тебя и получится, вонючка паршивая! Мне надоело давать тебе деньги. Если у тебя нечем расплатиться за такси, это не мое дело.

Швейцар наклонился к дверце.

– Мисс Байер, – участливо сказал он, – я готов расплатиться за вас.

– И включите эти деньги в мой долбаный счет? Никоим образом. Хосе! Пусть коп заберет этого альфонса в тюрьму! – орала Бэби.

Швейцар, пожав плечами, отступил. Кик уже поняла, что мужчина с прилизанными волосами – Пако, новый любовник Бэби. В его смазливой внешности было что-то зловещее. Он намеревался явно смыться, стоически перенеся еще один удар по яйцам, когда Бэби взмахнула ногой. Сделав шаг назад, он хлопнул себя по лбу и пошел по тротуару, отчаявшись утихомирить свою подругу и надеясь, что это сделает кто-то другой.

Кик поняла, что должна вмешаться.

– Простите, – деловито осведомилась она. – Сколько на счетчике? Я приятельница мисс Байер.

При звуке голоса Кик в проеме двери появилась копна желтых волос.

– Кто тут еще, мать его? – осведомилась Бэби, глядя на Кик снизу вверх. Ее веки были перепачканы размазавшейся тушью, большие глаза смотрели с подозрением, что делало ее похожей на енота, выглянувшего из норы.

Кик наклонилась к ней.

– Я Кик Батлер, – твердо, хотя и негромко сказала она, – подруга Джо Стоуна.

Бэби открыла рот и снова закрыла его.

– О дерьмо! – прохрипела она. – Таннер послал вас искать меня. Я знала... знала. Вечно нарываешься на этих проклятых итальяшек.

Когда Бэби зарыдала, Кик быстро повернулась и сунула купюры водителю.

– Пересчитайте, я вечно путаюсь в английских деньгах.

Водитель опустил глаза на банкноты и улыбнулся.

– Все отлично, мэм. Большое спасибо, мэм. Кик нагнулась к дверце. Бэби уже выпрямилась и сморкалась в золотой шифоновый шарф, наброшенный на черное вечернее платье с большим декольте.

– Пошли, подружка, – сказала Кик. – Освободи такси и не волнуйся. Джо меня не посылал. Так что все в порядке.

Уткнувшись в шарф, Бэби что-то пробормотала.

– Что?

Бэби откинула шарф и кивнула направо.

– Чтоб этот засранец провалился. Его зовут Пако. Скажи ему, чтобы он забирал из багажника свои паршивые камеры и мотал отсюда. Только тогда я вылезу. Не хочу, чтобы он шел со мной в гостиницу.

Кик подумала: интересно, матерится ли Бэби в трезвом состоянии? Она повернулась к мужчине, который кругами ходил по улице.

– Вы Пако?

– Ага, – осклабился тот. – А что, какие-то проблемы?

– Пожалуйста, заберите свои вещи. Мисс Байер хочет, чтобы вы оставили ее.

– Кто сказал? – ощерился он, и его смазливая физиономия сморщилась.

– Бэби сказала, – твердо произнесла Кик. – Она не выйдет из машины, пока вы не удалитесь.

– Она пьяна.

– Да, и это надолго.

– Не строй из себя... – пробормотал он, подходя к багажнику, где лежала объемистая сумка с фотоаппаратурой. С трудом вытащив ее, Пако вернулся к Кик. – Понятия не имею, с чего она так распсиховалась. Она прямо из кожи вон лезла, чтобы попасть на прием к лорду Мосби. Я случайно обмолвился, что должен там поработать.

– Спасибо, что сопровождали мисс Байер на прием, Пако, – самым елейным голосом проговорила Кик, понимая, что Бэби слышит ее. – Ей не стоило показываться там одной. Вы же знаете, она очень известная журналистка.

– Так она утверждает, – сказал Пако, глаза которого нырнули в декольте Кик и ощупали ее с ног до головы. – А вы что, ее нянька?

– Нет, почитательница, – сказала Кик, подходя к Бэби. Та разлеглась на сиденье, высунула голову и слушала их диалог.

– Можешь не объяснять ему, кто я такая, – фыркнула Бэби. – Он любит только трахаться на халяву и продавать свои сраные фотографии.

