Сломанный принц

Глава 17

КЭССИ

Я проснулась в пять утра, измученная и с убийственной головной болью. Но я не была удивлена. Я плакала часами прошлой ночью, буквально плакала, пока не уснула, и, вероятно, перестала плакать, когда у меня не осталось слез.

Отказ глубоко ранил меня, и я была подавлена тем, что сегодня мне придется встретиться с Лукой.

Я покачала головой. Нет, я не могу этого сделать. Мне понадобится несколько дней, прежде чем я снова его увижу.

Я встала и схватила бутылку воды из мини-холодильника, выпила ее одним глотком, прежде чем прыгнуть под горячий душ и надеть свободное красное платье-джемпер и черные леггинсы, чувствуя себя немного более собой, несмотря на глубокую рану, которую нанес мне отказ.

Я собрала сумку и аккуратно сложила его куртку, оставив ее и его обувь перед дверью его спальни, прежде чем спуститься на лифте.

Я была благодарна, что отель находится достаточно близко к станции, и я была в поезде обратно в Риверстаун до семи утра.

Я написала Дому, чтобы он приехал за мной; нам в любом случае нужно было поговорить, и поездка на машине, похоже, была лучшим способом.

Я была на самом деле удивлена, обнаружив его там; я ожидала, что он увернется от меня.

— Почему ты не вернулась с Лукой? — спросил он, заводя машину.

Я сердито посмотрела на него.

— Он знает, что ты здесь? Что случилось? Он облажался?

— Я думаю, тебе нужно что-то объяснить, — сказала я, игнорируя его вопрос.

Он вздохнул. — Да, знаю… Я даже не уверен, с чего начать.

— У тебя вообще была аллергическая реакция? — спросила я. Если сыпь была поддельной, это было впечатляюще.

— Технически да.

— Технически?

— У меня была аллергическая реакция, но это был не совсем несчастный случай.

Я повернулась на сиденье, глядя на него с ужасом. — Ты отравился? — спросила я, едва веря собственным словам. — Кто это сделал?

Он вздохнул. — Это звучит намного хуже, чем есть на самом деле.

— Правда?

— Еще очень рано. Что скажешь, если мы остановимся на кофе и кекс на обратном пути, а потом я все объясню?

Мой желудок заурчал, умоляя о еде. — Отлично! Кофе и кекс на вынос, а мы с тобой где-нибудь припаркуемся и поболтаем в машине, договорились?

Мы остановились у автокафе и заказали ванильный латте и брауни с «Нутеллой» для меня, а также черный кофе и банановый цельнозерновой кекс для него. Фу, мерзость!

Мы немного проехали, свернули на боковую дорогу и припарковались на очень тихой парковке у горной тропы. День был дождливый, не то, что обычно любят туристы.

— Так что насчет твоей попытки самоубийства?

Дом закатил глаза. — Это была не попытка самоубийства. Я точно знал, что делаю. Это не первый раз, когда у меня была аллергическая реакция нарочно.

— Как не первый… — я остановилась, пренебрежительно махнув рукой. — Знаешь что? Сейчас не в этом суть. Почему ты сделал это на этот раз?

Он отхлебнул кофе. — Две причины. Во-первых, Лука явно влюблен в тебя, и я знал, что его убивает отправка тебя на бал со мной, поэтому я подумал, что если я его немного подтолкну, может, он перестанет быть трусом и начнет действовать… что, судя по твоему раннему возвращению и паре сообщений, которые я получил от него, дало обратный эффект.

— Очевидно, — ответила я, все еще смущенная воспоминанием о том, как он отверг меня всего за несколько секунд до того, как заняться со мной любовью. — А вторая причина?

— Мне кажется, кто-то хочет, чтобы Лука умер.

Я замерла. Из всех вещей, которые я ожидала услышать, это было не одно из них. Как по команде, зазвонил телефон Дома, и на экране высветилось имя Луки.

— Я должен ответить, — он включил громкую связь. — Алло.

— Ты знаешь, где она? — спросил Лука, его голос был пронизан беспокойством. Я бы почти почувствовала себя виноватой за то, что ушла таким образом, если бы мое унижение от вчерашнего вечера не было таким свежим.

