Тайные близнецы Братвы

Глава 14 — Кьяра

Роман выводит меня из удушающей темноты комнаты, крепко сжимая мою руку, пока он ведет меня по коридору. Изменение обстановки резкое, гостиная купается в приглушенном солнечном свете, льющемся сквозь задернутые шторы. Мой разум лихорадочно работает, передо мной проносятся тысячи сценариев. Они увозят меня? Покончить с этим раз и навсегда? Я не могу решить, какой вариант пугает меня больше.

Я смотрю на Романа, его лицо, как всегда, непроницаемо. Его молчание только усиливает страх, скручивающийся в моей груди. Мое дыхание сбивается, когда открывается входная дверь, тяжелый стук сапог возвещает о прибытии Сержа. Он входит в комнату, его присутствие властно и холодно, как обычно.

И тут я их вижу.

Лео и Алисса стоят прямо за ним. Мое сердце останавливается, смесь облегчения и ужаса проносится сквозь меня, как приливная волна. Они здесь, они в безопасности. Прежде чем я успеваю это полностью осознать, глаза Лео загораются, и оба ребенка бросаются ко мне.

— Мамочка!

Я падаю на колени, притягиваю их к себе, прижимаю их так крепко, что чувствую, как их маленькие сердца бьются рядом с моими. Слезы горят в моих глазах, когда я зарываюсь лицом в их мягкие волосы, шепча их имена снова и снова. — О, мои детки. Мои детки.

Их болтовня — это размытые слова и смех, когда они цепляются за меня. Я откидываю назад светлые кудри Алисы, целую ее макушку, прежде чем обхватить лицо Лео, проверяя, нет ли каких-либо признаков вреда. Они невредимы, слава богу.

Затем Лео смотрит на меня своими большими голубыми глазами — теми, которые так точно отражают взгляд Сержа — и говорит что-то, от чего у меня перехватывает дыхание.

— Мама, почему ты никогда не знакомила нас с папой?

Я моргаю, глядя на него, мой мозг пытается уловить это. — Что?

Лео ухмыляется, с энтузиазмом кивая Сержу, который стоит позади них, засунув руки в карманы. Алиса вмешивается, ее голос веселый и милый. — Я сначала не была уверена, но он такой милый, мамочка! Он отвез нас сюда и все такое.

Мой взгляд устремляется на Сержа, смятение и гнев бурлят на поверхности. Выражение его лица раздражающе спокойно, но в его глазах есть что-то еще. Что-то более мягкое, более человечное, когда он смотрит на близнецов. Я не знаю, кричать на него или падать в слезах.

— Серж, — выдавливаю я, мой голос дрожит от едва сдерживаемой ярости. — Что? Что ты делаешь?

Он не отвечает сразу. Вместо этого он подходит ближе, его возвышающаяся фигура бросает тень на нас троих. Лео смотрит на него с чистым восхищением, как будто Серж какой-то герой, в то время как Алиса цепляется за меня, застенчиво улыбаясь.

— Они мои, — наконец говорит Серж, его голос тихий и решительный. — Ты не можешь этого отрицать. Посмотри на них.

Я качаю головой, прижимая к себе детей. — Ты не имел права…

— Правда? — Его тон становится резче, глаза сужаются. — Ты скрыла их от меня. Мою собственную кровь. Ты думаешь, что ты здесь жертва, Кьяра?

— Они дети, — огрызаюсь я, мой голос надламывается. — Они не заслуживают этой жизни. Твоей жизни.

— Но, — говорит он, слегка приседая, чтобы встретиться со мной взглядом, — они заслуживают знать, кто они. Откуда они пришли.

Его слова звучат как удар молотка, но прежде чем я успеваю ответить, Алиса дергает меня за рукав. — Мамочка, можно мы останемся с ним? Он очень милый. Он разрешает нам слушать музыку в машине.

Моя грудь болезненно сжимается. Она слишком молода, чтобы понимать последствия, опасность. Для нее Серж — просто высокий, сильный мужчина, который позволяет ей выбирать песни по радио. Она не знает тьмы, которая его окружает, крови на его руках.

