Тайные близнецы Братвы

Глава 23 — Серж

В доме тихо, когда я наконец поднимаюсь наверх. Поздно, когда мир кажется неподвижным, как будто все, кроме меня, уже сдались сну. Я толкаю дверь в свою комнату, ожидая темноты и одиночества, но меня встречает теплое, неожиданное зрелище.

Кьяра сидит на кровати, прислонившись спиной к изголовью, Лео свернулся у нее на коленях, а Алиса прижалась к ней рядом. В ее руках открытая книга, ее мягкий голос наполняет комнату, когда она читает вслух. Она так поглощена историей, что сначала не замечает меня. Дети ловят каждое ее слово, их маленькие лица светятся в мягком свете прикроватной лампы.

Это домашняя сцена, которая кажется совершенно неуместной в моем мире острых углов и постоянных сражений. Тем не менее, по причинам, которые я не могу объяснить, она останавливает меня на моем пути.

Алиса замечает меня первой. Ее лицо светится, и она слегка подпрыгивает на месте. — Папа! — восклицает она, ее голос — тихий, но взволнованный шепот.

Взгляд Кьяры метнулся вверх, чтобы встретиться с моим, сначала испуганный, но выражение ее лица смягчилось. — Ты вернулся, — говорит она, ее голос тихий, но ровный.

— Да, — отвечаю я, шагая дальше в комнату. — Я не думал, что найду здесь компанию.

— Близнецы не могли спать, — объясняет она, проводя пальцами по мягким волосам Лео. — Алиса настояла, чтобы они остались здесь, и, ну…

— Она сказала, что кровать больше, — вставляет Алиса, ухмыляясь мне. — И ты не будешь возражать.

Я слабо ухмыляюсь, двигаясь к краю кровати. — О, она так и сказала, правда?

— Угу, — говорит Алиса, энергично кивая. Затем, со всей невинностью, на которую способен только ребенок, она похлопывает по пустому месту рядом с собой. — Присаживайся, папа. Мама читает сказку.

Я смотрю на Кьяру, наполовину ожидая, что она будет протестовать, но она этого не делает. Вместо этого она слегка отодвигается, чтобы освободить место.

Я тихо вздыхаю, скорее по привычке, чем из-за сопротивления, и опускаюсь на кровать. Алиса тут же придвигается ближе, прислоняясь к моей стороне, как будто это самая естественная вещь в мире.

— Что за история? — спрашиваю я, и мой голос становится тише.

— Это о семье медведей, — отвечает Кьяра, на мгновение поднимая книгу, прежде чем продолжить. Ее голос смягчается, когда она продолжает с того места, на котором остановилась, ее тон мелодичный и успокаивающий.

Я не обращаю особого внимания на саму историю. Вместо этого я наблюдаю за ней. За тем, как двигаются ее губы, когда она говорит. За тем, как ее руки тонко жестикулируют в ритме слов. За тем, как она время от времени бросает взгляд на Лео, за ее нежным выражением лица, когда он сонно моргает, глядя на нее.

Она так красива, так непринужденно себя чувствует, как я редко ее вижу.

Алиса прижимается ближе ко мне, ее маленькая рука лежит на моей руке. Вес ее доверия, ее тепло опускаются на меня, как одеяло, в котором я не знал, что нуждаюсь. Лео ерзает на коленях у Кьяры, его веки опускаются, когда он борется со сном.

К тому времени, как Кьяра заканчивает рассказ, Лео уже сдался, его маленькое тело плотно прижалось к ней. Алиса тоже начинает увядать, ее голова падает мне на плечо. Кьяра осторожно закрывает книгу, кладет ее на тумбочку и откидывается на подушки, ее руки все еще обнимают Лео, защищая его.

— Ты хорошо с ними обращаешься, — тихо говорю я, слова вылетают прежде, чем я успеваю о них подумать.

Ее глаза скользят по моим, на ее лице промелькнуло удивление, прежде чем она слегка улыбнулась. — Они — мой мир, — тихо отвечает она.

Я не отвечаю сразу. Вместо этого я смотрю на Алису, которая теперь полностью спит рядом со мной, ее мягкое дыхание ровное и мирное. На мгновение тяжесть дня, встречи и даже надвигающееся напряжение семейного наследия Кьяры отходят на второй план.

— Ты приносишь им мир, — говорю я через мгновение, понизив голос.

