Скрытое сердце

Глава 7

Ксандер

Я наблюдал, как она в раздражении удалилась, и гадал, не лишит ли меня теперь права находиться в её доме за то, что я задел больное место.

Я не собирался её злить, но если ей не нравилось, как с ней обращается её лейбл, почему она там оставалась? Разве не было других лейблов? Разве нельзя было стать независимой артисткой? Те люди, которые на неё работали, могли же найти другую работу, не так ли?

Было достойно уважения, что она чувствовала ответственность за свою команду — мне нравилась преданность. Наверное, мне стоило просто заткнуться, как она и сказала. Последнее, чего я хотел, чтобы она потом рассказала Салли, что я был с ней козлом. Когда она вернётся, я извинюсь.

В доме она шумела на кухне — я слышал, как звенит посуда, стучат вилки и ложки, — и предположил, что она готовит обед. Надеялся, что она выйдет поесть на улицу, но этого не произошло.

Прошло двадцать минут. Тридцать.

Притворившись, что мне нужно что-то взять из машины, я прошёл мимо окон и увидел её за стойкой на кухне. Вернувшись к креслам, сел и начал листать почту и сообщения. Почитал новости. Посмотрел повторы вчерашнего бейсбольного матча.

Келли всё не было.

Чёрт. Она правда так обиделась? Стоит ли мне зайти? Разве я сказал что-то настолько ужасное? Всё, что я сделал, — предложил ей сказать людям, управляющим её карьерой, то же самое, что сказала мне. Я же не намекал, что это будет легко, просто если она этого хочет, ей надо об этом заявить. Разве это не очевидно?

Творческие люди слишком чувствительные. Надо запомнить: никогда не встречаться с такой.

Вместо того чтобы идти искать Келли, я достал телефон и набрал Веронику.

— Привет, — сказал я, когда она ответила. — Как идут дела?

— Неплохо, — весело откликнулась она. — Маляры уже работают. Посудомойку новую установили. Но я ждала сегодня электрика, а он так и не появился.

— Чёрт, — пробормотал я. Найти надёжных подрядчиков было просто кошмаром. — Я попробую с ним связаться.

— Я ещё посмотрела анкеты, которые ты мне прислал, и отправлю тебе на почту тех, что показались мне наиболее подходящими. Хочешь, чтобы я с парой человек связалась и назначила собеседования?

— Да, пожалуйста. И спасибо.

— Ну а как там у тебя с Пикси Харт? Я видела твоё фото с ней.

— Какое фото?

— Оно появилось в сети сегодня утром. Точно не знаю, где его сделали, но ты стоишь на парковке с кофе в руках.

Я застонал.

— Чёрт возьми. Можешь скинуть мне ссылку, когда мы закончим?

— Конечно. Аделаида просто в восторге. Её прямо разрывает от счастья, что она дышит одним воздухом с любимой певицей. И как она?

Я взглянул на дом и понизил голос.

— Она… э-э… немного сложная.

— Серьёзно? В интервью она кажется такой милой. Такая простая, без звёздности.

— Может, она милая только с теми, кто ей нравится.

Вероника рассмеялась.

— Значит, ты ей не нравишься?

— Ни капли.

— А куда же подевались твои обаяние и магнетизм? — поддела она меня.

— Не знаю, но, похоже, она к ним невосприимчива. — Я не стал упоминать, что случайно увидел её голой, справил нужду рядом с её окном и оскорбил. — В основном она просто бесится, что на отдыхе за ней кто-то присматривает. И я её понимаю — домик, который она сняла, маленький.

— Насколько маленький?

— Одна спальня. Одна ванная.

— Вау. Это правда мало, особенно для двух людей, которые только что познакомились. — Она хихикнула. — А вы случайно не прижались друг к другу ночью?

— Ни за что. Она вообще грозилась выгнать меня на улицу, но в итоге предложила диван. Который мне коротковат. Сегодня всё тело ломит.

