Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)

ГЛАВА 41. Девушка с сиреневыми волосами

Бежать!

Я едва поспевала за Гераськой, чья мохнатая попка маячила впереди, ритмично размахивая крылышками.

После того, что там случилось, после осознания всего… Я бежала из столовой со всех ног, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

В голове бурлил хаос из мыслей и догадок. Кусочки головоломки начинали складываться, и картина, которая проступала сквозь туман, была настолько ужасающей, что мне хотелось зажмуриться и никогда больше не открывать глаза.

Я уже поняла по моим первым двум видениям, что их появление инициирует Гераська.

И вот сейчас, доверившись своему предчувствию и фамильяру, я следовала за ним, не разбирая дороги, не заботясь о том, куда он меня ведёт. Куда угодно, лишь бы подальше от глаз Катарины, что так пристально следили за мной в столовой.

Ох, мне надо всё это хорошенько обдумать!

Кажется, теперь понятно, откуда мне ждать беды. Эта ненормальная способна на всё. А если она может меня контролировать…

Катарина... неужели всё это время она...

Я даже не заметила, как кого-то сшибла. Ох, опять!

Удар был ошеломительной силы, словно я врезалась не в человека, а в каменную стену. Мир перевернулся, в ушах зазвенело, а перед глазами заплясали разноцветные пятна.

Тайра-таран… Прозвище, которое я скоро заработаю…

Шмякнувшись на пятую точку, я попыталась сфокусировать взгляд. Голова кружилась, и коридор вокруг меня качался, словно палуба корабля в шторм. Гераська тут же оказался рядом, тревожно обнюхивая моё лицо.

И когда мне наконец-то удалось сфокусировать взгляд...

Прямо напротив меня, тоже сидя на пятой точке, сидела девушка с сиреневыми волосами.

Та самая, с которой я столкнулась у кабинета профессора Стебля. Её волосы, напоминающие цветущую сирень, рассыпались по плечам, а глаза — большие, почти прозрачные — смотрели на меня с выражением, которое я не могла расшифровать. В них была странная смесь удивления, страха и... узнавания.

И что-то мне подсказывало, что это многовато для простого совпадения. Дважды за день столкнуться с одним и тем же человеком в огромной Академии? В местах, связанных с преступлением и возможно последующим расследованием? Это было бы смешно, если бы не было так пугающе.

Может, Гераська привёл меня к ней…

Время словно застыло. Мы смотрели друг на друга сквозь пространство, наполненное недоговорённостью и напряжением. Где-то в глубине коридора раздавались шаги и голоса, но они казались далёкими и нереальными, словно доносились из другого мира.

И тут что-то блеснуло, и мой взгляд зацепился за необычный предмет.

На её шее висел кулон, он очень напоминал тот, что был у Катарины. Чертовски напоминал! Вот только волос в нём был не рыжий, как у меня, а другой — пепельно-белый.

Гераська вдруг зашипел, выгнув спину и распушив хвост. Его глаза стали янтарными щелочками, а крылышки затрепетали от напряжения.

Это движение словно разрушило чары. Девушка моргнула.

Резким движением она спрятала подвеску за воротом блузки. Вскочила и, нецензурно выругавшись, скрылась в толпе прочих студентов. Её сиреневые волосы мелькнули последним всполохом среди тёмных мантий, как угасающее пламя свечи.

Она испугалась. Испугалась, что я увидела кулон.

Я медленно поднялась на ноги, чувствуя, как дрожат колени. Не от страха — от осознания. Пепельно-белый волос. Такой же, как у того парня с серёжкой-птичкой…

Воспоминание вспыхнуло в моей голове с ослепительной яркостью, словно кто-то зажёг магический фонарь в тёмной комнате моего сознания. Тот самый студент, которого обвинили в убийстве профессора Стебля.

Высокий, худощавый парень с необычной серебряной серёжкой в форме птицы и пепельно-белыми волосами, собранными в небрежный хвост. Его лицо, искажённое ужасом и недоумением, когда стражники Академии тащили его по главному коридору, а вокруг шептались студенты и преподаватели.

— Убийца! — говорили одни.

— Сумасшедший, — вторили другие.

— Он всегда был странным, — кивали третьи, хотя наверняка даже не знали его имени.

И тут…

Словно под копирку другое воспоминание.

С каждой секундой я теряла ощущение собственного тела. Оно словно растворялось, уступая место холоду – бесконечному, всепроникающему, равнодушному.

Площадь магической академии Стормхейвен гудела. Лица, искаженные яростью, сливались в одно многоликое чудовище, жаждущее крови. Их голоса, хриплые от крика, сплетались в единый рёв: "Казнить!"

Прямо передо мной стоял он. Ректор. Равенкрафт.

— Тайрия Фаэрис! За преступления против магического мира, за кровь невинных, за покушения и предательство, ты приговариваешься к смертной казни!

Сердце колотилось, как бешеное.

— Это ошибка! Я ничего не делала! Это не я! – крикнула я, но мой голос утонул в рёве толпы. – Я невиновна!

И тут я почувствовала зубастый кусь на своей щиколотке. И вздрогнула, возвращаясь в реальность. Спасибо, Гераська.

Конечно, конечно, я не совершала всех этих ужасов. Как и этот бедный паренёк!

Ну конечно же! Вот оно! Вот, как это произойдёт!

Всё складывалось в жуткую, но логичную картину, как фрагменты разбитого зеркала, отражающие искажённую реальность.

Кулон.

Локон волос.

Контроль.

Сиреневолосая использовала его, чтобы убить профессора Стебля. Так же, как Катарина... На ум сразу начали приходить все те странности, что я творила. Компульсивное переедание до тошноты, непристойное поведение в кабинете Дариана… когда я вдруг оказалась перед ним в позе, которую даже вспоминать стыдно...

Сиреневолосая каким-то образом заполучила волос студента, поместила его в кулон, похожий на тот, что носила Катарина, и использовала его для контроля над парнем. Заставила его войти в кабинет профессора и... что? Убить его?

Но зачем?

Зачем убивать профессора?

Какую такую угрозу он мог представлять, что его решили убрать?

За ответами я отправилась на место преступления. В кабинет профессора Стебля.

Надо действовать быстро, кто знает, какое наказание они готовят для невиновного парня.