Последнюю крупную банкноту, найденную ею в сумочке, Кик протянула Пако.

– Можете выпить за мой счет, мистер Пако. О мисс Байер я позабочусь.

Взяв купюру, Пако застыл на месте.

– Хитрая шлюха, – пробормотал он, отходя. Протащить Бэби через двери и провести через вестибюль было все равно что втиснуть устрицу в щель игрального автомата. Она обмякла, и у нее то и дело слетали туфли. Внезапно Бэби замерла.

– Как, ты сказала, тебя зовут? – пробормотала она.

– Кик. Кик Батлер.

– А может, мы знакомы? – спросила Бэби, уставившись на Кик.

– Может быть. Я работала для Лолли Пайнс.

– Лолли Пайнс? – взвыла Бэби, почти протрезвев, осмысленно посмотрела на нее, как бы что-то припоминая. – Ты работала для Лолли Пайнс?

– Да, так оно и было.

Бэби потянулась к ее уху, словно намереваясь ей что-то сказать, но потеряла равновесие и повисла на плече Кик.

– Тс-с-с, – сказала она, с трудом удерживаясь на ногах. – Я скажу тебе маленький секрет. Меня прочат на место Лолли. Давай выпьем.

Поняв, как здорово надралась Бэби, Кик за руку потащила ее через вестибюль. Перед Кик была мордочка енота, пышная грудь и копна спутанных волос.

– Не самая лучшая мысль, Бэби. Давай поднимемся к тебе в номер, а тогда уж и закажем выпивку. О'кей?

– Ха! Закажем в номер. – Икнув, Бэби покорно побрела к лифту. – Мне откажут, я и так задолжала две тысячи долларов. В номере есть мини-бар, но туда перестали ставить спиртное. Ты когда-нибудь слышала о таком? Не отель, а жопа с ручкой... отказываются обслуживать в номере! Забирают все из мини-бара. Поганые суки.

Кик втолкнула Бэби в кабину лифта и повернула ее лицом к себе.

– На каком этаже ты живешь, Бэби? – спросила она, смущенно улыбаясь лифтеру.

– На третьем, мэм, – ответил лифтер, презрительно взглянув на Бэби.

Кик помогла Бэби открыть дверь и вошла за ней в номер. Ей тут же стало ясно, какой веселый образ жизни вела здесь Бэби. Это был двухкомнатный номер с прекрасным видом из окон, но в обеих комнатах с добротной старой мебелью царил ужасающий беспорядок. С абажура свисали колготки, на восточном ковре валялись непарные туфли, по углам – разбросаны груды одежды. Горничная явно прибирала только постель и с отвращением вылетала из номера, не прикасаясь к разбросанным вещам Бэби.

Едва войдя в номер, Бэби направилась в спальню и рухнула на кровать с пологом. Кик последовала за ней. Через открытую дверь ванной она увидела, что там все так же загажено, как и в комнатах.

Кик стащила с Бэби туфли, заботясь не об удобстве Бэби, а о чистоте атласного покрывала.

– И почему это ты так добра ко мне? – простонала Бэби, зарываясь головой в подушку.

– Судя по твоему виду, тебе понадобится помощь, так что мне придется стать сестрой милосердия, – ответила Кик, не испытывая ни малейшего сочувствия к Бэби. Она заботилась о ней совсем не из добрых побуждений, а потому, что хотела выкачать из нее информацию о Марии.

Бэби приподняла голову с подушки.

– Пошла ты к черту со своей заботой, – буркнула она. – Наивно и вообще вышло из моды. Может, хочешь выудить у меня адрес хорошего гинеколога? Когда станешь такой же профессионалкой, как я, поймешь, что бабы ради тебя и пальцем не пошевелят. Мужики хотят только трахнуть тебя. А бабы просто со свету сживут.

После долгого перелета Кик так устала, что меньше всего ее интересовали профессиональные качества Бэби. Вне всякого сомнения, та мнила себя не то Ариадной Алаччи, не то Клер Бут Люс. Кик так и подмывало спросить Бэби, почему та решила, что займет место Лолли. Интересно, почему ей в голову втемяшилась такая идиотская мысль.

– А вот я очень люблю своих подруг, – сказала Кик. – И они всегда мне помогают.

