Танец с судьбой

Глава 5

Али отговаривал Абдула от идеи сосватать Мохаммеду вторую жену, ведь, в конце концов, они живут в стране, где это не принято. Но Абдул утверждал, что второй брак с Аминой пойдёт на пользу семье Мохаммеда.

А Латиффа не могла найти себе места. Она хотела побыстрей уехать в Бразилию, где её муж не будет сталкиваться с Абдулом и Аминой.

Зато Жади порхала по своей комнате, кружась в радостном танце.

— Я свободна, Зорайде! Я свободна! — воскликнула она, когда вошла служанка с чаем.

— Но ненадолго, — скептически заметила та.

— Как прекрасно чувствовать себя свободной! О Аллах, как это здорово! — Жади безмятежно улыбалась.

— Осторожней, чтобы кто-нибудь не увидел, как ты веселишься, пока муж уехал в свадебное путешествие.

— Невеста очень красива, правда?

— Как цветок.

— Саиду будет нетрудно влюбиться в неё.

— Даже если влюбится, это ещё не значит, что он даст тебе развод.

— У меня есть план. Я уже всё продумала. Я стану близкой подругой второй жены, она поможет мне: каждая вторая жена хочет стать первой. Она сделает всё, чтобы Саид отпустил меня, — в глазах Жади горели весёлые огоньки.

— Да поможет тебе Аллах! — вздохнула Зорайде.

Жади спустилась к сестре. Та со смехом рассказывала детям, как впервые приехала в Бразилию и так перепугалась, увидев на пляже полуобнажённых людей, что даже хотела уехать.

— А я, когда переехала в Марокко, больше всего удивлялась, как женщины могут ходить в чадре, — сказала Жади.

— Но ты тоже ходила в чадре, — напомнила Латиффа.

Кадижа страшно удивилась.

— Ну да?

— Я носила чадру, чтобы сбегать от дяди Али и гулять в развалинах, — призналась её мать.

— Что Жади вытворяла! Аллах, я боялась, что Мохаммед не возьмёт меня замуж из-за её выходок! — вспоминала Латиффа.

Пришли Зорайде и Сумайа. Служанка сообщила, что Назира привела Амину.

— Пойдём, посмотрим на нее, поближе, — Жади взяла сестру за руку.

— Амина сказала, что Рания уже звонила домой, и она с Саидом очень-очень-очень счастлива, — язвительно объявила Назира, увидев сестёр.

— Очень-очень-очень, — расплывшись в улыбке, подтвердила гостья.

— Я рада за неё, — с такой же радостной улыбкой отозвалась Жади.

Но Латиффа не могла скрыть своё недовольство и побежала на кухню к Зорайде. Та посоветовала ей не слишком демонстрировать своё раздражение, иначе Назира будет приводить к ним Амину каждый день, только чтобы позлить невестку.

— Саида и Мохаммеда воспитывала я, они просто золотые мальчики, — хвастала Назира Амине.

— Рания очарована воспитанием Саида, — подтвердила Амина.

— Она ещё не всё знает! Саид такой муж, каких поискать! — сказала Назира — и не ошиблась.

В довершение всего Назира пригласила Амину с ними в Бразилию. Причём не в дом Саида, а к себе, в дом Мохаммеда. Тут Латиффа не выдержала и, оставив в гостиной сестру, пошла на базар. Она вместе с Самирой, Сумайей и Кадижей решила найти мужа, чтобы не дать ему вернуться домой до ухода Амины.

Когда они, наконец, отыскали Мохаммеда и Амима, те уже собирались уходить. Но не тут-то было! Латиффа объявила мужу, что у неё страшно болит голова, и нужно купить лекарство. Мохаммед согласился помочь своей красавице. Но ни одна лечебная трава из того множества, что продавалось на базаре, не устраивали её.

— Мохаммед не такой хороший муж, как Саид, — шепнула Зорайде Амине, когда Абдул и Назира отошли в сторону.

— Он скупой, не дарит золото Латиффе, — прибавила Жади.

С лица Амины моментально сползла улыбка.

— Бьёт её…

— Не приносит домой еду…

— Если бы соседи не помогали ей, Латиффа и дети давно бы умерли с голоду…

Латиффа поняла, что не может больше таскать мужа по лавкам, и придётся отправиться домой. Узнав, что гостья всё ещё не ушла, Латиффа моментально изобразила обморок. Муж сразу потащил её наверх и даже не взглянул на Амину. Впрочем, припадок длился недолго. Как только Назира сообщила, что гостья ушла, Латиффа моментально очнулась, сказала, что ей лучше, и она напрасно перепугала мужа и всех вокруг.

