Тернистая звезда

Глава 10. На границе

Тусклые сумерки Большого Пса покрыли волосы Астер налётом старого золота. Джегг любовался ими, украдкой поглядывая на спутницу. И думал о том, что ещё несколько часов назад сетовал на то, что не может обладать этой женщиной. А теперь рад был бы просто коснуться её руки.

Сейчас это было невозможно. Астер совсем рядом — сиденье мобиля, несущего их к периметру колонии, не широкое. И, тем не менее, между ними сейчас непреодолимая стена. В который уже раз?

— Поговори со мной, — не выдержал священник.

— О чём? — у неё безжизненный голос. И бесцветный взгляд.

— О том, что мучает тебя. Прямо сейчас.

Его это тоже мучает. А также то, как вздрогнули её пальчики, непроизвольно сжавшись в кулачки.

— Почему, Джегг? Я не понимаю, почему так… жестоко? Даже не жестоко… дико! Это дикость! Первобытная дикость! — слова произносятся тихо, но дыхание сбивается, будто она срывается на крик. — Я не ожидала от тебя, что…

Она не договорила, отвернувшись к темнеющему окну.

— Это немного не так работает, — выдавил из себя Джегг, отметив, что из-за волнения с трудом подбирает слова на норгском. А хотелось быть убедительным. Пожалуй, как никогда в жизни. — Я… несу ответственность за то, что произошло, — он зажал внезапно вспотевшие ладони между коленями. — Но форму епитимьи или… казни они всегда выбирают сами. Я не могу на это повлиять.

Полуправда. Если чёрному священнику хватало душевных сил простить объект проповеди, тот почти всегда выживал.

Как перевести термины Священной Миссии Джегг не знал, поэтому произнёс их на трансгалакте. И, даже не поднимая головы, видел, как навострили уши водитель мобиля и сидящий рядом с ним Мохан.

А полная правда в том, что над объёмом своих душевных сил Джегг не властен. Если б речь шла об одних намерениях, шансы были. Но четвёртый (имя покойного священник не хотел произносить даже мысленно) времени зря не терял. Пять женщин. Две из них, скорее, даже не женщины — совсем юные девочки. Пять раз Джегг выследил, изнасиловал и убил вместе с Бессмертным. Пять раз задавил предсмертный крик.

Теоретически, наверное, даже это нужно простить, ведь после проповеди новая личность и без того причинит носителю массу страданий посредством собственной совести. Но Джегг не святой. Он просто человек. Так что простить не смог.

Священник почувствовал выжидающее внимание в молчании Астер и заставил себя посмотреть ей в лицо. Что ж, как минимум, отвращение на нём не написано. Там надежда. Милая… ты надеешься, что чёрному священнику удастся убедить тебя в том, что не такое уж он и чудовище.

Джегг криво усмехнулся. Очень сложно убеждать кого-то в том, в чём не уверен сам.

— Большинство современных цивилизаций придерживается сходных базовых принципов морали, — начал он издалека. — Дарить жизнь — хорошо, отнимать — плохо, говорить правду — хорошо, лгать — плохо, любить — хорошо, ненавидеть — плохо. Нюансы… заключаются в деталях. Например, убивать ради защиты себя и своих — тоже хорошо, а лгать врагам и убийцам — вовсе не плохо. Я эти детали всего лишь калибрую. Как… поверочный инструмент. Не более, но и не менее. Если сдвиг был сравнительно невелик, носитель не пострадает. А если значителен…

— Какие это были детали? — перебила его Астер. Требовательно. Даже жадно. — Что он?.. Тот…

— Мы разошлись во мнениях, кого можно считать человеком, а кого нет, — сухо ответил Джегг. Вдаваться в подробности он не собирался. — Амплитуда оказалась настолько велика, что он не смог так дальше жить. Личность была сформирована вокруг принципиально другого каркаса, не выдержала изменений.

Дальше они ехали молча. Но интонация молчания изменилась. Ледяная стена, отделявшая Астер, постепенно истончалась, и вот уже стала таять по краям, когда черный священник встрепенулся, как резко разбуженная птица, похлопал по плечу водителя:

— Останови здесь. Дальше опасно для вас.

Мобиль встал, как вкопанный. Джегг легко перемахнул через высокий борт, помог выбраться Астер.

Мохад тоже вышел, отвесил священнику ещё один церемониальный поклон.

— Увидимся ли мы ещё, Каала Рши?

Джегг едва не задохнулся от этого обращения. Но лишь сдержанно улыбнулся. Каала Рши — Чёрный Мудрец. Так когда-то звал его учителя Бхар.

— Я наведаюсь навестить Юсфиталь, почтенный Мохад. Проследи, чтобы она меня дождалась.

— Почему мы идём пешком? — Астер в очередной раз поскользнулась на песке, священник в очередной раз поддержал её под руку.

— Нас ждут на той стороне периметра, — Джегг напряжённо всматривался в озарённое городским светом небо.

Идти ещё прилично, а девушка совсем выбивается из сил. И в животе у неё урчит. А ещё она давно ничего не пила. У него самого губы растрескались. Идиот. Надо было взять с собой воды. Надо было…

— А кто?..

Ответить он не успел: из-за ближайшего холма с тонким, неприятно-высоким жужжанием вылетели два дроида. И в то же мгновение у Астер на лбу засветилось пятнышко лазерного прицела. Судя по направлению её взгляда, у него тоже.

— Не волнуйся и не делай резких движений, — Джегг потянулся к спутнице, но она и сама уже замерла на месте. И не выглядела удивлённой.