Кик подождала, не ответит ли что-нибудь Бэби, спрятавшая голову под подушку, а потом решила переменить тактику.

– Может, мне лучше уйти, Бэби? – осторожно сказала она. – Кажется, ты хочешь поспать.

Кик взяла свою сумочку. Возле двери ей показалось, что она слышит смех Бэби. Кик обернулась. Странные звуки, доносившиеся из-под подушки, оказались рыданиями.

Кик подошла к постели и отбросила подушку с головы Бэби. Та закрыла лицо руками. От сдавленных рыданий сотрясалось все тело. Мордочка енота была залита слезами.

– В чем дело, Бэби? – спокойно спросила Кик, решив, что Бэби рыдает с перепоя.

– Не уходи, – пролепетала Бэби между всхлипываниями. – Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я не могу выносить одиночества. У меня такие неприятности.

Кик подтащила кресло к кровати и села.

– О'кей. Но только ненадолго. Так что у тебя за неприятности?

Содрогаясь от рыданий, Бэби судорожно втянула воздух и начала успокаиваться.

– Я в глубокой жопе, Кик. Я все испортила... все, – захныкала она. – Все, что у меня было, я ухнула на Пако. Сукин сын, подонок и слизняк. – Она прижала кулачки к глазам.

– Ты что, в самом деле так в него врезалась? – спокойно осведомилась Кик. – Может, теперь, когда его нет, дела пойдут на лад?

Бэби испустила вопль почище, чем роженица.

– Только не говори, что он совсем ушел, – застонала она. – Я хочу его. Я не могу жить без него. – Она прислонилась к изголовью. – Я потеряла не только его, но и надежду получить колонку Лолли.

Вот это-то я и хотела услышать, подумала Кик. Она не спеша стянула кроссовки. Впереди долгая ночь.

Бэби рассказала о договоре, заключенном с издателем. Если ей удастся уговорить Марию Лопес, девушку по вызову, имидж которой создала пресса, вернуться в Нью-Йорк и выложить свою историю, она может рассчитывать на колонку Лолли. А это, сказала она, ей нужно больше жизни.

Лопес спрятал где-то колумнист из „Лондон Газетт", Абнер Хун. Бэби должна была, прилетев в Лондон, связаться с Хуном и так запудрить ему мозги, чтобы он сказал, где эта девушка, а уж потом она вытянула бы из нее все.

– А как ты объяснила Хуну свое появление в Лондоне? – невинно спросила Кик.

– О, тут-то я сработала очень умно, – приободрилась Бэби. – Я сказала ему, что мой издатель хочет дать о нем большой материал, а поскольку мы знаем друг друга – у нас с ним были прежде кое-какие дела, – я приехала взять у него интервью.

– И он купился на это?

– Еще как купился! – развеселилась она. – Я думала, что у него оргазм, когда позвонила. Он хотел скорее повидаться со мной, просил встретиться с ним в пабе „Эль Вино", где собирается вся публика с Флит-стрит. Ну и болото!

Кик представила себе это местечко: ровный гул голосов, пьющая толпа, для которой „Эль Вино" – второй дом, все было как и всегда, – но лишь до появления Бэби Байер. Свора хмельных ищеек, уже не способных поднять глаз выше ободка стакана с виски, оцепенела, когда ввалился Абнер Хун со светловолосой американской репортершей, повисшей у него на руке.

– Они все сразу же полюбили меня, – вздохнула Бэби, перепачкавшая косметикой и губной помадой льняную наволочку. Приподнявшись, она стянула с себя платье, нащупала на полу прозрачный ярко-розовый пеньюар и надела его. Наблюдая за ней, Кик поняла, почему газетчики с Флит-стрит не могли отвести глаз от Бэби.

Бэби обладала редкой способностью привлекать к себе внимание. Даже страдающих тайной педофилией вводило в заблуждение обманчиво ангельское личико Бэби и ее фигурка – не то женская, не то девичья, – и тогда уж дьявольский огонь рвался наружу.

Продолжая рассказывать, Бэби раскинулась на широкой постели.

– Они так и облепили меня, ловя каждое мое слово, – мечтательно, детским голоском проговорила Бэби. – Будто я Генри Киссинджер или кто-то вроде него. Я тебя совсем не знаю, Кик, но ты женщина и можешь понять, каково чувствовать внимание всех мужчин, окружающих тебя.