У прикованного к постели Лукаса оставалось много времени для размышлений. А что было бы, если бы я вырос в более свободной среде, без массы условностей? — подумал вдруг он. И вспомнил Диогу…

— Далва, а ведь несмотря на одинаковый генетический код, мы с братом выросли совершенно разными, — сказал он няне.

— У вас была одинаковая генетика, но разные души, — резонно ответила экономка. — Ты родился вторым и слабеньким, тебе было труднее, ты больше, чем Диогу, старался появиться на свет. И ты всё время болел: чуть сквознячок — и уже насморк! Нам приходилось больше о тебе заботиться… А Диогу вырос более крепким.

— Ты почти убедила меня в том, что моя жизнь сложилась бы иначе, не родись я вторым, — вдруг Лукас бросил взгляд на гитару, стоявшую в углу.

Далва заметила его вопросительный взгляд.

— Я нашла её в старых вещах, — и она дала ему инструмент.

Лукас взял гитару и заиграл.

— Меня всегда тянуло к музыке гораздо больше, чем к руководству папиной компанией, — вздохнул он.

— Ты можешь снова начать играть, у тебя хорошо получается, — отозвалась нянюшка.

— Я был слаб и когда-то уступил отцу… Если бы я мог вернуться назад, то всё получилось бы по-другому… Не знаю, вышел бы из меня музыкант или нет, но я бы попробовал…

В комнату мужа пришла Маиза. Под предлогом близкого обеда Далва мгновенно оставила супругов наедине.

— Ты знала, что приезжает Саид? – спросил жену Лукас. — Мне звонил Лобату.

— Конечно, — гордо ответила она и медленно пошла к двери, ожидая реакции мужа. — Но ты хотел спросить, приезжает ли с ним твоя любовница? — язвительно поинтересовалась Маиза.

— Это больше волнует отца. И что у тебя за отношения с Саидом?

Маиза довольно ухмыльнулась.

— Ты так старательно демонстрируешь свою связь с ним.

— А ты не веришь в это?

— Разумеется, нет.

— И почему?

— Если бы что-то было между вами, он бы не женился второй раз, а ты бы не была так весела, как сейчас.

— Мне бы и в голову не пришло выйти замуж за Саида! Он волен жениться столько, сколько хочет. Всё равно никто не займёт моего места! — надменно сказала Маиза.

— И что же это за место?

— Вероятно, то же, что его жена занимает в твоей жизни. Видишь ли, я во всём умею находить позитивное. Твои предательства я превращала в драгоценности, и из истории с Жади я тоже извлеку пользу для себя. Очевидно, мне даже придётся тебя поблагодарить, потому что именно с твоей помощью я познакомилась с Саидом.

— Хватит, Маиза! — вздохнул Лукас. — Ты хочешь, чтобы я переживал, сходил с ума? Не выйдет!

— Ещё как выйдет! — она с ненавистью посмотрела на мужа и ушла.

Она начала демонстрировать Лукасу, будто говорит по телефону с Саидом. Её давно раздражало, что он беседовал со своими подружками в её присутствии, и вот теперь настал её час.

Далва тоже упрекала Лукаса в том, что он ничего не хочет замечать: его жена страдает, а дочь вот-вот сбежит из дома и будет жить с Шанди:

— И всё из-за этт-той Жади! Этт-та Жади — проклятие твоей жизни! — объявила ему нянюшка.

И Лукас задумался…

Лео подошёл к витрине магазина, разглядывая гитары. Что-то необъяснимо притягивало его к инструменту. Он зашёл в магазин и стал рассматривать одну из гитар поближе.

Затем он отправился качаться на качелях рядом с маленькими детьми. Лео вспоминал своё детство: вот он сидит на качелях, а напротив стоит мужчина, он зовёт его папой. Кто это был? Лео так и не вспомнил лица мужчины.

Деуза, Мосинья и Эдвалду вновь были на празднике в честь коронации. Предыдущая королева передала свои полномочия Деузе.

— Это я водрузил корону ей на голову! Это я прославил её! — закричал ликующий Эдвалду.