Его почему-то резануло болью. Она даже не удивилась! Просто стояла, пока робот зачитывал стандартное предупреждение. Вытянула руки, позволив стальным браслетам наручников замкнуться на запястьях. Как будто ожидала от прогулки с ним чего-то в таком духе.

Он тоже вытянул руки перед собой. Роботу бесполезно объяснять, кто он и почему здесь: есть приказ задержать приближающихся людей, машина и выполняет. Молодец, Джегг, нечего сказать. Отличное романтическое свидание устроил! Сначала кровавое шоу, теперь арест. Незабываемо!

Астер в его сторону даже не смотрела.

Подъехал открытый мобиль. Что ж, хотя бы ногами до периметра не придётся идти. Джегг окинул взглядом выскочивших легионеров и с сожалением констатировал: ни одного знакомого лица. И это даже не верхогляды: нашивки пограничной центурии.

— Руки держи при себе, — рявкнул священник, мгновенно закипевший от бешенства при виде того, как грубо мальчишка в форме рванул Астер к себе за наручники.

Стоявший рядом легионер замахнулся на Джегга прикладом оружия, которое держал в руках. Священник не слишком разбирался в местных моделях, определил только, что не энергетическое. Не важно.

Он уже поймал взгляд пограничника. Тот замер, будто статуя. Джегг процедил сквозь зубы:

— Тебе напомнить, когда ты имеешь право силу применять?

— При оказании сопротивления, — произнёс кто-то спокойно у священника за спиной. — Садись в мобиль и не делай глупостей, Бессмертный. Останешься цел до свидания с Судьбой.

Джегг медленно обернулся и взглянул на говорившего. Молодой мужчина. Пограничник. Нашивки трибуна. Лицо проницательное и при этом ироничное. Надо же. А с градусом пафоса переборщил.

— Я не Бессмертный.

— Да мне до сиреневой звезды, — пожал плечами тот.

Солгал. Джегг прекрасно видел тянущееся к ним с Астер жадное любопытство. Любопытство, приправленное тщательно скрываемым тщеславием. Трибун не прочь выслужиться. Но перед кем? Перед Стелией? Или перед белым священником конклава, слившим Бессмертным сигнальный код панциря, подаренного пришлому чёрному священнику с сомнительной репутацией? Пограничники не верхогляды и не элитные боевые части. Присягу у них любой священник может принимать.

Астер всю дорогу до пограничного поста глядела в пол. Стремительная цепь событий требовала анализа, но инженеру отчаянно не хватало информации.

Очевидно, что чёрный священник напросился к ней в компанию по дороге в бутик не просто так. И не ради пополнения гардероба. Судя по происшествию рядом с фонтаном, причиной были дела за пределами периметра. Зачем для этого ему понадобилась Астер? Обдумав вопрос со всех сторон, девушка решила, что ради отвода глаз и прикрытия. Джегг отправился на загородную прогулку инкогнито, без мультикуба, а значит, даже мобиль не смог бы арендовать. Пешком до периферии, где в ходу наличные деньги, топать долго. Вот Астер со своей платформой и подвернулась. Ладно. Но дальше зачем он её с собой взял? Не для того ведь, в самом деле, чтоб одежду купающимся в фонтане Бессмертным подавать? И зачем пытался её перед этим соблазнить? Или встреча с жрецом не была запланирована? Или была запланирована другая встреча, не с жрецом?

Джегг просил подыграть ему. И Астер даже была бы не против, вот только правила игры он не удосужился ей объяснить.

Девушка задумчиво почесала подбородок о плечо, чувствуя нарастающее раздражение. Новый арест ей сейчас абсолютно не кстати: прощай тогда третья аттестация, лаборатория и термоядерный генератор.

А чёрному священнику и горя мало, от души развлекается: его тон при разговоре с пограничниками нисколько не походил на кривляния перед докерами. Он угрожал и приказывал. С тем же высокомерием, с которым обращался к триаде со «Скакуна». Однако, когда трибун назвал священника Бессмертным, Джегг его поправил, но своего имени так и не назвал.

Следовательно, продолжает сохранять инкогнито?

Астер запуталась. Возможно, не будь она такой уставшей и голодной, мысли складывались бы шустрее. Но сейчас она окончательно утратила нить происходящего, а потому не могла решить, как себя вести. И начинала злиться. На Джегга, на пограничников и на всего Большого Пса в целом. Лучше бы в доках сидела. Присмотрела бы за тем, какую арматуру на внешний корпус монтируют. И спать ложилась бы по бортовым часам, а не по этому чересчур медленному Ориону. Нет, приспичило по магазинам выползти! Ни разу это ничем хорошим не заканчивалось.

Хорошо, что на допросах наводящие вопросы задают. Хоть что-то прояснится.

— Имя и личный код, — почти без вопросительной интонации произнёс трибун, когда в помещении, назначенном на роль допросной, они остались одни.

Астер назвалась. Легионер сверился с записями в блокноте, из чего девушка заключила: пограничники поймали их не в ходе операции по борьбе с нарушителями периметра. Ждали конкретных людей. Впрочем, об этом и Джегг упоминал.

— Не в первый раз проблемы с законом, а? — трибун обаятельно улыбнулся. — Что тут у нас? Провоз нелегальных пассажиров, гиперпрыжок без лицензии пилота, неподчинение законным требованиям Легиона, контрабанда в особо крупных размерах, о! — Он даже поднёс блокнот поближе к глазам, вчитываясь в сложную формулировку: — Самовольное переоснащение летательного аппарата общественно опасным нелицензированным оборудованием… это ещё что такое?

