Тайные близнецы Братвы

Глава 16 — Кьяра

Комната светлее, чем я ожидалг. Солнечный свет льется из огромных окон, освещая светло-голубые стены и мягкую белизну кровати с балдахином, которую Алиса немедленно объявила своей. Она уже швыряет подушки на пол, ее смех отражается от стен, а Лео хихикает на своей маленькой кровати неподалеку.

Я задерживаюсь у двери, крепко скрестив руки на груди. Узел в моем животе не ослабевает, независимо от того, насколько невинной кажется эта обстановка. Это прекрасная комната — слишком прекрасная. Все в ней кричит о совершенстве, от тщательно подобранных книг до плюшевых, огромных мягких игрушек, аккуратно расставленных в углу.

Как Сержу это удалось?

Трудно представить, чтобы он беспокоился о таких вещах. Детская комната, так идеально подходящая для них, не могла быть совпадением. Мои пальцы дергаются, когда я скольжу взглядом по продуманным деталям. Небольшая полка с художественными принадлежностями стоит у дальней стены — цветные карандаши, альбомы для рисования, даже баночки с блестками и клеем. Алисе понравится.

Ненавижу, как он подходит. Ненавижу, как легко он их покорил.

Лео кричит, крепко прижимая к груди плюшевого медведя. — Мамочка, он такой мягкий! — Он трется щекой о пушистое ухо медведя, его восторг тянет мое сердце.

Я приседаю рядом с ним, приглаживая его светлые кудри. — Тебе нравится?

Он кивает, его улыбка широкая и невинная. — Могу ли я оставить его себе?

— Конечно, милый. Теперь он твой.

Слова кажутся странными у меня во рту. Насколько это действительно их? Насколько я могу доверять?

За моей спиной маячит присутствие Сержа. Он стоит у окна, наблюдая за нами с непроницаемым выражением. На этот раз он молчит. Не отдавая команд и не напоминая мне, как мало у меня контроля.

Вместо этого он выглядит… терпеливым.

Я отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на детях. Алиса уже забирается под газовый балдахин, раскладывая одеяла по своему вкусу. Лео наблюдает за ней, затем смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Мамочка, пора спать?

— Пока нет, — говорю я, притягивая его в объятия. — Сначала можешь немного поиграть. Исследуй свою новую комнату.

— Им это нравится, — тихо говорит Серж.

Я оглядываюсь через плечо, выражение моего лица настороженное. — Ты сделал так, что трудно не понравится.

Он подходит ближе, руки в карманах, и на мгновение я чувствую себя зажатой между ним и детьми. — Я же говорил, что у них здесь будет все, что им нужно.

Я сжимаю челюсти, но не отвечаю. Он не толкает меня дальше, просто кивает в сторону двери. — Я оставлю тебя, чтобы ты их устроила. Роман останется снаружи, если тебе что-то понадобится.

С этими словами он поворачивается и выходит, оставляя дверь открытой.

Я медленно выдыхаю, напряжение в плечах немного ослабевает. В одиночестве лучше, даже если тень Романа задержится прямо за порогом. По крайней мере, у Сержа хватило приличия дать нам пространство, на данный момент.

— Мамочка, что это? — голос Алисы возвращает меня в комнату. Она указывает на небольшой игровой столик в углу, вся поверхность которого покрыта пазлами и игрушками.

Я помогаю Лео спуститься с кровати и веду их обоих. — Почему бы нам не выяснить?

Следующий час проходит в размытом потоке визгов и смеха. Алиса находит чайный сервиз, и вскоре мы все сидим за крошечным столиком, делая вид, что потягиваем воображаемый чай, пока Лео настаивает, чтобы его медведь присоединился к вечеринке.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, несмотря ни на что. Пока что они счастливы. Пока что это кажется нормальным.

Но тяжесть участия Сержа все еще остается. Как бы мне ни было неприятно это признавать, он все продумал. Эта комната, это пространство — это не то, что он мог бы придумать в последнюю минуту. Это слишком подробно, слишком идеально для них.

Я ненавижу его за это. Я также не могу игнорировать то, что это говорит о нем.

Он заботится о них.

Эта мысль неприятно скручивает мне грудь. Я не хочу видеть в нем никого, кроме человека, который оторвал нас от нашей жизни. И вот он здесь, показывает больше усилий за день, чем их отец за годы.

— Мамочка, мы останемся здесь навсегда? — внезапно спрашивает Алиса, прерывая мои мысли.

Я замолкаю, не зная, как ответить. — Посмотрим, — говорю я наконец, убирая волосы с ее лица.

