Темная лошадка

40

– В каком она состоянии? – спросил Лэндри, входя в отделение неотложной помощи больницы Палмс-Уэст. Полицейский, доставивший Эрин Сибрайт, еле поспевал за ним.

– Сильно избита, но в сознании и может говорить.

– Изнасилована?

– Доктор сейчас проводит освидетельствование.

– Где вы ее нашли?

– Мы с Ригером были на стоянке у «Пабликс». Вообще не понимаю, откуда она выскочила. Как с неба упала.

– Как туда попала, не говорит?

– Нет. В истерике была, плакала и вообще…

– Поблизости кого-нибудь видели? Другие автомобили?

– Нет. Там сейчас прочесывают территорию вокруг на двух машинах.

Лэндри постучал в дверь смотровой, предъявил высунувшейся медсестре полицейский значок.

– Мы почти уже закончили, – сказала она.

– И что? Есть что-нибудь?

– Я бы сказала, картина смазанная.

Лэндри кивнул, отошел от двери, достал из кармана мобильный. Дуган отправился к Сибрайтам, чтобы лично известить их. Вайс пока не объявлялся.

Он набрал номер Елены и стал считать гудки. Только не представлять ее в постели. Вкус ее губ все еще держался в памяти.

– Алло? – Голос скорее настороженный, чем усталый.

– Эстес? Это Лэндри. Не спите?

– Нет.

– Эрин Сибрайт в неотложке в Палмс-Уэст. То ли похитители ее отпустили, то ли сама сбежала. Еще не знаю.

– О господи! Вы ее видели? Говорили с ней?

– Нет. Ее осматривают на предмет изнасилования.

– Слава богу, жива. Родным сообщили?

– Там сейчас лейтенант Дуган. Думаю, они вот-вот будут здесь. Извините, – спохватился он, увидев, что у вахты мается Вайс, – мне пора.

– Ладно. Лэндри…

– Да?

– Спасибо за поддержку.

– Ну, все-таки это вы начали расследование, – сказал он, нажал отбой и повесил трубку на пояс, не сводя глаз с Вайса.

– Дуган был? – спросил Вайс.

– Он у родных.

– Ты с девушкой еще не говорил?

Не успел Лэндри ответить, из смотровой вышла женщина-врач. Лэндри предъявил ей значок.

– Детективы Лэндри и Вайс, – сказал он. – Как она?

– В шоке, разумеется, – ответила врач, миниатюрная пакистанка в очках, раза в три увеличивавших глаза. – У нее очень много мелких ссадин, синяков и ушибов, но переломов вроде бы нет. По-моему, ее избивали электропроводом или кнутом.

– Признаки изнасилования?

– Небольшое раздражение слизистой влагалища. Ссадины на внутренней поверхности бедра. Следов спермы нет.

«Как и у Джилл Морон, – вспомнил Лэндри. – Придется надеяться на другие источники ДНК преступника – лобковые волосы, например».

– Что-нибудь сказала?

– Что ее били. Что было очень страшно. Все время повторяет, что не может поверить, как он оказался способен на такое.

– А имени не называла? – спросил Вайс.

Докторша покачала головой.

– Можно с ней поговорить?

– Ей дали легкое успокоительное, но она, наверное, сможет ответить на ваши вопросы.

– Спасибо, доктор.

Вид у Эрин Сибрайт был такой, будто она сбежала из фильма ужасов: нечесаные светлые волосы стоят вокруг головы дыбом, лицо в синяках, губа рассечена. На вошедших в палату Вайса и Лэндри она посмотрела широко раскрытыми, безумными глазами.

Лэндри узнал это выражение. Пару лет он работал в отделе сексуальных преступлений, но быстро понял, что такое не для него. Выдержкой он никогда не отличался и не умел обуздывать свой гнев, общаясь с подозреваемыми.

– Эрин, я детектив Лэндри. А это детектив Вайс, – негромко начал Лэндри, садясь на стул у кровати. – Мы очень рады, что вы наконец на свободе. Много людей побегало, чтобы вас найти.

– Почему он просто им не заплатил? – Эрин смотрела куда-то мимо него, вертя в руках пластиковую бутылку с водой. – Больше ему ничего не надо было делать! Они ведь все время звонили, посылали кассеты… Почему он просто не сделал, что они просили?

– Ваш отчим?

По ее щекам потекли слезы.

– Он так меня ненавидит!

– Эрин, нам надо задать вам несколько вопросов, – сказал Лэндри. – Вы можете отвечать сейчас? Мы хотим найти тех, кто сделал это с вами. Чем скорее вы нам все расскажете, тем скорее мы их поймаем. Вы понимаете?

Девушка не отвечала. Не поднимала глаз. В этом не было ничего необычного. Лэндри знал, что она не хочет ощущать себя жертвой. Не хочет осознавать реальности случившегося. Не хочет отвечать на вопросы, которые заставят ее заново переживать то, что с нею было. Она сердится, стесняется, стыдится. И его работа – вытянуть из нее все, невзирая на сопротивление.

– Эрин, вы можете сказать, кто это с вами сделал? – спросил он.

Она смотрела прямо перед собой. Ее губы тряслись. Тут дверь смотровой открылась, Эрин обернулась и зарыдала с новой силой.

– Он, – выдохнула она, глядя на Брюса Сибрайта. – Ты это со мной сделал! Ты, сволочь!

Сев в кровати, она запустила в отчима бутылкой. Во все стороны полетели брызги воды. Брюс Сибрайт вскинул руки, чтобы защитить от удара голову.

Кристал вскрикнула и кинулась к кровати:

– Эрин! Боже! Девочка моя!

Она плашмя бросилась на постель, но Эрин отпрянула от матери и сжалась в комочек у изголовья, глядя на нее с обидой, гневом и отвращением.

– Отойди от меня! – закричала она. – Ты всегда делала только то, что он говорит! На меня тебе было наплевать!

– Детка, это неправда! – воскликнула Кристал.

– Правда, правда! Почему ты не заставила его мне помочь? Ты хоть что-нибудь предприняла?

Кристал рыдала, тянулась к дочери, но не дотрагивалась до нее, будто та была защищена невидимым силовым полем.

– Прости меня! Прости!

– Убирайся! – взвизгнула Эрин. – Вот отсюда! Оба убирайтесь!

Из коридора прибежал больничный охранник. Лэндри взял Кристал за плечи и повел к двери.

Вайс закатил глаза и пробормотал:

– Ну, вот и встретились родные люди.