Темная лошадка

16

Хоть меня и ненавидели все без исключения агенты службы правопорядка Палм-Бич, профессиональные связи я пока не растеряла. Позвонила знакомому агенту ФБР из отделения Уэст-Палм. Когда-то мы с Армеджаном вместе проводили операцию по раскрытию сети торговцев героином в Уэст-Палм-Бич и во Франции. Я попросила его найти мне в Интерполе все, что есть по Томасу Ван Зандту и Всемирному конному аукциону. Последовала пауза, после чего Армеджан поинтересовался, не вернулась ли я на работу. Я объяснила, что помогаю другу, у которого с этим типом какие-то дела, а я слышала, что он мошенник. Ничего особенного не прошу, только выяснить, нет ли на него чего-нибудь. Это ведь нетрудно, правда?

Армеджан, как и положено, завел песню о риске разоблачения и строгой секретности. Федеральные агенты – чисто дети малые, которые искренне боятся сбегать в туалет без официального письменного разрешения на отлучку с урока. Но в конце концов он согласился мне помочь.

Со вчерашнего дня мое мнение о Томасе Ван Зандте изменилось. Логично предположить: если он терроризировал одну девушку, могли быть и другие. Может, хоть одна из них осмелилась обратиться за помощью к властям? Но, с другой стороны, отчасти его влияние на Сашу Кулак объясняется тем, что она была иностранка, в чужой стране, причем, cкорее всего, нелегально.

Я уже собиралась лечь, когда что-то громко стукнуло в дверь. Я нашарила пистолет, который положила на стол, чтобы вычистить. В голове в мгновение ока промелькнул десяток сценариев. Но вот снова застучали, и послышался тоненький голосок:

– Елена! Елена!

Молли?..

Я открыла дверь, и девочка ввалилась в прихожую, будто ее внесло в дом ураганом. Вся в поту, волосы мокрые, бледная как смерть.

– Молли, что с тобой? Что стряслось?

Я подвела ее к креслу, и она безвольно, словно тряпичная кукла, упала на него, судорожно хватая ртом воздух.

– Ты как сюда добралась?

– На велосипеде.

– Боже! Это ночью-то?.. Почему ты не позвонила, если надо было увидеться?

– Не могла.

– Что-нибудь от Эрин?

Молли стащила с себя завязанную на талии куртку, порылась в карманах и с трудом, поскольку руки у нее ходили ходуном, выудила видеокассету. Я молча вставила ее в магнитофон, перемотала, нажала «пуск». И посмотрела то, что, разумеется, уже смотрела Молли, только с поправкой на собственное чувство опасности, которого у нее быть не может, ибо на свете она живет значительно меньше меня и не видела того, что довелось мне.

На моих глазах сестру Молли повалили наземь и втолкнули в белый фургон. Затем раздался голос, измененный аппаратурой, чтобы не узнали: «Ваша дочь у нас. Не звоните в полицию, иначе она умрет. Триста тысяч долларов. Подробности позже».

Картинка на экране замерла. Я выключила магнитофон и обернулась к Молли. Маленькая бизнес-леди исчезла. Взрослой Молли тоже видно не было. За моим столом сидела хрупкая двенадцатилетняя девчушка, в смертельной тревоге за старшую сестру. За стеклами круглых, как у Гарри Поттера, очков блестели слезы, усиливая застывший в глазах страх.

Она изо всех сил старалась быть храброй. И это напугало меня куда больше, чем видеозапись.

Я присела перед ней на корточки, оперлась руками о подлокотники кресла.

– Молли, ты где это взяла?

– Услышала, как мама и Брюс ругаются из-за Эрин, – скороговоркой ответила она. – Когда они вышли из его кабинета, я вошла и нашла кассету.

– Они видели запись?

Молли кивнула.

– И что они сделали?

Из-под очков по щекам потекли слезы.

– Ничего, – еле слышно, тоненько произнесла она.

– Не позвонили в полицию?

– Брюс сказал, что сам разберется. Потом отправил маму спать. – Девочка недоуменно покачала головой. – А сам отправился покататься, чтобы развеяться, потому что у него был плохой день… Ненавижу его! – вдруг выкрикнула она, с размаху стукнув кулачком по столу. – Ненавижу! Ничего он не будет делать, потому что не хочет, чтобы она вернулась! Из-за него Эрин умрет!

Теперь слезы хлынули как положено, Молли прижалась ко мне, обхватила руками за шею.

Утешать я никогда не умела. Потому, возможно, что мне не у кого было учиться. А может, потому, что свою собственную боль я всегда загоняла очень глубоко и никому не позволяла ее касаться. Но Молли боль переполняла, и у меня не оставалось иного выбора, как разделить ее с нею. Я обняла девочку, погладила ее по волосам.

– А он нам и не нужен, Молли, – сказала я. – У тебя есть я, верно ведь?

И тут мне стало по-настоящему страшно. Уже не было расследования, которое не хочется вести, с прогнозируемым результатом и без особых последствий. Уже не было обыденной служебной необходимости. Я оказалась связана с девочкой, приникшей ко мне. Я взяла на себя обязательства. Я, которая хотела только забиться куда-нибудь подальше со своей тоской, пока не хватит сил свести счеты с жизнью.

Я крепче прижала к себе Молли – не ради нее, ради себя.

К тому времени, как я сняла копию с видеозаписи, погрузила к себе в багажник велосипед Молли и мы отправились в Бинкс-Форест, план дальнейших действий у меня созрел.