Тайные близнецы Братвы

Глава 22 — Кьяра

В конференц-зале душно, не из-за температуры, а из-за тяжести ситуации. Я сижу во главе длинного полированного стола, кожаное кресло подо мной слегка скрипит, когда я двигаюсь.

Вокруг меня главные должностные лица Vinci Group, их лица изборождены стрессом и усталостью. Среди них Данте, моя старая правая рука, его присутствие одновременно является напоминанием о прошлом и предвестником мрачной реальности, с которой я сталкиваюсь сейчас.

Мы почти не разговаривали с тех пор, как я вернулась домой с Сержем. Хотелось бы, чтобы у нас были такие же легкие разговоры и шутки, как раньше.

Я сцепляю пальцы, локти опираются на стол, пока я просматриваю стопку отчетов передо мной. Цифры размываются, но общая картина ясна: Vinci Group находится на грани краха. Некогда могущественная империя, которую построил мой отец и унаследовал Лоренцо, балансирует на грани уничтожения.

— Насколько все плохо? — спрашиваю я, мой голос ровный, несмотря на беспокойство, бурлящее в моем животе.

Данте прочищает горло, выражение его лица становится серьезным. — Плохо, синьора. Долг накапливался годами. Несколько наших ключевых предприятий терпят крах. Развитие недвижимости в Риме и Неаполе заморожено на неопределенный срок. Судоходная компания тратит деньги из-за задержек и проблем с поставками. А что касается фармацевтической отрасли…

— Это бардак, — вмешивается другой руководитель, его тон резок от разочарования. — Штрафы регулирующих органов, судебные иски, плохой пиар… все это обрушивается на нас.

Я ненадолго закрываю глаза, позволяя их словам впитаться. Vinci Group не просто борется, она тонет. Я снова смотрю на отчет, пытаясь разобраться в хаосе. Неудивительно, что у Лоренцо случился сердечный приступ. Напряжение от удержания этого корабля на плаву, должно быть, было невыносимым.

— Что делается для решения этих проблем? — спрашиваю я, поднимая взгляд на Данте.

Он неловко ерзает на сиденье. — Лоренцо… он искал поддержки извне перед своей смертью.

— Поддержка? — повторяю я, мой тон становится жестче. — Какая поддержка?

Его колебания ощутимы, напряжение в комнате нарастает, все обмениваются нервными взглядами. Наконец, он вздыхает. — Он связался с Сержем Шаровым.

Мое сердце падает, хотя мне удается сохранять нейтральное выражение лица. Конечно, участие Сержа было неизбежным. Его имя отбрасывает длинную тень, и теперь я понимаю, почему Лоренцо обратился к нему. Отчаяние.

— Почему Лоренцо так сильно хотел контролировать ситуацию, если результат был именно таким? — спрашиваю я, и мой голос звучит резче, чем я предполагала.

— Он всегда любил контроль, — говорит Данте, тщательно подбирая слова. — Лоренцо не думал, что у тебя будут связи или ресурсы, чтобы справиться с чем-то такого масштаба. Он считал, что Серж и Братва — единственный способ спасти ситуацию.

Я откидываюсь назад, кожа кресла холодит мою плоть, и медленно выдыхаю. Теперь части встают на свои места, и ни одна из них не сидит правильно. Лоренцо, несмотря на все его недостатки, годами вел проигрышную битву, и теперь бремя его неудач ложится прямо на мои плечи.

— Что произойдет, если мы не будем действовать быстро? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Банкротство, — прямо говорит Данте. — В течение года. Может быть, раньше.

В комнате становится тихо, тяжесть ситуации нависает над нами, как грозовая туча. Мои пальцы сжимают края отчета, и на мгновение я позволяю разочарованию выплеснуться на поверхность.

— Это не просто плохое управление, — говорю я холодным голосом. — Это саботаж. Безрассудство. Как Лоренцо допустил, чтобы все стало так плохо?

Взгляд Данте мелькает от чувства вины, но он не спорит. — Он пытался. Его здоровье… и его решения не всегда были здравыми. Он находился под огромным давлением.

