Скрытое сердце

Глава 2

КЕлли

Две недели только для себя.

Две недели покоя, свободы и размышлений.

Две недели, в течение которых я могла быть просто Келли Джо Салливан, а не кантри-звездой по имени Пикси Харт.

Я могла вставать рано или спать до полудня. Проводить дни в походах под солнцем или читать в тени. Попивать вино, наблюдая, как поднимается луна, и играть на гитаре под звёздами.

Я могла слушать музыку или наслаждаться тишиной. Медитировать или мастурбировать. Обдумывать и планировать, что делать дальше, без чужих голосов в голове.

Мне не пришлось бы носить платья, расшитые пайетками, накручивать волосы на бигуди или проводить два часа за макияжем. Не пришлось бы сидеть на собраниях с этими «важными шишками» из PMG Records, которым не нравились мои новые песни, моя стрижка или набранные мною два с половиной килограмма. Никому не пришлось бы отчитываться о моих планах.

Если бы я захотела выпить кофе, я бы сама села за руль. Захотелось бы капкейков — испекла бы их. Захотела бы не мыть голову неделю — никто из папарацци этого не заснял бы.

Не поймите меня неправильно — я каждый день благодарила судьбу за карьеру Пикси Харт. Но после последних нескольких месяцев мне срочно нужен был перерыв. От неё. От всех.

Именно поэтому я уволила охранника, которого нанял мой брат. Мне просто хотелось почувствовать себя нормальной, а нормальная жизнь точно не включала в себя здоровенного морпеха в отставке, который ходит за мной по пятам и наблюдает за каждым моим движением.

Я уселась на чемодан, пытаясь его застегнуть, и радостно сжала кулак, когда молния наконец поддалась. Поднявшись на ноги, я потащила чемодан в коридор и с трудом спустила его по широкой, изогнутой лестнице в моем новом доме в Нэшвилле. Было всего семь утра, никто ещё не проснулся — мама любила поспать подольше, особенно когда отец был дома, — но я всё равно поморщилась, услышав, как мой багаж с грохотом ударяется о каждую мраморную ступеньку. Я хотела ускользнуть незаметно.

Отключив сигнализацию, я распахнула входную дверь и вышла в тёплый влажный воздух конца августа. На круговой подъездной дорожке стоял минивэн, который для меня арендовала ассистентка Джесс. Несколько лет в эксплуатации, серый, ничем не примечательный, с вмятиной на бампере и царапиной на двери со стороны водителя. Машина уставшей мамы троих детей, а не кантри-звезды, — именно то, что мне нужно.

Я спустила чемодан с крыльца и открыла багажник, но как бы ни старалась, никак не могла втащить туда этот чёртов тяжёлый чемодан. Уже собиралась разделить вещи на два баула, когда по дорожке на высокой скорости вылетел чёрный Шеви и резко затормозил. Дверь распахнулась, и из машины вышел мужчина средних лет в джинсах и старой туровой футболке Вилли Нельсона.

— Я получил твоё сообщение, — заявил он, потрясая телефоном, пока шагал ко мне. — Что значит, ты уволила телохранителя?

Я устало вздохнула.

— Лучше бы я вообще тебе ничего не говорила.

— Келли Джо, давай без глупостей. Тебе нужна охрана, даже там.

— Я не хочу, чтобы со мной на отдыхе был чужой человек, Вагс. После всего, что случилось с Дюком, и утечек в прессу во время тура, у меня сейчас полное недоверие ко всем.

— И я тебя за это не виню, — он сунул телефон в задний карман. — Но этого парня выбрал твой брат.

— Мне всё равно. — Я замолчала на мгновение. — Ты уладил ситуацию с охранником, который угрожает засудить меня?

— Работаю над этим. Не думаю, что он реально подаст в суд. Он просто ищет, где бы денег срубить. Утверждает, что его уволили несправедливо.

— Возможно, он и правда не виноват? Мне стоит испытывать угрызения совести из-за того, что мы его уволили?

— Фотограф, который обратился ко мне, клянётся, что это правда, и что вся команда знала, что он сливает информацию.

— Тогда мне его не жаль. Чёрт с ним.

Я указала на свой огромный, до отказа набитый чемодан:

— Поможешь?

Вагс скрестил руки на груди.

— Не буду пособничать побегу.

Я закатила глаза, бросила чемодан и вернулась в дом за гитарой.

Вагс последовал за мной в гостиную.

— Может, возьмёшь с собой маму?

