Соблазнительная капитуляция

Глава 35

Собрание было сумасшедшим, все говорили и задавали вопросы одновременно. Я сидела в глубине зала, держа рот на замке и опустив глаза в пол. Папа не упоминал ни обо мне, ни о Луке, ни о чем-либо еще, просто сказал, что было проведено внутреннее расследование, и если у кого-то возникнут какие-либо вопросы, они могут задать их ему, и что мы не будем обсуждать эту проблему за пределами офиса, иначе будут серьезные последствия.

У нас никогда раньше не было подобного скандала, так что замять его было непросто. У нас была команда по связям с общественностью, и они вместе с папой обсудили, как будет составлено заявление, которое они разошлют по электронной почте всем нам, о том, что мы можем и чего не можем говорить никому за пределами офиса, включая прессу.

Боже, я даже не подумала об этом. Это должно было взорвать средства массовой информации. Прекрасно. С этим было бы забавно разобраться. Не говоря уже о том, что произойдет, когда все это всплывет и наши существующие клиенты услышат об этом. О, черт. Черт, черт, черт, черт.

Я чуть не потеряла сознание, когда подумала о такой перспективе. Пока мы совещались, я готова была поклясться, что слышала, как у всех разрываются телефоны. Все внизу, наверное, тоже сходили с ума.

Что за чертов бардак.

Любая работа на остаток дня полетела ко всем чертям. Я даже не вставала из-за стола и не вешала телефонную трубку. Я знала, что Лука ждет меня, но все были заняты устранением последствий, в том числе и я. Я не собиралась бросать всех, чтобы заняться сексом со своим парнем.

Парень. Наконец-то я могла называть его так, думать о нем именно так. Во всей этой неразберихе это было единственным светлым пятном. У меня был парень, к которому я могла возвращаться домой всякий раз, когда мне удавалось вырваться из офиса. Если это когда-нибудь случится.

Я написала Луке, что вернусь очень поздно, и, поскольку время шло, становилось все позднее и позднее, а я все еще не видела конца.

В половине восьмого папа зашел в мой кабинет и велел мне идти домой. Я пыталась протестовать, но он наорал на меня, и я убралась восвояси.

Таксист не мог ехать достаточно быстро, чтобы доставить мою измученную задницу к Луке.

На этот раз, когда он открыл дверь, именно я прижала его к двери и начала срывать с него одежду. И, под «срывать», я не преувеличивала. Пуговицы разлетелись в разные стороны, и я чуть не разорвала молнию на его джинсах. У него даже не было времени надеть презерватив, когда он приподнял мои бедра, и я скользнула на него.

— Да, черт возьми, — сказала я.

— И тебе привет, — сказал он, когда мы начали двигаться вместе, задавая темп, которого мы оба жаждали. Это было быстро и жестко, и вскоре я уже соскальзывала с него, а он нес меня к дивану.

— Тяжелый день?

— Что-то в этом роде. И это все твоя вина. Девять арестов. Да пошел ты, мистер Блайт. — Я ударила его в грудь и пошла в ванную привести себя в порядок. Мне не о чем было особо беспокоиться, так как я принимала противозачаточные таблетки, и мы оба сдали анализы, но я все равно была параноиком по поводу беременности, несмотря на все мои предосторожности.

По-видимому, я вообще была параноиком.

Решив, что проведу остаток ночи голой, я разделась и оставила свою одежду в его спальне. Затем вышла в гостиную в одних туфлях на каблуках. Это привело к тому, что он полностью разделся, а я продолжила снимать стресс этого ужасного дня.

На следующий день на работе было еще хуже. На следующее утро возле здания действительно собрались люди с камерами, микрофонами и так далее. Я была рада, что у меня был удачный день с прической, потому что они определенно фотографировали меня и задавали вопросы, на которые я отвечала: «Без комментариев». Я всегда хотела это сказать, но оказалось, что это было не совсем то, на что они рассчитывали.

Еще больше телефонных звонков. Кое-кто из наших клиентов узнал об этом, и на меня буквально кричали весь день, повторяя одно и то же снова и снова, пока мне не пришлось проверить, не посинело ли мое лицо.

У меня не было ланча, потому что у меня не было помощника, который мог бы мне его принести. К счастью, папа заказал сэндвичи с доставкой на всех. Я проглотила два из них, а потом на меня снова наорали.

Я скучала по Луке. Он был единственным, кто мог бы сделать это не таким ужасным. Я могла только представить, как он корчит мне рожи, или бросает бумажные самолетики, или пишет мне непристойности. Я посмотрела на свое пресс-папье и на свою кружку «САМЫЙ ЛУЧШИЙ БОСС В МИРЕ» и написала ему, что скучаю по нему. Он отказался рассказывать мне, чем занимался весь день накануне, но у меня было столько всего на уме, что у меня не хватило сил даже попытаться вытянуть это из него.

Хочешь, чтобы я приехал и все исправил?

Если бы только это было возможно.

Хочу. Но ты не можешь. Увидимся вечером.

Он ответил мне, но я должна была ответить на этот дурацкий звонок, так что увидела его ответ только полчаса спустя.