Он в тот день решил изображать из себя идеального мужчину и пришёл домой к невесте и будущей тёще с цветами. А когда Деуза заговорила с ним о его обещании стать отцом её сыну, подчеркнул, что это, как-никак, их сын. Танцовщица была счастлива.

Однако её счастье длилось недолго. Она танцевала и случайно заметила, что Эд тщательно обхаживает какую-то блондинку и как бы ненароком наступает ей на ногу.

— Я выгоню его обратно в ателье! — в бешенстве сказала танцовщица матери. — Видеть его не желаю! Негодяй, иуда, предатель! А я ещё хотела сделать его отцом своего сына!

Вечером, вернувшись домой после торжественного вечера, донна Мосинья и Деуза увидели Лео, лежащего рядом с калиткой их дома. Деуза бросилась к нему. Надежда вновь проснулась в её сердце. Он проснулся и обнял мать и бабушку.

Обрадованная Деуза прижала сына к себе. У неё мигом исправилось настроение, испорченное подлым Эдвалду. Деуза ушла из танцзала, объявив, что Эду не обязательно возвращаться домой.

Лео появился сильно выпивший, он обнимал мать и бабушку, на ходу рассказывая им, что какой-то мужчина преследовал его в Ленсоеше.

— Неужели он соскучился? — ликовала Деуза. Неужели теперь будет жить вместе с нами?… Какое счастье…

Поначалу ничего не предвещало скандала. Лео улыбался, хотя его улыбка не была преисполнена теплотой и казалась натянутой. Деуза рассказала сыну, что её короновали, и призналась, как хотела бы танцевать с ним. Лео тотчас вскочил и включил музыкальный центр, чтобы потанцевать с матерью заводные танцы, но та не согласилась.

— Это потом, не сейчас… А что ты делал в Мараньяне?

— Я был там в одном месте, похожем на пустыню: белый песок, целое море песка, смотришь и не видишь конца! И множество озёр среди этих песков, какая красота! Я прожил там несколько дней, без всяких документов, спал прямо на песке… – с удовольствием начал вспоминать он.

— Тебя могли арестовать, — забеспокоилась донна Мосинья.

— А где же твой паспорт? — спросила Деуза.

— Потерял, выронил из рюкзака, — с отстранённой улыбкой ответил Лео. — Ты только послушай… Я наслаждался там жизнью, шёл по направлению к озеру, чтобы поплавать, как на другой стороне озера появился какой-то мужчина, наверное, из местной полиции. И я испугался… Он стал звать меня, помчался за мной, я убежал и решил уехать, чтобы больше не искушать судьбу.

— И правильно сделал! Ты не должен бродить по свету, у тебя есть дом! — сказала донна Мосинья.

— У тебя есть семья: бабушка и мать, — прибавила Деуза.

Лицо Лео изменилось, он погрустнел.

— Я звонил своему отцу.

Деуза насторожилась.

— Ты говорил с ним?

— Нет. Мне сказали, что он переехал. Ты знаешь, где он сейчас?

— Нет, мы уже давно не видели Албиери, — солгала она.

— Он совсем пропал, да, Деуза? Может быть, он умер, — лукаво предположила донна Мосинья.

Но Лео сразу почувствовал обман.

— Он не умер. Если бы он умер, я бы знал.

— Он тебе не отец, а крёстный, — уточнила Деуза.

— Я найду его, я переверну весь город, чтобы найти его! За этим я и приехал! — Лео встал со стула и стал нервно расхаживать по комнате.

— Тебе пора подумать о своей жизни, — заметила донна Мосинья.

— Тебе нужно учиться, найти работу. Твои мать и бабушка не будут жить вечно, сынок! — в глазах Деузы заблестели слёзы.

— Пока я не найду отца, я ничем другим заниматься не буду! — Лео устроился на диване.

— Меня тебе недостаточно, сынок? — маникюрша подошла и умоляюще посмотрела на него.

— Ты меня долго обманывала. Слишком долго лгала мне! — усмехнулся он.

— Но я хотела тебе только добра! Всё, что я делала, я делала для тебя!

— Это ты думала, что так будет лучше! Одна лишь ты! Ты никогда не спрашивала, что чувствую и думаю я! — отрезал Лео.

— Твоя мать многим пожертвовала ради тебя! Она уехала из Рио-де-Жанейро, из города, в котором мечтала жить, чтобы быть рядом с тобой! — патетически воскликнула донна Мосинья.

