Скандалы

34

Прошла неделя после столкновения Ирвинга с вооруженной кухонным ножом Нивой, но она так и не вернулась в квартиру в „Трамп Тауэр". Это его весьма устраивало. Если он в чем-то и разбирался, то уж, конечно, в законах. Она его бросила. Поскольку она съехала с квартиры, у него будет серьезное преимущество в суде по бракоразводным делам.

Сидя в своем кабинете и ожидая звонка Таннера, он размышлял о том, выполнит ли Нива свою угрозу и обратится ли в прессу. Ирвинг понял, что этого не произойдет. Он сможет контролировать каждый шаг Нивы, как это ему всегда удавалось. Если она и доберется до Джо Стоуна в „Курьере", Ирвингу достаточно сказать лишь слово Таннеру, и любая история Нивы будет зарезана на корню. Да и вообще, к масс-медиа ей не подступиться. Всю жизнь завязывая нужные связи, он понял, как устроен мир, на какие кнопки надо нажимать чтобы добиться какой-либо публикации, и как закрывать доступ к средствам массовой информации.

Его значительно больше волновало, справилась ли репортерша Таннера со своей миссией в Лондоне, удалось ли ей выкрасть девчонку у англичан и доставить ее в Штаты. Тогда у него появится возможность убедить эту Марию в том, что он обладает бесспорным правом опубликовать ее историю.

Несколько дней его беспокоило, не слишком ли много он выболтал Ниве. Этого не стоило делать, но он отлично знал Ниву. При таком трепете перед ним она ни на что не решится. Кроме того, у нее нет никаких доказательств. Если она хочет получить свободу – пожалуйста. Уговаривать ее он не станет.

Как только Вивиан сообщила ему по интеркому, что звонит Таннер, он тут же схватил трубку.

– Доброе утро, Таннер, – возбужденно сказал он, решив сразу изложить Таннеру те новости, которые тот хотел услышать. – В шоу „Сегодня" я заручился твердой поддержкой, а Си-эн-эн завтра будет освещать прием в честь Джорджины.

– Прекрасные новости, Ирвинг, – удовлетворенно произнес Таннер. – Все остальное под контролем?

– Все в моих руках, старина. Все. Маккензи Росс, сотрудники „Паблик Релейшнз", руководство „Уинслоу-Хаус" – все наготове. Все они – профессионалы и знают, как прокручивать такие дела. Джорджина готова к сегодняшнему вечеру?

– Приготовится. Ей придется привыкать к таким вещам. Сегодня вечером я проведу с ней еще одну подготовительную беседу. Она будет в наилучшей форме.

– Надеюсь, – сказал Ирвинг, думая, как бы сменить тему. Джорджина Дайсон была не из тех клиентов, с кем он любил иметь дело. Она на корню отвергла его идею большого рекламного приема, задуманного ради того, чтобы двинуть книгу. Теперь Таннеру придется ее уговаривать. В сущности, Ирвингу было плевать на это. Его волновали проблемы посерьезнее – его собственные. Пришло время упомянуть и о них. – Кстати, Таннер, какие новости из Лондона?

– Мда... там небольшая заминка.

– Заминка? – пробормотал Ирвинг, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног.

– Та репортерша, которую я послал, исчезла.

– Что? – заорал Ирвинг. – Что за идиотку ты послал туда? Репортеры просто так не исчезают!

– Ты должен ее знать. Бэби Байер сообразит, что делать на месте. Работает она отменно, но нужно какое-то время.

– Бэби? Ты сказал, Бэби? Что за имя для серьезного журналиста? – бросил он, стараясь совладать с паникой. Только этого ему не хватало! И Бэби еще сюда впуталась. Ему и в голову не пришло, когда он надавил на Таннера, предложив ему заняться Марией, что он поручит это единственному человеку, из-за которого все пойдет коту под хвост. – Послушай, Таннер, вот о чем я подумал в связи с этим делом, – еле шевеля губами, сказал он. – С деловой точки зрения, эта девчонка Лопес – всего лишь дешевка. Может, у нее и нет сногсшибательной информации.

– Думаю, ты ошибаешься, Ирв. Эта репортерша очень толковая. Надеюсь, она вернется с девчонкой и с материалом, который всех ошеломит.

„Рассказывай-рассказывай мне о ней", – подумал Ирвинг.

– Прости, Ирвинг, минуточку, я должен кое-что подписать.