Я бросаю взгляд на Лео, который с таким же благоговением смотрит на Сержа. Он не говорит, но его молчание громче любых слов.

Серж выпрямляется, снова возвышаясь над нами. — Поговорим позже, Кьяра. А пока пусть наслаждаются этим моментом.

Его спокойствие только больше бесит меня. Мои дети цепляются за меня, блаженно не подозревая о буре, назревающей в моем сознании, а Серж ведет себя так, будто у него все карты на руках. Может, так оно и есть.

— Давайте, дети, — говорю я, мой голос становится тише, когда я поднимаю их на ноги. — Давайте немного посидим.

Они кивают, с нетерпением и доверием, пока я веду их к дивану. Серж наблюдает, его взгляд нечитаем, прежде чем повернуться к Роману. Между ними происходит короткий, молчаливый обмен репликами, прежде чем Серж выходит из комнаты, оставляя меня с моими детьми и тысячью вопросов без ответов.

Серж прислоняется к дверному косяку, скрестив руки, его острые голубые глаза слегка смягчаются, когда он останавливается на Алисе. Она счастливо болтает, не замечая напряжения в комнате. Когда она поднимает на него взгляд со своей яркой, доверчивой улыбкой, что-то меняется в выражении его лица. Это не обычная ухмылка или холодное веселье. Это… искренне. Настоящая, неприкрытая улыбка.

Это застает меня врасплох, и на мгновение я задумываюсь, способен ли он на что-то, кроме жестокости и расчетливый контроль. Затем он выпрямляется, его взгляд скользит между близнецами, прежде чем остановиться на мне.

— Теперь, когда я нашел тебя, — говорит он спокойным, но с несомненной ноткой властности голосом, — мы можем жить как одна счастливая семья.

Его слова подобны пощечине, и я не могу сдержать сухой смех, который вырывается из меня. — Счастливая? — усмехаюсь я, вставая с дивана, инстинктивно заслоняя близнецов. — Думаешь, это будет весело? Это уморительно, Серж. Абсолютно уморительно.

Алиса смотрит на меня, сбитая с толку резкостью моего тона. — Мамочка?

Я делаю глубокий вдох, приседая, чтобы встретиться с ней взглядом. — Все в порядке, милая. Почему бы вам с Лео не пойти поиграть в другую комнату? Мне нужно поговорить с… — Мои слова запинаются, слово твой отец застревает у меня в горле. — …Сержем.

Алисса колеблется, но Лео тянет ее за руку, уводя в соседнюю комнату. — Пойдем, Эли, — говорит он, его тон бодрый, но неуверенный. — Давай посмотрим, что там.

Как только дверь за ними закрывается, в комнате наступает напряженная тишина. Серж не двигается, его взгляд прикован к моему, непроницаемый, как всегда.

— Ты правда думаешь, — говорю я, мой голос тихий и дрожащий от гнева, — что ты можешь войти сюда, выкорчевать нашу жизнь и назвать это счастливой семьей? Ты заблуждаешься.

— Я думаю, — отвечает он спокойным и раздражающе ровным тоном, — что они заслуживают знать своего отца. Жить в безопасности и привилегиях, на которые они имеют право.

— Безопасность? — Я снова смеюсь, и звук становится горьким. — Ты думаешь, что втягивать их в свой мир преступлений и кровопролития безопасно? Ты сошел с ума.

Его челюсть сжимается, но он не набрасывается, как я ожидала. Вместо этого он подходит ближе, его возвышающееся телосложение бросает тень на меня. — Что меня не устраивает, так это тот факт, что ты не давала им этого. Моим собственным детям. Ты не можешь читать мне лекции о том, что правильно, а что нет, если ты украла у меня четыре года их жизни.

— Я украла их жизни? — Я делаю шаг вперед, встречая его взгляд своим собственным. — Я защитила их. От тебя. От твоей семьи. От всего, что ты олицетворяешь.

