Танец с судьбой

Глава 20

Маиза пришла в клуб вместе с Тавиньу, Лидиани, Сесеу, Телминьей и Нанду. Светопреставление в виде каких-то необычных танцев на оригинально освещённой сцене началось. Помещение ночного клуба было стилизовано под древнеегипетский интерьер: вокруг стояли обмотанные мумии фараонов, их руки решительно скрючились, а вместо глаз светились драгоценные камни. На входе стоял пёс Цербер, в роль которого весьма удачно вписалась Алисинья.

Саид и Рания как раз собрались выходить из дома, когда служанка сообщила им, что Жади стоит у ворот и требует впустить её.

Все домочадцы — Рания, Назира и Саид — высыпали на улицу. Рашид подошёл к жене, стоявшей за кованой оградой.

— Я пришла к своей дочери! — заявила Жади.

— Эта дверь навсегда закрыта для тебя! — отчеканил Саид. — Я забыл тебя… Ты больше не войдёшь в мой дом! — и он повернулся, чтобы уйти.

— Саид, я тебя прошу! Я только хочу увидеть свою дочь! — со слезами на глазах закричала ему вслед Жади.

Рашид сурово приказал слугам не впускать его жену и не подходить к ней. Те дружно закивали, и Саид и Рания уехали на машине. Жади пыталась остановить мужа, вновь кричала ему, что хочет лишь увидеть дочь, но он остался безразличен к её мольбам. И Жади осталась рыдать у забора, пытаясь справиться с истерикой. С большим трудом она набралась сил и решила ждать, пока её не впустят в дом, чтобы повидать Кадижу. И опять начала кричать, упрашивая впустить её.

По дороге в клуб Рания сказала мужу, что ей жалко Жади.

— Я прошу тебя не думать о ней, так как её больше нет в нашей жизни! — твёрдо объявил ей муж.

Рания пугливо примолкла.

— Ради бога, Назира! Я хочу знать, что с Кадижей! — непрерывно кричала Жади.

Назира беспокойно расхаживала по гостиной. Чьи нервы вьщержат такие истеричные крики? Вот и Жади надеялась, что рано или поздно Назире они порядком надоедят, и её впустят…

Так и случилось. Назира, наконец, вышла из дома и приблизилась к ограде.

— Пожалуйста, скажите мне, как она, — попросила Жади.

— Входи, — сказала Назира. — Откройте, я приказываю! И никто ничего не видел! А если кто-нибудь настучит брату о том, что я её впустила, я выцарапаю ему глаза! — обратилась Назира к охране, и те безропотно повиновались. Жади вошла. — Чемодан оставь здесь, пойдём. — Жади попыталась поблагодарить Назиру объятием, но та оттолкнула её. — Идём быстрей, пока Саид не вернулся! Ты и другая одалиска всегда пытались командовать мной. Из-за вас я умру в одиночестве! По-вашему, я должна умереть бесплодной, без мужа, без детей… В судный день Аллах призовёт вас к ответу, и я хочу посмотреть, что вы ответите, когда Он спросит вас, зачем вы превратили меня в верблюда, — тараторила она, шествуя впереди невестки.

Наконец, они пришла к девочке, и Жади обняла дочь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она Кадижу.

— Теперь мне станет лучше, потому что ты пришла, — ответила та, обнимая мать.

Назира тактично вышла, оставив мать и дочь наедине.

Через час Кадижа уснула.

— А теперь я прошу тебя уйти, — сказала вернувшаяся Назира. — Если Саид вернётся и увидит тебя здесь, он способен проклясть меня.

— Я очень благодарна тебе, и Аллах воздаст тебе за такой поступок, — сказала Жади, целуя руки золовки.

— Аллах-то воздаст, вот только как бы ты всё не испортила! Ты любишь это делать, — пробурчала Назира и стала уводить её из комнаты.

Жади поцеловала дочь и потрогала её лоб, потом поцеловала в щёку золовку.

— Я уже начинаю жалеть, что разрешила тебе войти в дом! — заявила та.

Жади ушла, а Назира осталась очень довольна своим поступком вопреки воле братьев.

Жади отправилась к Латиффе и попросила у неё разрешения переночевать.

— Саид не знает, что ты здесь? — спросила сестра.

