Сокровища древнего Искера

Дом

До чего же приятно было спать на нормальной кровати! Ни скованности спальника, ни неровности земли, от которой не спасал походный коврик, ни тонких стенок палатки, сквозь которые запросто проникал шум просыпающегося лагеря, — ничего! Вместо всего этого — отдохнувшая на мягком матрасе спина и такой домашний запах яичницы, пожаренной с сосисками и зеленым луком, что хотелось, не открывая глаз, идти скорее на кухню.

Но Алиса глаза открыла, потому что отлично помнила, что уснула она в лодке, а значит сейчас находилась неизвестно где. Она быстро оббежала взглядом небольшую комнату, убедилась, что находится в ней одна, и, чуть приподнявшись на локтях, принялась осматриваться. Стены из мощных деревянных бревен, потемневших, должно быть от времени, и кое-где рассохшихся. Маленькое окошко, занавешанное небольшим куском тюли. Разноцветные плетеные коврики, лежащие на полу внахлест друг на друге. Сундук и комод у противоположной стены, накрытые ажурными салфетками. Узкая кровать с кованным изголовьем. На изножье висел спортивный костюм Алисы, и она, вынырнув из-под одеяла, натянула его на себя. Кулон нашелся на своем привычном месте — в кармане, и Алиса с улыбкой вспомнила, что теперь он по-настоящему ее. Подарок Хана, как она и думала.

Подойдя к окну и одернув занавеску, она с удивленим увидела, как Наран рубит дрова. Делал он это так, словно полжизни только этим и занимался, — быстро, четко и даже профессионально. Ни одного лишнего движения, и каждое полено — к полену. Справа за ним виднелись грядки, а слева в отдалении стояли старые покосившиеся избушки, мимо которых ленивым шагом шла худая собака. Вокруг было много травы, кустов и другой неизвестной Алисе зелени. Она окинула взглядом этот деревенский пейзаж и нерешительно почесала в затылке.

Нужно было выходить, так? Нужно было узнать, где она и что задумали напарники. Что произошло там, в подземелье, чем занимались Михаил Степанович и Калинин, как все они связаны друг с другом… Теперь-то уж напарники должны ей всё рассказать! Не зря же притащили неизвестно куда.

Впрочем, Алиса догадывалась, что находится в ближайшей к лагерю деревне, где, по уверению руководителя экспедиции, было, помнится, всего три дома. Во всяком случае те косые избушки, над которыми сейчас стояло зенитное солнце, явно давно были не жилыми — уж слишком высокая трава росла рядом с ними.

Алиса наконец отошла от окна и открыла дубовую дверь, попадая в кухню, полную света и аппетитных запахов. Во всяком случае кухней Алиса назвала это помещение про себя, хотя припоминала, что в деревенских домах она называется иначе. Здесь была большая белая печь, длинный стол, скамейки и бесконечное множество сундуков, лукошек и связанного в косичку чеснока, свисающего с потолка. Между этими косами то тут, то там виднелись подвешенные пучки трав, и должно быть это их аромат ощущался так ясно. Ну, кроме, разумеется, запаха яичницы.

Спиной к Алисе стояла женщина, загораживая собой половину стола, и, судя по звукам, что-то режущая ножом. Волосы ее были частично седые и собраны в неаккуратный пучок. Цветастое простое платье в пол по середине спины было перевязано завязками от фартука.

— Ужо проснулась, голубушка? — ласково сказала женщина и обернулась к Алисе. — Знамо-дело, проснулась и ничего скумекать не можешь. А уж я-то как охала, когда увидала тебя, тростиночку, на руках у Ханика, — она взмахнула руками, хлопнув себя по бёдрам. — Думала, ой-ей, извели робята девчушку! Ой извели!

Алиса ошарашено хлопала глазами, не понимая половины слов и больше воспринимая общую интонацию. Говорила женщина быстро, но заботливо, как мать, и смотрела на свою гостью блеклыми серыми глазами с явным сопереживанием во взгляде.

— Нутко, садись, голубушка, садись, ягодка, уж я тебя накормлю, ты исчо всем своим внучатам будешь рассказывать, что лучше бабы Лары никто тебя не потчевал.

— Спасибо, — пробормотала смущенная Алиса, послушно усаживаясь туда, куда показала рукой эта женщина. — А где… где Хан?

