Темный полдень

9

Май

Село Бобки, которое я считала типичной российской глубинкой, не ожидая увидеть ничего примечательного, удивило. И удивило сильно.

Дмитрий, прежде чем проводить меня к старому дому, решил показать свои владения. Он бросил машину с моими вещами около двухэтажного здания местной администрации и предложил прогуляться. Мы медленно проходили по улицам, и он рассказывал о людях, живущих здесь, о том, как устроено это место.

Село было по-настоящему огромным и совершенно не напоминало те небольшие и заброшенные деревни и села, которые я проезжала по пути сюда. Асфальт покрывал не только центральные улицы, но и окраины, а подъезды к домам были аккуратно отсыпаны гравием и песком, что было удивительно для Коми округа, ведь и гравий и песок здесь были редкостью, и говорило об определенном достатке местных жителей.

Сами жители тоже разительно отличались от тех, кого я встречала ранее в других сёлах. Они носили хорошую, хотя и не дорогую, одежду, которая выглядела аккуратно и ухоженно. Не было того ощущения запущенности и бедности, которое часто сопровождает жизнь в глубинке. Мужчины, которых мы встречали, выглядели крепкими, подтянутыми, занятыми делом — кто-то работал во дворе, кто-то возился с техникой. Женщины тоже были ухоженными: в простых, но чистых платьях или спортивных костюмах, волосы чаще были заплетены в косы или пострижены коротко.

Я заметила детей, которые бегали по ровным тротуарам — их звонкий смех наполнял воздух. Многие из них были в современных кроссовках и ярких куртках. На их лицах не было той обречённости, что часто видишь у детей из неблагополучных деревень. Это было место, где жизнь текла по-другому, и люди, несмотря на удалённость от больших городов, жили, казалось, лучше, чем во многих райцентрах.

Улицы были чистыми — не было валяющегося мусора, заброшенных дворов или полуразрушенных домов. Даже хозяйственные постройки, такие как сараи или теплицы, выглядели крепкими и ухоженными. По всему чувствовалась забота о порядке, как будто здесь существовали свои строгие правила, которых все придерживались.

И все же, на лицах людей улыбок я не замечала. Они были хмурыми, сосредоточенными, если не сказать — угрюмыми. При виде Дмитрия местные жители просто кивали головами, приветствуя своего главу, но никаких лишних эмоций не выражали. В его присутствии они сохраняли почтительность, но не показывали тепла. На меня же бросали подозрительные взгляды — женщины неодобрительно поджимали губы, как будто моё появление здесь не вписывалось в их привычную картину.

Я прекрасно понимала, что выгляжу чужачкой. Моя одежда, пусть и не роскошная, выбивалась из их представлений о том, как должна выглядеть женщина в деревне. Молодые девушки, которых мы встретили на улице, смотрели на меня с откровенной враждебностью. Они не делали попыток задеть меня напрямую, но их взгляды говорили о многом. В их глазах я видела не просто подозрение, а вполне явную угрозу — угрозу для их мира. На Дмитрия они бросали вполне недвусмысленные взгляды — интерес и явное восхищение. Он был не просто местным главой, но и, без сомнения, завидной партией. Моё же присутствие явно пришлось им не по вкусу. Как и любая чужачка, я была потенциальной конкуренткой, угрозой их стабильности и, возможно, надежд на будущее.

Мне не нужно было слышать слов, чтобы понять их мысли. Я чувствовала это в каждом взгляде, в каждом холодном кивке.

— Здесь наш магазин, — ровно продолжал свою экскурсию Хворостов, игнорируя недоброжелательность местных. — Выбор не велик, но основные продукты и вещи всегда в наличии. Если чего-то нет, но очень нужно — ты всегда можешь заказать у Натальи, хозяйки. Она ездит в Кудымкар каждую неделю. Привезет все, что нужно. За отдельную плату, — усмехнувшись, добавил он, открывая мне двери и приглашая внутрь.