И именно это давление его и убило.

Я окидываю взглядом стол, вглядываясь в усталые лица руководителей, которые когда-то хвалили лидерство Лоренцо. Теперь они ждут, что я исправлю тот беспорядок, который он оставил после себя. Это не просто пугает — это кажется невозможным.

— Нам нужен план, — твердо говорю я, пытаясь обрести уверенность, которой не чувствую до конца. — Больше никаких лоскутных решений. Больше никаких задержек. Дайте мне разбивку того, что можно спасти, а что нужно вырезать. Я лично все рассмотрю.

Раздается ропот согласия, хотя напряжение не спадает. Эти мужчины смотрят на меня так, будто я их последняя надежда, и от этого у меня сводит живот.

Данте снова заговорил, его тон был осторожным. — Кьяра… ты понимаешь, что без посторонней помощи этого может быть недостаточно.

Я встречаю его взгляд, сжимая челюсти. — Я рассмотрю все варианты.

Включая Сержа, хотя от этой мысли у меня мурашки по коже. Его мир и мой уже слишком переплелись, и позволить ему еще больше влиять на мою жизнь — это своего рода смертный приговор.

Встреча затягивается, поскольку руководители излагают наиболее насущные вопросы. К моменту ее окончания стопка бумаг передо мной удваивается, а голова раскалывается. Данте задерживается, пока остальные уходят, выражение его лица невозможно прочесть.

— Тебе не обязательно делать это в одиночку, — тихо говорит он.

— Да, я знаю, — отвечаю я отрывистым тоном. — Теперь это моя ответственность.

Он кивает, хотя его беспокойство очевидно. — Если тебе что-то нужно…

— Я дам тебе знать, — говорю я. Мне не нужна его жалость. Мне нужны результаты.

Когда Данте уходит, я делаю глубокий вдох, мои плечи опускаются. Я чувствую себя так, будто стою на краю обрыва, а земля уходит из-под ног. Vinci Group разваливается, и теперь я понимаю, почему Лоренцо был готов заключить сделку с Сержем.

От этой мысли у меня скручивает живот. Как бы мне ни хотелось держаться подальше от мира Сержа, я не могу отрицать, что его ресурсы, его сила могут стать ключом к спасению всего. Но какой ценой?

Я потираю виски, пытаясь сосредоточиться. Нет времени размышлять о том, что если. Если я собираюсь спасти эту империю, мне нужно действовать быстро.

Дорога домой кажется длиннее обычного, огни города размываются, когда машина петляет в пробках. Я сижу на заднем сиденье, отчеты со встречи аккуратно сложены у меня на коленях. Мои пальцы барабанят по кожаному подлокотнику, ритм выдает бурю, назревающую в моем сознании. Все хуже, чем я себе представляла. Каждая цифра, каждый проваленный проект и каждый растущий долг кажутся обратным отсчетом к катастрофе.

К тому времени, как машина въезжает на длинную подъездную дорожку особняка Сержа, мои виски пульсируют от тупой боли. Дом маячит впереди, его огни отбрасывают теплое сияние, которое кажется несовместимым с суматохой, бурлящей внутри меня. Я выхожу, крепко сжимая бумаги, как будто они — мой единственный якорь на этом тонущем корабле.

Внутри дома тихо, если не считать слабого смеха, доносящегося из игровой комнаты близнецов. Я не останавливаюсь, чтобы поприветствовать их. Я не могу, не с моими мыслями, сжимающими грудь от беспокойства. Я направляюсь прямо в спальню, тихо закрывая за собой дверь. Отчеты падают на стол с глухим стуком, и я падаю в кресло, уставившись на них, как на головоломку, которую я не могу решить.

Проходит немного времени, прежде чем я слышу, как за моей спиной открывается дверь. Я не оборачиваюсь; я уже знаю, кто это.

— Тебя не было дольше обычного, — говорит Серж, его голос спокоен, но в нем чувствуется тяжесть его присутствия.

