Тайна моего положения

Глава 22

— Вот так сворачиваешь и прижимаешь, — промолвила мадам Летиция, показывая мне, как формировать улитки из сдобного теста. Её тонкие пальцы, привыкшие к более изящной работе, удивительно уверенно скручивали мягкие полоски теста в аккуратные спирали. От печи исходило уютное тепло, наполняя кухню ароматом свежей выпечки, а мадам то и дело бросала мечтательные взгляды на дверь, за которой изредка раздавалось знакомое постукивание — мсье Харви работал в мастерской.

Прошло уже четыре дня с того вечера, когда беспощадное пламя отняло у женщины её дом. Четыре странных, наполненных неловким молчанием дня. Мсье Харви изо всех сил старался быть радушным хозяином, но его природная сдержанность брала верх — он был немногословен и часто прятал взгляд за стеклами своих очков. Мадам Летиция, в свою очередь, словно боялась занять слишком много места в этом доме — за ужином она всегда садилась на самый край стола и едва притрагиваясь к еде.

Всё изменилось вчера вечером. Я как раз закончила протирать инструменты в мастерской и вышла в крохотный холл, когда услышала испуганный возглас — мадам Летиция, спускаясь по лестнице, оступилась на последней ступеньке. Не знаю, откуда мсье Харви так быстро взялся — его руки уверенно подхватили падающую женщину.

Удивительно, но даже после пожара мадам Летиция держалась с поразительным достоинством — ни единой слезы, ни одного срыва. Она стойко переносила потерю всего имущества, как человек, привыкший принимать удары судьбы. И вот теперь, оказавшись в объятиях мсье Харви, женщина с судорожным всхлипом прильнула к его груди, и слезы, которые она не позволяла себе проливать, хлынули неудержимым потоком.

— Прости меня. Я ни на секунду не забывала о тебе. Я старый дурак и упрямец. — шёпот пары был едва слышен. А их взгляды, полные невысказанной нежности и обретенного вновь счастья, заставили меня почувствовать себя непрошеной свидетельницей чего-то очень личного. И я поспешно скрылась в своей комнате и не выходила оттуда до самого ужина, давая им время побыть наедине со своим маленьким чудом — возрождением любви, которая, как оказалось, никогда не умирала…

— Моя матушка всегда добавляла в тесто щепотку мускатного ореха, — прервав мои воспоминания, задумчиво произнесла мадам Летиция, осторожно посыпая булочки корицей. — Говорила, что это придает выпечке особый аромат и вкус…

— У вас очень ловко получается, — отметила я, наблюдая, как её изящные пальцы, украшенные лишь тонким серебряным колечком, уверенно раскладывают булочки на противне. — Вы раньше часто пекли?

— О да, — мягко улыбнулась женщина, и морщинки в уголках её глаз сложились в лучики. — Когда я была совсем юной, мы с матушкой часто устраивали чаепития в саду. Она учила меня всем премудростям выпечки, говорила, что настоящая леди должна уметь создавать уют в доме… — Её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Харви тогда частенько заглядывал к нам, якобы по делам к отцу, но неизменно оказывался в саду как раз к чаю.

— Уверена, там было чудесно, — проговорила, невольно улыбнувшись, представляя молодого часовщика, который придумывал поводы, чтобы увидеться с возлюбленной.

— Ох… пора накрывать на стол, — вдруг спохватилась женщина, мельком взглянув на часы. — Эмилия, позови, пожалуйста, мсье Харви, а то он снова так увлекся работой, что совершенно забыл о времени.

На этот раз пара впервые за столом сидела рядом друг с другом, и было что-то удивительно трогательное в том, как мсье Харви подкладывал мадам Летиции лучшие кусочки, а она украдкой поправляла его съехавший набок галстук. Их взгляды встречались над тарелками, и тогда время словно замирало — они будто возвращались в ту пору, когда были молоды и беззаботны, когда весь мир принадлежал только им двоим.

Я чувствовала себя лишней на этом празднике двух сердец, наконец-то нашедших друг друга. Моё присутствие словно нарушало какую-то особую гармонию, установившуюся между ними. Может быть, поэтому, когда мадам Летиция предложила сходить на рынок за продуктами, я с такой готовностью согласилась.

День выдался на удивление теплым для поздней осени. Солнце пригревало совсем по-летнему, заставляя прохожих замедлять шаг и подставлять лица его ласковым лучам. На рынке царило обычное оживление: лавочники нахваливали свой товар, покупатели торговались, а в воздухе витал пряный аромат специй, свежего хлеба и осенних яблок.

— Возьмем немного говядины, — решительно заявила мадам Летиция, направляясь к мяснику. — Хочу приготовить запеканку… — Она на мгновение замялась, а затем тихо добавила: — Моя матушка часто готовила такую для гостей. Помню, как-то раз Харви пришёл к нам по делам, и она угостила его. Он был в таком восторге… — Её глаза затуманились от воспоминаний. — С тех пор я мечтала научиться готовить её так же хорошо, как матушка, но… судьба распорядилась иначе.

В её голосе звучала такая затаенная грусть о несбывшемся, что у меня защемило сердце. Я вдруг особенно остро ощутила себя третьей лишней в этом маленьком мирке, где двое немолодых людей заново учились быть счастливыми…

— Вам что-то еще нужно? — спросила, стоило нам только закончить с покупками. — Я могу отнести всё домой, а вы…

— Что вы, дорогая, — мадам Летиция ласково коснулась моей руки, и в её прикосновении чувствовалась материнская нежность. — Вы так добры к нам… к Харви, — она помедлила, словно собираясь с мыслями. — Я никогда не думала, что судьба даст мне второй шанс. Что я смогу наконец-то сделать то, о чем мечтала всю жизнь — приготовить для него ужин, создать в нашем доме уют… — голос женщины дрогнул, а в глазах заблестели непрошеные слезы.

— Идемте, мадам Летиция, — пробормотала я, вновь почувствовав себя немного неловко. Наконец, принимая единственное верное решение, я ощутила, как тяжесть неопределённости спадает с плеч, а мысль, что тревожила меня все эти дни, обрела свою завершенность. Я проводила пожилую даму до дома и, убедившись, что она благополучно добралась до кухни, где её уже ждал мсье Харви (якобы чтобы помочь разобрать покупки, но я успела заметить, как его глаза засветились при появлении гостьи). Оставив их наедине, я тихо скользнула к выходу и направилась в сторону района Лудст…