Соло

ГЛАВА 9

Холли устанавливала в вазе на администраторской стойке огромный букет розовых тюльпанов, но все ее мысли были поглощены составлением плана кампании под кодовым названием «Покорить Макса». Она была так увлечена своими размышлениями, что не заметила, как Грейс в юбочке чуть короче, чем обычно, и с довольно большим количеством ярко-красной помады на губах проскользнула с подносом в кабинет управляющего. Холли так же не заметила и доктора Тимоти Стрэттон-Стейнза из седьмого номера, который проворно проскочил мимо нее с небольшим кожаным чемоданчиком и сел в свою машину.

Придя к заключению, что Макс оказался не восприимчив к любви с первого взгляда и по прошествии начального периода знакомства стал рассматривать ее только как администратора, а не как потенциальный объект любви, Холли решила, что необходима хорошо подготовленная кампания. Макса надо подтолкнуть, и для этого Холли припасла множество хитростей. «Это не обман, — сказала она Тессе, когда описывала ей свой план, — это просто способ показать Максу, что у меня есть не только внешние данные и что он просто сам не понимает, как много теряет».

Холли провела небольшое расследование и сейчас была одета в ослепительный темно-синий деловой костюм и простую белую шелковую рубашку, застегнутую до самого горла. На ногах темно-синие матовые чулки и того же оттенка туфельки на низком каблуке, а волосы стянуты в узел так сильно, что болели виски. Холли не могла показаться без макияжа даже молочнику, но накраситься пришлось умеренно, довольствуясь лишь дымчато-серыми тенями, едва заметной помадой и минимумом румян.

По мнению Холли, выглядела она сейчас просто страшной мымрой, но накануне она очень внимательно наблюдала за Кэролайн Мортимер, честолюбивой и очень элегантной, которая сотрудничала с Максом, будучи его литературным агентом, — вчера она как раз приезжала обедать с ним. Кэролайн было уже под сорок, но ее лицу не требовались никакие подтяжки, и фигура у нее была стройной и гибкой, как у балерины. Она, вероятно, сама изобрела свой собственный стиль женщины с деловой внешностью. Холли запомнила каждую мелочь: строгий бежевый костюм, того же тона ногти и блеск для губ. Безупречный темный шиньон был произведением искусства, и на руках, кроме черных матовых часиков, не было никаких украшений.

Если спросить мнение Холли, то Кэролайн Мортимер — положительная уродина. Тем не менее Макс явно находил ее неотразимой. Притворяться с госпожой Мортимер ему было не нужно: он был модным писателем, и ему не надо было ни перед кем заискивать. Из этого Холли заключила, что Максу на самом деле нравятся женщины, которые одеваются в деловой манере. Если бы он не считал Кэролайн привлекательной, то уж не стал бы сидеть с ней за обедом три с половиной часа, а потом не исчез бы с ней еще на два часа в своих апартаментах — под предлогом обсуждения текущих дел.

Тогда Холли была скорее шокирована, чем расстроена, так как почему-то полагала, что отношения между писателем и агентом — это что-то священное, как между врачом и пациентом, где секс исключен.

Однако, когда госпожа Мортимер покидала отель, ее безупречный шиньон слегка съехал на сторону, так что теперь Холли оставалось только надеяться, что ее собственное преображение сможет — помоги ей, Господи! — возыметь сходное воздействие на Макса. И, естественно, она ухватилась за эту надежду — весь этот чертов наряд обошелся ей в кругленькую сумму.

…………………………………………..

Росс сидел за своим столом и беседовал по телефону, когда Грейс постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет. Затем, явно пораженная собственной дерзостью, она остановилась на полпути между дверью и столом, совершенно не зная, что ей делать, и держа свой тяжело нагруженный поднос так, словно это дохлое животное.

— Да любую машину, Майк, — сказал Росс в трубку. Он удивленно посмотрел на Грейс, но не услышал от нее ни слова. — Ну, ты понял, что я имею в виду. Любую приличную, может, опять «мерс». Может, «Ламборджини»? Нет, не на обмен… ту я другу отдал. Ага, захотелось чего-нибудь новенького.