Я шагнула в прохладное помещение, ощущая лёгкий запах пыли, перемешанный с ароматом свежеиспечённого хлеба. Магазин был небольшой, но чистый и ухоженный. Полки, хоть и не ломились от изобилия, были аккуратно заполнены: тут можно было найти всё самое необходимое, от круп и консервов до мыла и спичек. Вдоль стены стояли деревянные ящики с сезонными овощами, а за прилавком я заметила молодую женщину — мою ровесницу, может чуть старше. Яркую и красивую, отличавшуюся от местных так же разительно, как и я.

Женщина взглянула на Дмитрия и приветливо кивнула ему, улыбнувшись уголками красивых губ. Я невольно хмыкнула — от такой улыбки у мужчин голову должно сносить. Я тоже была красива, знала это, но на фоне этой девушки выглядела, наверное, бледно. Темные волосы, заплетенные в замысловатые косы, большие, чуть раскосые темно-карие глаза, в обрамлении длинных ресниц, высокие скулы, тонковатые, но четко очерченные губы. Высокая с тонкой талией, красивой грудью и крутыми бедрами, она совершенно не подходила этому месту.

Мои глаза скользнули по лицу Хворостова, и сердце невольно пропустило удар. Лицо его было по-прежнему непроницаемым, однако во взгляде появились знакомые мне искорки интереса. Это был не просто дружеский или приветливый взгляд — в нём было нечто большее, что он старательно скрывал.

Эта девушка не просто выделялась среди местных, она была воплощением той красоты, которой нельзя не восхищаться. И Дмитрий, несмотря на свою внешнюю холодность, явно был неравнодушен к ней. Внутри меня зародилось странное, ничем не объяснимое чувство, которое мне абсолютно не нравилось, но отрицать его было бессмысленно.

Наталья, казалось, чувствовала все взгляды, но продолжала вести себя так, словно была на своём месте. Она кивнула Дмитрию ещё раз, её улыбка не исчезла, но в глубине глаз мелькнуло что-то вроде удовлетворения.

— Дмитрий Иванович, — пропела она низким грудным голосом, и я похолодела. Именно его я слышала в день своего пробуждения в доме главы. Это она устроила Хворостову скандал, явно связанный с моим появлением. — Давно вы к нам не заходили.

— Привел тебе нового клиента, Наташ, — спокойно отозвался мой спутник, но и в его голосе проскользнули бархатистые нотки.

Наталья скользнула взглядом по мне, как будто только что заметила моё присутствие. В её глазах не было ни злобы, ни радости — только безмолвная оценка. Она осматривала меня как соперницу, как потенциальную угрозу, но делала это с явной уверенностью в своих силах.

— Клиент, говорите? — она слегка усмехнулась, но ни тени тепла в её голосе не прозвучало. — Что ж, будем рады.

Я надела профессиональную маску и улыбнулась максимально тепло и приветливо, словно только что встретила лучшую подругу.

— Айна, — протянула ей руку.

— Наталья, — она руку проигнорировала, но я снова только улыбнулась ей.

— Приятно познакомиться. Видимо я буду частым клиентом у вас, Наталья. Дом нужно обставлять, а у меня лишь совсем немного вещей с собой.

— Новый дом? Вы надолго к нам?

— Пока не знаю, до конца лета точно, — я не давала ей перехватить инициативу. — Там видно будет. Место у вас хорошее, а я…. несколько устала от города. Хорошо, что аренда у вас не высокая, Дмитрий Иванович нашел мне место для жизни…

Дай людям максимум информации, переплети правду с ложью и они не станут копать — это первое чему учат журналистов.

— Рада, — холодно заметила она, — что вам нашлось здесь место.

— Спасибо за теплый прием, — пропела я, заканчивая разговор.

Когда мы вышли на улицу, Дмитрий посмотрел на меня внимательно.

— Язык у тебя подвешен хорошо, — только и обронил он, за всю дорогу до выделенного мне домика.

Отвечать я не стала, не желая выдавать, какие чувства вызвало знакомство с Натальей. Впрочем, вскоре я забыла о ней, полностью погрузившись в текущие проблемы.

