Скрытое сердце

Глава 1

Ксандер

Я просто скажу это прямо. У меня есть эго.

Я не придурок или что-то в этом роде — наоборот, я считаю, что со мной чертовски весело. Просто у меня есть уверенность: если что-то можно сделать, значит, я смогу это сделать. И я всегда говорю, как есть.

Но я и неплохой человек. Я верю в честную борьбу, во вторые шансы и в то, что долги надо отдавать. Поэтому, когда Кевин Салливан позвонил мне тем вечером в среду с просьбой о помощи, я не колебался.

— Даже не придется повторять, Салли, — сказал я, открывая раздвижную стеклянную дверь и выходя на террасу, все еще вспотевший после пробежки. — Назови время и место.

Голос из прошлого рассмеялся.

— А тебе не интересно узнать, что за просьба?

— Неважно. Я знаю, что в долгу перед тобой.

Шрамы на правой ноге напоминали мне каждый день о двух вещах: о героизме человека, с которым я сейчас говорил, и о том, насколько близко я был к смерти шесть лет назад.

— Это работа, — сказал он.

— Слушаю.

Я схватил правую стопу и потянул квадрицепс. Эти пять миль сегодня дались тяжеловато, заняли чуть больше времени, чем обычно. Виновато было августовское пекло. Или моя травма. Точно не возраст — мне было тридцать один, но чувствовал я себя на восемнадцать.

Ну, почти.

— Я знаю, что ты уже давно отошел от дел, но…

— Не так уж и давно, — перебил я. — Я ушел из Коул Секьюрити всего полгода назад.

— Да, слышал. Ты вернулся домой? Купил бар?

— Бар пока не открыт. Я купил его летом, но там понадобился капитальный ремонт. Если все пойдет по плану, открытие будет через три недели.

А это означало, что у меня сейчас вообще не было времени на подработки, но это не имело значения. Если Салли нужен я, значит, я помогу.

— Рассказывай о работе. Это что-то на родине или за границей?

— Здесь, в стране. Практически у на заднем дворе.

— У меня на заднем дворе?

Это было странно. Сейчас я жил у отца, в доме, где выросли я и четверо моих братьев и сестер. Я взглянул на лужайку, которую косил тысячу раз, на розовые кусты, которые любила наша мать и которые отец ухаживал в ее память, на высокий клен, по которому мы с братьями лазили, пока наша младшая сестренка ревела, что тоже хочет играть в пиратский корабль.

Я планировал съехать еще летом, но бар съедал все мои сбережения. Я даже присмотрел дом недалеко от моего брата Остина и его семьи, но пришлось выбирать — либо первый взнос, либо звуковая система, которую я очень хотел для Buckley's Pub. Я выбрал звук. Хотелось, чтобы это было уютное, но стильное место — куда можно прийти в бейсболке и футболке с эмблемой команды, но при этом пить чертовски дорогой виски, смотря игру.

— Я в Гавани Вишневого дерева, штат Мичиган, Салли, — сказал я, опускаясь в кресло на террасе. — Кому здесь, в глуши, понадобилась охрана?

— Моей младшей сестре.

Я попытался вспомнить, упоминал ли Салли когда-нибудь о сестре. Мы служили вместе пару месяцев, пока я не получил ранение, но как новичок в нашем взводе «морских котиков» он знал, что его задача — быть тише воды, ниже травы.

— Не уверен, что знал о твоей сестре.

— Ее настоящее имя — Келли Джо Салливан, но в профессии она известна как Пикси Харт.

— Пикси Харт? Кантри-певица? Это твоя сестра? Как я мог этого не знать?

— Я особо об этом не говорю, — ответил он. — Люди начинают странно себя вести. А я ее защищаю.

— Понимаю.

Я тоже был защитником по натуре, но, черт побери… Знаменитость?

Я нахмурился, вспомнив единственный раз, когда согласился охранять рок-группу. Они проигнорировали все меры безопасности, разнесли свои номера в отеле и вели себя как пьяные, избалованные придурки, из-за чего мне было невозможно выполнять свою работу. Тогда я поклялся, что больше никогда не возьмусь за подобное.

Но это был Салли. Отказать я не мог.