Я схватила футляр с гитарой, стоявший у рояля, и повернулась к нему:

— Ты серьёзно? Для моей матери отдых — это маникюр, педикюр и массажи. А не походы по лесам. Мы обе сойдём с ума.

Мой менеджер вздохнул и потер затылок.

— Вот бы твой брат был здесь.

— Я бы тоже этого хотела, — сказала я, выходя обратно.

Кевин был единственным человеком в мире, с которым я могла бы запереться на две недели в уединении. Как бы тяжело нам ни приходилось в детстве, у нас всегда был друг друг. Он был старше меня на два года, и я никогда не рыдала так сильно, как в день, когда он ушёл в учебку.

— Но его нет.

Вагс стоял рядом, пока я открывала боковую дверь минивэна и ставила гитару на пол между сиденьями.

— Тебе нужен кто-то рядом, — снова повторил он. — Может, возьмёшь Джесс?

— Она уезжает в Колорадо со своей семьёй, пока меня не будет.

Я снова направилась в дом, а Вагс не отставал ни на шаг. В просторной кладовой на кухне я схватила один из бумажных пакетов с продуктами, которые собрала вчера вечером, и протянула ему.

— На, займись делом.

Вагс последовал за мной обратно к минивэну.

— Хочу, чтобы ты знала — я этого не одобрял.

Я поставила свой пакет в багажник.

— Вагс, за последние пять лет я сделала всё, что вы мне говорили. Записала те песни, которые выбрали боссы из PMG. Работала со всеми этими самодовольными продюсерами в Нэшвилле. Каталась по бесконечным турам без передышек и без жалоб. Делала всю рекламу, которую требовал лейбл. Не лезла в неприятности, даже когда интернет-хейтеры доводили меня до состояния, когда хотелось всё сжечь к чертям. Я была хорошей девочкой.

— Это правда.

— Так что мне нужен этот перерыв, Вагс, иначе я просто сорвусь.

Он поставил свой пакет рядом с моим.

— Я не говорю, что ты не заслужила отдых, Келли Джо. Заслужила. Но если с тобой что-то случится… Я себе этого не прощу.

Его слова чуть смягчили мой настрой. Вагс был мне не отцом — тот был обаятельным, но беспробудным алкоголиком, слабым перед женщинами и азартными играми, появлявшимся в нашей жизни и исчезавшим снова с тех пор, как мне исполнилось шесть. Но Вагс был моим менеджером ещё до того, как я выиграла Nashville Next, и он был предан мне до последнего.

— Со мной ничего не случится. Я буду в полной безопасности.

— Кевин так не считает.

— Ну, он просто слишком заботливый старший брат, который до сих пор видит во мне ребёнка.

Я обошла машину и снова попыталась поднять чемодан, но как ни старалась, запихнуть его в багажник не получалось.

— Вагс, ну помоги, пожалуйста.

Он сжал губы под густыми усами.

— Если помогу, ты согласишься на охрану?

Я наклонилась и попробовала приподнять чемодан за колёса, застонала от усилия.

— Ради всего святого, перестань. Ты себе спину сорвёшь.

Вагс мягко отодвинул меня в сторону, затем легко закинул чемодан в машину.

— И что там у тебя, что он такой тяжёлый?

— Одежда, — ответила я. — Средства для волос. Книги.

И парочка игрушек, работающих на батарейках, но ему об этом знать не обязательно.

Он захлопнул багажник и пошёл со мной к водительскому сиденью, открыв для меня дверь.

— У тебя полный бак? Лучше не останавливаться, пока не уедешь подальше от Нэшвилла. Чем дальше уедешь, тем меньше вероятность, что тебя кто-то узнает. Ты вообще знаешь, как заправляться?

— Конечно, нет, — с каменным лицом ответила я. — Но я уверена, что на заправке найдётся кто-нибудь, кого я смогу отсосать в обмен на помощь.

Я ткнула его пальцем в грудь и забралась в машину.

— Да знаю я, как заправлять машину! Господи, мне просто нужно отсюда свалить. Пока, Вагс. Я позвоню, когда доеду. Скажи маме, что я её люблю, и пусть не переживает!

Я достала из сумки большие солнцезащитные очки и надела их, затем схватила с пассажирского сиденья бейсболку и натянула её на голову, полностью скрывая свои рыжие волосы. Завела двигатель, опустила окно и улыбнулась менеджеру, который всё ещё стоял на подъездной дорожке, скрестив руки на груди и выглядя крайне недовольным.