— Я сбежала. Я хотела увидеть Кадижу. Назира впустила меня тайком от Саида.

— Назира?! — удивилась Латиффа.

— Да! Но сейчас мне некуда идти. Лукас всё ещё в доме отца.

— Оставайся. Мохаммед ушёл в мечеть, он придёт поздно. А о том, что ты здесь, я скажу ему завтра.

— А дядя Али? Мне надо поговорить с ним!

— Он должен скоро приехать, но я не знаю когда, — пожала плечами Латиффа.

— Только он может мне помочь, — с надеждой сказала Жади.

— Что ты делаешь со своей жизнью? — посетовала сестра. — Ты просто безумная…

Жади многозначительно вздохнула.

— Тебе никогда меня не понять… Ты счастлива в браке…

— Дядя Али говорил, что ты пытаешься повернуть время вспять, а это невозможно.

— А вдруг возможно? Я позвоню Лукасу… Пока не пришёл Мохаммед… — Жади бросилась к телефону. — Лукас, у меня больше нет дома… И никого нет, кроме тебя, — сказала она, набрав номер.

— Где ты сейчас?… В Рио?… Как это случилось? — взволновался младший Феррас, но тут пришёл Мохаммед.

Жади, не успела ничего толком объяснить и, второпях признавшись в любви, убежала в комнату Самиры.

Девочка проснулась и стала расспрашивать тётю, правда ли, что она никогда не любила своего мужа. Жади предпочла отложить этот разговор до лучших времён и посоветовала племяннице непременно полюбить человека своей веры. Это надёжнее.

Тем временем светопреставление в новом клубе продолжалось. Царила милая и таинственная обстановка. Танцоры, полуобнажённые мужчины и женщины выходили по очереди на сцену. И Рания случайно пересеклась взглядом с Маизой… Мало того, Саид даже подошёл к столу, за которым сидела жена Ферраса, и поздоровался с ней. Конечно, он не подозревал, что бедная Рания знает о его связи, и причинял ей боль, улыбаясь своей любовнице. Поистине, несчастная бедная глупенькая девочка стала разменной монетой в играх Жади, Саида, Лукаса и Маизы, ни в чём неповинной жертвой.

А Лидиани по всему клубу искала мужа, которого опрометчиво упустила из виду. И вот беда, даже её сотовый телефон не работал. Уже для двоих — для неё и для Рании — этот праздник стал не таким уж приятным.

Увидев на празднике Деонидаса и Амалию, Иветти подошла к ним, с улыбкой поздоровалась и пожелала приятно провести время. Нет, это не Иветти, это не она, удивлённо думал Леонидас, глядя на спокойствие своей экс-невесты.

— Месть очень сладка, Лауринда. И у неё есть одно немалое достоинство — она не калорийна, от неё не полнеешь, — сказала Иветти подруге и подошла к Миру, чтобы страстно поцеловать его на глазах «львёночка».

Наконец, на сцену вышел сам хозяин клуба — Зейн. Араб славился тем, что соблазнял жён и дочерей бразильцев. На его счету было уже много подобных сомнительных побед. Зейн стал танцевать.

— Это он, — сказал один из брошенных мужей.

— Египтянин, — сказал другой.

— Проклятье фараона, — подытожил третий.

Миру уговаривал Шанди пойти с ним в клуб по приглашению Иветти.

— Ты поговоришь с Зейном и, возможно, сумеешь исправить своё положение, — уверял он. Но Шанди решил остаться дома и заниматься. Ему позвонила Мел. Он, как обычно, по телефону отчитался ей, что прекрасно изучает историю. Но девушке явно не хватало телефонных разговоров с любимым.

— Я работаю шофёром у одного предпринимателя, — доложил Шанди. — Но у него нет несносной дочери, за которой нужно приглядывать, — он засмеялся.

— Ты так хорошо помнишь начало наших отношений? — удивилась Мел. — А я тоже не забуду этого, так как вначале я тебя не переваривала.

— А ты мне нравилась с самого начала, — признался Шанди. — Поэтому я так хотел преподнести тебе подарок на Рождество.

— Твой браслетик до сих пор на мне…

— Правда? Вот, здорово! А я тогда обежал все магазины, чтобы найти вещь, которая бы тебе подходила.