– Боюсь, у меня нет такого опыта, – сказала Кик. – Должно быть, это забавно.

– Забавно? – возопила Бэби. – Да тебя просто рвут на части! Но посмотрела бы ты, что делалось с Абнером Хуном. Он пыжился, как павлин, мать его, словно я его собственность. Ну, то еще представление.

– Понимаю, – улыбнулась Кик.

– Обычно я сразу вычисляю мужчин и беру их голыми руками, но такие, как Хун, ставят меня в тупик. Если кто и сводит меня с ума, так это бисексуальные педерасты. Я просто не знаю, как к ним подступиться. Но на вторую ночь ситуация в „Эль Вино" вышла у меня из-под контроля. Хун стал всех оттеснять, потому что умирал от желания выложить о себе все для моей так называемой статьи. Он дал мне понять, что мое поведение ему не нравится. И хотя я должна была расположить его к себе, но ничего не могла с собой поделать.

Кик нахмурилась, желая поскорее перейти к делу.

– Он упоминал Марию Лопес? Выпуклые голубые глаза Бэби сузились.

– Нет, черт бы его побрал! Если даже я уделю все внимание только ему, он все равно не станет распространяться. Понимаешь, он считает, что Мария вызывает особый интерес, поскольку в ее записной книжке имена членов королевской семьи и парламентариев.

– А разве это не так? – спросила Кик. Бэби, прикусив губу, уставилась в окно. Потом повернулась к Кик:

– Обещаешь не проболтаться, если я скажу тебе что-то очень важное?

Кик не хотела ничего обещать. Работа с Лолли научила ее тому, что сохранить тайну очень трудно.

– Выкладывай, ты меня заинтриговала.

– Эту Марию представляет один крупный нью-йоркский юрист. Я крутила с ним роман и, желая подыграть ему, написала, что, мол, Мария располагает списком имен весьма известных англичан... ну, чтобы придать вес этой истории. Абнер увидел этот текст, позвонил мне, и я дала ему понять, что все это чистая правда.

– И Абнер по-прежнему верит? – спросила Кик.

– Похоже, что да. Рано или поздно я сознаюсь ему, что это вранье, тогда он потеряет интерес к Марии и отдаст ее мне. Но я так хорошо проводила время, что мне хотелось потянуть с этим. Ведь как только девчонка окажется у меня в руках, уже не будет повода торчать здесь.

– А он не разозлится, что ты наврала ему?

– Без проблем. Я просто скажу, что получила ложную информацию от Ирвинга.

– Ирвинг? Так зовут твоего любовника? – спросила Кик.

– Ирвинг Форбрац, – приосанилась Бэби. – Ты, конечно, слышала о нем.

Кик изобразила притворное восхищение.

– Еще бы! Известная личность.

– Но у нас с ним уже все кончено. Теперь я его ненавижу. Он врал мне.

– Интересно, – мрачно сказала Кик, вспомнив Ниву и подумав о том, как „интересы" Бэби сломали ей жизнь.

– Значит, – подытожила Кик, – ты болталась в этом пабе, вокруг тебя толпились мужчины и ты не обращала никакого внимания на Абнера? А что же было дальше? Он, наверно, распсиховался и ушел?

– О, нет. – Бэби глубоко вздохнула. – Тут появился Пако.

Бэби рассказала о том, что произошло в третий вечер у „Эль Вино". Она уже пообещала себе, что будет обхаживать только Абнера. Она и так потеряла кучу времени, флиртуя со всеми напропалую, и уже начала нервничать, что дело не движется с места. Расположившись за стойкой спиной к ухажерам, она говорила Абнеру, как он блистателен. Вдруг она заметила в дверях того высокого смуглого мужчину, о котором грезила всю жизнь. Окружающие перешептывались. Женщины заметно нервничали. Блистательный Пако появился в „Эль Вино" весь в черной коже, и каждый видел, как играют его итальянские гормоны и раздуваются ноздри гордого римского носа, словно чуя в этой удушливой атмосфере аромат приключений.

Заказав порцию джина и поднеся стакан к припухшим губам, Пако успел заметить Бэби Байер.