— Переживёшь, — беспечно сказала Вероника. — Попробуй посмотреть на ситуацию её глазами. Может, она просто хотела сбежать от славы и пожить обычной жизнью пару недель.

— Но ты не можешь быть обычным человеком, если хочешь быть знаменитым, — возразил я. — Почему это так трудно понять?

— Это не трудно понять, но, наверное, трудно так жить, — мягко ответила Вероника. — Представь, что тебя постоянно окружают люди, которым что-то от тебя нужно, но которым нет до тебя никакого дела. Должно быть, это странно и одиноко.

— Перестань её защищать, — проворчал я, хотя внутри что-то дрогнуло в сторону Келли. — Она со мной жестока.

Вероника засмеялась.

— Бедный Ксандер. Но с ней тоже многие ведут себя жестоко. Мы с Аделаидой смотрели её Инстаграм, и люди там просто не стесняются в оскорблениях.

— Она вообще не должна выкладывать посты в соцсети, — буркнул я. — Но она меня не слушает. И сегодня утром пыталась меня бросить.

— Правда?

— Да! Умчалась на своей машине, пока я был в ванной.

Вероника снова рассмеялась.

— И далеко она уехала?

— Вообще недалеко — до Старбакс в паре километров отсюда. Именно там и сделали то фото, что ты видела. Её узнали внутри, так что кто-то, скорее всего, вышел за ней следом и щёлкнул.

— Ну, я бы с удовольствием с ней познакомилась, — сказала Вероника. — Почему бы тебе не привезти её к нам на выходных?

— Потому что мы не друзья, Рони. Это просто работа.

Я произнёс это вслух, но почему-то самому себе показался неубедительным. В каком-то смысле она мне даже нравилась.

А ещё, чёрт возьми, мне хотелось, чтобы она понравилась мне.

— Ну, если передумаешь, мы завтра часов в четыре собираемся пожарить что-нибудь на гриле, так что вы оба можете приехать. Аделаида с ума сойдёт, если встретит Пикси Харт. И, по крайней мере, здесь ты будешь уверен, что она в безопасности и, возможно, даже не будет лезть в соцсети.

— Я подумаю, — ответил я, снова бросив взгляд на входную дверь. — Спасибо за помощь в баре. Я тебе должен.

После того как мы повесили трубку, я сразу же открыл Инстаграм и нашёл последний пост Пикси Харт. Это было фото, сделанное, должно быть, вскоре после её приезда. Я застонал — за её спиной был дом, и хоть номера над дверью были слегка размыты, их всё же можно было разобрать.

Она стояла, подняв лицо к солнцу, с закрытыми глазами, слегка раскрасневшимися щеками и улыбкой на губах. Она выглядела естественной, сияющей, счастливой.

Сначала я не увидел в комментариях ничего грубого.

«Ты такая красивая!!!»

«О боже, обожаю твой топ!»

«Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ!!!»

Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ? Чёрт, что это вообще значит? Я прокрутил дальше.

И тут понял, о чём говорила Вероника. Там были просто отвратительные комментарии — не только про её музыку, но и про её тело, лицо, одежду, прошлые отношения с Дюком Прюиттом. Я кликнул ещё на несколько её постов и увидел то же самое — в основном любовь и восторг, но и тонны злобы.

Челюсти сжались, температура внутри начала подниматься.

Почему люди думали, что у них есть на это право? Как эти уроды вообще проводят день, не получая в лицо? Что должно быть у человека в голове, чтобы он считал нормальным так открыто издеваться?

И если ты знаешь, что люди будут так себя вести, зачем продолжать выкладывать посты? Зачем давать шанс этим скучающим, несчастным мудакам выливать на тебя свою желчь? Её кожа достаточно толстая, чтобы выдерживать это день за днём?

