Сокровища древнего Искера

Слова и поступки

Брови Хана взметнулись вверх, а губы растянулись в радостной улыбке. Не будь это глупостью, Алиса бы решила, что он был рад услышать этот вопрос от неё.

— Моя мать отсюда, из Араповки, — он кивнул головой в сторону разрушающихся старых домов. — Она была хорошим ветеринаром. Ее звали Нина. А отец… Отец жил в Монголии и был кочевником. Его звали Тэмуджин.

— И как же они встретились? — заинтересовалась Алиса.

— Да почти также, как и мы с тобой, — усмехнулся Хан. — Отец приехал за ханским наследством. Но вместо сокровищ увёз с собой мою мать.

Должно быть и правда это просто место такое, что все сердца с ума здесь сходят, — подумалось Алисе, и в попытке приструнить своё собственное сердце, которое билось чуть чаще от присутствия рядом Хана, она сменила тему.

— Откуда ты знаешь Калинина?

Мягкая улыбка на лице Хана потухла, но он все же ответил:

— Учились в одном университете.

— И дружили? — допытывалась Алиса.

— И дружили, — сухо подтвердил Хан.

Алиса недовольно сложила руки под грудью. На эту тему говорить смысла не было, если Хан продолжит отвечать так же односложно. Хотя уже по услышанному можно было сделать некоторые выводы — например, что дружба между Ханом и Калининым закончилась, но по какой-то причине они всё же сотрудничали сейчас. И если Хан и Наран нашли сокровищницу, то, что искали Калинин и Михаил Степанович?

— Что за карту ты показывал в подземелье? — вновь перескочила на новую тему Алиса.

Хан помолчал пару секунд, явно сбитый с толку разными вопросам. Он покосился куда-то в бок, раздумывая, как лучше ответить, а потом вздохнул, решая сказать правду.

— Карта поиска сокровищницы.

— Но баба Лара сказала, что вы с Нараном уже нашли сокровищницу, — недоверчиво возразила Алиса.

— Мы-то нашли, но…

— Так-так! Кого я вижу! — раздался грубоватый голос Нарана из-за спины Алисы. — Умчалась, будто ей плохо стало, оставила меня доедать весь этот бесконечный обед, а сама стоит и выжимает из Хана информацию!

Алиса не стала оборачиваться к нему, рассердившись на сказанное им, и лишь хмуро пробормотала:

— Я не выжимаю информацию. Я получаю то, что мне положено.

Наран всем телом прижался к ее спине и, сжав рукой ее горло, прошептал на ухо:

— А хочешь я расскажу, что тебе положено?

В этом вопросе было всё — угроза и обещание, предостережение и предвкушение. Алисе опять слышался скрытый смысл в его вопросе — и от того, что она его слышала, от того, что нежелательные картинки снова появились в голове, от того, что тело само реагировало на близость Нарана, Алиса разозлилась ещё сильнее. Ей и так сложно! А он будто специально ее подначивал! Чтобы колени ее дрогнули, чтобы она сдалась, чтобы растеклась здесь лужицей! Но ведь она всё решила для себя, составила четкий план, напомнила себе об отчетах… Отчеты — вот о чем нужно было думать, а не о волнующе крепком мужском теле позади себя.

— Наран, — предостерегающе прорычал Хан, сузившимися глазами глядя на руку друга на шее своей женщины.

Наран уловил опасные нотки в голосе напарника и оскалился.

— Боишься за неё? Думаешь, сломаю? — он ухмыльнулся. — Да она сама переломает нас обоих запросто.

Он оттолкнул Алису от себя, и ее, пошатнувшуюся, поймал Хан.

— Баба Лара рассказала ей о предании, я слышал их разговор! — выплюнул Наран, глядя в глаза своему другу. — И знаешь, о чем мы с тобой не подумали? Сокровищницу откроет та, что поселилась в сердцах у двух сыновей хана, да, но ничего неизвестно о том, кто живет в ее сердце! — Наран указал пальцем на грудь Алисы. — И живет ли вообще. Ты понимаешь? Ты готов отдать ей свою душу, я готов отдать свою, а она уболтает нас отдать все сокровища ей, как артефакты, и умотает туда, откуда приехала! Ну, крошка-малышка, скажи, что я не прав! Скажи, что ты не собиралась уезжать!

