Темная лошадка

31

Меня трясло, пока я смотрела вслед Ван Зандту. Он мог меня убить. И я могла убить его.

До встречи…

– Что тут такое происходило? – напустился на меня Шон. – Твоя маленькая подружка прибежала в дом и велела мне звонить девять-один-один.

– Это я ее попросила. Не думала, что ты дома. Ты позвонил?

– Нет. Ринулся сюда спасать тебя. За кого ты меня принимаешь?! Стану я ждать в доме, пока сюда доберутся полицейские, а тем временем тебя разрежет на кусочки какой-то маньяк!

Я обняла его, прижала к себе.

– Мой герой!

– Я жду объяснений, – твердо сказал он.

Отстранясь от Шона, я выглянула за ворота, проверить, не повернул ли дьявол обратно.

– У меня есть веские основания полагать, что ту девушку с ипподрома убил Ван Зандт.

– Боже мой, Элль! Почему же он до сих пор не в тюрьме? Что он здесь делает?

– Он не в тюрьме, потому что уничтожил улику. Я это знаю точно, поскольку сама видела ее и вызвала полицию. Но пока Лэндри туда добрался, улика исчезла. И кажется, Ван Зандт знает, что я знаю.

Шон потрясенно уставился на меня, пытаясь переварить услышанное. Бедный мальчик! Сам не знал, во что ввязывается, когда приютил меня.

– Хочу воспользоваться твоим молчанием, чтобы напомнить: ты сам меня в это втравил, – сказала я.

Шон посмотрел в потолок, потом вдоль прохода, затем на Д’Артаньяна, который стоял стреноженный и терпеливо ждал.

– А ведь конный спорт задумывался как приятное времяпрепровождение, – пробормотал он. – Красивые животные, красивые люди, благородное соперничество…

– У каждой медали есть оборотная сторона. Вот ты ее и увидел.

Шон грустно покачал головой.

– Я и раньше видел, как обманывают, как надувают на продаже лошадей, как некоторым сходят с рук сомнительные махинации. Но, боже мой, Элль, убийство? Похищение людей? Ты говоришь о совершенно незнакомом мне мире!

– А я увязла в нем по уши. – Я ласково похлопала его по гладкой щеке. – Дорогой, ты ведь хотел, чтобы я не давала тебе скучать.

– Если б я только знал… Извини, милая.

– Нет, это ты меня извини, – перебила я, не вполне понимая, как можно извиняться за то, что пригласила в дом к друзьям убийцу. – Я могла сказать нет. Или устраниться, когда этим делом занялась полиция. Но я не устранилась. Это мой выбор. Вот только тебя не стоило во все это втягивать.

Мы стояли, равно потрясенные, ошарашенные, совершенно обессиленные. Шон привлек меня к себе и поцеловал в макушку.

– Прошу тебя, Элль, будь осторожна, – проворчал он. – Я тебя не для того спасал, чтобы тебя убили.

Припомнить не могу, когда меня в последний раз обнимали. Совсем забыла, как хорошо быть согретой чьим-то теплом. Как драгоценна и хрупка искренняя забота настоящего друга. Повезло мне – впервые за долгое-долгое время.

Я посмотрела на Шона и постаралась улыбнуться.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Краем глаза я увидела в дверях перепуганную Молли.

– Он ушел, Молли, – сказала я ей. – Все в порядке.

Она справилась с собой и неторопливо зашла в конюшню, уже непохожая на маленькую девочку, которая стремглав бежала за помощью.

– Кто это был? – деловито спросила она. – Один из похитителей?

– Пока не могу сказать. Может быть. Но я точно знаю, что он плохой человек. Мне повезло, что ты появилась так вовремя, Молли. Спасибо тебе.

Молли взглянула на Шона и обратилась ко мне тоном юной деловой женщины:

– Елена, мне нужно переговорить с вами наедине.

Шон поднял брови.

– Пойду-ка займусь Д’Артаньяном, – предложил он. – Надо же как-то нервы успокоить. А пить еще рано, день на дворе.

Я поблагодарила его и проводила Молли в гостиную. В комнате вкусно пахло Ирининым кофе. «Интересно, зачем ей было спускаться, чтобы приготовить его? – вяло подумала я. – Ведь у нее есть наверху своя кухонька… А, ладно, неважно. В кофейнике что-то осталось, и спасибо».