— После того подарка я и стала догадываться кое о чём, — вздохнула Мел. — Я была так счастлива с тобой…

— Почему была? Я по-прежнему с тобой…

— Нет, сейчас всё не так, как раньше…

— Почему не так? Я люблю тебя так же, как и раньше, даже больше… Ничего страшного, что мы пока не видимся. Это временно…

— Я чувствую себя такой маленькой и слабой… Мне кажется, что меня любой может раздавить. Знаешь, кому я завидую больше всего белой завистью? Твоей маме! Донна Жура такая решительная, может постоять за себя… — пробормотала Мел.

Шанди промолчал. Донна Жура утверждала, что девушка сына ей очень нравится, но у неё есть один недостаток: она богатая. Вот если бы она родилась в Сан-Криштоване, то не было бы никаких проблем…

Недавно Телминья рассказала Мел, что собственными глазами видела Маизу с любовником, и это был араб. Мел всё больше и больше убеждалась, что именно мать посодействовала увольнению Шанди с престижной работы. Телминья думала точно так же.

— А правда, что у тебя есть любовник-араб? — в лоб спросила на днях Мел мать.

Маиза сдвинула брови.

— Я не думаю, что обязана обсуждать с тобой подобные вопросы, — ответила она. — Кстати, не хочешь ли ты поехать учиться за границу?

Зная, какие цели преследует её мамаша, Мел предпочла наотрез отказаться.

Едва она окончила разговор с Шанди, пришла Маиза. Она давно поняла, что зашла в тупик, что поступает неправильно и всё больше и больше отталкивает от себя дочь.

— Давай поговорим, — предложила она. — Ты спрашивала меня о любовнике… Он действительно у меня есть. Но что в этом предосудительного? Мы взрослые люди, а твой отец собирается не сегодня-завтра уйти из дома…

— Это ты попросила уволить Шанди! — крикнула Мел.

— Неправда! — тотчас солгала Маиза.

— Тогда попроси Зейна вновь устроить Шанди на работу! — сказала Мел и внимательно глянула на мать.

Та заколебалась.

— Нет… — начала она, но, увидев выражение лица дочери, сразу сменила свою позицию. — Хорошо, я с ним поговорю…

И глаза Мел тотчас оттаяли, потеплели…

После ухода матери Мел позвонила Шанди.

— У меня хорошие новости! — ликующе сообщила она. — Жду тебя на пляже, где всегда!

Мел еле дождалась Шанди и метнулась ему навстречу.

— Мать попросит восстановить тебя на старой работе! — крикнула она. — Это правда!

Шанди с трудом верил в благосклонность Маизы, но Мел твердила, что знает свою мать, и скоро он сам во всём убедится.

Их увидел Сесеу и подошёл.

— Привет! — помахал он рукой. — Как дела? Похоже, они у вас налаживаются…

— Хорошо, что я тебя встретил, — сказал Шанди, не отвечая. — Очень прошу тебя, и Нанду больше не предлагать Мел наркотики и не впутывать её в эту беду!

— А при чём тут я? — заорал Сесеу.

— Это было лишь раз! — стала уверять Шанди Мел. — Ты зря беспокоишься!

Но юноша её не слушал.

— Я тебя предупредил! — снова обратился он к Сесеу. — Узнаю, что вы снова её сбиваете с дороги, поговорю с вами иначе!

— Ой, испугал! — начал паясничать Сесеу. — Прямо поджилки затряслись!

Шанди взял Мел за руку и повёл за собой.

Он не подозревал, что Маиза действительно позвонила Саиду и попросила его вновь попросить Зейна взять на работу Шанди.

— Я решила сблизиться с дочерью, пойдя на уступки, — объяснила она.

Рашид хмыкнул и пообещал.

В клубе «Нефертити» началась дискотека. Роджер сказал Алисинье, что пришла её сменщица, и она может уезжать. Нанду видел, как Алисинья села в машину его матери и уехала от ночного клуба. Дома он рассказал об этом Кларисси.

Алисинья вернулась домой довольная.

— Я уверена, что промоутер на своей работе долго не задержится, и очень скоро я займу её место! — объявила она Эскобару.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Я хочу ходить к врачу вместе с тобой.

Алисинья тотчас быстро ловко сменила тему.

— А когда будут готовы документы на квартиру?

— Уже через две недели ты получишь документы на уже отремонтированную квартиру, и это будет моим подарком тебе! — радостно сообщил Эскобар.

