Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)

ГЛАВА 4. Получите ваш талончик!

Ёжки макарёжки… То ли это сон, то ли я таки… тапки откинула! Но ощущения слишком реальные. Холод босых ног, вес Герасима на руках, нервный холодок, ползущий по позвоночнику. А теперь вот это — стойка и сидящая за ней тётка.

Я подошла ближе, прижимая Герасима к себе, словно он был единственным, кто понимал, что тут происходит (что вряд ли). На удивление, ничего вокруг не ускорилось, как я предполагала. Время шло своим ходом. Ну, вроде бы.

Тётка за стойкой подняла голову, и её глаза за толстыми линзами очков блеснули.

— Имя? — спросила она, наклоняясь огромным бюстом над не менее над огромной книгой.

— Тамара… Тамара… Васильевна, — выдавила я, чувствуя, как голос предательски дрогнул.

Тётка смерила меня взглядом поверх очков, а потом медленно опустила голову к книге, перелистала пару десятков страниц и наконец прищурилась.

— Кхм… Ага… Вот… Тамара Васильевна Подушкина. Восемьдесят четыре года. Кхм… добровольное самопризвание. Что ж, меньше волокиты…

— Чего? — переспросила я, будто меня ударили тапком по голове. — Какое ещё призвание? Куда призвание? Это какая-то ошибка!

— Ошибка? — её голос взлетел на пару тонов выше, а в глазах заблестело что-то такое... — Тут всё чётко! Добровольное самопризвание. Полный комплект. Использование артефакта и самовызов. Никаких ошибок нет и быть не может!

У меня аж челюсть отпала. Ну, правда, что за чушь? Что вообще происходит?

— Простите, что? Какое самопризвание? Это, наверное, кто-то другой. У меня кот, я в ночнушке. Я не могла никуда самопризваться в таком виде. Тем более добровольно.

— Женщина, тут всё записано! — рявкнула она, тыча в книгу пальцем.

Я прищурилась и наклонилась ближе. Там действительно было что-то написано, но шрифтом, который я бы в жизни не прочитала. Какие-то завитушки, буквы, похожие на иероглифы, но, если присмотреться…

— А это что такое? — вдруг резко спросила тётка, упирая взгляд в моего Герасима.

— Эт-т-то? Гераська, — пролепетала я, инстинктивно крепче прижимая кота к груди.

— Какой ещё Гераська?! С животными не положено! — она сжала губы так, что те превратились в одну тонкую и напряжённую линию.

— Но...

— Не положено, я сказала! — повторила она с таким напором, что у меня едва кот не выпал из рук. — Как вы его вообще пронесли?

— Но я… я не знаю… я здесь случайно… Мы, мы здесь случайно! Я же вам говорю…

Герасим, чувствуя мой страх, издал жалобный звук и вцепился когтями в мою ночнушку. Но тётку это ничуть не убедило. Она начала пыхтеть, краснеть, лицо её уже больше напоминало раздувающийся воздушный шар.

— Дайте, посмотрю! — рявкнула она, наклоняясь через стойку и протягивая руки к Герасиму.

— НЕТ! — попыталась я её остановить, но было поздно.

Герасим мгновенно взвился в воздух. Его пушистая тушка взметнулась над стойкой и каким-то чудом оказалась на "башенке" волос регистраторши.

— А-А-А-А-А-А!!! — заорала тётка, крутясь на стуле. — СНИМИТЕ ЭТО СО МЕНЯ!

Кот, естественно, вцепился ей в волосы, как в последний шанс на спасение. Я пыталась схватить его, но испуганная животинка только шипела и царапалась.

— ЗИНА!!! ЗИНА, СПАСАЙ!!! — вопила тётка.

Из-за боковой двери моментально появилась вторая женщина. Зина. Она была похожа на комбайн, работающий на повышенной мощности: широкоплечая, с квадратным подбородком.

— Что здесь происходит?! — рявкнула она.