Но её слова ещё больше взвинтили юношу.

— Она сделала всё, чтобы спрятать меня от моего отца! — закричал он.

— Я хотела быть матерью, а профессор не давал мне почувствовать себя ею!

— А ты не дала ему стать моим отцом! Вы квиты!

— Он тебе не отец, Лео! Я твоя мать, но он тебе не отец! — Деуза была на грани истерики.

— Нет, он мой отец! Ты думала только о себе, мама, а говоришь, что думала обо мне! Если бы ты действительно думала обо мне, то позволила бы мне жить с моим отцом. Ты эгоистка!

— Я эгоистка?! Ты не знаешь и половины того, что я пережила ради тебя, и чего лишилась из-за тебя! Если бы ты знал, какая жизнь была у меня раньше!

Но Лео смотрел на мать с холодной усмешкой.

— А почему ты мне ничего никогда не рассказывала? Расскажи хотя бы сейчас! Каждый раз, когда я завожу речь про моего отца, ты начинаешь твердить, что я совершенно не в курсе твоей жизни. Ну, так поведай мне о ней! Ты всегда выставляешь себя жертвой!

— Я всю жизнь хотела иметь ребёнка, а когда ты родился, появился этот Албиери и отнял тебя у меня! — разрыдалась Деуза.

— Он принял у тебя роды, забрал меня к себе, хотел сам воспитать… Ты это уже рассказывала. Или ты скажешь, что он мой отец, или что я единственный человек в мире, родившийся без отца, — почти угадал Лео. — Ты всегда говорила о своих чувствах, а мои? Пойми, я был ребёнком, который имел всё, и потом вдруг всего лишился. Да, я всю жизнь мечтаю вернуться в свою комнату, к своим игрушкам, — он еле сдерживался.

— У тебя всегда было всё, разве не так?! – не понимала сына Деуза. — Если ты о деньгах, то они у меня никогда не водились, но всё остальное — любовь и ласка — этого тебе хватало в избытке!

— Мне не хватало отца! — заорал Лео.

Деуза сломалась, у неё не осталось больше сил на продолжение скандала.

— У тебя есть отец, но это не Албиери, а Эдвалду! — закричала она. — И утром мы пойдём к нему!

Как неудачно, что она поругалась с Эдом именно сегодня…

Донна Мосинья печально покачивала головой, словно хотела сказать, что давным-давно предсказывала уход внука к этому доктору…

Лео сразу притих и взглянул на мать почти доверчиво. И, наконец, согласился спать дома. До утра.

А там будет видно…

Утром Деуза бросилась к Эдвалду.

— Давай мириться! — с ходу бросила ему она. — И возвращайся! Нашему мальчику очень нужен отец!

Эд сразу согласился, он уже собирался идти к Деузе, и они на радостях обнялись. Только всё оказалось намного сложнее, чем они себе представляли…

Сынок был уже совсем не маленьким и за завтраком с ухмылкой предположил, что его снова обманывают. Бабушка строго взглянула на Лео и попросила допить кофе. Тут и пришла Деуза.

— Ты сегодня увидишь отца! — заявила она.

И наткнулась на два недоверчивых подозрительных взгляда: матери и сына.

Но отступать она не собиралась и после завтрака отправилась с сыном в ателье к Эдвалду. Деуза всю дорогу нежно поглядывала на сына и гладила его по голове. Наконец, они пришли.

— Эдвалду, это Лео, — сказала она. — Лео, это Эдвалду — твой отец. — В её глазах стояли искренние слёзы. — Иди, обними своего отца.

Деузе было нелегко: трудно обманывать, и ещё сложнее строить свою семью из ничего, на зыбком песке.

Эд со счастливой улыбкой распахнул объятия перед замешкавшимся Лео. Он даже немного порадовался: он получил вполне сформировавшегося сыночка, избежав при этом опыта по смене грязных подгузников, игр с ребёнком и нагрузки в виде ночного детского плача и капризов.

— Я всегда знал, что обниму своего сына! Твоя мать намеренно разлучила нас, но я всегда верил, что этот день настанет!

— Ты видишь, Лео, это твой отец, — повторила Деуза.

— Странно смотреть на того, кого ты никогда не видел, и знать, что это твой отец, — пробормотал Лео, неловко глядя на ботинки отца.