— Движок прогулочной яхты перебрала, — пояснила инженер с ноткой ностальгии. — С трёхкратным увеличением скорости. Но в турборежиме она взорвалась. — Астер в свою очередь обаятельно улыбнулась. — Серьёзно никто не пострадал. Разве что пара легионеров, которые следом гнались.

— А с какой целью гнались? — заинтересовался трибун.

— Понятия не имею, — Астер посмотрела на него честными глазами. — Я-то к тому моменту уже пару часов как с яхты в индивидуальной шлюпке отчалила. Судёнышко на автопилоте шло. Кстати, лицензию межпространственного пилота я с тех пор тоже получила.

— Внушительный «послужной список» для столь юной особы, — с непритворным уважением заключил легионер.

Астер молча пожала плечами.

— Но на этот раз ты серьёзно вляпалась, девочка, — задушевно сообщил мужчина.

— Не терпится узнать, в чём меня на этот раз обвиняют, — в тон ему ответила девушка.

Повисла неловкая пауза. В чём её обвиняют, трибун Вито знал. Вот только не по официальным каналам. Ему-то только голограмму из доков передали, где эта девица груз из трюма на транспортную платформу грузит. И словесное описание мужчины-спутника. Обычный, мол, юбочник: чалма, борода, глаза тёмные, рост средний. Вроде, и совпадает с тем, кого вместе с ней взяли. Почти, да не совсем. Борода-то у него в самом деле есть, но не окладистая, в пол-лица, как аборигены носят, а пижонская, фигурно-тонкая. Вито такие только у богатеев с Малого Пса видел. Черты лица опять же… трибун на задержанного всю дорогу не отрываясь пялился, всё понять не мог, кого тот ему напоминает. И вспомнил-таки! Статую. Из музея на том же Малом Псе. Царь там какой-то легендарный, верхом на боевом оцелоте. Вито ещё подумал тогда: не бывает у живых людей таких острых черт, так только из камня вырезать можно. А поди ж ты!

Да и говорил тот, кого описывали докеры, с обычным для юбочников акцентом. А у этого трансгалактическое произношение чище, чем у самого Вито. Такое только в дорогих частных школах ставят. Но вот описание одежды точно совпадает. Что это получается? Девчонка-контрабандистка с одним юбочником за периметр нырнула, а вернулась оттуда уже с другим, только под него замаскированным? И как это соотносится с покушением на недавно прилетевшего чёрного священника?

— Кто тот мужчина, которого взяли вместе с вами? — с места в карьер ринулся трибун.

— Сами у него и спросите, — в её голосе отчётливо прозвучала усталость.

При всём желании подыграть Джеггу, Астер не знала, какого ответа тот от неё мог бы попросить. Особенно с учётом датчиков детектора лжи, висящих на висках и на запястьях. Ну его. Пусть сам разбирается. Большой уже мальчик.

— Вы не в том положении, чтобы ёрничать, — строго сказал трибун.

— Да неужели? — состроила саркастическую гримасу Астер, отметив про себя, как технично трибун ушёл от предъявления обвинения. — Я за собой особых прегрешений перед юрисдикцией Большого Пса как-то не припомню. А вот когда мне в лоб лазерным прицелом светят и в наручники пакуют — не очень люблю. Но я человек не злопамятный, если у вас ко мне претензий нет, я на вас тоже жаловаться не буду. Разойдёмся мирно и забудем это досадное недоразумение.

— Вы незаконно пересекли периметр! — нашёлся пограничник.

— Чёрта-с-два, — отрезала Астер, мысленно поблагодарив мало заселённые планеты, слабо охваченные диспетчерскими службами. — Я техперсонал транзитного корабля. Мой транзитный код позволяет мне, цитирую: «пересекать границы транзитной юрисдикции любым энергетически и технологически целесообразным способом, не создающим препятствий или опасности для движения других технических средств и/или орбитальных устройств».

— Но сейчас вы вне корабля, — опешил её собеседник.

— Ну и что, — Астер небрежно откинулась на спинку стула, отчего провода детектора лжи натянулись. Примитивный он всё-таки у них. — Правила есть правила. А транзитный код есть транзитный код. Опасности для движения технических средств я создавала? Не создавала. Орбитальным устройствам тем более… как это вы выражаетесь? До сиреневой звезды?

Трибун молча положил перед ней приказ конклава о задержании Астерии, корабельного инженера «Гибралтара».

Девушка внимательно его изучила, повертела и даже поскребла ногтем голографическую печать, удостоверяясь в подлинности.

— Ладно, — сказала она, наконец. — Раз так, разговор будем продолжать в присутствии моего адвоката. Выдайте мне мой мультикуб примерно часов через… сорок семь.

— Почему через сорок семь? — удивился пограничник.

Астер окинула дилетанта ироническим взглядом.

— Потому что приказ у вас на задержание, а не на арест. Без предъявления обвинения он может длиться сорок восемь стандартных часов. Потом вы меня так или иначе должны будете отпустить. Да и, — она покосилась на циферблат настенных часов, показывающих универсальное время, — адвокат мой в соседнем рукаве, пока через все ретрансляторы сигнал туда дойдёт, у него глубокая ночь будет. Вы, может, уже со мной и ссориться передумаете, а он распереживается. Он у меня старенький уже, не хочу лишний раз по пустякам волновать.