— Со мной, в машине обратно в поместье… Ты на громкой связи, — быстро добавил он.

— Кэсси?

Мое сердце сжалось в груди, когда его теплый, глубокий голос звал меня по имени.

— Да?

— Что случилось?

Я посмотрела на телефон, нахмурившись; он что, сошел с ума? Разве он не помнил унижение прошлой ночи?

— Я проснулась рано и не хотела тратить день. Я решила вернуться на работу.

Лука молчал так долго, что я почти подумала, что он повесил трубку.

— Понимаю, — наконец ответил он.

Он понимает?

— Ладно, я возвращаюсь; мы обсудим больше, когда я вернусь домой.

Нет, не будем. — В этом не будет необходимости.

— Я думаю, что да.

— И уверяю тебя, сэр, это не так.

Он устало вздохнул. — Кассандра… — сказал он предупреждающим тоном.

— Сэр… — ответила я тем же тоном.

— Увидимся, когда приеду, — и это прозвучало скорее как угроза, чем как обещание.

Линия оборвалась.

— Это было мило и совсем не неловко, — Дом вздохнул, убирая телефон обратно в карман.

— Думаешь, кто-то хочет, чтобы Лука умер?

Дом резко кивнул. — У меня пока нет доказательств, и именно поэтому мне нужно было убрать Луку. Я хотел посмотреть его документы и все такое, потому что… — он откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза. — Лука никогда много не пил в общественных местах, особенно когда он был в машине с семьей. Он действительно ссорился с отцом той ночью. Джанна и Арабелла не должны были быть с ним в машине, но я знаю его лучше. Это просто не сходится. И он так долго тонул в своей боли и жалости к себе, проводя каждый день пьяным. У него не было нужного настроя, чтобы поверить в то, что все это правда. Но его отец был убит в перестрелке в месте, где ему даже не следовало быть!

Дом вскинул руки в раздражении. — Это так очевидно, и никто ничего не говорит, а потом Лука отдал все Бенни и Савио, и они ведут себя как… — он повернулся ко мне. — Я думаю, это внутренняя работа, и я докажу это.

Я кивнула. Мне не понравились флюиды, которые я получила от этого придурка Савио вчера вечером.

— У Бенни всегда была мания величия на высшем уровне. Оба они не самые умные — определенно больше мускулов, чем мозгов, но… — он в отчаянии хлопнул по рулю. — Ты вернула Луку к жизни; он более отзывчив, пьет намного меньше. Он снова ищет дела о семье. Если я прав и за этим стоят Бенни и Савио, они вернутся за ним, и мне нужны доказательства, чтобы я мог разобраться с ними, прежде чем они поймут его, — я не могла сдержать радостного укола, который я чувствовала, зная, что я, возможно, была частью выздоровления Луки, несмотря на то, что произошло вчера вечером.

— Ты можешь просто, ну знаешь, — я пошевелила пальцами перед ним.

— Что это значит… — он передразнил мой жест. — Значит?

— Знаешь… заставить их исчезнуть.

— О, понятно… — он кивнул. — Как ноги в бетоне на дне океана? Или, скорее, в фундаменте строящегося здания или даже в старом добром сценарии глубоко зарыты в середине леса? — его губы изогнулись в уголке.

Ублюдок издевался надо мной! Я скрестила руки на груди и уставилась на него. — Забудь!

— Нет, нет, это интересно, — теперь он искренне улыбнулся. — С какой отсылкой мы работаем? «Клан Сопрано»? «Крестный отец»? Не говори мне, что «МакМафия»; это просто оскорбительно.

Я бросила ему средний палец, заставив его рассмеяться.

— Нет, я бы хотел, — он вздохнул. — Но есть правила, которые мы все должны соблюдать. Я не могу просто так забрать одного из моих родственников без доказательств, и даже тогда мне нужно будет получить одобрение совета, которым, по сути, является Маттео Дженовезе, — я поморщилась.

— Именно так. Лука — любимчик Дженовезе, но все же… — он склонил голову набок. — А я далеко не один из его любимчиков. Он видит во мне в лучшем случае раздражающего щенка.