Она хмурит брови. — А как же наш старый дом? И школа, и мои друзья?

Лео смотрит на меня, крепче прижимая к себе своего мишку. — Мои старые игрушки?

Я опускаюсь на колени между ними, кладу руки им на маленькие плечи. — Я знаю, что ко многому нужно привыкнуть, но пока это наш дом. Со всем остальным разберемся позже, ладно?

Алиса не выглядит убежденной, но кивает, наклоняясь к моему прикосновению. Лео следует ее примеру, прижимаясь щекой к моей руке.

Их доверие непоколебимо, и это что-то ломает во мне. Как мне защитить их от этого, когда я едва знаю, как защитить себя?

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, я поднимаю взгляд и вижу силуэт Романа через матовое стекло.

— У вас там все в порядке? — кричит он приглушенным голосом.

Я проглатываю раздражение, поднимающееся в горле, и выдавливаю из себя ответ. — У нас все хорошо.

Тень задерживается еще на мгновение, прежде чем исчезнуть, и я выдыхаю, хотя даже не осознавал, что затаила дыхание.

— Ты в порядке, мамочка? — голос Алисы тихий, ее маленькая ручка лежит на моей.

Я киваю, выдавливая из себя еще одну улыбку. — Конечно, милая. Давай продолжим играть.

Когда они снова ныряют в свои игрушки, я откидываюсь назад и наблюдаю за ними. Несмотря ни на что, они все еще мои яркие, прекрасные дети. Они не утратили свой свет. Пока нет.

Я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло.

Смех детей заполняет комнату, их радость заразительна, даже когда я сижу в стороне, безвольно положив руки на колени. Алиса и Лео поглощены башней из кубиков, которую они строят на игровом столе. Каждые несколько минут Алиса останавливается, чтобы объяснить Лео правила, ее тон серьезен так, как может сказать только почти четырехлетний ребенок.

Я смотрю на них, и мое сердце сжимается. Часть меня хотела бы, чтобы Серж никогда не нашел нас. Мы были в безопасности раньше. Простые. Непримечательные. Я могла бы управлять нашими жизнями, оградить их от его мира, держать тени, которые следуют за ним, в страхе.

И вот мы здесь, в этой позолоченной клетке, созданной им, и, несмотря на весь мой страх и гнев, есть другая часть меня — более тихая, коварная часть — которая чувствует… облегчение.

Смех Алисы раздается, когда Лео опрокидывает башню, и она хлопает в ладоши, подбадривая его попробовать еще раз. Я смотрю на дверь, наполовину ожидая, что Серж ворвется и нарушит этот хрупкий мир. Вместо этого я слышу слабые шаги, удаляющиеся по коридору. Роман, без сомнения, следит за тем, чтобы мы даже не вздохнули не в унисон.

Мой взгляд снова переключается на детей, и мой живот сжимается, когда я вспоминаю, как легко они приняли своего отца. То, как Алиса хихикает, когда Серж развлекает ее ответами на ее бесконечные вопросы. То, как Лео смотрит на него, неуверенно, но любопытно, словно пытаясь понять, кем на самом деле является эта невероятная фигура.

Он их отец, и я не могу отрицать важность этого, даже если мне больно это признавать. Отцовская любовь имеет значение. Я знаю это. Я видела, как это выглядит, когда ее нет.

Серж… это реально для него? Или все дело в контроле?

Меня вырывает из раздумий тихий стук в дверь. Я встаю, инстинктивно напрягаясь всем телом, и когда дверь скрипит, внутрь входит женщина в накрахмаленной черно-белой униформе горничной. Она несет сумку для одежды, аккуратно перекинутую через руку.

— Мэм, — говорит она вежливым, но твердым голосом, — Господин Шаров попросил меня принести это вам. Он просит вас проверить, подходит ли.

У меня перехватывает горло, когда я замечаю белый отблеск сквозь прозрачный пластик.

— Что это? — голос Алисы полон любопытства, когда она бросает кубики и бросается вперед. Ее глаза расширяются, когда она видит нежное кружево, выглядывающее из сумки для одежды. — Мамочка, это платье!

— Это свадебное платье, — объясняет служанка, улыбаясь и держа его в руках. — Вы должны убедиться, что оно сидит идеально.

Алиса ахнула, развернулась ко мне лицом и захлопала в ладоши от волнения. — Мама станет невестой!

Я выдавливаю улыбку, приседая, чтобы соответствовать ее росту, пока она подпрыгивает на цыпочках. — Милая, это всего лишь платье. Оно ничего не значит.