Я снова посмотрел на фото — без макияжа, без сценического света, без блёсток и пайеток, её веснушки чётко видны — и мне стало её жаль. За всей этой славой и глянцевым фасадом она была просто человеком, как и любой другой.

Вероника права? Она одинока?

В груди что-то сжалось.

Решив, что это просто срабатывает мой защитный инстинкт, я закрыл её аккаунт и быстро поискал #ПиксиХарт и #кумир Разумеется, бариста из того кафе уже выложила селфи с Пикси, указав локацию. Я нахмурился, читая комментарии.

«ОМГ, где это?!»

«ЧТООООО? Она здесь???»

«Я не я, если не сяду в машину и не проеду 8 часов, чтобы её встретить!»

В этот момент пришло сообщение от Вероники — ссылка на фото Келли и меня на парковке у кафе.

Но это оказалось не просто фото в фанатском аккаунте, как я ожидал, а пост на таблоидном сайте Splash, который гордо обещал «самые свежие новости, снимки и сплетни о знаменитостях».

Отлично. Теперь я стал частью этих чёртовых сплетен.

Меня в фото не подписали, но Келли, несмотря на большие солнцезащитные очки, было легко узнать. И что ещё хуже, фото было сделано под таким углом, что на нём было видно заднюю часть минивэна… и её номерные знаки.

— Чёрт возьми, — пробормотал я. — Ну могла бы хоть немного сложнее сделать для них задачу…

Подпись под фото гласила:

«Кантри-звезда Пикси Харт замечена в Старбакс на севере Мичигана с таинственным мужчиной. Что на это скажет Дюк???»

Я закатил глаза.

Дюк мог бы просто пойти к чёрту.

Я ещё минуту изучал снимок. Очевидно, его сделал фотограф с длиннофокусным объективом, а потом продал Splash. Это был не просто случайный фанат, который увидел её в Старбакс. С учётом прошлой утечки информации о её охране, я начал задумываться, кто вообще знал, что она здесь, и насколько этим людям можно доверять.

Выдохнув, я провёл рукой по волосам и направился к дому.

В гостиной её не было, и на кухне тоже. На несколько пугающих мгновений мне показалось, что я настолько отвлёкся, что не заметил, как она снова улизнула, переодевшись в спортивную форму. Опять удрала от меня?

Но потом я услышал, как из спальни доносится звук гитары. Я тихо прошёл по коридору и прислушался. Она начала петь, и у меня побежали мурашки по коже.

Я узнал мелодию — это был не её хит, что-то вроде Why'd You Come In Here Lookin' Like That, но она играла его совсем не так, как я привык слышать. В её исполнении песня звучала медленнее, печальнее, словно она вытягивала из неё всю радость.

Меня накрыло чувство вины. Я сглотнул, поднял руку, чтобы постучать…

Но в этот момент музыка прекратилась, и я услышал:

— Пошёл ты, Ксандер Бакли.

Чёрт — застукала меня за подслушиванием. Я опустил руку и приготовился к тому, что сейчас она откроет дверь и наорет на меня.

Но вместо этого она продолжила говорить:

— Ты ничем не отличаешься от всех остальных мужчин в моей жизни. Все только и делают, что запирают меня в клетку и говорят, что можно, а что нельзя. Или что я должна сделать, чтобы всё исправить. Да ты вообще меня не знаешь. Ты ничего не знаешь.

Я сжал губы. В чём-то она была права, но всё же обидно было слышать, что она считает меня таким уж невежественным. Я знал кое-что.

Я снова поднял руку, собираясь постучать.

— И пошёл ты ещё и за то, что чертовски горячий.

Рука зависла в воздухе, кулак в сантиметре от двери.

Она считает меня горячим?

Я ухмыльнулся.

Именно в этот момент дверь распахнулась.

Она взвизгнула и схватилась за грудь.

— Ксандер! Прекрати шастать по коридору, как маньяк!