Я налила себе полную чашку, донесла до барной стойки и щедро плеснула виски. Тоже рановато начинаю. Ну и плевать.

– Тебе чего-нибудь налить? – спросила я Молли. – Воды? Содовой? Виски?

– Нет, благодарю, – вежливо ответила она. – Вы уволены.

– Прошу прощения?

– Сожалею, но я вынуждена расторгнуть наш договор.

Я посмотрела на девочку долгим пристальным взглядом, пытаясь понять, что это на нее нашло. И тут же, прорезав туман завуалированных угроз Ван Зандта, в мозгу вспыхнули слова Лэндри.

– Молли, я знаю о последнем звонке. Лэндри мне рассказал.

Ее серьезное личико побелело. За стеклами очков в глазах блестели слезы.

– Они хотят убить Эрин из-за меня. Потому что я наняла вас, а вы подключили полицию.

Я в жизни не видела человека более одинокого и несчастного, чем Молли сейчас. Она стояла посреди комнаты, в красных брючках и темно-синей футболке, сцепив руки и мужественно пытаясь не расплакаться. Выглядела ли я хоть вполовину столь же отчаявшейся, когда говорила Лэндри, в общем, те же самые слова?

Выйдя из-за стойки, я жестом пригласила ее присесть в кожаное кресло, а во второе опустилась сама.

– Молли, не казни себя, ты правильно поступила, обратившись за помощью. Где бы сейчас была Эрин, если бы ты не нашла меня? Что сделал бы Брюс, чтобы вернуть ее?

Вот теперь слезы хлынули из ее глаз.

– Н-но они ск-казали, ник-какой полиции!.. Может… если б вы одна…

Я взяла ее ручки в свои и крепко сжала. Они были холодные как лед.

– Молли, одному человеку здесь не справиться. Нам нужно подключить все доступные силы, чтобы попытаться вернуть Эрин и задержать тех, кто ее похитил. У полиции есть доступ к записям телефонных разговоров, есть картотеки по правонарушениям; они имеют право ставить телефоны на прослушивание, анализировать вещественные доказательства. Было бы ошибкой не привлечь их. Молли, ты ничего плохого не сделала. И я тоже. Единственные люди, которые поступили плохо, – те, у кого сейчас твоя сестра.

– Н-но голос все время повторял, ч-что она заплатит за то, что мы н-нарушили уговор!

Она высвободила руки, полезла в сумку на поясе, достала диктофон и протянула мне.

– Вот, послушайте.

– Ты записала разговор?

Молли кивнула, снова покопалась в сумке и извлекла клочок бумаги.

– И номер с определителя списала.

Я взяла диктофон, бумажку и нажала кнопку пуска. Из крохотного динамика раздался металлический, искаженный голос: Ты нарушил правила. Девчонка за все заплатит. Снова и снова, прерываемый отрывистыми репликами Брюса Сибрайта. А потом: Принеси деньги на место. В воскресенье. В шесть вечера. Без полиции. Без сыщика. Ты один.

Молли зажала себе рот ладонью. По ее щекам катились слезы.

Мне хотелось перемотать пленку и прослушать ее сначала, но не при Молли. Ей и так этот голос будет сниться в кошмарах.

Без полиции. Без сыщика.

Кого они имели в виду? Лэндри? Меня? Так или иначе, откуда узнали? В дом к Сибрайту никто ни на служебной машине, ни в форме не показывался. Прямого контакта с похитителями тоже не было. Если они следят за домом на расстоянии, то видели всего-навсего, как в субботу в дом заходили, а потом выходили посторонние люди.

Без полиции. Без сыщика.

Какие могут быть варианты? Даже если кто-то догадался, что Лэндри – полицейский, кому было известно…

– Во сколько звонили? – спросила я.

– В три двадцать утра.

Значит, после моего бесславного вторжения в дом к Ван Зандту.

Итак, кто, кроме Ван Зандта, знает о моем участии в деле? Сами Сибрайты, Майкл Берн, Лэндри. Молли и Кристал не в счет. Брюс отвечал на звонок, следовательно, не мог звонить сам. Хотя соучастия в похищении это не исключает, поскольку известно, что похитителей минимум двое, а Брюс солгал о своем местонахождении в момент похищения.