— Это значит, что ты выйдешь замуж за папу! — говорит она, широко улыбаясь.

Слова ударили меня, как удар в грудь. Я смотрю на Лео, который подошел ближе, его маленькие руки сжимали плюшевого медведя, предоставленного Сержем. Его широко раскрытые глаза перемещаются между мной и платьем, и я вижу, как вопрос формируется на его губах, прежде чем он заговорит.

— Мы останемся здесь навсегда, мамочка?

Мое сердце сжимается от невинности в его голосе. Я заправляю прядь его светлых волос за ухо и нежно провожу рукой по его щеке. — Мы просто выясняем отношения, милый. Не волнуйся.

Горничная вежливо прочищает горло. — Помочь вам примерить, мэм?

Я медленно встаю, заставляя свое лицо принять что-то нейтральное, когда я смотрю на платье. — Ты можешь оставить его на кровати, — говорю я, стараясь, чтобы мой тон был ровным.

— Мне было поручено помочь с примеркой, — отвечает она, ее улыбка остается непоколебимой, но твердой.

Я хочу сказать ей нет, но какой в этом смысл? Отказ от приказов Сержа — это битва, в которой я не готова участвовать — пока нет.

— Хорошо, — говорю я наконец. — Дай мне минутку.

Горничная кивает, аккуратно кладет платье на меньшую кровать, прежде чем отступить в угол комнаты. Алиса забирается на кровать с балдахином и обнимает подушку, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Могу ли я помочь, мамочка?

— Не в этот раз, — тихо говорю я, приглаживая ее волосы, прежде чем подойти к платью.

Конечно, это прекрасно. Серж ничего не делает наполовину. Лиф покрыт замысловатым кружевом, юбка струится и элегантна. Это именно то платье, которое я представляла себе маленькой девочкой, когда сказки казались реальностью, а принцы были добрыми.

Теперь это похоже на костюм.

Горничная подходит ко мне, пока я нерешительно вытаскиваю платье из сумки, ее руки ловко расстегивают пуговицы и готовят его для примерки. — Оно прекрасно, не правда ли? — говорит она тоном разговора.

— Это что-то, — бормочу я себе под нос, снимая свитер и джинсы.

Тяжесть ткани давит на меня, когда она помогает мне надеть его. Конечно, оно сидит идеально. Кружево облегает мой торс, юбка расклешена ровно настолько, чтобы выглядеть королевской, но не подавляющей. Я избегаю зеркала, сосредоточившись вместо этого на детях.

Алиса сияет, снова хлопая в ладоши. — Ты выглядишь как принцесса!

— Правда? — спрашиваю я напряженным голосом.

Лео наклоняет голову, его взгляд задумчив. — Ты выглядишь прекрасно, мамочка.

Я с трудом сглатываю, выдавливаю из себя легкую улыбку и опускаюсь на колени, чтобы быть ближе к ним. — Спасибо, милая.

Стук в дверь заставляет нас вздрогнуть, и раздается голос Романа: — Все готово?

Горничная смотрит на меня, ожидая разрешения.

— Да, — говорю я, осторожно вставая и расправляя юбку. — Я готова.

Роман заходит внутрь, его острые глаза сканируют комнату, прежде чем остановиться на мне. Он не комментирует платье, но в его выражении лица есть проблеск удовлетворения.

— Хорошо, — просто говорит он. — Господин Шаров захочет это увидеть. Вас ждут внизу через час.

Алиса снова подпрыгивает на кровати, не замечая нарастающего напряжения в воздухе. — Ты выйдешь замуж, мамочка!

Я бросаю взгляд на Лео, который крепче прижимается к своему медведю, а затем на Романа, чье присутствие кажется удушающим, несмотря на его молчание.

— Я буду там, — говорю я ровным голосом, несмотря на нарастающую внутри меня бурю.

Роман кивает и выходит, дверь за ним закрывается.

Я снова опускаюсь на колени, беру руки Алисы в свои. — Вы двое оставайтесь здесь, ладно? Играйте со своими игрушками. Я скоро вернусь.

Ее лицо вытягивается, но она кивает. — Хорошо, мамочка.

Лео просто смотрит на меня, его маленькое лицо искажено беспокойством.

Я выдавливаю из себя еще одну улыбку, откидывая его волосы назад. — Будь добр, детка.

Пока я стою, мое сердце становится тяжелее с каждым шагом. Что бы ни случилось дальше, мне придется с этим столкнуться. Пока что я буду держаться за тот факт, что они в безопасности, даже в этом доме, который больше похож на тюрьму.