Я голый и жду…

И это сопровождалось фотографией, на которой он без рубашки сидит на диване и посылает воздушный поцелуй.

Я хихикнула и положила телефон обратно на стол. Если бы я не была осторожна, то в следующий раз получила бы снимок пениса. Не то чтобы я его не хотела, но я не думала, что смогу справиться с этим на работе, если мне придется взять трубку и через две секунды стать профессионалом.

На самом деле я смогла уйти к шести, и папе не пришлось приходить и выгонять меня. Но я была так измучена, что надеялась, что Лука не ожидает от меня многого в плане секса. Я могла заснуть в середине полового акта.

Когда я вошла, он поприветствовал меня, одетый только в один из своих галстуков, и соблазнительно откинулся на спинку дивана.

— Добро пожаловать домой, мисс Кларк. — Он захлопал ресницами, и я расхохоталась, потому что была такой уставшей и напряженной, а он был таким милым и смешным, и я любила его.

— Я так устала, что мне больно смеяться, — сказала я, соскальзывая с каблуков и ковыляя к нему.

— О, Солнышко, ты действительно выглядишь уставшей.

— Спасибо, — сказала я и положила голову ему на грудь.

— Подожди, у меня есть план. Иди и сядь здесь. — Он подтащил меня к дивану, и я рухнула на него, закрыв глаза и положив голову на одну из подушек. Я слышала, как он ходит по комнате, а также как льется вода.

Я так устала, что даже не думала, что смогу заснуть, но просто закрыть глаза было блаженством.

— Иди сюда, мисс Кларк, — произнес его голос несколько минут спустя, и я приоткрыла глаза. Это было нелегко. На этот раз он все еще был обнажен и без галстука. — Обними меня за шею. — Я послушалась, и он подхватил меня на руки и понес в ванную. Свет был выключен, но там горело несколько ароматических свечей.

— Когда ты купил ароматические свечи? — Спросила я.

— Тсс, не задавай вопросов. — Он опустил меня на пол и начал снимать с меня одежду. Ванна была полна горячей воды, и он, должно быть, добавил в нее соли или что-то в этом роде, потому что вода была пенистой.

Он раздел меня и помог забраться в ванну. Затем забрался ко мне сзади, притянув меня к своей груди.

— Боже мой, это невероятные ощущения. — Теплая вода сразу же подействовала на мои напряженные мышцы, а пар заставил меня почувствовать себя немного бодрее.

— Сейчас почувствуешь себя лучше. — Он достал мочалку, которая, как я поняла, была совершенно новой, и начал массировать мои руки и грудь. Я снова закрыла глаза, и он начал что-то напевать, его грудь вибрировала у меня на спине.

— Рори? — сказал он.

— Хм? — Я повернула голову, чтобы увидеть его краем глаза.

— Я люблю тебя. — Он сказал это так серьезно, как будто говорил это в первый раз, а не в сотый.

— Я тоже тебя люблю.

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу видеть тебя постоянно. — Это определенно было взаимно.

— Я тоже хочу переехать к тебе. Но что насчет Слоан? — Он улыбнулся, как будто надеялся, что я задам этот вопрос.

— Ну, я обнаружил, что в вашем многоквартирном доме есть свободная квартира. Так получилось, что эта квартира находится прямо по коридору от вашей. Так что либо мы можем жить там, а Слоан — в вашей, либо наоборот. Что бы ты ни задумала, мы должны действовать быстро. — Он просиял, явно довольный собой.

— Ты не сидел без дела, мистер Блайт. Я спрошу Слоан и узнаю, что она хочет сделать. Так ты не хочешь здесь жить? — Его квартира была довольно милой. Лучше, чем моя, хотя и меньше.

— Это не мой дом. Такое чувство возникает, только когда ты здесь, со мной. — О, иногда он был просто милейшим.

— Кроме того, твоя квартира больше, и свободная комната стала бы хорошим местом для моих вещей.

— Каких вещей? Вещей из твоей секретной комнаты? Могу я, наконец, взглянуть на них? Я имею в виду, не прямо сейчас, но, может быть, позже? — Я почти забыла о секретной комнате Луки во всем этом безумии.

— Ты можешь увидеть ее, когда захочешь. Сейчас они все открыты.

— Когда ты это сделал?

— Несколько дней назад. — Я повернулась к нему лицом. — Мне больше нечего скрывать. Больше никаких секретов, никакой лжи. Что бы ты ни хотела знать, я — открытая книга.

Мне понравилось, как это прозвучало.

— Как ты начал заниматься корпоративным шпионажем? — Я знала, что его работа называлась не так, но я собиралась назвать ее именно так.

— Это долгая история, но, по сути, я хотел зарабатывать деньги и быть кем-то другим. Я потратил много времени, убегая от своего прошлого. Думаю, это был просто еще один способ продолжать в том же духе. — Одна из свечей погасла, отчего стало темнее.

— Почему?

Он вздохнул и пошевелился подо мной.