Кажется, о большем аферистка и мечтать не могла… Но она всегда мечтала о большем.

Тем временем в клубе «Нефертити» праздник продолжался. Санинья грустила. Парень, который поцеловал её в магазине, звонил ей и спрашивал адрес клуба, но, увы, так и не появился.

Зато Иветти увидела юношу, одетого в бедуина. Незнакомец сразу привлёк её внимание. Она смотрела в его глаза, и в её воображении отчётливо появлялись картины пустыни и караванов с верблюдами. Лео (а это, конечно, был он) тоже пристально смотрел на Иветти. Какая красивая женщина, думал юноша.

Иветти подошла к нему, пытаясь догадаться, что же её в нём привлекает и, приподняв ткани, закрывающие его лицо, бесстыдно поцеловала его. Лео практически не ответил на её поцелуй, и Иветти просто отошла… Она его не узнала, но не могла успокоиться даже наутро и за завтраком рассказывала Лауринде о встрече с незнакомцем, по обыкновению, не понимая своего порыва.

Наутро Кадижа стала расспрашивать отца, куда ушла её мать. Саид попросил объяснений у сестры.

— Жади приснилась девочке! — заявила Назира. — Так как она без конца говорит и мечтает о матери. Ты сам видишь, как ребёнок мучается!

Саиду оставалось только промолчать и поверить в ложь сестры.

А тем временем, узнав о том, что Жади ночевала у них дома, Мохаммед не на шутку рассердился.

— Нельзя принимать твою сестру после того, как муж выгнал её из дома! — закричал он жене.

Жади вышла из спальни.

— Я попросила у Латиффы пристанища всего лишь на одну ночь, — начала она, и как раз в этот момент в дом позвонили.

Вернулся вездесущий дядюшка Али. Оказывается, он болел гриппом где-то в другом штате Бразилии, у каких-то других родственников. Дядюшка обнял Жади.

— Дядя, разве Саид имеет право лишить меня возможности видеться с дочерью? — спросила она.

Али только вздохнул…

Узнав, что он болел и, наконец, возвратился в Рио, Зорайде решила срочно лететь туда, так как, по её словам, лишь она знала, как правильно ухаживать за Али. Абдул разрешил ей лететь, но Сумайу на загнивающий Запад не отпустил.

Саид лежал в постели Маизы, закинув руки за голову. Жена Ферраса раздвигала шторы на окнах.

— Они, так или иначе, победили, — вздохнула она.

— Я так не думаю.

— Но мы подстраиваемся под них. Мы их пленники! Сколько бы ты ни мстил Жади, сколько бы я ни сводила счёты с Лукасом, мы всё время думаем о них. Мы никогда не остаёмся вдвоём, нас всегда четверо! Это давит…

Саид встал и сел за столик, Маиза опустилась рядом.

— На кого ты больше злишься: на неё или на Лукаса? — спросил он.

— На неё. Я не могу избавиться от мысли, что если бы не она… Если бы её не было, то всё могло бы сложиться по-другому.

— Как знать… — засомневался Саид. — По-моему, её роль тут не так уж велика…

— В общем, ты прав… И дело действительно не в Жади. Вероятно, не она, так другая женщина встала бы между Лукасом и мной. Он из тех мужчин, которых влечёт невозможное. Моя ошибка в том, что я всегда шла ему навстречу…

— Очевидно, и я допустил такой же промах. Жади, не пришлось ничего преодолевать ради меня…

— Думаешь, она любила бы тебя, если бы не Лукас? — спросила Маиза своего самонадеянного любовника.

Он нахмурился.

— Она даже не замечала меня…

— А на кого ты больше злишься? На неё или на него?

— На него, потому что у него есть всё, чего она лишила меня. Потому что рядом со мной она думает о нём… Целуя меня, она целует его…

— Ты видишь, мы только о них и говорим, — вздохнула Маиза.

— Ты сама завела этот разговор, — недобро улыбнулся Саид. — Давай думать о нас, лишь о нас, — предложил он и поцеловал её.

Когда Лукас пришёл на работу, Кларисси сообщила ему, что дядюшка Али звал его к себе, срочно… И тот сразу поехал к Али.