Когда глаза их встретились, оба застыли. Бэби почувствовала, как по внутренней поверхности бедер прошла дрожь. Горло сжал спазм, и она слегка приоткрыла губы. Абнер стоял спиной к Пако, настолько увлеченный монологом, что даже не заметил происходящего. Он предположил, что восторг на лице Бэби вызван его рассказом.

Бэби выразила восторг через секунду после того, как увидела Пако, – цимбалы грянули и ее плавочки-бикини стали увлажняться.

– Ты слышала, как говорят, что дыхание перехватило? – мечтательно спросила Бэби, и глаза ее затуманились. Теперь она лежала на спине, уставясь в потолок. – Вот это я и почувствовала. Я не могла ни дыхание перевести, ни слова вымолвить. Абнер все молол и молол. Назови он мне адрес Марии, я б и это пропустила мимо ушей. Я глазела на этого черноволосого, пока Абнер не понял, что я теряю сознание и едва держусь за стойку бара. Он спросил, хорошо ли я себя чувствую. Я и ответить ему не смогла. Потом извинилась перед ним. Наверно, он решил, что я хочу в туалет. А я подошла прямо к стойке и остановилась перед Пако. Он посмотрел на меня сверху вниз. Ты заметила, какой он крупный? Рядом с ним я совсем крошка. Ну, он и спрашивает: „Кто вы?" Я представилась. А он говорит: „Я Пако. Пошли". Мы и ушли.

– Бэби! – воскликнула Кик. – Вот так ты и бросила Хуна?

– Нет, я удрала от Хуна, – поправила ее Бэби. – Я оставила сумочку на стойке, пальто в гардеробе и вылетела под дождь. Мы не прошли и полквартала, как Пако сгреб меня, затащил в аллею, прижал к стенке и приподнял. Я не успела опомниться, как язык его был у меня чуть не в горле, а руки задирали платье. Я так возбудилась, что меня все это не беспокоило. Он спустил мои трусики и тут же на месте оттрахал. Кик, а размеры у него! Ну прямо полукилограммовая банка „Молсон Лайт".

– О! – задохнулась Кик.

– И когда мы этим занимались, – продолжала Бэби, – а трудился он истово, – она ударила кулаком по ладони, – я была настолько на взводе, что прямо воспарила. Думаю, что-то орала. И почему-то я глянула через его плечо, что было бы просто невозможно, если бы он не приподнял меня, ухватив руками за задницу, – и что же я увидела?

– Неужели Абнера? – спросила Кик.

– Угадала, Абнера. Он стоял на свету в конце аллеи, и на пальце у него болталась моя сумочка. Я думала, у него глаза вылезут из орбит.

– И что ты сделала?

– Что я могла сделать? Кончила. Я словно вознеслась на небеса в этот чертов день Четвертого июля. Я висела на Пако, мотаясь из стороны в сторону, как тряпичная кукла. Я так и не поняла, кончил он или нет, потому что штука была у него все такая же твердая. Я обвила ногами его бедра, а он по-прежнему был во мне, когда понес меня из аллеи, оставив на земле мои туфли и трусики. Когда мы выбрались на улицу, Абнер исчез. Моя сумка лежала в луже на тротуаре. Пако нагнулся и подобрал ее. Я первый раз в жизни трахалась на ходу. У этого парня ноги железные. Он подошел к своей машине, открыл ее и кинул меня на переднее сиденье.

Потом я помню, как мы проходим в эту дверь. Мы не вылезали отсюда два дня... нет, три. Не знаю.

– Ну и ну! – сказала Кик, покачав головой. – Если окажусь в Риме, буду повнимательнее. А что же случилось сегодня? Вы что, поругались на приеме?

– Ох! – схватилась за голову Бэби. – Поругались? Хотела бы я, чтобы это было просто ссорой.

Оказывается, вынырнув из, своей сексуальной черной дыры, Бэби поняла, что ее ждут крупные неприятности. От Таннера было несколько срочных посланий. Он хотел знать, что ей удалось сделать. Еще несколько звонков от тех, с кем она общалась в „Эль Вино" и кто просил ее о встречах. Но ни слова от Абнера.