Внешний вид вошедшего трибуна Джегг мысленно определил как «обескураженный». Судя по времени, которое священнику пришлось провести в одиночестве, инженер с пограничником не церемонилась.

— Надеюсь, ты догадался предложить ей хотя бы воды?

— А? — трибун, всё ещё не отошедший от предыдущей беседы, непонимающе воззрился на второго задержанного.

Джегг вздохнул.

— Прежде, чем мы приступим к разговору, — сказал священник, подпустив в интонацию доверительной мягкости, — нужно позаботиться о даме. У неё был сегодня тяжёлый день. Она не привыкла к такому жаркому климату. Принеси ей, пожалуйста, приличный обед. Не комплексный рацион, из коробочки, а мяса и свежих овощей. Она голодная злится. И плохо спит.

— Что ещё мне для неё сделать? — саркастически осведомился трибун. — Традиционную нртью станцевать?

— Это перебор будет, — улыбнулся Джегг. — Но то, что ты знаешь слово «нртья», уже хорошо.

Пограничник ему нравился: никаких скрытых мотивов, помимо служебного рвения, священник не заметил. Неглупый любопытный малый. Культурой аборигенов вон интересуется.

— Если она тебе нагрубила, так это от голода. С утра маковой росинки во рту не было. Сам посуди, пристойно ли так обращаться с женщиной? Ты же офицер.

— Да где я ей тут мясо с овощами найду? — сдавал позиции трибун.

— Из ресторана доставку закажи. Только из хорошего. Деньги можешь взять из тех монет, что у меня конфисковали.

— Их не конфисковали, — запротестовал Вито, — по описи всё…

Задержанный отмахнулся небрежным, но настолько изящным жестом, что легионер залюбовался. Ах, мол, не о чем и говорить.

— Из ресторана, из ресторана… — бубнил Вито, немного шмыгая носом из-за дразнящего запаха сочного сэндвича с плавниками голубого ската, — из ресторана ждали бы часа два ещё.

А так тетриус сгонял по-быстрому, на байке, в ближайшую закусочную. Нормальная закусочная, как премию выдадут, ребята там часто вскладчину сеты заказывают. Пока ни разу не отравился никто. И цитрин вот даже в специальных чашках, которые тепло удерживают. А то ночь уже, зябко. На девчонке платье тонюсенькое, продрогнет ведь.

Бутылку с водой ей раньше ещё принесли. Кто-то из парней даже чашку отжалел свою, рельефную. С опоясывающей ободок надписью: «Обладателю стальных яиц». Вито хмыкнул. В тему, в общем-то.

Пить в наручниках ей было неудобно, но девушка справлялась. Немного поколебавшись, трибун освободил ей руки. В самом деле, чего они так озверели? Ну, задержали и задержали. Когда она про отсутствие прегрешений говорила, детектор даже не рыпнулся. Вполне может статься, что она к убийству священника и не причастна вовсе. А мужик этот с ней… ну, какой-нибудь секретный двойной агент, поэтому наглый такой, знает, что ему ничего по эту сторону не грозит. А она его связной. Или, наоборот. Это она агент. Прикидывается дурочкой, втирается в доверие, и… А мужик её телохранитель. Поэтому так печётся. Ох…

— Как это ужасно… хмпф… ужасно трогательно! — сказала Астер, едва удерживаясь от того, чтобы начать облизывать пальцы. — Вы такой милый! Как вас зовут? Буду улетать, благодарственный отзыв напишу.

Вито смутился неожиданно сильно.

— Не надо… отзыв. Чего там… задержанных положено кормить.

— О-о! — девушка с блаженным видом покачивалась на стуле, обнимая ладошками чашку цитрина. — Да ладно вам! Меня же не первый раз задерживают, процедуру знаю. Вечерних ужином не кормят, в лучшем случае завтраком, и то не всегда — если оформить вовремя успевают. И уж точно не такой вкуснятиной. Мне светил комплекс номер один, номер три или номер десять. Как повезёт. Я особенно десятый ненавижу, он без соли. Вы мне свой ужин отдали, да? Или из своего кармана оплатили? Так благородно! Словно в куртуазных романах.

Трибун покраснел до корней волос. Помялся.

— Идёмте. Чего вам тут… на стуле. Отдохнёте хоть, пока время есть.

Астер резво вскочила с места, на ходу прихлёбывая цитрин.

— За вами, мой рыцарь, хоть на край Галактики.

Осмотревшись в камере временного содержания, инженер нашла её просто роскошной: кровать раза в полтора шире, чем её койка на «Гибралтаре», матрас в меру мягкий, бельё дышит свежестью, одеяло лёгкое и тёплое. Уборная и душ имеются. Вообще это на камеру даже и не похоже, а похоже… на стандартный бокс-бытовку. Впрочем, чего удивляться? Это же пограничный пункт, а не тюрьма.

Астер умылась, скинула платье и с наслаждением растянулась под одеялом. Если честно, в таких условиях, да в тишине и спокойствии, она готова пару дней отдохнуть. Пока Джегг вдоволь наиграется в политические игры и соизволит сообщить о себе как о члене местного конклава. Тогда её, скорее всего, выпустят. А она пока выспится.

Вито с интересом наблюдал, как задержанный мужчина разрезает сэндвич на ма-а-аленькие столбики, накалывает на винтовую шпажку и отправляет в рот. Тщательно и практически беззвучно пережёвывает.