Дом, который мне выделили, оказался не таким уж и большим, но вполне уютным. Простая кухня, совмещённая с просторной гостиной, маленькая спальня и небольшая кладовка. Это жильё идеально подходило для одного человека — не слишком большое, но и не крохотное. Всё было в меру скромно, но чисто и аккуратно, без лишних излишеств, как раз то, что нужно для спокойного уединения.

— Электричество есть, вода в дом проведена от насоса, — Дмитрий провел меня по моему новому прибежищу. — Плитку мы тебе поставили электрическую, до осени хватит, а потом, надеюсь, научишься и печь топить. Горячей воды… увы, нет. Так что баня — твое все. Разберешься?

Как будто у меня выбор был!

Он показывал мне все, что нужно было знать, а я, хоть и слушала его внимательно, все больше погружалась в объятия серой, липкой тоски. Дом был действительно в хорошем состоянии, прибран и готов к жизни — подозреваю Хворостов воспользовался служебным положением и заставил привести его в порядок своих работников. Но и работы в нем был еще непочатый край. До бани вела узенькая вычищенная дорожка, однако остальная часть некогда обширного сада полностью заросла крапивой и малиной. Вещи первой необходимости в доме были, но даже по самым небольшим прикидкам мне предстояло потратить не маленькую сумму, чтобы довести все до ума.

Я неплохо знала, как справляться с подобными задачами — выросла в Кудымкаре, жизнь там была далека от роскошной — но, уезжая почти десять лет назад, надеялась, что больше никогда не вернусь к такой жизни. А вот теперь мне предстояло снова окунуться в эту рутину. Я слабо вздохнула, выглянув в окно.

Моя изба стояла на самой окраине села, и из её окна открывался удивительно красивый вид, который, казалось, мог хоть немного сгладить тяжёлые мысли. Передо мной раскинулись зеленеющие поля, укутанные яркой листвой, а вдали чернел густой лес, словно тая в себе нечто древнее и неизведанное. Прямо около опушки леса бежал тихий ручей, обрамленный длинными тонкими стеблями камыша, которые шевелились под лёгким дуновением ветра.

Эта картина, несмотря на всю свою дикость и отдалённость от цивилизации, была по-своему завораживающей. Природа здесь казалась спокойной и неизменной, живущей по своим законам, которым мне предстояло приспособиться. Внезапно руки сами зачесались взять фотоаппарат и сбежать из села, из этого дома туда, к лесу и ручью. Почувствовать на лице свободный прохладный ветер, вдохнуть аромат трав и еловых веток. Умыть лицо ледяной водой от которой сводит зубы.

— Вечером ужин тебе принесет Надя, — прервал мои невеселые мысли Дмитрий.

Этот внезапный голос вернул меня в реальность, вырвав из плена пейзажа и мечтаний. Словно природа и её зов исчезли в тени того, что происходило вокруг меня, и на смену им пришли привычные хлопоты.

— Да, — отозвалась машинально, уже мечтая остаться одной, — спасибо.

Дмитрий нахмурился, не ожидая такой реакции. Я заметила, как недовольно сжались его губы, невольно испытав что-то вроде злорадства. Чего он ожидал? Что я брошусь к нему в ноги, рассыпаясь благодарностями?

Слова повисли в воздухе, тишина между нами стала натянутой. Я уже привыкла к его вниманию, но не могла избавиться от раздражения, которое оно вызывало. Может, ему нравилось играть роль спасителя?

— Дмитрий Иванович, — не скрывая легкого ехидства, пропела я, — думаю я справлюсь. Спасибо вам большое, но мне бы еще вещи разобрать….

По взгляду поняла, что он не может поверить, что я его выпроваживаю. А в меня словно беси вселились, те самые про которые тетка Маша рассказывала. Его взгляд становился всё более холодным, но меня это почему-то лишь подстегивало. Неразумно, глупо, но я чувствовала укол злорадства. Пусть он свою заботу отдаст той, что смотрит на него призывным и горячим взглядом тёмных глаз. А я не нуждалась в его опеке или в его одобрении.