— И что мы будем делать?

— Мы? — спросил он, недоверчиво изогнув брови, с легкой улыбкой на лице.

— Да, мы. Я не отпущу тебя одного, и я не буду рисковать жизнью Луки, если смогу.

Дом схватил меня за руку и сжал ее. — Он не хотел бы, чтобы ты попала в беду.

— И я знаю, что ты защитишь меня.

Он кивнул. — Да, конечно, я защищу.

— Что тебе нужно?

— Я не знаю, что он сделал, чтобы разозлить тебя, но мне нужно, чтобы ты простила его. Я не могу позволить ему снова стать угрюмым пьяницей.

— Я не злюсь на него. Это… — я покраснела от неловкости. — Он ничего плохого не сделал… на самом деле. Я просто… Я поговорю с ним.

— Отлично, поехали.

— Но ты что-нибудь нашел вчера вечером? — спросила я, когда он развернул машину.

— Немного, но не так много, как я думал, — его голос был напряженным от разочарования. — Лука, кажется, хочет все забыть, но я нашел несколько фотографий с места преступления, и на дороге нет никаких следов тормозов… — он пожал плечами. — Я не знаю, но ты не думаешь, что ты попытаешься притормозить, если потеряешь контроль над машиной? И еще… Я поехал в город и пробрался в больницу; в его деле есть странные вещи — номера страниц не такие, как должны быть… цвета другие… Разный почерк у одного и того же врача…

Я нахмурилась. — Все это мелочи, но достаточно, чтобы заставить тебя усомниться во всем.

Дом бросил на меня быстрый взгляд, полный облегчения. — Именно так! Я так рад, что мы на одной волне.

— Мы разберемся. Ты пробовал поговорить с врачом или полицейским?

Он вздохнул. — Я пытался… Врач погиб в пожаре дома через пару месяцев после аварии, а полицейский получил семь выстрелов в грудь во время взлома дома через неделю.

— Понятно… Может быть, это совпадение, — сказала я, сама в это не веря. — Но… мне это показалось очень похожим на то, чтобы завязать концы.

— Да.

— Почему бы тебе ему не рассказать? Он разозлится, когда узнает.

Дом пожал плечами. — Может, но он был так подавлен отчаянием… Он не поверит, что он не виноват, по крайней мере, сейчас.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем.

Когда мы добрались до дома, Лука ждал нас, скрестив руки на груди и сердито глядя на машину.

Дом закатил глаза. — Боже, папаша, черт возьми, зол.

— Почему?

Дом тихонько усмехнулся. — Ты такая невежественная, что это даже мило.

Как только машина остановилась, Лука открыл мне дверь.

— Кэсси.

Я нахмурилась от холода в его голосе. — Лука, — ответила я, выходя из машины.

Лука посмотрела на Дома. — Я думал, вы оба шли домой пешком. Тебе потребовалось… — он посмотрел на часы. — Больше часа, чтобы вернуться.

Дом пожал плечами. — Мы остановились в лесу, чтобы быстро перепихнуться, но на этот раз все было долго.

Я посмотрела на Дома, открыв рот от шока, когда услышала тихое рычание Луки.

Неужели мужчины действительно так делают? Я посмотрела на Луку… Он выглядел готовым убить Дома. Но это было бессмысленно, так как прошлой ночью он оставил меня в постели такой горячей и желанной.

Дом рассмеялся. — Срабатывает каждый раз. Увидимся позже, — он бросил на меня последний взгляд, прежде чем подняться по лестнице, насвистывая.

— Кэсси, — начал Лука, его голос стал намного тише, таким мягким, что он почти ощущался как ласка на моей коже.

Я кивнула. — Нам нужно поговорить, я знаю. Где?

Лука, казалось, был ошеломлен моим согласием, и, честно говоря, если бы не мой разговор с Домом, я бы спряталась, чтобы зализать свои раны.

— В библиотеку? — предложил он, жестом указывая мне наверх.

Я кивнула и молча последовала за ним туда.

— Кэсси, насчет вчерашнего вечера, прости, — начал он, как только закрыл за нами дверь.