— Так в чем дело? — провел я рукой по бороде. — Ей нужна охрана для концерта? Фестиваля?

— Нет. Ей нужен телохранитель на полные две недели отпуска.

— Круглосуточно, две недели? — Работа становилась все менее привлекательной. — Я хочу помочь, Салли, но я открываю бизнес. Не могу уехать.

— И не придется, — поспешил он заверить. — Она сняла дом под Петоски на первые две недели сентября. Это же рядом с тобой, верно?

— Да, — осторожно ответил я.

— Ей нельзя оставаться там одной, как бы она ни сопротивлялась.

— И что она говорит?

— Она… немного не в восторге от этой идеи.

— Что значит «немного»?

— Кажется, она сказала: «Мне не нужен этот морпеховский громила, который лезет в мою личную жизнь во время отпуска».

Я рассмеялся.

— Это звучит больше, чем «немного».

— Ей нужна твоя защита, Ксандер. За ней следят папарацци, стучат в окна машины. Какие-то ненормальные роются в ее мусоре. Она только что вернулась с огромного тура, где ее буквально преследовали на каждом шагу.

Я нахмурился.

— У нее не было охраны?

— Была, но это были какие-то клоуны, нанятые лейблом. По крайней мере один из них сливал информацию фотографам — в каком отеле она остановилась, когда уходит и возвращается, где и когда у нее заказан столик в ресторане, где она ходит по магазинам.

— Ублюдки, — пробормотал я.

— Их всех уволили, но один из них теперь грозится подать на нее в суд. А еще у нее есть придурок-бывший, который до сих пор считает, что она принадлежит ему.

Я сразу напрягся.

— Кто он?

— Дюк Прюитт.

— Этот тип? — Я аж поморщился, будто почувствовал какой-то мерзкий запах. — Его музыка — отстой.

— Я тоже не фанат.

— Он ее преследует?

— Она говорит, что справится, но этот урод мне не нравится. Годы он обращался с ней как с мусором, а теперь, когда она наконец от него ушла, вдруг решил, что хочет ее вернуть.

— Может, сейчас не лучшее время для отпуска? — предположил я.

— Мы ей это говорили, но она уверена, что все в порядке, хотя ростом едва дотягивает до полутора метров и не имеет никаких навыков самообороны, кроме громкого голоса. И с тем, как она все подряд выкладывает в соцсети, я почти уверен, что люди быстро вычислят, где она находится.

Я выдохнул.

— Ей стоит держаться подальше от соцсетей.

— Она утверждает, что это невозможно и не нужно.

Конечно. Ведь она знаменитость и знает все лучше всех.

— В этом доме для отдыха хотя бы камеры есть?

— Судя по всему, нет.

Я снова шумно выдохнул.

— Послушай, я знаю, что это большая просьба. Если бы я был в Штатах, поехал бы с ней. Но меня отправляют на задание, и скоро я буду вне связи. А у меня плохое предчувствие насчет ее поездки. Я доверяю своей интуиции. Ты бы тоже доверился, если бы это была твоя сестра.

— Ты прав. Доверился бы.

— Ты единственный, кому я могу доверить ее безопасность. Поможешь?

Разумеется, помогу. Как бы мне ни казалось, что это будет сущий геморрой, я был обязан Салли жизнью. А его доверие значило для меня многое.

— Я сделаю это.

— Отлично. — В его голосе прозвучало облегчение. — Уверен, что дом, который она сняла, отличный. Мы выросли в бедности, но теперь у нее вкус дорогой. К тому же тебе хорошо заплатят.

— Отвали. Ты же знаешь, что я не возьму с тебя ни цента.

Он рассмеялся.

— Может, ты передумаешь, когда познакомишься с ней. Она милая, но характер у нее еще тот.

— Прямо как у моей сестры Мэйбл.

— Ничего, с чем бы ты не справился. Только не позволяй ей тебя уволить, что бы она там ни говорила.

— Когда мне быть на месте?

— Она прилетает в четверг.

— То есть завтра?

— Да, прости, что так поздно говорю.

Черт. У меня было меньше суток на подготовку.

— Скинь мне адрес.

— Скину. — Он сделал паузу. — Береги ее, брат.

