Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)

ГЛАВА 51. Страшный сон

Забившись на самый верх шкафа, Гераська напоминал разъяренную фурию. Его шерсть встала дыбом, а глаза светились недобрым светом в полумраке комнаты.

Да что на него нашло?

Покачав головой, я вернулась к своему занятию. Пламя под котелком мягко потрескивало, распространяя по комнате терпкий аромат трав. Варево приобретало поистине завораживающий оттенок – глубокий индиго с серебристыми искрами, танцующими на поверхности.

Я дала зелью немного остыть, а затем, осторожно, стараясь не расплескать ни капли, перелила жидкость в небольшой хрустальный флакон. Зелье переливалось словно заключённое в стекло ночное небо.

Недостающий ингредиент добавлю потом, решила я, закупоривая флакон серебряной пробкой.

Некоторые компоненты нельзя смешивать раньше времени, если не хочешь, чтобы твоя уютная комната превратилась в дымящиеся руины…

Возможно, именно об этом пытался предупредить меня Гераська своим странным поведением?

И я смирилась с его настороженностью, решив довериться кошачьему чутью.

Усталость навалилась внезапно, словно кто-то набросил на плечи тяжёлое одеяло. Я едва успела добраться до кровати, как сон уже утягивал меня в свои объятия. Последнее, что я увидела перед тем, как закрыть глаза – настороженную морду Гераськи, всё так же охраняющего таинственный росток.

Чудилка… Я зевнула.

Сон пришёл странный, тревожный, с привкусом чего-то неправильного, словно глоток прокисшего вина.

Я брела по тёмным коридорам Академии, но они казались искажёнными, словно отражение в кривом зеркале. Стены вокруг будто дышали, едва заметно пульсируя в такт неслышимому сердцебиению, как живое существо. Магические кристаллы горели тусклым, болезненным сиянием, отбрасывая на стены причудливые тени, которые, казалось, двигались сами по себе, складываясь в неведомые узоры.

Гераська скользил рядом беззвучной тенью.

Стены тюремного блока.

Охранники, встречавшиеся на пути, падали без чувств, стоило мне взмахнуть рукой. Это должно было встревожить меня – я никогда не владела такой магией – но во сне всё казалось правильным и естественным.

Моё тело двигалось словно само по себе, ведомое какой-то неведомой силой, будто я была лишь пассажиром в собственном теле.

Камера Эйдена появилась внезапно – массивная дверь, окованная железом и покрытая древними рунами. Замок щёлкнул. Внутри, в полумраке, сидел он – но что-то было не так.

Его лицо, обычно такое живое и выразительное, теперь казалось лишь восковой маской. Глаза, устремлённые на меня, напоминали застывшие осколки льда – пустые, безжизненные, стеклянные.

Я хотела крикнуть, предупредить, спросить, что случилось, но голос не слушался. Слова застревали в горле, превращаясь в беззвучный хрип. А потом я почувствовала их – три женских силуэта, возникших за спиной словно из самой темноты.

Они о чём-то перешёптывались, но я не могла разобрать ни слова.

Я не могла обернуться, чтобы увидеть их лица, но кожей чувствовала их присутствие.

Мы шли куда-то по извивающимся коридорам, но с каждым шагом росло осознание страшной правды – это не мы шли, нас вели.

Словно марионеток на невидимых нитях, нас тянула вперёд какая-то неумолимая сила. Я пыталась сопротивляться, но тело не слушалось, продолжая механически переставлять ноги.

В какой-то момент из удушающей темноты проступило знакомое лицо. Лицо коменданта Грима, но оно тоже казалось искажённым, словно отражение в воде, по которой пробежала рябь.

Его лицо расплылось в широкой улыбке, обнажая неровные лошадиные зубы.

Улыбка становилась всё шире и шире, пока не достигла противоестественных размеров, словно кто-то разрезал его лицо от уха до уха.

— Это вы! Наконец-то... — радостно воскликнул он голосом, в котором смешались подобострастие и какое-то извращённое торжество.

И отвесил поклон – глубокий, церемонный. Но я знала, этот жест предназначался не мне, и не застывшему, подобно кукле, Эйдену, а тем, кто скрывался за нашими спинами.

Тем, чьё присутствие я ощущала кожей, как прикосновение ледяных пальцев.

А потом был подвал – бесконечная спираль ступеней, уводящая вниз, во тьму. Темнота впереди казалась живой, она пульсировала и дышала, готовая поглотить нас целиком.

Дверь за спиной лязгнула с оглушительным звуком, эхом отразившимся от каменных стен.

Я резко пришла в себя, словно вынырнула из-под воды после долгого погружения. Сердце колотилось как безумное. Вокруг была кромешная темнота, густая и почти осязаемая.

В этой темноте где-то совсем рядом раздалось тихое, утробное рычание Гераськи, и, впервые за всё время, этот звук показался мне успокаивающим. По крайней мере, я была не одна в этом кошмаре.

Я напряглась, пытаясь разглядеть обстановку в помещении. Сырость пропитала всё вокруг, оседая на коже холодными каплями.

Стены, казалось, сочились влагой, а в углах клубился густой зеленоватый туман, скрывавший очертания предметов.

Запах плесени и гнили ударил в ноздри, вызывая тошноту. Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком, но заставила себя сосредоточиться, впиваясь ногтями в ладони до боли — любое ощущение сейчас было лучше, чем поддаться подступающей панике.

Где-то вдалеке мерно капала вода, но звук был неправильным – слишком глухим, словно капли падали не на камень, а на что-то мягкое.

Кап... кап... кап... Каждый удар отдавался в висках, отмеряя секунды в этом забытом богом месте, будто метроном в преисподней.

Чувство дежавю накатило с такой силой, что у меня закружилась голова.

Я уже была здесь – нет, не в похожем месте, а именно здесь.

Только вот когда?