Взгляд Кьяры смягчается, но она не отвечает. Вместо этого она откидывает голову назад на спинку кровати, ее взгляд устремлен на спящее лицо Лео. Ее собственное истощение начинает проявляться, ее веки трепещут, когда сон тянет ее.

Я наблюдаю, как она наконец сдается, ее голова слегка наклонена в сторону, ее руки все еще обнимают Лео, защищая его. Она выглядит уязвимой, ее черты лица беззащитны и безмятежны. Это будоражит что-то глубоко во мне, что-то, что я не могу точно назвать.

Я слегка двигаюсь, устраивая Алису в своих руках так, чтобы ей было удобнее. Ее маленькая фигурка кажется такой хрупкой, но она цепляется за меня с таким доверием, которого я никогда не знал. Я оглядываюсь на Кьяру, на то, как ее тело инстинктивно извивается вокруг Лео даже во сне, и странное чувство удовлетворения накрывает меня.

Я построил свою жизнь на силе, контроле и доминировании. И все же, здесь, в этот тихий момент, в окружении моей семьи — моей семьи — я чувствую то, чего не чувствовал годами. Мир.

Это тревожит своей простотой. Я не привык чувствовать себя так, терять бдительность даже на секунду. Когда Алиса прижимается ближе, а Кьяра тихо дышит рядом со мной, я обнаруживаю, что откидываюсь назад, позволяя теплу момента просочиться внутрь.

Кьяра шевелится рядом со мной, ее ресницы слегка трепещут, прежде чем ее глаза открываются, затуманенные и полуприкрытые сном. Она смотрит на меня, ее взгляд мягкий и беззащитный в тусклом свете. На мгновение никто из нас ничего не говорит, тишина в комнате нарушается только ровным дыханием детей.

— Ты еще не спишь, — шепчет она низким и хриплым от усталости голосом.

Я киваю, мой взгляд метнулся к Алисе, прижавшейся ко мне, прежде чем вернуться к ней. — Ты тоже.

Ее губы изгибаются в слабой улыбке, хотя она не достигает ее глаз. — Я стараюсь не разбудить их.

— Они крепко спят, — тихо отвечаю я, сдвинув ноги ровно настолько, чтобы переместить вес Алисы, не потревожив ее. — Ты, наверное, могла крикнуть, и они бы не сдвинулись с места.

Кьяра тихо смеется, звук теплый и мягкий, обвивающий меня, как аромат ее духов, витающий в воздухе. Это опьяняет, то, как она кажется такой непринужденной, так отличается от резких линий, которые она носит в течение дня.

— Я не ожидала, что ты останешься, — бормочет она через мгновение, переводя взгляд на Лео, а ее пальцы нежно касаются его волос.

— Я не планировал, — признаюсь я, мой голос был таким же тихим. — Ты… и они… трудно уйти.

Она снова смотрит на меня, что-то нечитаемое в ее выражении. В ней есть проблеск уязвимости, и это пробуждает что-то глубоко во мне, что-то, что я годами хоронил внутри.

— Серж…, — начинает она неуверенным голосом.

Я слегка наклоняюсь, сокращая расстояние между нами. — Да?

У нее перехватывает дыхание, губы раскрываются, как будто она собирается что-то сказать, но вместо этого она наклоняет голову ровно настолько, чтобы встретить мой взгляд полностью. В тусклом свете ее глаза темные, отражающие что-то сырое и невысказанное.

— Я…, — начинает она, но слова, кажется, не поддаются ей. Вместо этого ее рука слегка двигается, касаясь моей руки, словно пробуя воду.

Тепло ее прикосновения зажигает то, что я не могу игнорировать. Медленно, неторопливо я протягиваю руку, мои пальцы касаются ее щеки. Ее кожа мягкая, теплая, и она почти инстинктивно тянется к прикосновению.

— Кьяра, — бормочу я, ее имя шепот на моих устах.

Она не отстраняется. Вместо этого ее взгляд падает на мой рот, ее дыхание становится быстрее. Я наклоняюсь, не в силах остановиться, пока наши губы не встречаются в поцелуе, который сначала мягкий, нерешительный, но быстро становится глубже.

Ее рот теплый, сладкий, и на вкус она как все, чего я не осознавал, что жажду. Моя рука скользит к ее затылку, притягивая ее ближе, пока ее пальцы впиваются в мою рубашку.

И только когда Лео ерзает у неё на руках, тихонько бормоча во сне, мы оба замираем.