Деревянные приборы в закусочной всегда к заказу кладут. Но Вито ни разу не видел, чтобы ими хоть кто-то пользовался, будь то колонист или юбочник — руками гораздо удобнее. Надо попробовать будет на досуге. Но что-то подсказывало: такая аккуратность и точность движений требуют изрядной практики.

— Вкусно, — искренне прокомментировал Джегг, поймав пристальный взгляд пограничника и указал на белый с голубыми прожилками кусочек в середине столбика, нанизанного на катаар. — Что это?

Вито недоверчиво хмыкнул.

— Ты умеешь пользоваться этими штуками, а голубого ската не узнал?

— На Бхаре такие не водятся, — с деланым простодушием ответил Джегг.

Трибун мысленно похвалил себя за то, как тонко вывел загадочного незнакомца на разговор.

— Так ты бхариец? А тут что забыл?

— Транзитом, — охотно отозвался священник, наблюдая за реакцией легионера. Кому же ты предан, трибун? Стелии или белому конклаву? — Наслышан о красотах священного Хампи. Но прежде не доводилось тут побывать. Впечатляет. Отлично содержится. Местные жрецы знают толк в урбанистике.

Вито задумчиво почесал в затылке. Так… что это получается? Богатый турист просто по достопримечательностям шастает?

— А девушка?

Джегг глубоко вздохнул и доверительно сообщил, понизив голос:

— Она мне нравится. На свидание сводить хотел. Но получилось так себе.

— Да уж… — задумчиво подтвердил трибун. — Свидание так себе…

Рефлексия легионера озадачила священника: внутренне тот не ориентировался на конклав вовсе.

— А чего Чёрная Сучка вас с ней задержать приказала? Приревновала, что ли?

— Вот как вы Стелию называете… — невольно улыбнулся Джегг, и Вито прикусил свой слишком длинный язык. — Не беспокойся, я ей не скажу, — священник отправил в рот ещё один столбик сэндвича. — Она за мою безопасность на Большом Псе отвечает. А я из-под охраны сбежал. Сам понимаешь… она не довольна.

Джегг сделал многозначительный жест.

— Ну да-а… — трибун так и эдак вертел в уме слова задержанного. Вроде, всё сходится… на Бхаре в интернаты колонии аборигенов запросто берут, были бы деньги. А от этого субчика за парсек золотым запасом несёт. Развлекается, девчонку клеит… эх, Вито уже навоображал себе! Шпионы, двойные агенты! А тут всё банально. Кроме, разве что, девушки. Девушка занятная! Корабельный инженер, да с такой биографией! Ей-ей, сам бы запал! Романтика же!

— Что ж ты девчонку в священный город в таком виде потащил? Голова не покрыта, да и платье — название одно, как паутинка. Не знаю, как на Бхаре у вас, а здесь за периметром бабам в таком виде зазорно ходить.

— Рядом со мной ей ничего не грозит, — серьёзно сказал Джегг. И бесшабашно усмехнулся. — К тому же… мне нравится на неё в таком виде смотреть.

— Ну да, коне-е-ечно, героический ты… — протянул было трибун, но осёкся. Вспомнил, как проходило задержание. Ведь, в самом деле, грубовато парни себя вели. А этот их одним взглядом да парой окриков окоротил. А сам он? Бегает за едой, бытовку свободную предоставил… когда он себя так с задержанными вёл? Пусть себе и с женщинами?

— Слушай, а ты часом не колдун? — подозрительно осведомился пограничник. — У нас болтают, что на Бхаре водятся колдуны. И до девок охочие, мол, целую науку разработали, как соблазнять, и в постели потом…

Смех Джегга ручейком зажурчал по комнате. Он смеялся искренне, вытирая мелкие слезинки из уголков глаз.

— Вроде того. В хороших видьялай есть курс «Семейного счастья». В том числе включает в себя науку о том, как… доставить женщине удовольствие. Считается, что залог семейного счастья именно в этом.

— Заманчиво звучит, — расхохотался легионер. — У нас бы в академии парни передрались за очередь к экзаменаторше!

— Сомневаюсь, — деликатно возразил Джегг. — Отрабатывать навыки полагается на жрицах. Не молодых и не красивых. И очень циничных. Юноша ведь никогда не знает, какую супругу отец ему подберёт. Далеко не всем юные красавицы достаются.

— А тебе кто достался? — с любопытством осведомился пограничник, напрочь уже забывший, что собирался вести допрос нарушителя периметра.

— Мой родитель отправился к праотцам задолго до того, как я вошёл в брачный возраст. Так что в этом смысле я сам себе хозяин.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло? — посерьёзнел Вито. — Сочувствую по поводу отца.

Джегг вежливо наклонил голову.

— Это было давно. Я его и не запомнил. И теперь, в самом деле, надеюсь на… благоприятный исход в плане семейного счастья, — он невольно покосился в сторону двери. — Как там она? Повеселела после еды?

— Ага… — вспомнив, как его обозвали рыцарем, пограничник не знал, куда глаза девать. — Всё, как ты говорил. Я её… в бокс отвёл свободный, для командировочных. Там душ есть, кровать… вроде, ей понравилось.

Вито словил себя на ощущении почти братства с задержанным, который даже имени своего не назвал до сих пор. Вот странно! Будто и в самом деле наваждение. Или колдовство. Ему всегда тяжело было сходиться с людьми. А с этим вот… юбочником… болтает запросто, будто всю жизнь знакомы.