– Конечно, конечно. – Ирвинг нетерпеливо барабанил карандашом по столу, проклиная случайность, из-за которой Бэби оказалась замешанной в эту историю. Насколько она осведомлена? Он столько нес при ней, что ему и не вспомнить, что он выболтал. Пока она была его любовницей, он еще мог себе это позволить, но что делать теперь, когда она злится на него. Если ей удастся спрятать от него Марию, вот тут-то у него и начнутся настоящие неприятности.

– Итак, Ирвинг, – снова услышал он деловитый голос Таннера. – Есть кое-что еще, о чем, мне кажется, я должен проинформировать тебя.

„Черт побери, – подумал Ирвинг. – Что еще?"

– Вчера я был на ленче в Метрополитен-клубе. И то, о чем говорили за моим столиком, должно быть, заинтересует тебя. Это касалось твоей жены.

– Моей жены? А что такое с моей женой? – слишком торопливо, словно оправдываясь, спросил Ирвинг. Неужели кто-то узнал, что она попала в больницу? А может, по городу уже ходят слухи, что она ушла от него? Или, что хуже всего, она уже начала поливать его?

– Мне, право, неловко, старина, – сказал Таннер. – Но ты так поддержал меня, когда я разводился, что я решил все же предупредить тебя об этих сплетнях.

– С чего это там упоминали Ниву? Она немного прихворнула, и ее на несколько дней положили в больницу. И по своей воле она там лишнего дня не останется.

– Да? Об этом я и не знал, Ирвинг. Что с ней?

– Что-то по женской части, вот и все. Продолжай, Таннер, продолжай.

Таннер смущенно кашлянул.

– Говорят, твоя жена перебралась в „Ривертон" на Пятьдесят седьмой стрит Ист. И будто у нее роман с сыном Обри Дансмора.

Ирвинг задохнулся.

– Какая ерунда, – сказал он, чувствуя себя так, словно его лягнула лошадь. Он попытался успокоиться. – Кто это несет такую ахинею? Что за чушь собачья?

– Видишь ли, – веско сказал Таннер, – люди, с которыми я был, обычно не склонны к пустым сплетням. Я предпочитаю не называть имен, но услышанные мною подробности были весьма красноречивы.

Подробности Ирвинг знать не хотел, совершенно не сомневаясь в том, что Таннер говорит чистую правду. Таннер Дайсон относился к окружающим с подчеркнутым уважением. Конечно, он любил сплетни и с интересом выслушивал их, но сам никогда не сплетничал, если не чувствовал необходимость досадить кому-нибудь из коллег. Ирвингу не оставалось ничего иного, как начисто отрицать услышанное.

– Просто удивительно, как все искажают, Таннер, – сказал он, лихорадочно пытаясь найти объяснение и спасти репутацию. – Нива готовится к аукциону антиквариата Лолли Пайнс – вместе с мальчишкой Дансмором. Кто-то, должно быть, видел их, когда они забежали в ресторан перекусить. Скажи своим друзьям, что они полностью заблуждаются и пусть поостерегутся распространять сплетни, если не хотят уплатить компенсацию за клевету. Господи, ну и зловредные же языки в этом городе!

– Извини, Ирвинг. Я не хотел волновать тебя, но решил, что тебе стоит об этом знать. Представляю, что бы я чувствовал, если бы такие слухи стали распространять о моей жене.

– Ценю твою заботу, Таннер. Теперь я смогу придушить эти сплетни в зародыше.

– Конечно, Ирвинг. Я позвоню тебе, как только получу известия из Лондона.

Ирвинг положил трубку и, не в силах совладать с волнением, откинулся в кресле. Мысли о Ниве и этом щенке Дансморе преследовали его. Черт возьми, что она себе позволяет! Господи, да он же еще ребенок, сосунок. Ну, может, и не такой уж ребенок. Ирвинг как-то видел его на матче „Никербокеров". На каждой руке у него висело по манекенщице. Да и сам он походил на дешевую кинозвезду. Ему всего-навсего лет тридцать с небольшим. Копна иссиня-черных волос и отменные зубы. Может, мальчишка – извращенец. Слишком уж привлекателен, чтобы быть нормальным. Такие типы всегда симпатизировали Ниве. Они так и вьются вокруг нее в галерее. В этом-то все и дело. Она бросила его, чтобы проводить время с этим педиком. Ирвинг знал квартиры в „Ривертоне". Там нет Ни одной, где меньше восьми комнат. У мальчишки просто нет возможности платить за такую квартиру, и он охмурил Ниву в расчете на ее деньги. „Ха! – усмехнулся он. – Ниве не выкрутиться".

И Ирвингу тоже не выкрутиться.