Грейс уже обратила внимание на то, что машины Росса нет на обычном месте на стоянке. Ослепленная своей дерзостью, — в гороскопе она прочитала, что сегодня ей следует рисковать, — Грейс стояла и ждала, пока Росс закончит разговор с Майком Донелли, своим большим другом, владельцем самых крутых автосалонов в Бате. В конце концов ей удалось пристроить тяжелый поднос на краешек письменного стола, впечатляющего не только отделанной кожей столешницей, но и царившим на нем художественным беспорядком.

— Что это? — спросил Росс, откинулся на спинку кресла и нахмурился. — У меня что, с кем-то встреча?

— А… э… ну… кажется, нет, — заикаясь, произнесла Грейс и покраснела. — Не знаю. Я просто подумала, что вам захочется кофе и что-нибудь поесть.

Росс усиленно пытался вспомнить, как ее зовут, женские имена он обычно вспоминал легко. Но имя этой молоденькой девушки, такой тихой и обычно такой бесцветной — сейчас, правда, она была красной как рак — совершенно вылетело у него из головы.

Чтобы исправить эту свою оплошность, он ослепительно ей улыбнулся.

— Конечно. Замечательная мысль. Обычно мне приходится на коленях выпрашивать у Холли чашечку кофе, к тому же она считает, что весь мир пьет только черный и без сахара.

— Может быть… — сказала Грейс, ошеломленная его улыбкой. — Может быть, мне каждое утро приносить вам поднос? Только кофе и тосты… или, если предпочитаете настоящий завтрак, я бы всегда могла…

— Только кофе, это было бы превосходно, — перебил ее Росс, который никогда не завтракал. — Да, грандиозная мысль. — Тут у него в уме пронеслось: «грация и обаяние», и совершенно неожиданно он вспомнил имя. Месяца два назад, когда она проходила у него собеседование, ему в голову пришла та же фраза, которая вызвала у него тогда улыбку.

Росс нагнулся к столу, налил себе кофе и добавил изрядную порцию сливок и сахара.

— Спасибо, Грейс. Великолепно придумано. — Он снова откинулся на спинку кресла, вынул из стопки папок нужную и открыл ее.

Понимая, что этот жест означает, что ей пора уходить, однако опьяненная тонким ароматом его лосьона после бритья, Грейс продолжила свою атаку.

— У меня есть машина, — выпалила она, еще более ободрившись оттого, что он, оказывается, помнит ее имя. — Если вам надо куда-нибудь съездить, то я могла бы подвезти вас.

Росс поднял голову и посмотрел на Грейс, ему хотелось рассмеяться. Пусть имя он вспомнил не сразу, но ее машину он забыть уж никак не мог, так как несколько недель назад видел ее на стоянке отеля. Пришлось потихоньку поговорить с Хью Стоуном, помощником менеджера, и попросить его тактично следить за тем, чтобы ржавые развалюхи вроде малопривлекательного «фиата» Грейс оставляли на стоянке за кухней, где они не так будут бросаться в глаза. Неделю назад в ответ на такое предложение Грейс он мог бы выдать какое-нибудь колкое замечание — ему нужно в Манчестер, а машина Грейс и до выезда со стоянки не доползет. Однако Росс вспомнил едкие слова Тессы, когда та сказала ему, что не все могут позволить себе то, что он считает само собой разумеющимся, — иметь дорогой автомобиль престижной марки.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказал он, улыбнулся молоденькой официантке и только сейчас заметил, что подол ее униформы укорочен. — У Макса есть резервные. На несколько дней возьму какую-нибудь из его машин, а потом Майк мне что-нибудь подберет. Одно замечание, — сказал Росс после паузы, когда Грейс уже повернулась, чтобы уходить. Девушка быстро развернулась к нему лицом, щеки горели от ожидания, сердце в груди колотилось.

— Да, мистер Монаган?

— Насчет длины юбки. — Он кивнул, указывая на ее тонкие ноги. — Мы ведь не хотим слишком сильно повышать кровяное давление у остановившихся в нашем отеле мужчин. Может быть, отпустишь подол?

…………………………………………..

Макс не мог похвастать, что день у него выдался удачный.

Вчера же, наоборот, все складывалось просто превосходно. Кэролайн ознакомила Макса с объемами продаж его последнего романа, и ее переговоры об очень выгодном контракте с американцами на покупку прав экранизации прошлогоднего бестселлера шли полным ходом. В денежных вопросах Кэролайн была такой же ловкой, как и в постели, так что благодаря этим обоим ее качествам день у Макса выдался очень удачный.