— Видишь? Ты меня даже не узнаёшь.

Он покачал головой.

— Это плохая идея.

— Весь риск на мне, — бросила я, поднимая окно.

А затем включила передачу и отправилась навстречу свободе.

Проехав около часа, я увидела, что звонит мама. Очень хотелось просто проигнорировать, но я знала, что она не отстанет и будет наяривать, пока я не возьму трубку. А если не дозвонится, то начнёт паниковать и поднимет на уши дорожную полицию. Последнее, чего мне сейчас хотелось, — это чтобы в интернете появились фото, на которых звезду кантри Пикси Харт тормозит патрульный.

— Алло?

— Келли Джо Салливан! Как ты могла?!

— Доброе утро, мама. Как спалось?

— Не уходи от темы! Ты ускользнула из дома, как в шестнадцать лет!

— Ну, тогда я сбегала по клубам, а сейчас просто еду в отпуск.

— Вагс сказал, что ты уволила охранника.

Чёртов Вагс.

— Он мне не нужен.

— Ну, тогда не прибегай ко мне с плачем, когда на тебя нападёт чёрный медведь. Я же говорила тебе про своё видение?

Я закатила глаза.

— Да.

— Повторить?

— Не надо.

— Потому что ты знаешь, что у меня есть Дар, как у тётушки Сисси.

— Знаю.

— И видение было очень чёткое: огромный чёрный медведь возвышается над тобой, собираясь разорвать тебя в клочья и слопать до последней крошки!

— Мама, обещаю, если увижу медведя, побегу в другую сторону.

— Нет! Это самая большая ошибка! Я прочитала: надо спокойно отступать. Если не получится — расправить руки, казаться больше, шуметь, хлопать в ладоши.

— Казаться больше? — переспросила я. При моём-то росте в метр пятьдесят семь, даже если я волосы начешу, выше не стану. — Сомневаюсь, что получится.

Она тяжело вздохнула.

— Кевин будет в ярости, знаешь?

— Разберусь с ним, когда вернётся.

— Вот возьму да приеду и выпарю тебя за то, что заставила меня волноваться! Я прям чувствую, как у меня новые морщины появляются! А твой отец вообще места себе не находит!

С каких это пор? — подумала я.

— Он хочет с тобой поговорить. Сейчас передам трубку.

— Нет, не надо! Мне пора…

— Келли Джо? Это ты, орешек?

Я стиснула зубы.

— Это я, папа.

— Вот стою, завтракаю и вспоминаю, как мы с тобой вставали по утрам и готовили вафли для мамы и Кевина. Такой бедлам устраивали.

Он рассмеялся, и я на мгновение увидела перед глазами нашу крошечную жёлтую кухню в доме, где я выросла. Разлитое тесто на столешнице. Сироп липнет к пальцам. Уют. Безопасность. Любовь. До того, как…

— Помню.

— Ты уже подписала новый контракт с PMG, орешек?

— Пока нет. Думаю.

— Это хороший контракт. Много денег. Чего тут думать?

— Я хочу больше творческой свободы. Работать с разными продюсерами, с женщинами в том числе. Записывать свои песни.

— Но лейбл лучше знает, орешек. У них опыт. Тебе стоит делать то, что они говорят.

Что-то тёмное внутри меня зашевелилось — не предложили ли они отцу денег, если он убедит меня согласиться на их условия?

— Папа, мне нужно сосредоточиться на дороге. Увидимся через две недели.

Если ты вообще останешься в городе.

Не дожидаясь возражений, я сбросила вызов и включила режим «Не беспокоить».

Поездка заняла у меня почти двенадцать часов, но, когда я добралась до своего нового дома на ближайшие пару недель, солнце ещё не село. Это был уютный шале в форме буквы «А», спрятанный глубоко в лесу, без единого соседа в поле зрения.

Я была в восторге. От уединения, от мягкой погоды, от четырнадцати дней свободы. Скинув бейсболку, встряхнула волосы и выпрыгнула из минивэна. Восторг переполнял меня — за всю дорогу я остановилась всего трижды: один раз на заправке, один раз за сэндвичем, и ещё раз — на фермерском прилавке за свежими овощами. И ни разу меня никто не узнал.

Закружившись на месте, я глубоко вдохнула, впитывая всё вокруг.