— Прости. — Я сделал вид, будто ничего не слышал, и опустил руку. — Просто хотел узнать, когда ты собираешься на пробежку.

— Прямо сейчас. — Она уже была в шортах и спортивном бра. — Ты готов?

— Мне только переодеться.

— Тогда поторопись, — бросила она и, не касаясь меня, прошла мимо в гостиную.

Я посмотрел, как она опустилась на пол между диваном и камином и начала делать растяжку.

Извинения за утренний разговор уже вертелись у меня на языке, но я отвлёкся, когда она наклонилась вперёд, вытянув ноги прямо перед собой. Чёрт, она была гибкой. Её нос оказался между голенями, а грудь легла чуть выше колен.

Она заговорила, не поднимая головы:

— Ты сказал «минута». У тебя осталось тридцать секунд.

Я тут же метнулся к своей сумке, схватил спортивную одежду и пошёл в ванную.

Меняя джинсы на спортивные штаны и сапоги на кроссовки, я не удержался и заглянул в душевую.

Сразу же заметил вибратор.

Тёмно-розовый, высокий, толстый, с каким-то длинношеим кроликом, торчащим у основания.

Что, чёрт возьми, это вообще такое? И как обычному члену с этим конкурировать?

Я посмотрел вниз на себя. В целом, я всегда был доволен своими размерами и выносливостью, да и тело женщины мне точно не было в новинку. Но эта штука внушала определённые комплексы.

Как она его использовала? Стоя? Лёжа? Коленями вверх? Я закрыл глаза, и перед внутренним взором тут же замелькали образы, заставившие мой член подрагивать от напряжения.

«Пошёл ты за то, что чертовски горячий.»

Я знал, что она чувствовала.

Из передней раздался звук захлопнувшейся двери. Я резко открыл глаза, дёрнул занавеску обратно и выскочил из ванной, на ходу швырнув джинсы и сапоги в сторону своей сумки.

Она стояла на крыльце и поворачивала корпус из стороны в сторону.

В штанах снова стало тесно. Неловко.

— Тебе не стоит стоять одной на улице, — сказал я максимально строгим голосом, напоминая себе, зачем я здесь и чем не должен заниматься. — Папарацци уже знают, что ты в городе. Утром в сети уже появилось наше фото с парковки.

Она замерла.

— И та фотка, что ты вчера выложила в Инстаграм, стоя здесь? Над тобой были чётко видны цифры на доме.

Её плечи опустились.

— Прости.

— Если ты собираешься выкладывать что-то в соцсети, а я, на всякий случай, считаю, что не стоит, я должен сначала видеть эти фото.

— Ладно, — тихо ответила она.

И, спустившись с крыльца, легко побежала в сторону леса.

Прежде чем последовать за ней, мне пришлось слегка поправить себя.

Она бежала по тропинке из утоптанной земли, не сбиваясь с темпа, не останавливаясь, чтобы перевести дух или размять мышцы. Лёгкая, стремительная, она ловко обходила камни, ветки и упавшие стволы деревьев. Добежав до небольшой реки или широкого ручья, она остановилась, сделала несколько растяжек, а затем, не говоря ни слова и даже не взглянув на меня, развернулась и побежала обратно в лес тем же ровным темпом.

Это начинало меня бесить.

Я хотел её внимания.

Так что я ускорился, как какой-нибудь школьник, которому нравится девочка, но он не знает, как сказать ей об этом. Почувствовав, что я приближаюсь, она тоже прибавила ходу. Улыбнувшись, я ускорился ещё сильнее, так что мы побежали бок о бок.

Она бросила на меня раздражённый взгляд, поджала губы… и резко рванула вперёд с таким ускорением, что я невольно восхитился. Смеясь, я позволил ей снова взять лидерство, пока не заметил, что её силы начали иссякать. Сам едва запыхавшись, я вновь увеличил шаг и догнал её.

— Прекрати, — выдохнула она.

— Что прекратить?