— За исключением того, — говорит он, и его голос становится опасно низким, — вот они. Там, где им и место. Со мной.

Его спокойная, непоколебимая уверенность сводит с ума. — Ты не знаешь ни слова о том, что им нужно. Ты не можешь просто врываться в их жизнь и ожидать…

— Я могу, — прерывает он резким голосом. — Я смогу. У тебя было время бежать, Кьяра. Все кончено.

Мои кулаки сжимаются по бокам, разочарование кипит. — Ты невозможен.

— Ты упряма, — возражает он, его губы дергаются в ухмылке. — Может быть, поэтому это и работает.

— Работает? — недоверчиво повторяю я. — Это не работает. Это катастрофа.

— Катастрофа или нет, — говорит он, его тон немного смягчается, — теперь это реальность. Я здесь. Они мои, и ты их никуда не заберешь.

Его слова тяжело повисают в воздухе, и на мгновение никто из нас не говорит. Напряжение ощутимо, смесь гнева, страха и чего-то совсем другого — чего-то, чему я отказываюсь давать название. Наконец я выдыхаю, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Чего ты от меня хочешь, Серж? — тихо спрашиваю я. — Какова твоя конечная цель?

Он подходит ближе, его глаза сужаются, когда он ищет мои. — То, чего я хочу, — говорит он, его голос ровный, — просто. Я хочу, чтобы мои дети были в моей жизни. Я хочу, чтобы у них было все самое лучшее. Нравится тебе это или нет, это касается и меня.

— А я? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота.

Он снова ухмыляется, но в его взгляде промелькнуло что-то более глубокое. — Ты, Кьяра, бонус.

Я качаю головой, сдерживая вертящуюся на кончике языка реплику. Прежде чем я успеваю что-то сказать, дверь в другую комнату скрипит, и оттуда выглядывает Алиса, прижимая к груди плюшевую игрушку.

— Мамочка? — нерешительно говорит она. — Ты что, злишься?

Невинность в ее голосе пронзает напряжение, словно лезвие. Я выдавливаю улыбку, приседая до ее уровня. — Нет, милая. Я не злюсь.

— Обещаешь? — спрашивает она, ее большие голубые глаза пристально смотрят на меня.

— Обещаю, — говорю я, протягивая руку, чтобы пригладить ее кудри.

Серж молча наблюдает за обменом репликами, его выражение невозможно прочесть. На мгновение я задаюсь вопросом, способен ли он понять глубину того, что он сделал, — хаоса, который он принес в нашу жизнь.

— Возвращайся, Эли, — мягко говорю я. — Я буду через минуту.

Она кивает, исчезая обратно в комнате. Когда дверь со щелчком захлопывается, я поворачиваюсь к Сержу, моя решимость крепнет. — Если хочешь играть в дом, хорошо, но не думай ни секунды, что я облегчу тебе задачу.

Его ухмылка становится шире, и впервые я вижу в его глазах проблеск веселья. — Я и не ожидал ничего меньшего.

В тот момент, когда Серж уходит, напряжение в комнате сохраняется, как буря, которая еще не совсем прошла. Его шаги затихают в зал, но я знаю, что лучше не думать, что я свободна. Здесь нет свободы — просто позолоченная клетка с охранниками на каждом углу. Я смотрю на дверь и медленно выдыхаю, мои плечи опускаются, когда реальность моей ситуации наваливается на меня, как тяжелое одеяло.

Размеренными шагами я подхожу к двери, приоткрывая ее ровно настолько, чтобы выглянуть наружу. Конечно же, у стены напротив коридора стоит массивная фигура. Один из людей Сержа, без сомнения, с холодным взглядом, который ясно дает понять, что он здесь не для того, чтобы болтать. Я тихо закрываю дверь, мой живот скручивается, когда я поворачиваюсь обратно в маленькую гостиную, где ждут мои дети.