— Мне пришлось многое обсудить, — отвечаю я, сохраняя нейтральный тон. Я не хочу ввязываться в это с ним — не сейчас, а может, и никогда.

Он не понимает намека. Я слышу тихий щелчок закрывающейся двери и приближающиеся шаги. Он останавливается позади меня, положив руки на спинку стула. Его тепло близко, слишком близко, и это только усиливает мое беспокойство.

— Ты молчишь, — замечает он, и его тон становится более резким, пронзительным.

Я медленно выдыхаю, пытаясь собраться с мыслями. — Это ничего, — говорю я, но ложь кажется слабой даже для меня.

— Не оскорбляй меня, Кьяра, — говорит он, слегка сжимая кресло. — Что происходит?

Я колеблюсь, мои пальцы сжимаются в кулаки на коленях. Он всегда, кажется, знает, всегда, кажется, видит меня насквозь, как бы я ни старалась держать свои стены. Я оглядываюсь через плечо, встречая его пронзительный взгляд.

— Это Vinci Group, — неохотно признаюсь я. — Все хуже, чем я думала. Мы… они на грани краха.

Он не выглядит удивленным. Наоборот, его выражение лица становится резче, его черты становятся жестче, отчего у меня скручивает живот. — Не удивительно, — просто говорит он, вставая передо мной. — Твой брат принял безрассудные решения. Это не новость.

Я моргаю, мое разочарование выплескивается наружу. — Ты знал?

— Конечно, я знал, — отвечает он, его тон раздражающе спокоен. — Лоренцо пришел ко мне много лет назад, умоляя о помощи. Он хотел присоединиться к Братве, чтобы использовать мои ресурсы для прикрытия своих неудач.

Я встаю со стула, опираясь руками на стол. — Ты не подумал мне сказать?

Его глаза слегка сужаются, голос становится тише. — Я же говорил тебе, что Лоренцо связался со мной.

Я смотрю на него, во мне борются гнев и отчаяние. — Ты не говорил, что все настолько плохо! Сотни людей зависят от этой компании. Семьи, средства к существованию…

— Я в курсе, — вмешивается он, его голос тверд, но не жесток. — Вот почему я предлагаю тебе ту же сделку, что и ему.

Я замираю, его слова повисают в воздухе, как вызов. — Сделка, — повторяю я, мой тон ровный.

Он подходит ближе, его присутствие душит. — Да. Мои ресурсы, моя сила. Я могу стабилизировать Vinci Group, оттянуть ее от края пропасти. Но ты знаешь, что это значит.

Я скрещиваю руки, мое сердце колотится. — Тебе нужен контроль.

Он слабо ухмыляется, но в этом нет юмора. — Контроль гарантирует успех. Он гарантирует, что ошибки твоего брата не повторятся.

Я качаю головой, отворачиваясь от него. — Именно поэтому Лоренцо не хотел полагаться на тебя. Потому что с тобой ничего не бывает бесплатно.

— Ничто в этом мире не дается даром, Кьяра, — отвечает он, его голос мягкий, но стальной. — Подумай хорошенько. Ты хочешь, чтобы имя Vinci запомнилось как наследие или как провал?

Вес его слов проникает, тяжелый и неумолимый. Он прав, конечно. Без его помощи Vinci Group рухнет, и все, что построил мой отец, исчезнет. Принять его помощь означает впустить его в еще одну часть моей жизни, позволить ему еще сильнее затянуть свою хватку.

— Какова твоя цена? — наконец спрашиваю я тихим голосом.

— Оставайся в Чикаго, — просто говорит он. — Сосредоточься на восстановлении компании под моим руководством. Я займусь логистикой, долгами, всем остальным. Ты будешь отчитываться передо мной.

Я поворачиваюсь к нему лицом, сжимая челюсти. — Ты говоришь так, будто я работаю на тебя.

— Ты моя жена, — парирует он, подходя ближе, пока мы не оказываемся всего в нескольких дюймах друг от друга. — Я забочусь о том, что мое.