— Иди наверх и не спускайся оттуда. Я хочу решить этот вопрос, но так, чтобы никто не смог назвать меня сводником. А если я тебя оставлю наедине с Лукасом, я точно прослыву именно им, — сказал дядюшка Али Жади.

Та расплылась в радостной улыбке и ушла на кухню с двоюродной сестрой.

— Знаешь, Жади, я всё время думаю о тебе. Правильно говорит Зорайде, что за злословие приходится расплачиваться. Я ругала тебя за то, что ты не хотела жить, как мы, но моя дочь выросла в точности похожей на тебя. Я очень боюсь, что ей придётся страдать так же, как страдаешь ты, — вздохнула Латиффа.

— Не позволяй, чтобы Самиру выдали замуж против её воли! Не разрешай сделать с ней то, что сделали со мной! — посоветовала ей Жади.

— Самира хочет стать настоящей жительницей Бразилии, — продолжала причитать Латиффа.

— Нет, она хочет не этого. Она хочет жить так, как живут все вокруг!

— Но Самира не желает носить платок! Мохаммед умрёт, если его дочь не станет носить платок… И Самира не хочет, чтобы Мохаммед выбрал ей мужа…

— Я мечтаю, чтобы и Кадижа думала так же…

— Я так боюсь, что Самира скоро скажет мне, что любит бразильца! Что я буду делать, если Самира полюбит бразильца?!

Жади лишь улыбнулась в ответ на беспокойство сестры. В дверь позвонили, но Жади не поднялась наверх, как приказал ей дядюшка Али, а стала наблюдать за происходящим с лестницы.

— Добро пожаловать, Лукас! — приветствовал гостя дядюшка.

— Добрый день, сеньор Али! — сказал гость.

— Лукас, ты ведь знаешь, что я обо всём этом думаю. Вы с Жади бросили вызов судьбе, вы решили изменить то, что начертано Аллахом, — начал разговор дядюшка.

Он всегда был уверен, что предначертано всё, кроме любви Жади и Лукаса.

— Я люблю Жади, сеньор Али, — сказал Лукас.

Жади на лестнице взволнованно заулыбалась.

— Люди оказываются в проигрыше, когда пытаются повернуть назад время. Его нельзя удержать, оно выскальзывает у нас из рук. И прошлого не вернёшь, остаётся лишь аромат воспоминаний. Но есть такие люди, которые всё время бегут за воспоминаниями, а они ускользают от них.

— Но я вовсе не смотрю назад. Я смотрю вперёд, я хочу жениться на ней…

Жади радостно закивала.

— Ты хочешь жениться на своих воспоминаниях, на своей юности, на чувствах, которые ты уже не в состоянии испытать, и она тоже, — Жади замотала головой в ответ на слова дяди. — Но сейчас поздно об этом думать: Жади осталась одна, и я обязан решить её судьбу.

— Я держу своё слово: я уже развёлся и купил дом, где мы будем жить вместе с ней, — твёрдо заявил Лукас.

— Ты понимаешь, что Жади — восточная женщина. И как только она уйдёт отсюда с тобой, как бы ни разрывалось моё сердце, двери моего дома закроются для неё раз и навсегда. А вдруг завтра ты осознаешь, что поторопился, уиидишь, что обстоятельства изменились, решишь, что тебе нужно подумать?… Здесь, на Западе, вы постоянно пересматриваете свои взгляды.

— Напрасно вы так говорите, сеньор Али! Наша любовь длится слишком долго, чтобы можно было сомневаться в прочности наших чувств, — возразил Лукас.

— Я лишь хочу напомнить тебе, что Жади лишается из-за тебя семьи, дочери и крова. У неё нет профессии, она не воспитана для самостоятельной жизни, у неё нет таких тылов, как у западных женщин.

— Ваши сомнения беспочвенны, сеньор Али, я же дал слово.

— Что ж, хорошо… Теперь, после нашего разговора, я приглашу Саида к себе и сообщу ему, что решил передать Жади тебе.

— Когда? — решительно спросил Лукас.

— Сегодня, часов в десять вечера. Приезжай, и я передам Жади тебе.

После ухода Лукаса Жади весело закружилась по комнате, играя с платком.

— Как я счастлива, Латиффа! Как я счастлива! — восклицала она. — Кому-то это кажется грустным, но я ждала этого момента всю жизнь! Сегодня ночью начнётся моя новая жизнь! Я буду с Лукасом, сбудется моя мечта! Порадуйся за меня!