— С-слушай, ты, вроде, хороший мужик, — задумчиво почесал в затылке пограничник. — Даром что мажор…

Собеседник лишь невесело усмехнулся, и Вито подумалось, что у богатеев жизнь тоже не всегда сладкая. Свои проблемы есть. Соответствующего масштаба.

— …тут, это… я краем уха слышал… уж не знаю, приревновала она тебя, действительно, или что…

Джегг был весь внимание. Ещё немного, доверие у пограничника из ушей польётся. Или он сейчас же выложит всё, что знает, или чёрному священнику надо расписаться в полной профнепригодности.

— Чёрная С-с… леди Стелия. Она вам с барышней убийство чёрного священника шьёт. С Бхара священник, вроде бы, как и ты. Джеггом звали. Знаешь его?

Проповедник скривился, глотая саркастическое замечание по поводу Стелии. И по поводу себя самого. Небрежно махнул рукой.

— Слыхал краем уха. Говорят, обычный провинциальный неудачник.

— Ну так вот в этого неудачника ракетой запулили. Прямо в гостишке, — угрюмо сообщил Вито. — В общем… проблемы у вас будут.

— На этот счёт не беспокойся. Со Стелией я сам договорюсь. Только… чтоб ненароком тебя не подставить, про дырку в заборе расскажи. Ты же знал о ней. Почему не устранил?

— Так в одном месте устранишь, в другом вырежут, — вздохнул пограничник. — Спокойнее за известной следить.

— Логично, — согласился Джегг.

— Да и то… надо же юбочникам как-то к родным ходить. Эти там… в белых кварталах озверели совсем. Прикинь, пошлину за пересечение границы периметра ввели. Вообще неподъёмную. А у них же один в колонии десятерых дома кормит. Ну и они его… подбадривают. Товары по мелочи таскают, что тут можно толкнуть, особенно в чёрный квартал…

— А не боишься, что Бессмертные вместе с челночниками пройдут? — промурлыкал Джегг, приятно удивлённый человеколюбивой позицией легионера.

— Так Бессмертных внутри периметра больше, чем снаружи, — бесхитростно признался трибун. — И с внешними как раз проблем обычно нет — за ними свои же и следят. Уговор же: за одного террориста десяток бизнесов под внеплановые проверки идёт. А это гарантированный банкрот. Так кто тут устроился, бдительнее центурии Фарха бегунов отслеживают. Бывает, и подрезают сами же. Мы не вмешиваемся. Но и когда они шмотки мимо кордона таскают в обе стороны — тоже не поднимаем шум. Всем же надо жить. Оттуда фрукты и сырьё в основном везут. А от нас электронику… такое всё.

— Неглупый уговор, — согласился священник. — Сам придумал?

— Не, — мотнул головой Вито. — До меня уже было заведено. Давно уже. А в последние годы время конклав как с резьбы сорвало — один закон дебильный за другим. Вот молодёжь с ума и сходит. У родителей, бывает, денег куры не клюют, а на деток любой чернорабочий из потомственных колонистов поплёвывает. Мол, и ходить им можно не везде, и учиться, и работать… и вообще. Ну, родители-то смирные, помнят, что это значит — быть на птичьих правах. А те, кто уже в колонии появился на свет… вот им сказка про бессмертие и вечное блаженство в обмен на истребление колонистов заходит как к себе домой.

— Понял, — задумчиво потёр бороду Джегг. Что-то такое он и подозревал. — Как чёрная священница приедет, проводи сразу ко мне. Девушку не буди.

— Н-ну я не думаю, что она прямо сюда приедет, скорее вас прикажет…

— Она на крыльях прилетит, — задержанный смерил собеседника повеселевшим взглядом. — Уж поверь мне. Ближе к месту событий — лучше контроль.

Так и произошло.

Стелия стрелой пронеслась, даже верхогляды плелись где-то позади — не поспевали. Дверь распахнулась не столько от её пинка, сколько от гневного взора, горящего яростным пламенем неотвратимого возмездия.

Но стоило сидящему за столом мужчине поднять голову, как разъярённая фурия превратилась в онемевшую от счастья девочку. Так и стояла мраморным изваянием, пока он вставал и подходил. И лишь когда он был совсем близко, протянула руку, несмело прикоснулась к щеке.

— Ты!

Джегг позволил ей вдосталь удостовериться — перед ней не бесплотный дух.

— Я.

К чёрной священнице Большого Пса постепенно возвращалась осмысленность.

— Как?

Он пожал плечами. Как? Да просто.

— Я не был в тот момент в гостинице. Кто-то пострадал?

— Нет… — выдохнула она с облегчением. — Кроме тебя… то есть… обрушились всего несколько номеров. Все были пустыми. Но как? Ведь сигнал с…

— Не люблю, когда за мной следят, — отрезал Джегг.

— Даже друзья? — она прижалась лбом к его груди — едва не разрыдалась от облегчения. Жив! Невредим! — Чётки ты тоже оставил в…

— Чётки не к месту были бы в священном Хампи, — ответил он, легонько поглаживая её по волосам. — Там несколько ловушек настроено на их частоту.

Она встревоженно замерла.

— Ты… в их святыню ходил? Один?

— С Астер.

Стелия отстранилась и поглядела на него.

— Ах да… девушка с корабля. Ты доверяешь ей?

«Ей, но не мне?» ощутила священница укол ревнивого беспокойства. Они ведь знакомы столько лет! Столько работали вместе! Так хотелось, чтобы здесь, на Большом Псе, Джегг, наконец, ощутил, как он дорог ей, оставил этот формальный тон! И ведь почти получилось. Когда о детях зашла речь — он был так ласков…

— Она мне жизнь спасла. Больше, чем жизнь. Рассудок.