Ван Зандт тоже вряд ли мог позвонить из своего коттеджа, зная, что полиция уже подозревает его в убийстве и задает вопросы насчет Эрин. Чтобы сделать звонок, ему пришлось бы выйти из дому. Хотя, конечно, он со всеми удобствами мог позвонить из своей спальни, с мобильного, смотря порнушку по видео. А в соседней комнате сидела Лоринда Карлтон со своей паршивой собачонкой.

– Я хотела перезвонить по тому номеру, но боялась, – сказала Молли. – Я знала, что полиция прослушивает телефон.

Я встала, подошла к стойке бара, сняла трубку телефона. Набрала номер и долго слушала длинные гудки на том конце провода, глядя на выписанные четким девчоночьим почерком цифры на бумажке. Ну и ребенок: записала разговор, раздобыла номер… Двенадцать лет, а ответственности больше, чем у всех остальных в семье.

Интересно, что делала Кристал, пока Молли здесь спасала мою жизнь и пыталась спасти жизнь сестры?

– Пойдем со мной, – сказала я.

Мы пошли в домик для гостей, и я достала из кипы бумаг список номеров с определителя Брюса Сибрайта. Номер, записанный Молли, совпадал c одним из них – тем самым, с которого поступили два звонка.

Этот список я давала Лэндри. Сейчас он уже должен был ко всем номерам подобрать имена – если только они существуют.

Как, по-вашему, мог Дон Джейд быть соучастником Ван Зандта? В похищении?

Значит, по этому номеру Лэндри выследил Джейда? И эту-то информацию решил оставить при себе?

Впрочем, с трудом верится, чтобы Джейд был настолько беспечен, что о выкупе договаривался по телефону с определяемым номером. Любому дураку хватит осмотрительности позвонить из автомата или с одноразового мобильного.

Но если звонили с одноразового мобильного, как мне накануне, и полиция вычислила, каким магазином продан телефон, то у продавца можно было выяснить и личность покупателя. То есть Джейда.

– Что теперь будет? – спросила Молли.

– Во-первых, я отдам тебе вот это, – сказала я, протягивая ей специально купленный новый мобильный телефон и листок со всеми моими номерами. – Чтобы ты всегда могла связаться со мной. Оплачен час разговоров, потом он перестанет работать. Здесь мои телефоны. Увидишь или услышишь что-нибудь насчет Эрин – звони сразу же.

Она посмотрела на дешевенькую трубку так, будто я подарила ей золотой слиток.

– Твои знают, что тебя нет дома?

– Я сказала маме, что поеду покататься на велосипеде.

– Она была в себе?

– Почти.

– Сейчас отвезу тебя домой, – сказала я. – Вовсе ни к чему, чтобы тебя тоже искали с полицией.

Мы вместе шагнули к двери, но Молли вдруг остановилась и взглянула на меня.

– Вы будете присутствовать при передаче выкупа? – спросила она.

– Нет, нельзя. Но мне надо проследить другие ниточки. Я у тебя еще работаю или нет?

Молли замялась.

– А вы хотите?

– Да, – сказала я, – хочу. И даже если б ты меня уволила, я не ушла бы. Когда я начинаю дело, то довожу его до конца. Я хочу вернуть Эрин живой.

Все еще сжимая в кулаке трубку, Молли подошла ко мне, обняла и уткнулась лбом в мое плечо.

– Спасибо, Елена, – слишком серьезно для двенадцатилетней девочки сказала она.

– Тебе спасибо, Молли, – ответила я серьезнее, чем ей могло показаться. Я очень надеялась оправдать ее доверие и ее благодарность. – Ты редкий человечек, – добавила я, когда она отстранилась. – Для меня честь быть знакомой с тобой.

Она не нашлась что ответить, эта чудо-девочка, которую в упор не замечали те люди, что должны были ценить как зеницу ока. А в общем, может, оно и неплохо. Молли куда лучше воспитала себя, чем это сделала бы ее мать.

– Не хочу я быть редкой, – тихонько призналась она. – Хочу быть нормальной, жить нормальной жизнью в нормальной семье.

Ее слова задели меня за живое. Мне тоже было когда-то двенадцать, и я тоже мечтала о нормальной семье, где я не была бы паршивой овцой и отрезанным ломтем. Нелюбимой человеком, который считался моим отцом. Обузой женщине, которая считалась мне матерью. В двенадцать лет я давно уже утратила свою ценность как атрибут их жизни.

И я произнесла единственное, что могла:

– Ты не одна, Молли. Мы, «редкие детки», друг дружку за версту чуем.