На пороге он остановился и прищурив глаза посмотрел на меня внимательно.

— Айна….

— Да? — я подняла голову от своих сумок, всем видом давая понять, что он здесь лишний.

— Звони, если что, — хмуро ответил он. — Приду.

Я невольно усмехнулась — мы оба понимали без слов, что даже если я умирать буду, то не позвоню. Он резко развернулся и вышел, хлопнув дверью, оставляя меня в полном одиночестве и тишине.

С его уходом вся моя бравада испарилась, как пар над горячей чашкой. Я тяжело опустилась на один из старых, разномастных стульев, бессильно закрыв лицо руками. Впервые за несколько дней я осталась полностью одна, без чужих взглядов и обязанностей поддерживать разговор. Одиночество обрушилось на меня неожиданно, словно лавина, и его груз был таким тяжёлым, что я едва не застонала сквозь зубы.

Внутри что-то оборвалось, и я поняла, что даже эта тишина, которую я так жаждала, теперь казалась угрожающей, почти пугающей. Казалось, всё вокруг заговорило со мной — тикающие часы на стене, скрип половиц, шелест ветра за окнами. Всё это внезапно стало напоминанием, что от себя не убежать, что ни лес, ни свежий ветер не спасут меня от того, что происходит внутри.

Что-то горячее капнуло мне на руку, и только через несколько секунд я осознала, что плачу. Это были мои слёзы, катящиеся по щекам, капая на деревянный пол, на мои руки. Я не позволяла себе этой слабости в доме Дмитрия и во время всей этой поспешной попытки бегства, но сейчас, оставшись наедине с собой, внезапно поняла, что больше не могу нести этот груз. Словно удерживавшая меня броня дала трещину, и вся накопившаяся боль вырвалась наружу, как прорванная плотина.

Мне всего лишь 26 лет, а жизнь моя — полная катастрофа. Казалось, я бегу по кругу, стремясь что-то исправить, но чем быстрее я двигалась, тем дальше уходила от того, что когда-то считала нормальностью. В этот момент, сидя на старом стуле посреди пустого дома, я наконец признала, что больше не могу убегать ни от себя, ни от того, что натворила. А самое поганое было то, что я не видела никакого выхода. Я могу снова сорваться с места, уехать еще дальше на север или на юг, но мои ресурсы не бесконечны, как и мои силы.

Слёзы катились всё сильнее, и я не пыталась их остановить. Я позволила себе чувствовать, позволила себе быть слабой, пусть и только на короткий миг. Никто не видел. Никто не знал. И от этого, может быть, стало немного легче. Словно маска, которую я носила, наконец упала, открыв всё, что я так упорно прятала даже от самой себя.

Машинально встала, прошла в спальню и, не раздеваясь, упала на узкую односпальную кровать, кем-то заботливо застеленную для меня. Укрылась пледом, натянув его до самой головы, словно стараясь отрезать себя от окружающего мира. Не хотелось думать, не хотелось ничего решать. Здесь, в этом старом доме, я наконец позволила себе отпустить всё, что так долго держала внутри.

Покинув дом Хворостова, который казался таким гостеприимным и уютным, я неожиданно обрела свободу. Свободу быть слабой, честной с собой, не играя роль сильной женщины, которая может справиться с любой проблемой. Да, этот дом был прост и совсем не похож на роскошное жильё моего знакомого, но именно здесь, среди скромной обстановки, я смогла выплеснуть накопившуюся боль, которую так долго скрывала.

И если уж мне предстоит провести какое-то время в этом месте, пусть этот дом станет моим убежищем, моей маленькой крепостью. Пусть это будет всего лишь иллюзия защиты, но она мне была необходима. В этот момент мне нужно было хоть что-то, за что можно было бы держаться, хотя бы в собственных мыслях.

