Тайна моего положения

Глава 15

— Вернулась всё-таки, — первым заговорил старик, как только я переступила порог его мастерской, волоча за собой тяжёлые корзины с продуктами. Он посмотрел на меня с едва заметной улыбкой, в которой было больше тепла, чем я ожидала увидеть в его суровых глазах, и добавил: — Дверь запри и следуй за мной.

Отвечать не было необходимости, да старик и не ждал ответа. Быстро кивнув, я заперла дверь и, подхватив свои увесистые корзины, поспешила следом за ним. Старик шёл уверенно, не оглядываясь, и я едва успела проскользнуть в узкий проход, прежде чем дверь тихо закрылась, оставив нас в тёмном коридоре.

— Мастерскую ты видела, а за этой дверью — выход во внутренний двор, — объяснял старик, ведя меня по узкому коридору. Он говорил монотонно, словно в последний раз рассказывал об этом много лет назад. — Здесь кладовая, правда, она пустует уже лет пятьдесят. Я давно живу один, и нет нужды закупать продукты в больших количествах, — добавил он, невольно покосившись на мои громоздкие корзины, словно они казались ему чем-то необычным в этом месте.

— А что здесь? — спросила я скорее для поддержания разговора, указывая на старую облупившуюся дверь, краска на которой местами потрескалась, обнажив тёмное дерево.

— Там был склад, — равнодушно проронил старик, махнув рукой в сторону двери, — да сейчас он мне ни к чему, там разное барахло лежит, уже и не упомню что.

— Кухня, — изрек мастер, стоило нам подойти к следующей двери, и широко ее распахнув, он жестом пригласил меня пройти.

— Красивая… — тихо сказала я, не закончив фразы: «была когда-то», и, переступив порог в прошлом уютного и красивого помещения, осмотрелась. Сейчас просторная и светлая комната выглядела заброшенной. Плитка на стенах местами осыпалась, а по потолку тянулись трещины. На деревянных полках лежала тонкая пелена пыли, скопившейся от долгого запустения. Давно потемневшая мебель и обшарпанные шкафчики словно хранили в себе воспоминания о лучших днях, но сейчас всё здесь нуждалось в основательном ремонте и тщательной уборке.

— Поставь уже эти корзины и садись, — проворчал старик, указывая на колченогий табурет. Довольно проворно, несмотря на возраст, он подошёл к грязной плите, покрытой потёками старого масла, и, взяв обеими руками тяжёлую чугунную сковороду, смущённо добавил: — Не бог весть что, но есть можно.

— Давайте я помогу, — тотчас предложила я, шагнув к нему, но встретившись с его строгим взглядом, замерла, послушно опускаясь на шаткий табурет.

— Сиди уже, — буркнул старик вроде бы сердито, но в его голосе чувствовалась тёплая забота. Он поставил на стол тяжёлую сковороду, отодвинув в сторону гору грязных тарелок, и пробормотал, — Джил, моя соседка, раз в неделю приходит убираться… — затем, взглянув на меня, добавил, — небось, с утра пороги обиваешь?

— Почти седьмой день, — ответила я едва слышно, чувствуя, как от тепла кухни меня начинает клонить в сон, а веки тяжелеют.

— Оно и видно, что ноги едва держат, — мягко улыбнулся старик. — Ешь и поднимайся в комнату, а завтра можешь приступать к работе.

— Давайте я хотя бы разберу покупки, чтобы продукты не испортились, — пробормотала, стараясь подавить зевок.

— Сам разберусь, чай, не беспомощный, — ответил он с показной строгостью, его взгляд стал твёрдым, но в уголках глаз мелькнул озорной огонёк, — половину века один живу, как-то справлялся без твоей помощи, — и, лукаво улыбнувшись, добавил, — меня тут все мастером Харви зовут.

— Эмилия, — представилась я, улыбнувшись в ответ.

Поздний обед или ранний ужин проходил в молчании, нарушаемом только тихим стуком столовых приборов и легким потрескиванием старого кухонного очага. Еда была незамысловатой — жареные яйца с помидорами и луком, но аромат наполнил комнату теплом, а вкус оказался приятным, простым и сытным. Пара ломтей деревенского хлеба дополняли блюдо, и на какое-то время эта скромная трапеза создала уют, несмотря на обшарпанное помещение.

Я заметила, что мастер Харви слегка смущён, не привыкший к чужому присутствию за своим столом. Он то и дело косился на меня, словно проверяя, как я отреагирую на угощение, а затем быстро отводил взгляд, делая вид, что занят едой. Его движения казались немного скованными, будто он пытался держаться официально, но в тишине была какая-то неуклюжая доброта, непривычная для человека, привыкшего к одиночеству.

Вдвоем мы быстро умяли целую сковороду яичницы, после чего я всё же настояла на своём и разобрала покупки. Скоропортящиеся продукты отправила в холодную, чуть промозглую кладовую с тяжелой деревянной дверью, а крупы и другую бакалею разместила в единственном чистом шкафу, где, видимо, давно не было нового пополнения. Мастер Харви, слегка смущённый моим упорством, просто молчал, наблюдая за тем, как я аккуратно раскладываю всё по местам, но было заметно, что остался доволен.

Закончив несложную работу, я, пожелав мастеру Харви хорошего вечера, направилась к узкой лестнице, ведущей на второй этаж, старые деревянные ступени которой скрипели под ногами, будто бы протестуя против каждого шага, и вскоре очутилась в коридоре.

Он оказался длинным и мрачным. Высокие стены до самого потолка были покрыты темно-зеленой тканью, выцветшей и местами поеденной молью, что придавало пространству ещё более старинный и запущенный вид. Чёрные деревянные панели вдоль стен были искусно вырезаны, но покрыты тонким слоем пыли, отчего резьба казалась потускневшей и забытой. Единственное окно, затянутое тяжёлыми тёмно-бордовыми шторами, почти не пропускало свет; лишь редкие лучи пробивались сквозь узкие просветы, играя на лакированном полу, отливающем мутными бликами.

Немногочисленные двери из тёмного дерева тоже выглядели потрёпанными, их поверхность была покрыта царапинами и сколами, а старинные медные ручки потускнели и утратили былую изысканность, скрывая следы многих лет небрежного обращения.

Комната же неожиданно оказалась уютной, хотя и немного тесной. Полы мелодично скрипели под ногами, создавая ощущение, что дом живёт своей жизнью. Тёплый свет, пробивающийся сквозь тонкие занавески, мягко ложился на стены, обшитые тканью в мелкий цветочек, которая, хотя и выцвела от времени, всё ещё сохраняла свою прелесть.

В центре комнаты стояла кровать с тяжёлым деревянным изголовьем, покрытая невзрачным, но чистым одеялом. Рядом, чуть в стороне, стоял небольшой комод с выцветшими ящиками, а в углу покосился старый стул, одна из ножек которого была явно склеена. У противоположной стены, словно отдельно от всего остального, стоял приземистый шкаф с тусклыми бронзовыми ручками, в которых едва заметно отражался свет…

С тихим стоном я наконец сбросила с себя промокший и от этого тяжёлый плащ на пол и повернула ключ в замке, запирая дверь. Шаркая ногами, подошла к кровати и, не раздеваясь, обессиленно рухнула на матрас, мгновенно отключаясь…