Я глубоко вздохнул, окончательно смиряясь с тем, что ближайшие две недели мне предстоит нянчить упрямую знаменитость, которая не хочет, чтобы я был рядом.

— Сберегу, — пообещал я. — Слово даю.

Позже той ночью я поехал к брату Остину. Я нашел его в гараже, который он превратил в свою мастерскую. Днем он работал вместе с отцом в нашей семейной компании Two Buckleys Home Improvement, но недавно объявил, что хочет уйти и заняться собственным делом — создавать мебель из восстановленной древесины.

Ему понадобилась целая вечность, чтобы набраться храбрости и сказать об этом отцу. И хотя я без конца его подкалывал (ну а для чего еще нужны братья?), я понимал, почему он чувствовал такую преданность. Наша мама умерла, когда мы были детьми, и отец растил нас пятерых в одиночку. Хотя нет, не совсем в одиночку — Остин, которому было всего двенадцать, когда мы потеряли мать, взял на себя столько обязанностей, что ни один семиклассник не должен был бы брать. Я был всего на год младше, но он всегда казался старше лет на десять.

Пока я в старших классах гонялся за девчонками и ставил рекорды по кроссу, плаванию и легкой атлетике, Остин работал на нашего отца и помогал с младшими. А еще регулярно надирал мне задницу — наверное, потому что у него просто не было другого выхода.

Меня это не беспокоило. Я любил хорошую драку.

Но этот чертов мастер был просто талантлив. Он мог взять старую амбарную дверь и превратить ее во что-то настолько красивое, что хотелось есть прямо с нее. Я выудил из него барную стойку для Buckley's Pub, заключив с ним пари, что он не сможет продержаться с застегнутыми штанами рядом с няней, которую нанял на лето. Он сдался меньше чем через две недели.

Этот бар — настоящее произведение искусства.

— Эй. — Я взял пиво из его холодильника и уселся на край верстака.

— Эй. — Он даже не поднял головы, продолжая замерять доски на рабочем столе. — Угощайся пивом, чего уж там.

Я ухмыльнулся.

— Спасибо, так и сделаю. Тебе взять?

— Не, не хочу.

— Вероника с детьми дома?

— Скоро будут. После ужина поехали в город на велосипедах за мороженым.

Я сделал глоток из бутылки.

— Сегодня мне звонил Кевин Салливан.

— Тот самый парень, который спас тебе жизнь?

— Ага. Ему нужна услуга.

Остин наконец поднял голову.

— Надеюсь, ты согласился?

— Конечно, согласился, — фыркнул я.

Он одобрительно кивнул.

— Но хотелось бы, чтобы ему нужно было что-то другое.

— Что именно?

— Охрана его сестры.

Я объяснил, кто она такая и почему он беспокоится, что она останется одна.

— Ни хрена себе. То есть ты собираешься пожить с Пикси Харт две недели?

— Я не собираюсь с ней жить, — раздраженно возразил я. — Я обеспечиваю охрану дома. Близкую защиту.

— Для кого? — раздался женский голос, и в гараж вошла Вероника, а следом за ней прибежали семилетние близнецы, Аделаида и Оуэн.

— Для Пикси Харт, — ответил я.

Аделаида пронзительно завизжала.

— Пикси Харт! Я обожаю Пикси Харт! Ты с ней познакомишься?

— Он с ней поживет, — ухмыльнулся Остин.

Я злобно посмотрел на него.

— Я пообещал другу, что обеспечу её безопасность, и это всё, что я собираюсь делать. И даже этого я не хочу.

— Почему нет? — спросил Оуэн. — Она же знаменитая.

— Потому что знаменитые люди — сплошная головная боль. Они ненавидят, когда им говорят, что можно и чего нельзя, и все до единого уверены, что правила на них не распространяются.

— Тогда почему ты вообще должен это делать? — спросила Вероника.

— Потому что её брат спас мне жизнь в Афганистане, — ответил я. — Он тащил меня полкилометра под обстрелом, после того как мне дважды прострелили ногу.

— Он, наверное, очень сильный, — сказал Оуэн. — Ты ведь даже больше, чем мой папа.

— Не настолько, — буркнул Остин, которому до сих пор не давали покоя те пять сантиметров, которыми я его превосходил.