Воздух пах сырой землёй, опавшими листьями и чем-то терпким, травяным — вроде одуванчиков, которые в детстве мы считали цветами. Я раньше собирала целые охапки этих жёлтых «букетов» на пустыре возле дома и приносила их маме. Бедняжка всякий раз ставила их в стеклянную банку с водой, как будто это действительно были розы.

Сам домик был маленьким: фасад выкрашен в цвет мха, а крыша, спускающаяся до самой земли, тёмно-оранжевая. Перед ним раскинулся деревянный крыльцо, на одной стороне которого стояли два качающихся кресла, а на другой — большой цветочный горшок.

Чуть в стороне я заметила кострище, окружённое четырьмя красными креслами. Интересно, смогу ли я развести костёр, не спалив при этом весь лес?

Подойдя к двери, я проверила почту на телефоне в поисках кода, который арендодатель прислал Джесс, а та уже переслала мне. Введя цифры, я услышала, как замок щёлкнул, и открыла дверь.

В отличие от моего дома в Нэшвилле, оформленного в спокойных бело-серых тонах, здесь всё дышало теплом: стены из сосновых досок, кофейно-коричневый диван, кирпичный камин цвета ржавчины, песчаный ковёр. Я вдохнула запах старой древесины и чуть затхлого воздуха. Оставив входную дверь открытой, распахнула окна по обе стороны, чтобы впустить свежесть.

Прямо по коридору находилась крошечная кухня — настолько маленькая, что уместилась бы на месте обеденного уголка в моём доме. В ней не было ничего лишнего: посудомоечная машина, раковина из нержавейки и коричневая электрическая плита, которая, кажется, была старше меня. Из стены торчал небольшой кухонный остров с деревянной столешницей, а под ним прятались два табурета.

Я прошлась дальше по дому. По одну сторону коридора нашла ванную, по другую — спальню.

Ванная была простой, бело-жёлтой, но светлой и чистой, с мягкими сложенными полотенцами на полке. Спальня оказалась ещё меньше. Из-за острого угла наклонной сосновой стены она напоминала смесь домика на дереве и индейского вигвама.

Кровать без изголовья была застелена пушистым белым одеялом и завалена подушками. Прямо над ней располагалось окно, выходящее в лес. Я забралась на матрас, открыла его и улыбнулась, когда почувствовала, как прохладный свежий воздух коснулся кожи.

Это был не Ритц-Карлтон, но мне и не нужен был ни океанский вид, ни дорогой мини-бар, ни круглосуточное обслуживание номеров, чтобы расслабиться. Удовлетворённо оглядев своё новое убежище, я напевала себе под нос, пока тащила сумки из машины. (Чемодан, конечно, пришлось вытаскивать в несколько заходов, но в конце концов я справилась.)

Разложив продукты, одежду и туалетные принадлежности, я сунула один вибратор под кровать, а другой — в душевую, а затем переоделась: вместо джинсовых шорт, белой футболки и сапог надела спортивные шорты, топ и кроссовки.

В ванной затянула хвост потуже, нанесла немного солнцезащитного крема на лицо и руки и уже собиралась вставить наушники и выйти на пробежку, когда поняла, что никому не сообщила, что добралась.

Открыв телефон, я увидела несколько непрочитанных сообщений.

Одно от Джесс.

Одно от Вагса.

Три от мамы — всем не терпелось узнать, как прошла дорога.

Стиллист Кайла просила запланировать несколько примерок.

Два голосовых.

Одно от Дюка (удалила, не слушая).

И одно от отца.

Как же хотелось удалить и его. Но я не могла. Сколько бы мне ни было лет, сколько бы раз он ни разочаровывал меня, внутри всё равно оставалась маленькая девочка, которая каждый раз надеялась, что он вдруг чудесным образом станет тем папой, которого мне так хотелось иметь.

Я глубоко вдохнула и нажала «прослушать».

— Привет, орешек. Знаю, ты не хочешь, чтобы тебя тревожили в поездке, так что долго не задержу. Просто не успел напомнить тебе о том займе, когда мы говорили раньше. У меня тут намечается одно большое дело, просто бомба! Вхожу в проект с самого начала. Не буду утомлять тебя подробностями, но если бы ты могла отправить мне чек, ну, тысяч на двадцать… Или лучше на двадцать пять… Было бы здорово. Спасибо, орешек. Ты у меня самая лучшая.

Я продолжала слушать ещё несколько секунд, словно надеясь услышать что-то ещё, но, конечно, ничего не последовало. Он просто хотел денег. Как всегда.

Я удалила сообщение. Глубоко вздохнула. Сосчитала до десяти.