Она отстраняется первой, ее дыхание неровное, губы слегка припухли от поцелуя. — Дети…, — шепчет она, ее голос дрожит, но тверд.

Я киваю, заставляя себя сделать шаг назад, хотя каждая часть меня кричит, чтобы я держалась поближе. — Мы их разбудим, — соглашаюсь я, мой голос звучит хрипловатее, чем я предполагал.

Ее щеки вспыхивают, но она не спорит. Вместо этого она поправляет Лео в своих объятиях, прижимая его ближе, когда она откидывается на подушки. Алиса бормочет что-то бессвязное, ее маленькая рука сжимается на моей груди, когда я снова устраиваюсь рядом с ней.

Между нами повисает тишина, напряженная и тяжелая, но никто из нас не говорит. Глаза Кьяры в конце концов закрываются, дыхание выравнивается, и она погружается в сон.

Я смотрю на нее еще мгновение, мои мысли запутались в путанице, которую я не хочу распутывать. Наконец, я позволяю голове откинуться на спинку кровати, тепло Алисы успокаивающе давит на меня.

Этот момент длится долго, мягкий и неожиданный, пока сон не затягивает и меня.

Мягкий свет раннего утра просачивается сквозь занавески, отбрасывая теплый свет на всю комнату. Я шевелюсь, моргая от яркости, приспосабливаясь к бодрствованию. Тяжесть на моей груди незнакома, но каким-то образом успокаивает. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что изменилось.

Кьяра.

Ее тело прижалось к моему, ее голова покоится чуть ниже моего подбородка, ее рука легко покоится на моем боку. Ее тепло просачивается сквозь тонкую ткань моей рубашки, ее аромат — нежная смесь жасмина и чего-то исключительно ее — задерживается в воздухе между нами.

Я замираю, мои мышцы напрягаются, когда приходит осознание. В какой-то момент ночи Алиса, должно быть, покинула меня, и ее место заняла Кьяра. Моя рука, лениво обнимающая ее за талию, рефлекторно напрягается, прежде чем я успеваю спохватиться.

Я не планировал так просыпаться.

Кьяра слегка шевелится, ее дыхание согревает мою ключицу. Ее ресницы трепещут, и она моргает, глядя на меня, ее глаза затуманены сном. На мгновение нет узнавания, только Мягкая уязвимость того, кто только что проснулся. Затем ее взгляд обостряется, и она застывает напротив меня.

Ее глаза расширяются, а щеки заливаются густым румянцем, когда она резко отстраняется, прижимая руку к моей груди, словно пытаясь увеличить расстояние между нами. — Что… что ты делаешь? — запинается она, ее голос все еще хриплый от сна.

— Что я делаю? — эхом повторяю я, слегка ухмыляясь, несмотря на ситуацию. — Это ты меня обнимаешь.

Ее румянец усиливается, и она быстро садится, приглаживая растрепанные волосы. — Я… я не хотела! Я имею в виду, я не хотела!

— Конечно, — протягиваю я, не в силах удержаться и поддразнить ее.

Она смотрит на меня, хотя эффект ослабевает из-за того, как она наклоняет голову, явно взволнованная. Прежде чем она успевает выстрелить в ответ, в комнате раздается смех.

Я поворачиваю голову и вижу, как Алиса и Лео стоят у двери, их маленькие лица светятся озорством. Алиса крепко сжимает своего плюшевого кролика, подпрыгивая на цыпочках, пока Лео сдерживает очередной смех рукой.

— Доброе утро, мама и папа, — поет Алиса, и ее улыбка становится шире.

Кьяра выпрямляется, прищурившись, смотрит на них. — Что вы двое задумали?

Смех Алисы становится громче, и она указывает на нас, ее выражение лица совершенно не выражает раскаяния. — Мы поменялись местами! Я и Лео! Чтобы вы могли прижаться друг к другу.

Кьяра ахнула, ее челюсть слегка отвисла, а румянец растекся по ее шее. — Ты… ты что сделала?

Лео выглядывает из-за спины Алисы, его застенчивая улыбка соответствует ее. — Алиса сказала, что это хорошая идея, — тихо говорит он, его голос едва громче шепота.

— Так и было! — гордо заявляет Алисса. — Вам двоим нужно больше объятий. Бабушка Кэт говорит, что объятия делают людей счастливыми!

Кьяра тихо стонет, закрыв лицо руками. — Невероятно, — бормочет она.