Боже, как я любил эти пять сантиметров.

— Так ты поедешь в Нэшвилл? — спросила Вероника, усаживаясь на деревянный складной стул у холодильника. Она была высокая, светловолосая и голубоглазая — полная противоположность моему брату с его тёмными волосами и карими глазами. Мы с ним были похожи, только я был выше, у меня было больше татуировок и, конечно, борода лучше.

— Нет, — сказал я. — Она сняла дом где-то в лесах под Петоски, а это значит, что мне, скорее всего, придётся отложить открытие Buckley's, хотя я уже анонсировал дату.

— Почему?

— Потому что меня не будет столько, сколько нужно, чтобы всё запустить. Мне нужен временный управляющий или кто-то вроде того.

Вероника задумчиво обхватила колени руками.

— Может, я помогу, чтобы тебе не пришлось переносить открытие?

— Спасибо, но у тебя же и так забот хватает со студией, да?

Вероника, которая раньше была профессиональной танцовщицей в Нью-Йорке, недавно взяла под своё руководство старую школу танцев в пригороде. Остин помогал ей с ремонтом.

— Это всего две недели, — пожала она плечами. — Остин всё равно занимается переделкой. Думаю, я справлюсь с обоими делами. Просто скажи, что от меня нужно.

— Ты спасительница, — с благодарностью сказал я. — Спасибо.

Аделаида подошла ко мне, её лицо было полным надежды, а на белой футболке красовалось мятно-зелёное пятно от мороженого.

— Дядя Ксандер, я смогу с ней познакомиться?

— Может быть. — Я легко потянул за одну из её косичек. — Ты рада, что на следующей неделе начинается школа?

— Да, — радостно сказала она. — О! Может, я смогу привести Пикси Харт на «Покажи и расскажи»!

— Думаю, ей лучше держаться в тени, — осторожно ответил я, хотя мне не хотелось её разочаровывать.

— Что значит «держаться в тени»? — спросил Оуэн, у которого над верхней губой красовались шоколадные усы.

— Это значит, оставаться незаметной, — объяснил я. — Чтобы её фанаты и папарацци, которые везде за ней таскаются, не узнали, где она находится, и не начали её донимать. Она даже не хочет, чтобы я рядом был. Судя по всему, она категорически против охраны.

— Почему? — удивился Остин.

— Думаю, у неё не всё в порядке с головой. У всех у них так. — Я сделал глоток пива. — Плюс, её предыдущая команда охраны допустила утечку информации, так что, наверное, она теперь никому не доверяет. Ее брат сказал, что она наотрез отказалась от того, чтобы «какой-то морпеховский громила влезал в её личную жизнь во время отпуска»… сразу после того, как заставил меня поклясться, что я не спущу с неё глаз.

— Ох, боже, — пробормотала Вероника.

Остин рассмеялся.

— Удачи тебе.

— А знаешь что? Мне не нужна удача, — сказал я, расправляя плечи. — У меня есть обаяние. У меня есть харизма. Она меня полюбит.

— Ох, боже, — повторила Вероника.

Мой брат покачал головой.

— А если не полюбит?

— Ничего, — пожал я плечами. — Ей придётся смириться.

Я собрал сумку и решил немного порыться в интернете, чтобы узнать побольше о Пикси Харт. Вбил её имя в поисковик и кликнул на несколько фото, которые выскочили в результатах.

Чёрт.

Не было смысла отрицать — сестра Салли была чертовски хороша.

Не в моём вкусе — меня не привлекали все эти гламурные макияжи и дорогие наряды, — но объективно Пикси Харт была чертовски горячей.

Огромная копна огненно-рыжих волос, спадающих до середины спины. Кожа, которая, казалось, могла светиться в темноте. Гигантские зелёные глаза с золотыми крапинками. Голливудская улыбка с ослепительно белыми зубами. Она и правда была невысокой, как говорил Салли, и судя по фото с красных дорожек, часто носила каблуки. Её гардероб состоял из блестящих платьев, яркой помады и толстого слоя косметики на глазах. Длинные, острые ногти всегда были выкрашены под цвет её наряда.