Разбудил меня странный стук, раздавшийся где-то на кухне. Приподняв голову, я прищурилась, пытаясь сообразить, что происходит и где я нахожусь. За окнами уже полностью стемнело, только полная луна заглядывала в окно спальни, освещая часть комнаты мягким светом. В голове ещё царил легкий туман от сна, но быстро стало ясно, что я проспала весь день и значительную часть ночи.

Тихонько встала с кровати, стараясь не издать ни звука, и опустила ноги на холодный пол. Сердце начало слегка учащённо биться — стук показался мне неожиданным и непонятным. Я прислушалась, затаив дыхание. Дом казался неподвижным, за исключением лёгких звуков с кухни, которые то стихали, то вновь появлялись. Возможно мне просто показалось, но страх своими холодными лапками уже начал пробираться внутрь. Я тряхнула головой, отгоняя кошмар и снова прислушалась. Тишина, прерываемая естественными звуками стала мне ответом.

Переведя дыхание, я хотела встать и ходя бы снять одежду. Но внезапно на кухне снова послышался шорох.

Вот только не говорите мне, что в доме есть крысы!

Я осторожно встала и на цыпочках прошла к дверям, взялась за ручку. Двери оказались не заперты и отворились с тихим скрипом.

Метнувшаяся со стороны стола тень заставила меня громко взвизгнуть от страха. Я в ужасе метнулась к включателю, судорожно нажимая кнопку. Топоток маленьких ножек затих за мгновение до того, как свет залил комнату яркими лучами. Я оглянулась, пытаясь понять, что это было, но вокруг всё казалось таким же тихим и мирным, как раньше. Комната выглядела пустой, но сердце всё ещё стучало в ушах.

На большом столе стоял кувшин с молоком, горшочек, накрытый полотенцем и маленькая кастрюлька. Еда, которую по всей видимости принесла вечером Надежда. Я спала настолько крепко, что даже не услышала приход моей старой знакомой, а она не стала меня будить, просто оставила еду на столе — вареную картошку, что-то мясное типа гуляша и молоко, которое я не пила.

Мой взгляд метнулся к раскрытому чемодану, откуда на лавку вывалились часть одежды. Сердце сделало кувырок — я даже деньги оставила лежать там, прикрытые только частью вещей. Твою ж мать, Айна!

Я быстро сбросила одежду на пол и с облегчением поняла, что все на месте: фотоаппарат, ноутбук и деньги!

Перевела дыхание, присев на лавку, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. В голове мелькали хаотичные мысли — кто-то был на кухне или мне это только показалось? И как я могла так беспечно оставить чемодан с важными вещами в открытом виде!

Внезапно, мой взгляд привлекло маленькое блюдце, стоявшее под лавкой около печи. Я наклонилась ближе и с удивлением поняла, что в блюдце налито молоко, а рядом лежит малюсенький пирожок с пистиками. Край пирожка был явно покусан.

Я тихо рассмеялась — вот и ответ на мой вопрос. Видимо когда Надежда пришла ко мне, увидела, что в доме поселилась кошка, вот и налила ей молока и пирожок положила. Странно только, почему она мне этих пирожков не оставила — я б не отказалась. Но да ладно, кошек, видать, эта женщина любит значительно сильнее, чем меня.

— Кыс, кыс, кыс, — позвала я, — выходи, не бойся. Не обижу!

Но на зов никто не отозвался. Кошка или была сильно напугана, или просто не считала нужным отвечать мне. Или, я снова нахмурилась, оставлено было кошке, а залезть могла и крыса.

Да ну на фиг!

Не долго думая, я быстро схватила блюдце и выбросила его на улицу вместе с содержимым. Если это действительно кошка — она найдёт еду и на улице, а вот крысе в доме делать нечего.

После этого я убрала еду на полку повыше, заботливо накрыв полотенцами, чтобы больше никто не залез, вещи отнесла в комнату, разделась и с облегчением нырнула под тёплое одеяло. Прикрыла глаза, погружаясь в легкую дремоту. Последняя мысль, которая проскользнула в голове перед тем, как я снова уснула, была о том, что постельное бельё явно принадлежало Дмитрию. Слишком мягкое, слишком нежное для деревенского дома.