Потом ответила стилисту, что добавлю примерки в расписание, но напомнила, что меня не будет две недели. Затем написала Джесс.

Я на месте! Приехала полчаса назад, всё отлично.

Ура! Ну как? Конечно, это не пятизвёздочные отели, к которым ты привыкла, но ты же сама хотела что-то уединённое, чтобы тебя никто не нашёл!

Ты справилась на все сто! Домик идеальный. Маленький, в глуши, очень «по-простому», но уютный и чистый. Мне нравится.

Отлично. Наслаждайся отдыхом!

Ты тоже!

Затем я написала в общий чат с Вагсом и мамой.

Я здесь. Я в порядке. Я счастлива. Ни медведей, ни людей поблизости не видно.

Телефон оставляю в режиме «Не беспокоить», чтобы лучше слиться с природой, но позвоню вам завтра. Не волнуйтесь обо мне.

Вагс тут же поставил лайк под сообщением и ответил.

Я всё равно буду волноваться, но спасибо, что написала. Оставайся на связи.

Мама же выдала вот это:

А волки? В гугле пишут, что в Мичигане есть волки. И какая-то серая крысиная змея.

Я передёрнулась. Серая крысиная змея?

Звучало отвратительно. Стоит ли загуглить, чтобы понять, с чем я имею дело? Я уже собиралась набрать запрос в телефоне, но передумала — лучше не знать.

Я распахнула дверь, вышла на крыльцо и осторожно осмотрелась по сторонам в поисках чего-нибудь ползучего. Когда передо мной вдруг приземлилась маленькая коричневая птичка, я взвизгнула. Птица вспорхнула и улетела, а я рассмеялась над собой.

Затем сделала кучу селфи, выбрала лучший снимок и выложила его для своих почти четырёх миллионов подписчиков.

Благодарна за солнце на своём лице.

Спрыгнув с крыльца, я заметила тропинку, ведущую вглубь леса, и двинулась по ней лёгким шагом. В наушниках играли мои любимые песни — винтажный и современный кантри в исполнении только женщин. Легенды, иконы, крутые девчонки. Я потела на солнце, но старалась впитывать их уверенность, их силу, их свободу.

На самом деле, критика в мой адрес задевала меня сильнее, чем я показывала.

Я ненавидела, когда меня называли пустышкой из реалити-шоу, поп-кантри без души, музыкальным продуктом. Я ненавидела, что позволила кому-то убедить меня, будто моё настоящее имя — слишком скучное. Я ненавидела, что в этой индустрии тебя заставляют быть брендом, а не просто музыкантом.

И я ненавидела ощущение, что становлюсь полностью выдуманной.

Я хотела снова почувствовать себя той девчонкой, что засиживалась по ночам, сочиняя песни под одеялом при свете фонарика, когда должна была уже спать.

Те песни что-то для меня значили. В них я прятала свою боль, делилась своей радостью, мечтала о самом сокровенном.

Я хотела, чтобы голос той девочки снова зазвучал.

Тропинка закончилась у реки или ручья, и, хотя я вся взмокла от жары, вода выглядела подозрительно зелёной и пугающей. В голове всплыли образы скользкой серой крысиной змеи, и я решила не рисковать. Купание отменяется. Развернувшись, я направилась обратно.

На обратном пути в голову вдруг пришла идея песни. Она была ещё не до конца оформившейся — всего лишь обрывки строк, размер три четверти и несколько аккордов, которые я раньше не использовала.

Я так взволнованно этим загорелась, что даже не стала вытирать пот, а сразу схватила гитару и лист бумаги. Набросала кое-какие заметки, а потом записала себя, пробуя новые аккорды и ритм. Это ещё было далеко от совершенства, но, когда я прослушала запись, мне понравилось. Хорошее начало.

Живот громко заурчал, напоминая, что я не ела почти восемь часов. К счастью, у меня было достаточно припасов — то, что я взяла из дома, плюс свежие овощи с фермерского прилавка. Этого вполне хватало, чтобы приготовить себе простую, но вкусную пасту. Даже бутылка вина нашлась. Завтра я съезжу в город и куплю всё необходимое.

Даже в душе я продолжала обдумывать текст, и пока смывала кондиционер с волос, мне вдруг пришли в голову идеальные строчки.

В панике, боясь их забыть, я выскочила из душа и, абсолютно голая, бросилась в гостиную.

И именно в этот момент обнаружила в своей гостиной бородатого громилу.