Сокровища древнего Искера

Дьявольски прекрасно

Алиса согнула ногу и со всей силы ударила пяткой по больному колену Коли. Он зашипел от боли, выпуская ее из своих рук. Она отшатнулась от него, отпихнув его локтем и скривив лицо:

— Козел!

Но Коля не обратил на неё внимания, вцепившись двумя руками в колено и во все глаза глядя на происходящее.

Для Хана и Нарана удар Алисы стал словно сигналом к действию. Они одновременно с двух сторон врезали Калинину. Хан попал ему в правый бок и в ту же секунду бросился к Алисе. Так ей показалось, но на деле он пролетел мимо и со всей силы впечатал свой кулак в лицо Коли.

— Ублюдок, — выдохнул Хан и замахнулся над повалившимся соперником во второй раз.

Наран, врезав Калинину слева, в пару шагов подскочил к руководителю экспедиции, на ходу вытащив оба ножа, но сделать ничего не успел — ему в голову летел пистолет руководителя экспедиции, выброшенный специально, чтобы притормозить Нарана и заодно получить возможность четко обозначить свою позицию:

— Я отдам жезл.

Всё это вместе заставило Нарана замедлиться. Ему пришлось бросить ножики на землю, чтобы поймать летящее в него оружие, а в следующую секунду — понять, что этого мужика трогать не стоило ради получения артефакта. Наран поднял ножики и сдвинулся так, чтобы видеть всех одновременно. Калинин и еще один мужик валялись то ли в отключке, то ли просто приходили в себя, Хан прижимал к себе Алису, гладя ее по голове рукой со сбитыми костяшками, а руководитель экспедиции стоял спокойно ожидая. Словно на вокзале был. Словно не случилось только что перестановки сил, словно не он оказался в меньшинство. Нарана это разозлило, и он, ткнув в мужика его же пистолетом, раздраженно спросил:

— Тебя как зовут-то вообще?

— Михаил Степанович, — ответил тот, отчеством подчеркивая свой более старший возраст и будто требуя уважения к себе.

Но к требуемому уважению Наран всегда относился наплевательски.

— Ну так вот что, Мишаня. Твои бойцы сплоховали…

— Очевидно, — кивнул Михаил Степанович, перебивая.

Наран скрипнул зубами, и, размахнувшись, совершенно неуважительно врезал руководителю экспедиции. Тот не ожидал подобного, а потому покачнулся, хватаясь рукой за скулу.

— Я говорю, ты слушаешь. Ясно? — грубо отрезал Наран.

Михаил Степанович кивнул. Его надежда остудить пыл этого человека, чью дикость он запомнил ещё в подземелье, провалилась. Общение не задалось, а значимость владельца жезла оказалась не так уж и важна для дикаря. Оставалось только стать послушным и уповать на Алису Львовну. И, разумеется, искать варианты разворота ситуации в свою пользу — без этого Михаил Степанович не был бы Михаилом Степановичем.

Наран между тем изучающим взглядом скользнул по его телу и, ухмыльнувшись, сообщил:

— Снимай толстовку и то, что у тебя под ней.

Михаил Степанович непонятливо уставился на дикаря. Ему не хотелось оставаться без одежды. Пусть было жарко, но он бы лучше остался в чем был.

— Ты оглох?! Снимай, говорю! — для верности Наран тыкнул его ещё раз пистолетом.

Ножиком было бы эффективнее, но уж больно гладко чужое оружие легло в ладонь — как влитое.

Хан, оторвавшись наконец от Алисы, обратил внимание на происходящее и недовольно нахмурился. Он не был сторонником насилия и принуждения там, где этого можно было избежать. Но в произошедшем избежать этого было решительно невозможно. Не тогда, когда видишь свою женщину в руках у левого мужика, не тогда, когда видишь ее, сопротивляющуюся. Хан ни капли не желал, что у его ног валялся некто с разбитым лицом, и что кровь этого человека уже засыхала на его кулаках. Не жалел он и Калинина, подло поступившего с ними. По всей видимости, некоторые люди никогда не менялись. Стоило помнить об этом.