Алиса молчала, со смешанными чувствами глядя на разошедшегося Нарана и чувствуя тёплые ладони Хана на своих плечах. Наран говорил правду, и с ее точки зрения эта правда была логичной и нормальной. Но почему тогда Алиса почувствовала вдруг за собой вину? Почему в устах Нарана ее планы звучали, как предательство? И что означала их готовность отдать ей свои души?

— Или, кстати, всё могло быть по-другому! Например, она заодно с Калининым! — яростно продолжал Наран. — Сколько платят нашедшему клад? 25 процентов? Сколько нолей там будет — шесть? Семь? Ради такой суммы можно на что угодно согласиться, не так ли? Только Калинин слишком ушлый мужик, повернёт всё так, что ноги перед нами раздвигать придётся тебе, а деньги получит он!

Алиса не выдержала и, шагнув к Нарану, хотела влепить ему звонкую пощёчину, но не успела. Ее оттолкнул в сторону Хан, а сам он с кулаками бросился на своего друга. Наран будто только этого и ждал, с удовольствием и с каким-то нездоровым блеском в глазах включаясь в драку. Они лупили друг друга так сильно, с такой злостью, с такой яростью, что Алисе казалось — ещё чуть-чуть и зацепят ее. Она обняла себя руками, стоя на обочине тропинки, и, поджав от тревоги губы, наблюдала за двумя мужчинами. Звук каждого удара и каждого сдавленного рыка или стона доносился до ее ушей, мучая ее своей бессмысленностью.

Слова Нарана крутились в ее голове и причиняли ей боль. Почему он был так груб? Как ему могло прийти в голову, что она заодно с Калининым? Хотя то, что он говорил вначале было правдой, она собиралась уехать. Да и какие тут могли быть варианты?

А ещё вначале Наран сказал, что они готовы отдать ей свои души… И сейчас они дрались из-за неё? Выбивали правду друг из друга, тогда как правда была в Алисе?

— А ну стойте! Перестаньте! — крикнула им Алиса, делая шаг к ним. — Да прекратите же!

Они не слышали ее, увлечённо мутузя друг друга, подлавливая бреши в обороне и впечатывая кулаки в тело противника. Алиса ринулась в самый центр их клубка, чуть не получив от каждого, но сумела их остановить, уперев свои ладошки обоим мужчинам в грудь.

Хан и Наран замерли, тяжело дыша и отплёвываясь. Алиса заметила кровавые ссадины на их лицах и поторопилась высказаться, пока они не продолжили.

— Я не с Калининым, ясно? Я вообще первый раз его вчера увидела. Я — сама по себе и пытаюсь понять, что за чертовщина творится в лагере… и вокруг него, — она смотрела то на одного, то на второго и видела, как в их взглядах звериное удовольствие от драки сменялось на облегчение от ее слов. — И, если вы хотите знать, то да, я собиралась уезжать. А что ещё мне делать? Оставаться жить в палатке у раскопа? Я, по-вашему, на столько сумасшедший археолог? Я, черт побери, женщина! Мне нужен душ, нормальный кофе и кровать!

Алиса закончила свою речь и снова перевела взгляд между мужчинами в ожидании их реакции на ее слова. Она хотела услышать их объяснения, хотела услышать их, может даже, предложение чего-то большего, из-за чего она могла бы и остаться. Но вместо слов Алиса вдруг почувствовала жар их тел под своими ладонями. Она вдруг заметила их глаза с расширенными зрачками, рассматривающие ее тело и останавливающиеся чаще всего на груди. Она осознала, что напряжение драки сменилось на напряжение иного рода — то, которое словно потрескивает в воздухе, от которого мурашки бегут по коже и дыхание никак не может выровняться. То, от которого хотелось прикусить губу и увидеть, как ещё сильнее чернеют их глаза.

— Если это всё, что тебе нужно… — пробормотал Хан, обхватывая ее левое запястье рукой и поднося ее ладошку к своим губам для поцелуя.

— То мы забираем тебя себе, — хрипло закончил Наран, гораздо сильнее сжав в руке ее правое запястье, и, подняв его вверх, укусил ее ладонь.