— Убери это!!! Убери!!! — закричала тётка, тряся головой.

Зина недолго думая, схватила Герасима за шкирку и отцепила его, словно банный лист с ненужного места. Я тут же выхватила своего бедного, напуганного кота у неё из рук, пока он не заскочил обратно.

— Ты что за зверюгу такую сюда притащила? — злобно прошипела тётка, нервно поправляя свою башенку.

— Я… я, он не специально… — начала было я.

Зина, не на шутку нахмурившись, склонилась над книгой.

— Слушай, Глаша, — она ткнула пальцем в одну из строк. — Тут же написано, что кот тоже самопризвался. Ты что, не видишь? Вот ведь. Герасим Тамарьевич Подушкин, кот, восемнадцать лет… Добровольное самопризвание!

— Простите, — мягко прервала я её, всё ещё сжимая Герасима так, что он тихо жаловался, — но это какая-то ошибка. Я точно никого не призывала и уж тем более сама не вызывалась! И Герасим, ну вы посмотрите на него… Как он мог? Он же кот, в конце концов…

Но, кажется, меня никто уже не слушал.

Тётка регистраторша — Глаша — лишь побагровела ещё больше.

— БРЕД КАКОЙ-ТО! — закричала она, хватаясь за голову. — Такого не бывает!

— Значит, бывает, — спокойно сказала Зина, поглаживая книгу. — Оформляй. И зверя тоже. Видимо, они в комплекте идут. Наше дело простое, канцелярское… Им там сверху, видать, лучше знать…

Глаша только фыркнула, но, сжав зубы, взялась за перо.

— Комплект… — проворчала она. — Вот тебе и "добровольное самопризвание"! Тьфу на вас на всех, на обоих!

Я хотела ещё что-то сказать, но решила, что лучше пока промолчать. Честно говоря, я боялась, что, если ещё раз открою рот, мы с Гераськой окажемся где-нибудь ещё похуже… Кто ж знает?

Через минуту Глаша ткнула в меня листком бумаги.

— Вот, держите. Удачи, комплект! — ехидно добавила она и махнула рукой в сторону двери. — Следующий!

Бумага выскочила из-под её рук и сама полетела ко мне. Я машинально поймала её.

На талоне была нарисована стрелочка. Просто золотая стрелочка — и всё!

— А куда идти-то? — пробормотала я, переворачивая бумажку туда-сюда, будто она могла дать мне более подробные инструкции.

Я снова оглянулась, надеясь найти хоть кого-нибудь, кто мог бы объяснить мне, что, чёрт возьми, происходит. Но очередь позади продолжала стоять, как ни в чём не бывало. Люди стояли молча, в своих мыслях, в своих ночнушках, халатах и даже трусах.

Глаша даже не подняла головы. А вот Зинаида, прищурившись, явно не на шутку напряглась. Она ухватилась за край стойки, как учительница, которая терпит особо непонятливого ученика.

— По стрелочке, женщина, по стрелочке, — процедила она, тыча пальцем в мой талончик.

— А, ну спасибо, поняла… — буркнула я под нос, всё ещё чувствуя себя полнейшей дурой.

Шагнула…

И знаете, что? Ноги, действительно, повели меня, как будто знали, куда идти!

Да так быстро, что я сама не поняла, как всё произошло. Коридор за коридором, одна лестница сменялась другой. Поворот, ещё поворот. Мимо проплывали двери, мелькали чьи-то лица…

— Что за лабиринт… — пробормотала я, едва переводя дыхание, пока Герасим на руках напряжённо косил глазами по сторонам.

Ещё один коридор, ещё один лестничный пролёт, и вот мои ноги остановились. Да так резко, что я чуть не уткнулась носом в огромную дверь. Она была золотистого цвета.

— Какая солидная дверь… — пробормотала я.

Над дверью замигало что-то яркое. Табло с надписью "Заходите!"