Зато пистолет в руках Нарана и то, как грубо вёл себя его друг по отношению к руководителю экспедиции, вызывали недовольство. Драка завершена, и места для агрессии уже не было здесь. Но таков был Наран — ему всегда было сложно утихомирить себя самого.

Хан крепко сжал ладонь Алисы в своей, намереваясь не отпускать ее больше, и подошёл к своему другу.

— Наконец-то, — хмыкнул Наран и протянул ему пистолет.

Сам же он наскоро связал руки поверженных противников одеждой Михаила Степановича.

— Что теперь? — спросил он, выпрямляясь. — Мишаня хотел отдать нам жезл.

Хан задумчиво покосился на Алису. События развивались слишком стремительно. Готова ли она прямо сейчас открыть сокровищницу? Конечно, можно было дать ей жезл, привести ко входу и уже к вечеру стать полноправным наследником последнего хана Искера, но… Кое-что останавливало его. Одна недостающая деталь, которую ему неловко было озвучивать сейчас. Хан не считал, что нужно брать сокровищницу нахрапом. Она ждала их пять сотен лет, значит могла подождать ещё немного. В таком случае у них было время, неспешно приблизиться к заветной мечте так, как нужно — спокойно, мирно, с любовью в сердце. А не торопясь, запыхавшись, оттирая находу чужую кровь с кулаков.

Хан отдавал себе отчёт в том, что в предании не было никаких требований относительно морального состояния духа. И в таком случае, возможно, он осознанно тянул время, боясь, что после его у них может не быть? Откровенность с самим собой была частью его натуры, и потому он кивнул. Да, он боялся, что после открытия сокровищницы всё пойдёт не так, — исчезнет цель, что связывала их с Нараном многие годы, понадобиться срочно куда-то ехать, что-то решать с сокровищами. И пока он всё это будет решать — могла исчезнуть и Алиса, потеряв всякий к нему интерес. В его семье были случаи, когда женщина, выбранная Луной, уходила. Обычно это происходило из-за излишней торопливости мужчины, и тогда тому несчастному приходилось прилагать массу усилий по завоевыванию сердца своей Спутницы. Но в случае Алисы всё было перевёрнуто с ног на голову. Хану казалось, что душа ее уже открыта для него, что она готова впустить его в свою жизнь, и что если сейчас он выберет сокровища, то дверь для него захлопнется. Он будет богат и несчастен, а она… кто знает, может Наран успеет проскользнуть в ту приоткрытую дверь, оказавшись умнее друга и поставив девушку на первое место. Такое Хан допустить никак не мог.

Поэтому, как бы Хан ни не любил насилие и принуждение, он всё же рассек кулаком воздух и обрушил его на Михаила Степановича с такой силой, что тот потерял сознание и грузно осел на траву.

Алиса вскрикнула от неожиданности, и, прикрыв рот ладонью, с испугом посмотрела на Хана.

Наран восторженно засмеялся:

— Сегодня дьявольски прекрасный день!

Хан поморщился и повернулся к Алисе.

— Прости, так было нужно. Он в порядке.

Алиса с сомнением и жалостью в глазах покосилась на руководителя экспедиции. Кто знает, как на него повлияет такой сильный удар.

— Не считая того, что он в полнейшей отключке, — продолжал веселиться Наран. — А так — да, полный порядок, мэм!

— Отнеси их всех к бабе Ларе. И свяжи нормально, веревками, — чуть грубовато бросил другу Хан.

— Не понял, — оборвал свой смех Наран. — А вы куда?

— Отнеси этих троих, — повторил Хан, посмотрев напарнику в глаза. — Мы будем ждать тебя в доме моей матери.

Наран прочитал во взгляде друга куда больше объяснений и, поняв их, одобрительно кивнул.

Сегодняшний день был не просто прекрасным — у него были все шансы стать лучшим в жизни.