Слово мое вызывает дрожь по моему позвоночнику, в равной степени бесящее и неоспоримое. Я хочу бороться с ним, отталкивать его, но реальность ситуации ясна. Без него я потеряю все. Vinci Group рухнет, и у меня не останется ничего, кроме пепла наследия моей семьи.

Я резко выдыхаю, встречаясь с ним взглядом. — Ладно, — говорю я, и слово это горько на вкус. — Я не скажу тебе за это спасибо.

Он снова ухмыляется, его рука слегка касается моей руки. — Мне не нужна твоя благодарность, душа моя. Только твое доверие.

Я отстраняюсь от его прикосновения, сердито глядя на него. — Не дави.

Его ухмылка становится шире, но он ничего больше не говорит. Он знает, что победил, и осознание этого обжигает сильнее, чем я готова признать.

Серж задерживается у двери, его острые глаза устремлены на меня, как будто он чего-то ждет. Я не знаю, чего он ждет, благодарности, может быть, или какого-то знака, что я разваливаюсь под тяжестью ошибок Лоренцо. Он будет ждать долго.

Я вздыхаю, нарушая тишину. — Похороны Лоренцо через два дня. Мне нужно будет присутствовать.

Он кивает, снова подходит ближе, руки скользят в карманы. — Конечно. Где?

— Неаполь, — отвечаю я, глядя на отчеты, все еще разбросанные по столу. Мысль о возвращении в дом моей семьи кажется тяжелой, как бремя, которое я не хочу нести. — Это будет официально, и от меня будут ожидать появления в качестве… ну, как от его единственной оставшейся семьи.

Его взгляд обостряется от моих слов. — Как ты на самом деле справляешься со всем этим?

Я поднимаю на него взгляд, удивленная искренностью его тона. — Справляюсь? — повторяю я, горький смех вырывается прежде, чем я успеваю его остановить. — Я не оплакиваю Лоренцо, если ты это имеешь в виду. Я больше беспокоюсь о бизнесе, который он оставил после себя, о катастрофе, которую он создал.

Выражение его лица не меняется, но в его глазах появляется что-то более мягкое, как будто он видит больше, чем я хочу.

— Я не могу позволить себе развалиться, — продолжаю я, мой голос ровен, несмотря на бурю в груди. — Мы с Лоренцо не были близки. Он не заботился обо мне, а я не заботилась о нем. Единственное, о чем я буду скорбеть, — это о беспорядке, который он устроил, и о людях, которые из-за этого пострадают.

Серж долго смотрит на меня, прежде чем заговорить, его голос становится тише. — Близнецы, ты берешь их с собой?

Я решительно качаю головой. — Нет. Они никогда его не встречали. Он не был их семьей, ни в каком смысле, который имеет значение. Их не нужно втягивать в это.

Его губы изгибаются в слабой ухмылке, хотя в ней нет юмора. — Практично, как всегда.

— У меня нет такой роскоши, как сентиментальность, — отвечаю я, выпрямляясь на сиденье. — Больше нет.

Он подходит ближе, его рука легко опирается на спинку стула. — Ты сильнее, чем ты думаешь, Кьяра, — говорит он тихим, но неторопливым голосом. — Тебе не обязательно делать это в одиночку.

Я поднимаю на него взгляд, хмуря брови. — Я не одна? — усмехаюсь я. — Потому что ты здесь, да, предлагаешь помощь?

Его ухмылка становится шире, хотя глаза остаются серьезными. — Именно так. Ты ведь приняла это, не так ли?

Я сдерживаю возражение, отворачиваюсь от него и снова сосредотачиваюсь на отчетах. — Я займусь похоронами Лоренцо и его наследием. Просто убедись, что твоя часть сделки будет выполнена.

— Так и будет, — говорит он твердым голосом. — Ты можешь рассчитывать на это.

Его слова повисают в воздухе, когда он поворачивается и выходит из комнаты, тяжесть его присутствия сменяется наступившей тишиной. Я медленно выдыхаю, зная, что самое трудное еще впереди.