— Мамочка? — голос Алисы вырывает меня из раздумий. Она сидит на плюшевом диване, крепко прижимая к груди плюшевого кролика. Ее большие голубые глаза — глаза Сержа — ищут мои, полные любопытства и едва заметного беспокойства.

— Привет, детка, — говорю я тихо, выдавливая улыбку и приседая до ее уровня. — Как дела?

Она пожимает плечами, ее кудри подпрыгивают. — Ладно, я думаю. Этот мужчина — наш папа?

Вопрос бьет меня, как удар под дых. Я смотрю на Лео, который занят осмотром игрушечной машинки, которую он нашел на полу, и, по-видимому, не заинтересован в разговоре. — Он говорит, что он наш папа, — добавляет Алисса тихим голосом.

Я сажусь рядом с ней, притягивая ее к себе на колени. — Да, — признаюсь я, мой голос ровен, несмотря на бурлящую внутри меня суматоху. — Он твой папочка. Сейчас все немного… сложно.

— Почему? — спрашивает она, наклонив голову. — Он на тебя злится?

Я тихонько смеюсь, хотя в этом нет юмора. — Можно и так сказать.

Лео наконец поднял глаза, его маленькое лицо стало серьезным. — Он кажется милым. Он сказал, что когда-нибудь отведет нас в парк. Он отведет, мамочка?

Я с трудом сглатываю, приглаживая кудри Алисы. — Посмотрим, — говорю я неопределенно, не зная, как объяснить, что Серж не устраивает обычные семейные вылазки. Мысль о том, что он поведет их в парк — место, полное смеющихся детей и ничего не подозревающих родителей — кажется абсурдной. Но то, как они уже потеплели к нему, заставляет меня дрожать от холода.

— Он теперь живет с нами? — спрашивает Алиса тихим голосом.

— Нет, милая. Он здесь не живет. Он просто приехал в гости… пока, — я лежу и прижимаю ее к себе, пытаясь успокоить не только ее, но и себя. — Не волнуйся. Мама здесь. Всегда.

Дверь слегка приоткрывается, и входит один из охранников, его взгляд холодный и отстраненный. — Скоро принесут ужин, — коротко говорит он, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Вторжение раздражает меня, как резкое напоминание о том, что все это ненормально. Я целую лоб Алисы, а затем Лео, борясь с растущим узлом страха в груди. Мои дети не заслуживают этого — они не заслуживают его.

Алиса теребит уши своего кролика. — Мамочка, давай поиграем в игру?

— Конечно, — говорю я, стараясь казаться веселой. — Во что ты хочешь сыграть?

— В прятки! — восклицает она, и улыбка озаряет ее лицо.

Я колеблюсь, поглядывая на дверь. — Ладно, но только здесь, ладно? В коридор не бегать.

— Ладно! — щебечет она, спрыгивая с моих колен. Лео присоединяется к ней, забыв о своей игрушечной машинке, когда они начинают считать до десяти. Я прячусь за диваном, пытаясь потеряться в их смехе, хотя мои мысли несутся.

Что сейчас делает Серж? Планирует свой следующий ход? Решает, как еще сильнее запутать нас в своей паутине? От этой мысли меня тошнит, но я не могу этого показать. Не сейчас. Не перед ними.

— Нашла тебя! — хихиканье Алисы прорезает мои мысли, когда она выглядывает из-за дивана с широкой и торжествующей улыбкой.

— Ты слишком хороша в этом, — говорю я, заключая ее в объятия.

Лео дергает меня за рукав. — Можем ли мы сыграть еще раз?

— Конечно, — отвечаю я, и мое сердце сжимается, когда я наблюдаю за их невинностью. Пока что этого достаточно. Пока что я могу защитить их от бури за дверью.

Пока они снова считают, я смотрю в окно, наблюдая, как солнце опускается за горизонт. Кажется, что время ускользает, каждое мгновение приближает нас к тому, что задумал Серж. Моя решимость крепнет. Я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить их, даже если это означает встретиться с Сержем лицом к лицу. Он может думать, что победил, но эта игра еще не окончена.