— Гонку.

— Я не гоняюсь с тобой.

Стиснув зубы и уставившись вперёд, она сделала последнюю отчаянную попытку и метнулась вперёд, словно вылетела из катапульты. Я тоже прибавил, и снова оказался рядом.

Это было нечестно — ей приходилось делать три шага на каждый мой, но мне нравилось, насколько она была упряма. Казалось, если она просто будет бежать и молиться, то в итоге обгонит меня. Её руки энергично двигались в такт шагам, лицо раскраснелось, дыхание сбилось.

Когда впереди показалась полянка, я немного сбавил темп, позволяя ей вырваться вперёд.

Но, пытаясь затормозить, она потеряла равновесие и рухнула на траву позади костровой ямы.

Распластавшись, раскинув руки и ноги, она лежала на спине, тяжело дыша.

Я подошёл ближе.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Я выиграла.

Я усмехнулся.

— Ты выиграла.

— Ты поддался?

— Хочешь знать правду?

— Нет. — Она закрыла глаза. — Не могу дышать. Сейчас умру.

Я сел рядом, закинув руки на колени.

— Не в мое время.

Она приоткрыла один глаз и посмотрела на меня.

— Ты бы сделал мне искусственное дыхание?

Она что, флиртует?

— Я бы сделал всё, что нужно, — спокойно ответил я.

— Хм.

Она снова закрыла глаза.

Мы молчали несколько минут, просто отдыхая, выравнивая дыхание, успокаивая сердцебиение.

Ветер приятно охлаждал разгорячённую кожу, играл краем её шорт.

Мой взгляд медленно скользил по её телу — от маленьких ступней вверх по бледным бёдрам, к изгибу талии, обнажённому животу, затем выше, к спортивному топу, испачканному потом.

Её соски напряглись.

Я представил их — светло-розовые, как лимонад, и мой пересохший рот затосковал по вкусу. Я почти чувствовал, как их твёрдые кончики касаются моего языка, скользят по губам…

И тут я заметил, что она смотрит на меня.

Чёрт.

Я резко отвёл взгляд в сторону леса.

Тишина затянулась. Я ожидал, что сейчас она обвинит меня (и справедливо) в том, что я её разглядываю.

Но вместо этого она задала вопрос:

— Ну, так какова твоя история, Ксандер Бакли?

— Моя история?

— Да. — Она повернулась на бок, опёрлась головой на ладонь. — Где ты вырос, есть ли у тебя братья и сёстры, всегда ли ты был таким властным? Твоя история.

Я откинулся на локти.

— Вырос недалеко отсюда, в городке под названием Гавань Вишневого дерева. У меня один старший брат, два младших и одна младшая сестра. Что касается властности… — Я усмехнулся. — Уж кто-кто, а Остин — он у нас старший — был куда хуже. Я ненавидел, когда мне указывали, так что сам тоже никого не строил. Я был скорее сорвиголова, чем командир.

Она ковыряла травинки перед собой.

— Холост? Женат? Есть девушка?

— Холост. — Я сделал паузу. — А ты?

Она взглянула на меня исподлобья.

— Хочешь сказать, ты не нагуглил всё о моей личной жизни?

— Гуглил. Но правда и интернет — не одно и то же.

Она хмыкнула.

— Это уж точно.

— Но должен сказать, про тебя и Дюка Прюитта я прочитал очень много.

— Всё кончено с прошлого Рождества. — Она вздохнула. — Просто он никак не может вбить себе в голову, что на этот раз я правда не вернусь. Хотя это моя вина. Я слишком часто возвращалась раньше.

— Почему?

Она крутила в пальцах несколько травинок.

— Ты скажешь, что это глупо.

— Тебе ведь всё равно, что я думаю.

Она почти улыбнулась, но передумала.

— Иногда мне просто нравится думать, что у меня есть свой человек. Кто-то, кто всегда на моей стороне. Кто-то, с кем я не одна.