— Но я боюсь за тебя, ты заплатишь за это такой, дорогой ценой! — вздохнула сестра.

— За всё в жизни приходится платить, Латиффа: за счастье, за несчастье, у. всего есть своя цена! Сейчас я плачу за то, чтобы быть счастливой, — сказала Жади и вновь радостно закружилась.

Она считала минуты до начала новой прекрасной жизни с Лукасом.

— Когда я уйду из дома вместе с ним, не переживай из-за проклятий, которые пошлёт дядя Али мне вслед. Я буду счастлива! Нет, очень-очень-очень счастлива, — сказала Жади, обняв сестру.

— Моя дорогая, моя дорогая… я лишь молюсь, чтобы ты никогда не пожалела о своём решении, никогда…

Лукас тоже переживал, нервно поглядывая на часы. Было девять, и он решил поехать в половине десятого.

— Куда ты собираешься? Неужели опять уезжаешь к эт-той Жади? — спросила Далва, когда Лукас собирал чемоданы.

— Нет, я переезжаю.

— Господи Иисусе, ты же говорил, что новый дом ещё не готов!

— Поживу пока в другом месте. Сегодня ночью она переедет ко мне, Далва. Я всю жизнь ждал этой ночи, — сказал он и увидел в дверном проёме дочь. — Ты здесь, Мел?

— Я слышала, что ты сказал… — упрекнула она отца.

— Я бы хотел объяснить тебе всё, чтобы ты поняла меня…

— А я не хочу ничего слышать! Никто из вас не старался понять меня, и я не должна напрягаться, чтобы понять вас! — отрезала Мел, убежала и вновь заперлась в своей комнате.

Саид пришёл к дядюшке Али.

— Я принял решение развести вас немедленно, — сказал ему Али, — поскольку вы нарушили идат…

Но Рашид прервал его.

— Я передумал разводиться и хочу помириться с женой!

Дядюшка Али растерялся и вздохнул. Даже он не рассчитывал на такой поворот событий.

— Вы разводились уже два раза, — напомнил он Саиду. — Первый, когда Жади раздала твои ткани, купленные для продажи, нищим, второй, когда она насыпала соли в чай твоим гостям. Третий развод — последний допустимый.

— Значит, выхода нет, дядя? — спросил Рашид.

— Выход… — вновь тяжело вздохнул Али. — Его можно найти на семейном совете.

Мохаммед призывал брата к разуму.

— Ты с Жади никогда не был и не будешь счастлив! — твердил он. — У тебя есть Рания, которая искренне любит тебя! Подумай, что ты делаешь?!

— Я знаю, что не буду счастлив с ней, но и без неё тоже я не смогу быть счастливым, — ответил Саид.

Вечером Лукаса ждал сильный неожиданный удар. Когда он снова приехал в дом Али, тот сообщил ему, что Саид передумал разводиться, и всё зависит от его решения: захочет ли он выдержать испытание, предусмотренное Аллахом.

— Я отдам тебе свою племянницу в случае, если Саид откажется от испытания, — пообещал дядя Али.

Жади тоже узнала от дяди о решении своего мужа.

— Всё, что ни делается, всё к лучшему, — выдохнула Латиффа, но с Жади началась истерика.

— Саид просто играет моей жизнью, как игрушкой! Он издевается надо мной! — закричала она. — Если бы вы захотели, дядя, вы могли бы отговорить Саида мириться! Но вы не стали этого делать! Так вам всем проще! А обо мне не думает никто! Всем на меня наплевать!

Дядюшка Али молчал. Он действительно мог бы это сделать, но не захотел. Жади была права…

Ночь вновь стала рассветом, чтобы доказать, что любовь продолжается. Лукас понял это, проснувшись один в пустой квартире, на диване… Заснул он вчера прямо в одежде, измученный, отчаявшийся, злой…

Жади утром раскрыла глаза в комнате Самиры, её разбудила Латиффа.

— Бедняжка, — сказала она, поглаживая сестру по голове.

— Латиффа, стоит мне подумать, что счастье уже близко, как судьба наносит мне удар. Сегодня я могла бы проснуться рядом с ним… — прошептала Жади, едва сдерживая слёзы.