Я усмехаюсь, садясь и кладя руки на колени, когда смотрю между ними. — Ну, они не ошибаются, — говорю я, наслаждаясь тем, как Кьяра резко вскидывает голову, ее взгляд теперь устремлен на меня.

— Ты не помогаешь, — шипит она, хотя уголок ее рта дергается, как будто она борется с улыбкой.

Алиса делает шаг вперед, уперев руки в бедра в комично серьезной позе. — Сработало? Теперь ты счастлива?

Кьяра сжимает губы, явно разрываясь между желанием отругать их и смехом. — Вы двое невозможны, — наконец говорит она, качая головой.

Лео дергает Алису за рукав, шепча что-то, чего я не слышу. Она с энтузиазмом кивает, прежде чем броситься вперед, забираясь на кровать, а Лео следует за ней по пятам.

— Завтрак сейчас! — объявляет Алиса, вставая между мной и Кьярой.

Лео забирается на колени Кьяры, прижимается к ней, а она автоматически обнимает его. — Завтрак! — тихо повторяет он, его глаза все еще полуприкрыты сном.

Кьяра смотрит на него сверху вниз, ее выражение смягчается. Какое бы смущение она ни испытывала несколько минут назад, оно, кажется, тает, когда она целует его в макушку.

— Ладно, — говорит она мягким голосом. — Давайте позавтракаем.

Алиса дергает меня за рукав. — Пойдем, папа! Ты тоже должен пойти.

Я издаю притворный вздох, взъерошив ей волосы. — Как будто у меня есть выбор, — дразню я, заслуживая от нее восторженный смешок.

Кьяра смотрит на меня поверх головы Лео, ее взгляд на мгновение становится непроницаемым, прежде чем она заговорит. — Ты хорошо с ними обращаешься, — тихо говорит она, почти сама себе.

— Конечно, — отвечаю я, пристально глядя ей в глаза. — Они ведь тоже мои дети.

В ее глазах что-то мелькает — может быть, удивление или что-то более мягкое, — и она кивает, хотя больше ничего не говорит.

Мы вчетвером спускаемся вниз, близнецы болтают о том, что они хотят на завтрак. Алиса настаивает на блинчиках, а Лео тихо просит фрукты. Кьяра, все еще взволнованная, легко выполняет движения, полностью сосредоточившись на детях.

Вскоре кухня оживает от теплого запаха завариваемого кофе и мягкого гула утренней активности. Кьяра движется с отработанной грацией, вытаскивая ингредиенты, пока Алиса тянет ее за руку, настаивая, чтобы она помогла с блинами. Лео топчется возле стойки, его маленькие пальцы сжимают край, и он молча наблюдает.

— Я умею это смешивать! — заявляет Алиса, держа в руках деревянную ложку, словно знак чести.

Кьяра улыбается, ее прежнее смущенное поведение сменяется спокойным терпением, которое она приберегает для близнецов. — Хорошо, но только если вы пообещаете быть осторожными.

— Обещаю, — щебечет Алиса, уже взбираясь на табурет, который ей поставила Кьяра.

Я прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая за разворачивающейся сценой. В движениях Кьяры есть что-то приземленное, ее внимание разделено между управлением чрезмерно усердным помешиванием Алисы и нарезкой фруктов для Лео. Она оглядывается на меня один раз, ее бровь слегка выгибается, как будто говоря: — Ты так и будешь стоять там?

Я вхожу в комнату, засучив рукава. — Позволь мне помочь.

— Ты? — спрашивает она, ее тон дразнящий. — Я не думала, что Серж Шаров разбирается в кухне.

Я ухмыляюсь, выхватывая миску с тестом для блинов у Алисы, прежде чем она ее опрокинет. — Я знаю больше, чем ты думаешь.

Алиса хихикает, когда я помогаю ее маленьким ручкам правильно держать ложку, удерживая миску, пока она смешивает. Лео внимательно наблюдает, и на его лице появляется легкая улыбка.

Кьяра ставит тарелку с нарезанными фруктами перед Лео, а затем прислоняется к стойке, скрестив руки, и наблюдает за нами. Ее взгляд смягчается, и на мгновение напряжение с утра спадает.

— Может быть, ты не так уж и безнадежен, — бормочет она с игривым блеском в глазах.

Ее слова, легкие и дразнящие, оставляют в воздухе тепло, которое странно напоминает дом.