Она звонила ему домой и в „Газетт", но едва называла свое имя, ей отвечали:

– Мистер Абнер ничего не оставлял для вас, никаких сообщений.

Бэби запаниковала. Ей стало предельно ясно, что она должна вернуть расположение Абнера.

Когда Пако сообщил, что вечером он отправляется на прием, который дают лорд и леди Мосби, она умоляла, чтобы он взял ее с собой. Лорд Мос был владельцем популярной газеты, в которой работал Абнер. И он наверняка будет на приеме.

Едва начав рассказывать о приеме у лорда Мосби, Бэби снова залилась слезами. Кик нашла коробку с бумажными салфетками на ночном столике и протянула Бэби одну из них.

– Мне не стоило настаивать, чтобы он взял меня на этот прием, – сказала она. – Я должна была понять, что к чему, но я трахалась несколько дней напролет, и у меня просто мозги отключились. Пако не мог не пойти, потому что был приглашен. Но в этих роскошных загородных виллах в Белгрейвии он держался в стороне, тусуясь с прочими кретинами, потому что знаменитости его к себе и близко не подпускали. Он думал, что я об этом знаю, потому и не хотел брать меня. Но я так просила его, что он не устоял. Все это было ужасно.

– Как я понимаю, ты наткнулась на Хуна, – сказала Кик.

Бэби в отчаянии закивала.

– Это было так унизительно. Учти к тому же, что я впервые встретилась с Абнером на великосветском приеме в Лонг-Айленде. Ты знаешь, кто такие Гарны, Тита и Джордан?

Кик кивнула, и лицо ее омрачилось печалью. В тот уик-энд скончалась Лолли.

– Ну, он увидел меня у Гарнов. Меня окружала толпа, и кого только там не было. Мне просто не давали проходу. Дан Разер, Диана фон Фюрстенберг, Уолтер Кронкайт, Брук Астор – все хотели поболтать со мной. Абнер решил, что я звезда прессы. Я осталась на всю ночь в одной из комнат для гостей. На следующий день Абнер прислал за мной машину и пригласил на ленч. Понимаешь, он прямо стелился передо мной. А эта поездка вот чем для меня обернулась. Сначала он увидел меня в аллее с задранным на голову платьем, в лапах итальянской гориллы. Потом, что еще хуже, заметил, как я стою при полном параде у ворот поместья лорда Мосби вместе с этим придурком и прошу какого-то лакея впустить меня. Было темно и холодно. У всех фотографов была травка и фляжки с виски. Мы все пили напропалую, чтобы согреться. Мы болтались так больше двух часов, и с каждой минутой я все больше пьянела и заводилась.

– Так что же случилось, когда Абнер увидел тебя у ворот лорда Мосби?

– Мерзость, – ответила Бэби, пряча лицо в ладонях. – Вспоминать не хочется. Он вылез из машины прямо передо мной, но не поздоровался. Потом подошел к лакею и что-то сказал ему. Вдруг подходит ко мне лакей и говорит: „Слушай, подружка, занимайся своими делами где угодно, но только не здесь". Вот тут я и слетела с катушек. Я так взбесилась, что кинулась за Абнером по ступенькам и завопила: „Старый хрен!" Пако наконец втащил меня в машину и орал на меня всю дорогу до отеля. А когда мы приехали, оказалось, что у него нечем даже расплатиться. Ну, остальное ты знаешь.

– Хм, – Кик задумалась. – По-моему, ты сожгла за собой мосты, Бэби.

– И теперь ты понимаешь, почему я на взводе. Я потеряла все – Пако, Абнера, надежду найти Марию. А когда об этом узнает мой издатель, колонки Лолли мне не видать как своих ушей, хорошо, если с работы не вылечу.

Кик встала и подошла к мини-бару, надеясь найти там орешки или хотя бы конфету. Она очень проголодалась. С тех пор как она съела обед на борту авиалайнера, у нее во рту ничего не было. Да и устала она как собака. В мини-баре стояла лишь одна банка с содовой. Вскрыв ее, она села в кресло.

– Поделимся? – спросила Кик, протягивая банку. Бэби замотала головой.

– Ну что ж, Бэби... кажется, у тебя серьезные трудности.