Эдвалду предложил Деузе оставить их с мальчиком наедине, но та упиралась. Она хотела тоже отменить работу и побыть с ними, но всё же Эд убедил её, что ничего с её ребёнком не случится, и она согласилась уйти. И «отец» тотчас представил своего «сына» Карле, бывшей подружке Шанди, и массажистке — Ноэмии.

— Все друзья называют меня Эд, как отца, а мама и бабушка зовут Лео, — представился юноша, внимательно оглядывая фигуристую Карлу.

Ей крепкий парень тоже пришёлся по вкусу.

По дороге домой «отец» и «сын» довольно откровенно беседовали. Они поладили, нашли общий язык и были этим довольны. Все успокоились. На время…

— Для меня есть только сегодня, сейчас. Зачем планировать что-то, если не знаешь, будешь ли ты жив? — сказал Лео, шагая рядом с «отцом».

— Ты не прав, Эд. Жить — значит смотреть в будущее, а не под ноги. Кто всегда смотрит под ноги, тот не мечтает, — ответил Эдвалду.

— Я мечтаю во сне. Мечтать с открытыми глазами… Так я могу врезаться в первую попавшуюся стену…

Одна лишь донна Мосинья по-прежнему скорбно качала головой. Ничего не получится у дочери, ничего… Бабушка очень боялась за дочь и за внука.

А пока она и Деуза усердно прятали Лео от профессора.

Донна Мосинья рассказывала Эдвалду о том, каким тяжёлым подростком вырос Лео.

— Он воспитывался без всяких правил. Иногда мне кажется, что он убежден, будто мы украли у него его жизнь. Порой он смотрит на нас с любовью, а временами я чувствую, что он видит в нас воров, лишивших его родного дома.

Но Эдвалду не придал словам тёщи особого значения. Деузе он пообещал, что научит их мальчика классическим танцам. Та в ответ посетовала, что ей тоже нужно многому научить их сына, хотя кажется, они уже изрядно опоздали с воспитанием.

В компании Феррасов снова всё шло вверх дном. Леонидас заперся в своём кабинете с Амалией, когда явилась неугомонная и дерзкая Иветти. Она не собиралась уступать своего «львёночка» и сразу же попыталась взломать дверь с дикими воплями. Лобату попробовал отодрать женщину от двери, но тщетно: она не желала успокаиваться.

— Что там происходит? — изумилась журналистка.

Леонидас попробовал выкрутиться и на ходу придумал историю.

— Это сумасшедшая жена нашего бывшего сотрудника. Она решила, что он скрывается от неё в моём кабинете.

Амалия только вздохнула, слушая этот трагический рассказ.

Лобату, не справившийся с Иветти в одиночку, позвал на помощь Тавиньу, который в тот момент разговаривал по телефону с женой. Лидиани сразу насторожилась, услышав, что рядом с мужем кричит женщина, и как он ни пытался убедить её, что находится на работе, жена ему не верила. Наконец, он прервал звонок и побежал на подмогу Лобату. А Лидиани впала в истерику, решив, что застала мужа с любовницей. Конечно, он всегда изменял ей, просто раньше у неё не было доказательств.

Лобату и Тавиньу совместными усилиями оторвали Иветти от двери и усадили в кресло.

— У моей сумочки оторвалась ручка, — заявила она. — И теперь мне нужна моральная компенсация! Львёночек обязан оплатить мне не только новую сумочку, но и ещё и туфли такого же цвета. Это ему обойдётся… — Она хитро прищурилась. — В тысячу долларов.

Лобату с превеликой радостью выписал ей чек, лишь бы она отвязалась от них и оставила компанию в покое, но, взяв чек, Иветти заявила, что времени у неё много, и она не сдвинется с места, пока не поговорит с Леонидасом.

Тавиньу и Лобату схватились за головы, не зная, что делать.

А Иветги уже собрала вокруг себя целую толпу сочувствующих слушателей из обслуживающего персонала компании Феррасов. Она понимала, что ей вряд ли удастся выманить свою жертву из кабинета, зато все работники компании узнали от неё, какой негодяй их шеф. Она выложила им все подробности о нём. И тотчас начала хорошенько продумывать новый план мести паршивой португалке и «львёночку».

Лобату без конца нервно названивал Леонидасу, находившемуся в нескольких метрах от него, и докладывал о сложившейся ситуации.