Однако это только подчеркивало разницу между вчерашним днем и днем сегодняшним. Как обычно, в восемь тридцать усевшись за компьютер, он был раздражен сверх всякой меры, обнаружив, что не сможет заняться тем, что запланировал. В компьютере с диска стерлись целых две главы. В придуманном им сюжете обнаружилась фатальнейшая ошибка. Той легкости, с которой он обычно творил, сегодня как не бывало. И вдобавок ко всему в кофеварке перегорел предохранитель.

Если Макс постоянно не заправлялся хорошим черным кофе, то он просто физически не мог работать, так что, далеко не в радужном настроении, он ринулся на нижний этаж, чтобы найти другую кофеварку и, может быть, вдохновение.

Нашел же он Холли, которая, стоя за администраторской стойкой, была поглощена телефонным разговором явно не делового характера. Макс нахмурился, так как не мог понять, похожа ли она больше на библиотекаршу — старую деву или на стриптизершу, наряженную под библиотекаршу — старую деву.

Холли, которая только что болтала про бикини и цену билетов на самолет до Барбадоса, как только заметила Макса, запнулась на полуслове, начала лепетать что-то бессвязное о наборе услуг для новобрачных, которые хотят провести медовый месяц в «Мызе», и через десять секунд бросила трубку. Она только раскрыла рот, чтобы заговорить с Максом, как телефон снова зазвонил. Облокотившись об администраторскую стойку и слушая, что она отвечает по телефону, Макс нахмурился еще сильнее, а Холли отрывистым тоном сообщала, что в отеле свободных номеров нет, и советовала звонившему попробовать обратиться в «Ройал».

— Макс! — Холли второй раз положила трубку и во весь рот ему улыбнулась. Вспомнив, что ее новый имидж — это изысканная утонченность, она спохватилась и поскорее сменила широкую улыбку на утонченно-загадочную. — Макс, могу я тебе чем-то помочь? Извини, но мне кажется, ты чем-то немного озабочен.

— Озабочен? — переспросил Макс. Недоумение временно заглушило его злость. Что еще у этой Холли на уме?

Холли покраснела. Макс наблюдал такое впервые: может быть, потому, что ему раньше никогда не приходилось видеть ее лицо, не замазанное косметикой.

— Извини, Макс. Что случилось?

— Это ты расскажи, что случилось. Несколько минут назад я выглянул из окна и заметил, что тот тип в дурацком парике выходит с чемоданом из отеля. Его номер свободен?

— Доктор Стрэттон-Стейнз? Он еще не выписался. — Холли старалась не выдавать голосом своего беспокойства. Пусть парик на докторе и плохо сидит, но этот человек всю свою жизнь посвятил больны раком детям, иначе она никогда бы не согласилась на то, чтобы он оплатил счет в конце недели, когда прибудет его новая чековая книжка, а не вперед, как того требуют правила отеля.

— Пошли лучше кого-нибудь проверить номер, — сказал Макс, который становился все угрюмее. — Похоже, он слинял.

Через пять минут Грейс доложила, что так оно и есть. К этому времени Макс уже без всякого снисхождения вытянул из Холли историю об ожидающейся чековой книжке.

— Боже, да ты наивна, — бросил он. — И чем ты, интересно, занималась, когда он прошмыгнул мимо твоей стойки? Мечтала, наверное?

— Да, — согласилась несчастная Холли. Хорошо хоть Макс не знает — и никогда не узнает, — что мечтала она о нем. А он такая грубая, злая скотина, что Холли иногда сама удивляется, какое ей вообще до него дело.

— Ты безнадежна, — продолжал Макс. Он пренебрежительно взглянул на ее строгий темно-синий костюм и накрахмаленную белую рубашку. Сейчас он невольно сравнивал эту девушку с Франсин Лалонд: в отличие от Холли, Франсин всегда излучала просто неописуемую женственность, хотя специально никогда об этом не заботилась. «Франсин бы ни за что так не вырядилась», — подумал Макс и почувствовал, что его с новой силой влечет к этой бесподобной женщине, которую он не видел уже два долгих месяца. — Деловой должна быть голова, Холли, а не костюм. Кстати, у меня сломалась кофеварка. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты смогла найти мне другую, прямо сейчас. Ведь некоторым из нас все-таки нужно работать, — сурово прибавил он.