— Почему охрану с собой не взял? — деловито осведомилась священница. — Это безумие, Джегг. За периметром колонии сейчас…

— …безопаснее, чем внутри, — саркастически отозвался он. — В храме по мне никто не стрелял. А ловушки… ну что ловушки? Я в пяти или шести таких святилищах на Бхаре был. В одном даже послушником служил. Типовой проект.

Стелия уставилась на него со смесью недоверия и восхищения.

— Тебе тоже за ограду недурно бы выходить, — отмахнулся он. — Сидишь в своём дворце, как кукла в коробке, ничего удивительного, что Бессмертные последователей едва ли не на улицах вербуют. Жреца я наставил на путь истинный, но у них есть ещё какая-то Юсфиталь…

— Ты проповедь в их храме прочитал? — глаза Стелии округлились от удивления. — Прямо… жрецу?

— Я проповедник, — Джегг демонстративно разглядывал кончики пальцев. — Деликатные задушевные беседы… не по мне.

— Не прибедняйся, — фыркнула священница. — Трибуна ты технично обработал. Совсем осоловевший ходит. Я, правда, не сразу сообразила, что это с ним. В искренности искупал?

— Да, и прежде, чем мы продолжим, я хочу, чтоб Астер отвезли в… нашу гостиницу ведь эвакуировали? Где остановился остальной экипаж?

— Не знаю. Не поинтересовалась как-то, извини…

— Так выясни. Сейчас.

Сказано было так, что становилось понятно: прежде, чем девушку устроят со всеми удобствами, Джегг в самом деле не намерен ничего обсуждать. Стелию это заинтриговало. Но стоило чуть пристальнее приглядеться к золотистой ниточке, связывавшей священника с корабельным инженером, как он стегнул её голосом, будто хлыстом:

— Не о том думаешь, коллега.

Стелия вздрогнула и судорожно вздохнула. Никогда прежде Джегг не позволял себе переходить с ней на подобный тон. Болезненно.

— У тебя под носом антиколониальное восстание назревает. На фестивальную площадку нападение планировалось. Ты в курсе вообще?

Отвечать не хотелось. А потому Стелия связалась с помощником. Выпалила серию коротких распоряжений.

Джегг терпеливо ждал.

— Я… — оттягивать дольше не имело смысла. Стелия сделала глубокий вдох, — знала про восстание. Что назревает. Но не всех Стил Миротворец тайными ходами по древним святыням водил. И… — закончила она уже совсем тихо, как будто надеялась, что он не услышит, — я плохо говорю на их языке.

— Что, прости? — опешил священник, в самом деле решив, что ослышался.

— Я плохо говорю на их языке, — повторила Стелия громче, на этот раз с отчётливо различим вызовом. — Понимаю почти всё, но сама… плохо говорю. Недостаточно ни для проповедей, ни для бесед. Да там ведь по сути и не один язык! — со злостью добавила она. — Два разных, а то и три… они сами не всегда друг друга хорошо понимают, те, что из разных областей!

— Стелия, но…

Сказать, что Джегг был ошеломлён, значило ничего не сказать.

— Да, дорогой коллега! Не все у нас такие гениальные, как ты! Не все изучают по новому наречию каждый день!

— Да при чём тут гениальность?! — на полтона повысил голос Джегг, и его возмущённое раздражение отразилось от стен, многократно резонируя. — Ты сколько сезонов уже на Большом Псе торчишь? Три несчастных диалекта можно было и осилить!

— Да ты представляешь себе, чего мне стоило добиться хотя бы допуска аборигенов до колониальных школ? — она уже почти орала на собеседника, выплёскивая накопившееся за годы отчаяние и бессилие. — На них же смотрят тут хуже, чем на обезьян! А если б кто-то пронюхал, что я уроки у местных беру, меня бы…

— Тебя бы что? — передразнил Джегг. — На чашку цитрина в приличные дома перестали бы приглашать?

— Представь себе! — огрызнулась Стелия. — Мне бы вычеркнули из всех клубов и салонов. И где прикажешь тогда беседы проводить? На соборе раз в сезон? Я… перестала бы быть одной из них. И…

Тут Стелия испуганно взвизгнула, потому что Джегг схватил её за рукав и рванул к себе с неожиданной силой. Его тёмные глаза пылали незамутнённой яростью.

— Ты чёрная священница, — процедил он сквозь зубы. — Ты никогда не будешь одной из них. И не должна быть. — Его пальцы больно впивались ей в плечо, но пугало Стелию не это. Пугал голос. И взгляд. — Ты должна им указывать, что думать и как управлять. Не они тебе. Ты — совесть. Тебе — решать. Поняла меня?

Женщина осторожно кивнула, не проронив ни звука. Джегг чадил беспредельной властью, как факел копотью. Она… да не то что она, любой, кто сейчас окажется поблизости, будет беспрекословно исполнять всё, что ему вздумается повелевать. Хоть с крыши броситься, хоть заклятого врага в губы лобызать. Ей было жутко, как никогда в жизни. Нет, она, конечно, знала, что такое Проповедник. Но одно дело в отчётах читать и пытаться вообразить, а другое дело испытать этот взгляд… и этот голос на себе.