— Потому что я не хотел есть хлопья на ужин. Никогда. И я не хотел, чтобы люди знали, откуда я родом. Мои родители никогда не пытались взвалить это бремя на меня или моих братьев, но я помню, как в раннем возрасте пошел в продовольственный магазин и понял, что у нас нет того, что есть у других людей. Я не хотел, чтобы жизнь снова стала такой тяжелой.

В этом есть смысл, и я могу понять желание убежать от своего прошлого.

— Однажды в колледже я на один день сменила специальность. Я также называла себя по имени и отчеству, когда представлялась людям.

— На какую специальность ты сменила? — Вода становилась холодной, но все мои мышцы были расслаблены, и я не думала, что смогу встать. Ему пришлось бы нести меня на руках.

— Фотография. Это звучало круто, хотя у меня даже не было гребаного фотоаппарата. Я просто хотела заняться чем-то другим. Конечно, потом я проснулась посреди ночи и представила лицо папы, когда говорю ему, что не хочу работать в компании, и ждала, пока на следующее утро они откроются, чтобы вернуть все обратно. Я никогда не говорила об этом своим родителям. — Это был момент безумия, и я никогда никому об этом не рассказывала, даже Слоан.

— Я не могу себе этого представить, но уверен, что ты была бы отличным фотографом. — Нет, у меня бы это не получилось. Я даже не смогла сделать приличное селфи на свой телефон.

Я пожала плечами, и еще одна свеча погасла.

— Нам, наверное, стоит выйти, пока вода не остыла. Ты голодна?

— Да. Я почти ничего не ела сегодня. — Просто чудо, что у меня до сих пор не заурчало в животе.

— Что ж, нам придется что-то с этим сделать. — Он встал и взял полотенце, прежде чем вытащить меня из ванны и завернуть в него, вытирая воду с моего тела, а затем обернуть его вокруг своей талии.

— Я могу идти. Я так думаю. — Возможно, я двигалась немного медленнее, чем обычно, но я вернулась к дивану и плюхнулась на него. Лука принес мне кое-какую одежду, и я оделась, пока он готовил ужин, в его боксеры и футболку.

— А теперь я могу осмотреть твои комнаты?

— Ты можешь осмотреть их в любое время, когда захочешь. — Он размешал спагетти в кастрюле с кипящей водой и кивнул в сторону трех дверей. Было странно смотреть на эти комнаты в его присутствии, но я встала и подошла к двери номер один.

На самом деле это была просто комната, заставленная коробками. Ни на одной из них не было надписей, и несмотря на то, что он сказал, мне было неудобно рыться в них, поэтому я подошла ко второй двери. Эта комната была немного больше, больше похожа на небольшой офис, но она тоже была заставлена коробками и его гитарой. Я вошла и закрыла за собой дверь.

Я открыла одну коробку и обнаружила, что там лежит куча книг. Я просмотрела несколько названий, и они оказались одними из моих любимых. В следующей коробке были фотографии, и я пролистала некоторые из них. На них был запечатлен Лука, когда он был моложе, и, о боже. Это был качественный материал для шантажа. Я сделала пометку вернуться и посмотреть на эти вещи позже.

В остальных коробках также были книги, фотографии, несколько ежегодников и другие мелочи, такие как футболки с изображением музыкальных групп, толстовки и так далее.

В этих коробках была его жизнь, его прошлое, то, кем он был на самом деле. Упакована и заперта. Было почти трагично, что ему приходилось скрывать это. Я нашла несколько фотографий в рамках с ним и двумя маленькими девочками, которые, должно быть, были его племянницами, и взяла их в охапку, прежде чем вернуться в гостиную.

Лука ничего не сказал, когда я разложила фотографии на журнальном столике, а затем вернулась, взяла еще кое-что из его вещей и разложила их. Я пошла в третью комнату, нашла еще больше вещей и разложила их.

Когда я закончила, все три двери были открыты, и его квартира действительно выглядела как родной дом. Я пошла на кухню и обняла его сзади.

— Ты не собираешься комментировать мой косметический ремонт? — спросила я, пока он помешивал соус для спагетти, чтобы он не подгорел.

— Я четыре года не жил в квартире, с разложенными вещами. Это… к этому нужно привыкнуть. Но я рад снова увидеть своих милых девочек. Теперь нам просто нужно развесить повсюду твои фотографии. — Тьфу, я этого не делала. Я не очень любила свои фотографии. Но если бы он был на них со мной, это было бы нормально.

— Никаких снимков с обнаженкой, ладно?

— О, у меня уже есть кое-что из этого, — сказал он, поливая соусом макароны и перемешивая их.

— Заткнись, ты этого не сделаешь. — Я шлепнула его, а он обернулся и улыбнулся мне.

— Может, да, а может, и нет. — Я прищурилась. Я не хотела, чтобы появлялись мои фотографии в обнаженном виде. Я ущипнула его за задницу, а он просто продолжал улыбаться.

— Придурок, — сказала я, когда он перенес спагетти на кофейный столик, который теперь был завален фотографиями и другими вещами. Я также достала его гитару и прислонила ее к стене. Я надеялась, что позже он сыграет. Это было бы единственным, что сделало бы эту ночь лучше.