На некоторых снимках рядом с ней стоял тот самый переоценённый кретин Дюк Прюитт. Он был крупной фигурой в мире кантри-музыки, но ещё и снимался в кино. Старше её, лет сорока, с репутацией коллекционера винтажных машин и юных наивных певиц. Если я не ошибался, у него было минимум три бывших жены.

Копнув поглубже, я выяснил, что их отношения были нестабильными и длились около трёх лет. Но все совместные фото были сделаны как минимум полгода назад, а из её Инстаграма его следы были полностью стёрты.

Листая её ленту, я наткнулся на более повседневные снимки. Вместо каблуков — ковбойские сапоги. Вместо платьев — джинсы. Ковбойская шляпа и хвост вместо шикарной укладки. Были и постановочные фото из фотосессий, где она в изысканном платье босиком бежит по пшеничному полю (идиотизм), сидит в одиночестве в закусочной и пьёт молочный коктейль (вряд ли она вообще пьёт молочку) или плещется в ручье в коротеньких джинсовых шортах и белом бикини. В последнем кадре сквозь ткань явно просвечивались её соски, и я тут же закрыл фото.

Ну, то есть сразу после того, как приблизил его, чтобы убедиться, что увидел именно то, что подумал.

Но она — сестра Салли. И теперь моя клиентка. Всё, включая мои мысли, должно оставаться строго профессиональным.

Вернувшись к поиску, я открыл раздел с новостями и пробежался по заголовкам. Помимо кучи сплетен о её отношениях с Прюиттом (в общем, все сходились во мнении, что он ей изменял), были и другие статьи. О том, как она дотянула концерт в Гринвилле, несмотря на пищевое отравление. О том, как навестила детскую больницу в Филадельфии. О том, как вернулась в свою старшую школу, чтобы спеть гимн на празднике в честь сбора средств для духового оркестра. В прессе её называли «сладким сердцем кантри-музыки».

Я прочитал статью о её пути к славе — от выступлений на ярмарках и свадьбах до победы в реалити-шоу Nashville Next в двадцать два года, которое дало старт её карьере. После этого она несколько лет пела на разогреве у других исполнителей, а потом уже начала выступать с сольными турами.

Я мельком глянул несколько рецензий на её музыку. В основном положительные, хотя некоторые ворчали, что она — пластиковая куколка, которую продвигает лейбл, и что такие, как она, убивают кантри-музыку. Но много кто хвалил её «медовые вокальные тона с нужной долей хрипотцы», её «очаровательный поп-кантри стиль» и её умение сочетать «искрящуюся продакшн-обработку с настоящим бунтарским весельем». Один критик писал, что её игра на гитаре «на уровне терпимой» и диапазон у неё «ограниченный», но в целом отзывы были положительные. Многие отмечали у неё наличие того самого «Х-фактора» — неуловимого качества, которое делает артиста по-настоящему ярким и способным завораживать публику.

Через полтора часа я зевнул, закрыл ноутбук и спустился в подвал за чистым бельём. Пока я запихивал одежду в сумку, на телефон поступил звонок с незнакомого номера. Я не ответил, но вскоре увидел, что у меня новое голосовое сообщение.

— Здравствуйте, это сообщение для Ксандера Бакли…

Голос был женским, но дерзким, с едва уловимым южным акцентом. Мед и хрипотца.

— Это Келли Джо Салливан. Я… сестра Кевина? Просто хотела сообщить, что, хотя я ценю ваше предложение обеспечить мне охрану во время отпуска, в этом нет необходимости. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы меня оставили в покое. Без обид, конечно, но дом, который я арендовала, очень маленький, и места на двоих там просто нет. В любом случае спасибо, и хорошего вам вечера.

Я тут же набрал Салли, но он не ответил. Может, его уже вывели на связь.

Ну и ладно.

Я дал слово, что присмотрю за ней эти две недели — днем и ночью, нравится ей это или нет.

(А судя по всему, ответ был однозначно «нет».)

Интересно, что будет, когда я появлюсь? Она смирится с ситуацией или решит устроить сцену?

Я вспомнил её ярко-рыжие волосы и алые губы и что-то подсказывало мне, что второго варианта не избежать.

Что ж, мне это только на руку.

Я любил хорошую драку.