— Её давно пора выпроводить! – возмущался глава компании.

Но пока ничего не получалось, и, запертый в кабинете с Амалией, он не выдержал заточения и поцеловался с ней. Журналистка не возражала…

Деуза решила тщательней продумать свою ложь, ноги у которой всегда коротки, и прибежала в магазин Иветти, чтобы посоветоваться и не допустить никаких проколов. Но подруги не было, и расстроенная Деуза поплелась прочь. На выходе она неожиданно столкнулась с Албиери. Он стоял, уставившись на лоток с попкорном, и вспоминал, как когда-то покупал жареную кукурузу своему младшему крестнику.

— Деуза! — обрадовался профессор. — Я видел Лео!

— Я ничего не знаю о нём! Он совсем нам не пишет и не звонит, — не моргнув глазом, солгала маникюрша, выбитая из колеи этой неожиданной встречей.

— Я попрошу своего друга поискать его в Мараньяне. Мне нужен твой адрес и телефон, чтобы сообщать тебе новости! — радостно предложил Албиери.

— У меня пока ещё нет телефона, — печально сказала Деуза.

— Но ты же только что сказала, что он не звонит! — удивился доктор.

Деуза поняла, что вновь прокололась. И сорвалась.

— Вы всегда мне мешали! Вы не давали мне быть с сыном! Вы мечтали отобрать его у меня! — закричала она.

— Я был отцом Лео… Он был смыслом моей жизни… Никто не желал ему больше добра, чем я… — растерянно пробормотал учёный.

— Больше, чем я?! — снова возмутилась Деуза. — Вы не дали мне почувствовать себя матерью! Вы забрали всю его любовь себе! — Она взглянула на профессора и вдруг пожалела его, такой у него был несчастный и жалкий вид. — Ну, хорошо, я позволю Лео общаться с вами, когда он появится. Но только если пойму, что он искренне полюбил меня.

— Разве тебе не понравилось у отца, Лео? Он очень хороший мастер, его ателье пользуется заслуженным успехом, — сказала донна Мосинья внуку.

— Бабушка, ты, правда, ничего не знаешь об Албиери? — с отстранённой улыбкой спросил он, проигнорировав её вопрос.

— Забудь про этого человека! Почему ты так привязан к тому, кто хотел отдалить тебя от матери и отца?

— Хорошо, — Лео мотнул головой.

— Люди должны привязываться к тем, в ком течёт их кровь. И я не понимаю, почему ты иногда так странно на меня смотришь…

— А как я смотрю?

— Кажется, что ты нас не любишь, что ты не из нашей семьи.

— Ну, порой именно это я и чувствую. Порой я ощущаю себя чужим в этом мире, одиноким, ни к кому не привязанным. Словно я не с этой планеты, — Лео отрешённо улыбнулся.

— Ты всегда это чувствовал или только сейчас? — с беспокойством спросила донна Мосинья. — Что всё это значит?… Как это странно и страшно…

— Всегда.

— А доктор Албиери не становится тебе чужим?

— Нет, он нет. Он — никогда, — Лео почесал затылок. — Пойду на улицу, не люблю сидеть дома, я привык быть свободным.

Он кивнул бабушке и ушёл…

Домой он в этот день так и не вернулся. Донна Мосинья считала, что мальчик ведёт себя чересчур странно, и решила, что просто необходимо выяснить, кем был его отец. Несмотря на возражения дочери, она решила отправиться в клинику Албиери за объяснениями.

Когда она пришла в клинику, то профессор решил наконец-то наглядно объяснить ей, в чем состоит смысл искусственного оплодотворения. Показав ей контейнер со спермой, он сравнил сдачу спермы со сдачей крови.

— Доноры не несут никакой ответственности за пациентов, — сказал он.

Но донна Мосинья не успокаивалась.

— Я должна знать имя отца Лео! – твердила она.

— После успешного оплодотворения карточки пациентов уничтожают! — заявил доктор. – Но здоровье доноров тщательно проверяют.

— Здоровье? — вздохнула донна Мосинья. – Но не их душу… Никто не интересуется, плохие они или хорошие.

Чтобы как-то объяснить непохожесть Лео на родных, профессор снова повторил, что ошибся, выбирая донора.

Уходя, Мосинья подумала, что Лео всё же стоит показать крёстному.