— И что тут глупого?

— Глупо то, что я знала, что не могу ему доверять, но всё равно позволила ему быть этим человеком. Это унизительно.

— Долго вы были вместе?

— Около трёх лет. То сходились, то расходились.

— Это немалый срок.

Она тяжело вздохнула.

— Он на том же лейбле, что и я, так что боссам это нравилось. Прессе нравилось. Нашим агентам и пиарщикам тоже. Фанаты сходили с ума по нам, а это всегда хорошо для бизнеса. Иногда мы даже ладили. Он мог быть весёлым… когда не был мудаком.

— Чёрт с ним. Ты заслуживаешь лучшего, — сказал я, и сказал это искренне.

Она взглянула на меня.

— Спасибо.

— Так Дюк — это причина твоей зоны недоверия? Или всё из-за утечки информации?

Она снова легла на спину и закрыла глаза, прикрыв их рукой.

— Он — часть. Утечка — тоже часть. Но эта зона недоверия формируется вокруг меня уже давно.

Мне хотелось спросить подробнее, но копаться в старых ранах было бы неправильно. Я решил сменить тему.

— Можно спросить, кто знал, что ты едешь сюда?

— Моя ассистентка, менеджер, агент, родители, Дюк.

— Ты сама сказала Дюку?

— Ему сказал мой отец.

— Он что, с ним близко общается?

— Видимо, да. — Она не убирала руку с глаз, но по её голосу я понял, что её это раздражает. — Хотя, думаю, Дюк узнал только сегодня.

— Ладно. А остальные? Ты им доверяешь? Они бы не слили информацию прессе?

Она убрала руку со лба и посмотрела на меня.

— Не думаю. А что?

— Утреннее фото с парковки уже в сети. На мой взгляд, это не просто фанатский снимок, так что я подумал: может, кто-то из твоего окружения поделился информацией — ради пиара или ещё чего.

— Ох… Не думаю. Наверное, просто какой-то случайный человек из Старбакс.

Она продолжала изучающе смотреть на меня, а потом внезапно сменила тему.

— У тебя очень широкие плечи. И большие руки.

Я усмехнулся.

— Говорят, это помогало мне быть хорошим пловцом.

— Ты занимался плаванием в школе?

— Да.

— После выпуска пошёл сразу в ВМФ или сначала в колледж?

— Сразу. Я всегда хотел стать морским котиком.

— Почему?

— Потому что все говорили, что это невозможно. А я хотел доказать, что справлюсь.

— И справился?

— Да, — ответил я. — Справился.

Её губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— У тебя большое эго, ты знал?

Я ухмыльнулся наполовину.

— Просто говорю, как есть.

Она выглядела веселой.

— Ты всё ещё живёшь здесь?

— Пока да. С отцом, в доме, где вырос. Но собираюсь съехать, как только откроется бар.

— А где твоя мама?

— Умерла, когда мне было десять.

Её выражение сразу потускнело.

— Прости.

— Всё нормально.

Она вздохнула.

— Моя мама сводит меня с ума, но я не могу представить жизнь без неё.

— А что насчёт отца?

Она снова посмотрела в небо, затем закрыла глаза рукой.

— Он рядом. Иногда даже остается рядом.

Я ждал, не скажет ли она что-то ещё, но она промолчала.

— Извини, я не хотел лезть.

— Всё нормально. У меня есть проблемы с папой, но у кого их нет?

— Если не хочешь говорить об этом, не надо.

Она снова вздохнула, затем повернулась на бок и посмотрела на меня.

— Знаешь, чего я правда хочу?

— Чего?

— Поужинать нормально. Просто пойти выпить пива, съесть бургер с картошкой и расслабиться. Это возможно?

— Возможно, — уклончиво ответил я. — Ты будешь делать всё, что я попрошу в плане безопасности?

— Да.

— Тогда поехали.