— Ой, робята нонче утром так повздорили, — испуганно округлила глаза баба Лара, отодвигая в сторону нарезанный свежий хлеб. — Тебя, голубушка, хотели сторожить, только от кого ж тут сторожить-то? Тут только я да Белка, но та, собака, совсем уж слепая стала, от того и дурная, так что ежели чего, ты на неё зла не держи, — рассказывала женщина, выставляя перед Алисой чугунную сковородку с дымящейся яичницей. — Я робятам и сказала, мол, шли бы лучше соснули чуток, ночью, знамо-дело, шлялись по окрестностям ведь. Но куда там! Послушают они старую, как же. Ещё про калину всё говорили, но это я в толк не взяла, причём тут калинушка? — женщина пожала плечами и выставила тарелки с блинами, творогом и маслом на стол. — Век не жаловались на неё, а тут на тебе, сну будет мешать. Ну, мое дело — тихое. Я робят накормила, они охолонули чутка и мирно порешили, что, значится, Наранчик будет рядом, а Ханик сокровищницу глянет.

— Сокровищницу?! — Алиса закашлялась, подавившись едой.

— Ой-ей, голубушка, давай постучу, ягодка! — всполошилась баба Лара и пару раз постучала ладонью Алисе по спине, пока девушка не покивала с благодарностью. — На вот, запей водицей. Ой, а пироги-то! Ну, совсем старая, ужо и памяти нет никакой, — баба Лара с досадой всплеснула руками и вытащила из недр печки два пирога, завернутых в тряпичные салфетки.

— Так а что за сокровищница? — напомнила Алиса, заворачивая блинчик.

— Ну знамо-дело, ханская сокровищница, какая ж исчо-то? — удивилась женщина, вытаскивая вслед за пирогами котелок с кашей. — Тут других отродясь не бывало. Сам-то хан в Монголию убёг, а сыновьям своим наказал разыскать, только где уж им! Вот, почитай, пять веков их ждали, — баба Лара покачала головой и села за стол напротив Алисы. — Ужо и не чаяли! Моим-то предкам охранять было велено, вот и охраняли. Я только подвела, не дал Бог дитятку, некому знания передать. Думала — умру, и сгинет вся память про сокровищницу, как пить-дать. Да тут Ханик объявился, и Наранчик с ним. Вдвоём робята быстро скумекали, что да как. К самим дверям подобрались! Меня просили открыть, ох и уморили на старости лет!

Женщина весело рассмеялась, вспоминая, а Алиса, механически закидывая еду в рот, судорожно обдумывала услышанное.

Сокровищница — реальна! Хан и Наран ее нашли, но не открыли. Калинин — ведь это, наверняка, про него говорили напарники при бабе Ларе, а не про калину — мог объявится здесь и забрать Алису. Напрашивались два интересных вывода. Во-первых, Алиса зачем-то была нужна напарникам. То есть не только ради чудесных глаз, а для какого-то дела. И во-вторых, Калинин был в курсе. В отличии от самой Алисы.

— А почему они вас попросили? — спросила она. — Почему сами не смогли открыть?

— Голубушка, так куда ж им? — удивилась баба Лара, разливая ароматный чай из самовара в две кружки. — Они ж мужики. А дверь только баба откроет. Да не простая, а та, что в сердцах у двух сыновей хана поселилась. Ты ж, ягодка, про предание слыхала али нет?

Алиса нахмурилась и помотала головой. В деле о таинственной сокровищнице хана Искера нарисовалась новая переменная — предание. И почему она впервые о нем слышала?

— А мне, баба Лара, чайку нальёте? — спросил Наран, войдя в дом и бросив цепкий взгляд на Алису.

— Отчего ж не налить? Налью, соколик, — радостно улыбнулась женщина и встала за третьей кружкой.

Наран подошёл к столу и сел рядом с Алисой. От него привычно пахло деревом, и теперь она понимала, откуда на нем этот запах. Взгляд Нарана внимательно изучал лицо Алисы, будто вызнавая всё, что с ней произошло с момента пробуждения, а рука потянулась обнять девушку за плечи.

Но Алиса отстранилась, чуть качнувшись в сторону, и сурово наставила на мужчину палец:

— Вы с Ханом задолжали мне тонну объяснений.

— Объяснения — это всего лишь слова, крошка-малышка. Наши поступки гораздо красноречивее, — Наран оскалил зубы в своей опасной улыбке и с силой всё же притянул Алису к себе, шепнув на ухо. — Но ты же хочешь всё и сразу?