– Только не напоминай мне об этом, – заплакала та. – Не знаю, что и делать, схожу с ума по этому типу и столько задолжала по счетам, что Таннер из-за одного этого выгонит меня. Мне еще надо найти Марию Лопес. Но как это сделать?

Кик отпила содовой.

– Бэби, прежде всего нам надо хоть немного поспать.

– Ты тоже здесь остановилась? – с надеждой спросила Бэби.

Кивнув, Кик сделала еще глоток.

– Ох, как хорошо, – встрепенулась Бэби. – А в каком номере? Утром я позвоню тебе. Мы встретимся и вместе придумаем что-нибудь.

– Не знаю... – Мысль о том, что ей придется весь день видеть физиономию Бэби, не доставила ей радости. И все же Бэби проговорилась о своих отношениях с Ирвингом. – Знаешь что? Я бы хотела услышать что-нибудь еще об Ирвинге Форбраце. Не написать ли о нем статью? Может, ты могла бы сообщить мне какие-нибудь... какие-то... м-м-м... интимные подробности.

– Еще бы! Да у меня их прорва, – оживилась Бэби.

– Я позвоню. – Кик взяла свою сумку.

Ей хотелось поскорее уйти, принять горячую ванну и лечь на чистые простыни. Потрепав Бэби по плечу, она пожелала ей спокойной ночи.

Дойдя до лифта, Кик обернулась и увидела, что Бэби стоит в дверях в ночной рубашке – маленькая, грустная и растерянная. Кик мало знала Бэби, но не сомневалась, что она вышла в таком виде не случайно.

Номер, где поселилась Кик, был двумя этажами выше и меньше номера Бэби. Сейчас он показался Кик раем небесным. На комоде стояла корзинка с фруктами, в ней – теплая записка от Гая.

Тронутая его заботой, Кик позвонила ему.

– Никаких проблем, дорогая, – сказал он. – Как ты справилась с этой ужасной мисс Байер?

– Думаю, что отлично. Она говорила, я слушала. Но нужной мне информации я пока не получила.

– А что ты хочешь узнать? Она имеет какое-то отношение к Абнеру Хуну?

– Гай! Что ты знаешь об Абнере Хуне?

– Ну, дорогая, я несколько раз видел, как он подвозил мисс Байер в отель. Я не очень-то хорошо знаком с ним, но мы вращаемся в... так сказать... м-м-м... одном и том же довольно тесном кругу.

– Но он едва ли из числа твоих близких знакомых?

– Не близкий, конечно, но у него есть загородный домик, где он порой устраивает интересные приемы.

Кик насторожилась. Загородный домик? Скорее всего, именно там и спрятана похищенная девушка!

– Гай, где он? Это необходимо для статьи, над которой я сейчас работаю. Если я найду там персону, которую, как я предполагаю, Абнер прячет там, он очень огорчится. Я бы не хотела предавать это огласке.

Помолчав, Гай объяснил, как добраться до домика Абнера Хуна где-то в Кенте.

Кик не могла сомкнуть глаз от возбуждения, хотя перед этим ей очень хотелось спать. Открыв горячую воду, она вылила в ванну все пластиковые бутылочки для постояльцев – шампунь, гель, бальзам для волос. Она всегда считала, что все это – одно и то же, несмотря на разные этикетки. Скинув одежду, она взяла из корзинки самый спелый персик и погрузилась в благовонную пышную пену. Минуты через две она расслабилась. Усталость, напряжение, волнение и неуверенность привели к тому, что сейчас Кик казалось, будто ее избили. Ныли мышцы, болели кости, но что может помочь лучше, чем такая ванна? Этот день – один из самых удачных в ее жизни.

Она убила двух зайцев, найдя сразу и Бэби и Марию.

Кик поразило, что кто-то мог предложить Бэби колонку Лолли, но, поразмыслив, она поняла: этого нельзя исключить. Бэби раскопала историю, которую заметит вся американская пресса. Но Бэби следовало держать себя в руках. Тогда Абнер вывел бы ее на след Марии.

Бедная Бэби, бесстрашная, вульгарная и такая трогательная в своем стремлении казаться серьезной.

Кик еще раз прокрутила все в уме. Бесстрашная... вульгарная... трогательная. Кроме того, хочет быть в центре внимания. Все это и нужно для светского хроникера. Может, Таннер знает, что делает.