Я резко поднялся и протянул ей руку. Она взяла её и позволила мне помочь ей встать. На секунду мы просто стояли слишком близко, её ладонь всё ещё была в моей.

— Прости за утро, — сказал я ей.

— За что именно?

— За то, что был козлом насчёт твоей ситуации. За то, что сказал, будто никогда не позволил бы кому-то указывать мне, что делать. На самом деле, я понятия не имею, как бы сам себя вёл на твоём месте.

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Спасибо. Я это ценю.

Я отпустил её руку.

— И ещё прости, что наехал на тебя из-за того поста в Инстаграм. Просто я хочу, чтобы ты была в безопасности. А теперь сижу и жду, когда к дому подкатит автобус, набитый твоими фанатками.

Она выглядела смущённой.

— Я так переживала, как выгляжу на фото, что даже не заметила номера дома над головой. Знаешь что? Я просто вообще не буду заходить в соцсети, пока я здесь. Всего две недели. Думаю, это даже пойдёт мне на пользу.

— Согласен. Люди — козлы.

Она посмотрела мне в глаза, чуть щурясь от солнца.

— Ты читал комментарии под моим постом?

— Некоторые, — признался я. — Тебя задевают негативные?

— Иногда.

— Оно того стоит? Я имею в виду, зачем вообще выкладывать что-то? Зачем давать миллионам людей возможность публично судить твою жизнь каждый день?

— Я чувствую, что должна. Чтобы оставаться на слуху. Чтобы напрямую общаться с фанатами. И так хотя бы я сама контролирую, что там пишут. Гораздо хуже, когда в сеть попадают снимки папарацци, а таблоиды просто придумывают к ним идиотские заголовки ради кликов. В прошлом году мне пришлось ходить на физиотерапию из-за травмы ноги, а в статьях к фото, где я выхожу из клиники, написали, будто я увеличивала грудь.

Мой взгляд невольно опустился на её грудь.

— Не трогай их, они идеальны.

А потом мой мозг, наконец, осознал, что только что сказал мой рот.

— Господи, прости. Я не должен был этого говорить. Я придурок. Уволь меня.

Она рассмеялась.

— Я уже пыталась.

— Значит, постить в соцсети… — я отчаянно старался вернуть разговор в приличное русло. — это про контроль?

— Частично, да.

Теперь я лучше понимал её. Я тоже любил контроль.

— И оно того стоит? Всё это дерьмо, которое приходится терпеть, ради чувства контроля?

Она пожала плечами.

— Иногда. Не всегда. Но, может, это всё, что я могу просить.

Она повернулась к дому.

— Ладно, я пойду в душ.

Я смотрел ей вслед и очень хотел бы сказать, что в этот момент размышлял о цене славы, вторжении папарацци в личную жизнь или влиянии соцсетей на психику.

Но нет.

Я думал о её идеальной груди. Я смотрел на её великолепную круглую задницу. Я гадал, воспользуется ли она сейчас этой штукой в виде кролика в душе. Как часто она её использует? Была ли она с кем-то после Дюка? Если нет, значит, она столько же времени провела без секса, сколько и я. Может, ей его и не хватало? В конце концов, вибратор — это надёжная штука. Почти как дрочить, да? Ты знаешь, что в итоге получишь результат.

Но игрушка не может коснуться тебя руками. Не может поцеловать. Не может сказать тебе что-то, от чего твои щёки вспыхнут. Она не может заставить тебя чувствовать, что тебя хотят. Она ничего не чувствует сама.

Это не то же самое, что быть с человеком, который хочет зарыться пальцами в твои длинные рыжие волосы. Который мечтает покрыть поцелуями каждый сантиметр твоей сияющей кожи. Который хочет услышать, как ты стонешь его имя, пока он чертовски умело доводит тебя языком до оргазма.

Не то чтобы я думал об этом.

Я просто говорю, как есть.