Я развернулась. Он выглядел таким восхитительным в своей обтягивающей черной футболке, обтягивающей его широкую грудь и толстые руки, его руки были засунуты в карманы светло-голубых джинсов.

Я хотела спросить, сожалеет ли он о том, что оставил меня подавленной и желанной на кровати, или сожалеет о том, что прикоснулся ко мне. В любом случае, это было бы больно.

— Не извиняйся, — я пренебрежительно махнула рукой, пытаясь казаться отстраненной, несмотря на стыд и отверженность, которые все еще мучительно сжимали мое сердце. Лука нахмурился.

— Не за что извиняться. Ты ничего плохого не сделал, — я имела в виду… в основном это. — У всех нас есть право менять свое мнение. У тебя не было всех карт на руках. Ты не знал о моем… статусе девственницы, — я почувствовала, как румянец заливает мои щеки — то, что я рыжая, с такой бледной кожей, не помогало мне казаться стоической.

Он нахмурился еще сильнее, скрестив руки на груди. Он злился?

— Многие мужчины не в восторге от неопытных женщин. Я понимаю, честно, — или, по крайней мере, я очень стараюсь.

— Ладно, позволь мне прояснить ситуацию. Ты думаешь, я сбежал, потому что ты девственница, и это заставило меня хотеть тебя меньше?

Я пожала плечами.

— Кэсси, это заставило меня хотеть тебя больше.

Я недоверчиво изогнула бровь. — Ты довольно быстро сбежал, — я покачала головой. — В любом случае, это не имеет значения. Никакой крови, никаких нарушений. У нас все в порядке.

Он стоял там, изучая меня, как будто его темные глаза могли видеть прямо в моей душе, и мое тело содрогнулось от интенсивности этого взгляда.

— Я стал тьмой, чтобы защитить свет, Кэсси. Я весь тьма, и ты не заслуживала быть испорченной — не мной. Эта часть тебя не принадлежит мне.

— Это было мое, Лука. Я решаю, кому я хочу отдать эту часть себя, — я глубоко вздохнула.

— Ты не знаешь, что говоришь. Ты ненавидишь своих родителей за людей, которых они убили. Скольких людей они убили? Пятерых? Десятерых?

Я поджала губы в раздражении; я знала, что он не ангел… — В чем смысл?

— Я убил по крайней мере в пять раз больше собственными руками! — он показал мне руки с акцентом. — И приказал еще больше. Мои руки покрыты рекой крови.

— Это были плохие люди?

— Что? — он выгнул брови, мой вопрос застал его врасплох.

— Они были плохими людьми?

Казалось, он задумался. — Да, но ведь это не главное, не так ли?

— На самом деле, это так. Мои родители убивали старых беззащитных людей из жадности. Мои родители — чудовища. Ты убивал убийц, лжецов и людей с кровью на руках.

Он покачал головой. — Не делай меня героем в этой истории, Кассандра.

Я рассмеялась. — Ты не герой — я не лгу. Я могу не знать эту жизнь, но я знаю достаточно. Ты злодей, — согласилась я. — Но злодей всегда может быть героем в чьей-то истории… Так же, как герой может быть злодеем в чьей-то истории. Все дело в перспективах.

Он устало вздохнул. — Кэсси…

— Все в порядке, я понимаю, обещаю. Я не злюсь. Нет ничего в прошлой ночи, что тебе нужно искупить, но…

— Но что? — подбодрил он. — Спрашивай что угодно.

— Я бы очень хотела, чтобы мы могли вернуться к вчерашнему дню, сделать вид, что ничего не произошло, — мягко попросила я. — Мне слишком неловко, и я хотела бы забыть, пожалуйста.

Он на секунду отвел взгляд, как будто не хотел, чтобы я видела, что он чувствует.

Он наконец снова посмотрел на меня, его лицо было его обычной безмятежной маской. — Да, я думаю, это мудро. Друзья?

Я кивнула. — Конечно, — я заставила себя улыбнуться. — Увидимся позже, хорошо?

Он кивнул, двигаясь со своего места перед дверью. — Да, позже.