Лео вернулся домой через два дня, как ни в чём не бывало. И с радостью поведал матери, что ночевал на улице, он так привык. Деуза пыталась объяснить ему, что город — это не лес, и нельзя спать везде, где вздумается, но юноша лишь мило улыбался матери. Он сел ей на колени, обнял и попросил за него не беспокоиться.

Потом он внезапно увлёкся кольцом бабушки и стал пристально рассматривать его.

— Мне так нравится этот камень, — задумчиво сказал он.

— Ты с детства его любил, — заметила донна Мосинья.

— А как он называется?

— Нефрит. Но это подделка, настоящий камень стоит больших денег.

— Жаде… — медленно произнёс Лео.

В тот же день, привычно разгуливая по Рио, он увидел Албиери в машине.

— Отец! — закричал Лео и побежал за машиной.

Но его остановил полицейский.

Все врачи в клинике Албиери восхищались Алисиньей. В клинике давно был неплохой компьютер, но никто из сотрудников толком не знал, как его включить. С появлением Алисиньи всё изменилось. Эскобар постоянно восторгался новой сотрудницей, а она усердно каждый день выкапывала в Интернете новые статьи, необходимые сотрудникам для работы.

Эдна ощущала беду. И после отпуска не вышла на работу, желая привлечь к себе внимание. Она нервно расхаживала вокруг телефона, ожидая, пока её вызовут в клинику. И вот раздался долгожданный звонок…

Я знала, что они почувствуют моё отсутствие, — торжествующе подумала Эдна. Они считают, что меня можно заменить компьютером, надо же! Сомневаюсь, что Аугусто способен ориентироваться без меня в своей клинике. Она выжидала, с нетерпеливой улыбкой посматривая на телефон. Пусть ещё позвонит… Наконец она взяла трубку. Звонила племянница.

— Привет, Алисинья. У вас всё в порядке?

— Да, конечно, всё хорошо, тётя, — отозвалась племянница.

— А Аугусто? — с надеждой спросила Эдна.

— Всё отлично. Я всё для него сделала, выполнила все его поручения. Так что можете отдыхать и сюда не приходить. Если хотите, я дам вам поговорить с дядей.

Но Эдна гневно отказалась. Она была растеряна: мир, где она прежде была для своего мужа незаменимой компаньонкой и любимой женщиной, рушился.

На работу Эдна всё-таки вышла — а что ей оставалось делать? Но когда её попросили найти результаты анализов, она ничего не нашла в архиве. Зато Алисинья за секунду обнаружила нужные материалы в компьютере. Эдна не выдержала этой явной демонстрации своей ненужности и пошла к мужу. Она попросила его найти место для племянницы в фирме Феррасов, но Аугусто удивил её.

— Алисинья — необходимый для клиники человек, она компьютеризировала учёт и упростила всю нашу работу, — сказал он. — И расставаться с ней мы не собираемся, это неразумно.

Оскорблённая Эдна ушла домой в слезах.

Вечером она увидела, как Алисинья нахально разбирала бумаги на столе Албиери.

— Что ты тут делаешь? — спросила возмущённая Эдна.

— Дядя попросил меня тут прибрать, — солгала племянница.

Эдна осознала, что её место полностью заняла Алисинья, и убежала наверх.

— Ты мне больше не племянница! — в отчаянии крикнула она.

Эдна резко изменила отношение к племяннице. Теперь она считала, что девушка не должна жить с ними и работать в клинике, ей пора определяться в жизни. И предложила племяннице снимать квартиру. Но Албиери, раньше думавший именно так, сейчас вновь не согласился с мнением супруги.

Алисинья пришла в лабораторию и со слезами на глазах стала жаловаться на то, что тётя выгоняет её из дома, и теперь она хочет жить в монастыре. Коллеги пообещали ей, что не допустят этого. Особенно старался Эскобар, муж Кларисси, секретарши Леонидаса, и отец Нанду, приятеля Шанди. Эскобару давно нравилась Алисинья, и он неожиданно заявил, что снимет деньги со счёта и оплатит квартиру для неё. А там будь что будет, пусть жена его выгоняет, ему всё равно… Она и так уже давно его неистово ревнует ко всем, прямо вздохнуть свободно не дает.

Алисинья пришла в дом тёти и, не говоря ни слова, стала собирать вещи. Перед тем, как захлопнуть за собой дверь, она объявила, что будет жить с Эскобаром.

Эдна в ужасе ахнула.