— Назначишь внеочередной собор, — холодно бросил он, отпуская её плечо. — Через пару дней. Мне надо выспаться, прежде чем…

— Джегг… — срывающимся голосом прошептала Стелия. — Ты же не станешь проповедовать на весь конклав…

— Почему нет? — её затягивала холодная бездна его глаз. — Твой конклав попытался меня убить. Слил код доступа и сигнатуру с комбеза, который ты прислала мне. Достаточный повод для дезинфекции.

— Но… помимо нас там десять человек.

— Пятёрка на одного.

— Я не смогу… пять подряд, — без голоса, одними губами прошептала Стелия. — Даже двоих не смогу. Я не… проповедница, Джегг. Я найду предателя, клянусь тебе, я…

— Ты пришлёшь мне свод законов колонии, — сказал он уже обычным голосом, без модуляций Повелителя Душ, и уселся на подоконник. — Я его перепишу. На утверждение ты созовёшь полный собор конклава. Дальше я сам разберусь.

Стелия рассматривала его, будто видела впервые. Привлекательные черты. Джегг ей всегда нравился. Но теперь… никогда ей не забыть, как умеют сверкать эти тёмные глаза. До чего он может быть величественным. Без титулов, без парадных одежд — этот человек просто становился живым воплощением приказа. И это пугало. Но одновременно с этим повиноваться ему было… приятно. Да что там «приятно»! Она сделает это с наслаждением!

— Снова думаешь не о том, — с неудовольствием констатировал Джегг.

Разбудили её раньше, чем Астер рассчитывала: даже не рассвело ещё. Вежливый трибун витиевато сообщил, что пограничная служба не имеет более к инженеру транзитного корабля никаких претензий и официально приносит извинения за доставленные неудобства. В качестве горячих извинений Астер вполне устроил красный цитрин. Заварил его Вито отменно, пока готовили мобиль, девушка успела всё выпить и теперь раздумывала, не попросить ли добавки. Решила не жадничать: не известно ещё, как далеко её собрались везти и будут ли по пути санитарные остановки. Тогда она стала оглядываться по сторонам и в освещённом окне заметила Джегга. А рядом с ним — чёрную священницу Стелию. Астер сразу узнала её по сногсшибательной причёске — точно как на голограмме со страницы конклава. Джегг что-то говорил, а женщина внимательно слушала. И её красиво подведённые чёрным глаза и яркие, чувственные губы, и холёные, с ярко раскрашенными длинными ногтями руки — всё выражало крайнюю степень восхищения. На короткий миг Астер стало интересно, о чём там вещает транзитный пассажир её корабля. Но она стряхнула праздное любопытство как надоедливое насекомое. Если речь о местной политике — это не её дело. А если не о политике, а о… чём-то личном — не её дело вдвойне. Выражение лица Джегга могло бы что-то прояснить, но… он стоял спиной к окну. Ай, какая разница, в конце-то концов?

Астер точным броском отправила смятый стаканчик в утилизатор. Тот утробно взвыл, радуясь подачке. «Совсем как ты в ответ на порцию внимания чёрного священника», — подумалось невпопад.

Но тут подошёл трибун и сообщил, что можно ехать. Распрощавшись с ним, Астер уселась в мобиль и стала разглядывать быстро мелькающий за окном пейзаж — просто чтоб не клевать носом. Водитель признался, что ему приказано отвезти её в гостиницу. Правда, почему-то, не в ту, в которой Астер остановилось, но приказ есть приказ, в крайнем случае, в центре она уж разберётся. Мультикуб ведь ей вернули. О! Вот он и интерсеть начал ловить! Сколько пропущенных вызовов… От Хэлы, от Сегоя, от Налы даже… хм… ворох сообщений, все какие-то панические, вида «Где ты?», «Ты в порядке?!», «Пигалица, не дури! Ты не можешь вот так!», «Астер, отзовись!»

Инженер нахмурилась и прежде, чем отвечать на непонятные реплики своего экипажа, открыла ленту новостей.

Стоило двери захлопнуться за Стелией, убежавшей отдавать своим верхоглядам распоряжения, отложенная усилием воли усталость навалилась на Джегга многократной перегрузкой. 5g, если не больше. И не удивительно. Прошлую ночь он почти не спал. Сутки тут слишком длинные. И пять проповедей подряд, да ещё без надлежащей предварительной подготовки… Вымотался. Нервничал из-за Астер. Астер, звезда моя тернистая… Оконное стекло приятно холодило разгорячённый лоб. Он успел заметить её силуэт в свете фонаря у выездных ворот. Вот она встаёт на носочки, чмокает в щёку смущённого трибуна… Джегг улыбнулся. Значит, больше не сердится. Хорошо. У Астер тоже был утомительный день. Разбудили вот ни свет ни заря, во второй раз подряд. Ей нужно больше отдыхать. Джегг проследил, как мобиль, в который села девушка, укатил в сторону центра города, отошёл от окна и прислонился к противоположной стене. Почти сразу же понял, что даже стоять для него сейчас — слишком тяжело. Где эта Стелия запропастилась? Надо ещё охрану периметра колонии с ней обсудить… И Юсфиталь, и шаха… Впрочем, этих можно завтра. То есть уже сегодня, но… Надо бы стул, но до него непреодолимо далеко идти. Джегг сполз по стене, пока не уселся на пол. Голову повело в сторону, висок коснулся смежной стены. Веки упали, будто роллеты на грузовом отсеке «Гибралтара» — быстро, но тяжело. И ни в какую не желали подниматься опять. Сервопривод, видимо, отказал.

Когда леди Стелия вернулась в переговорную, где оставила коллегу, знаменитый проповедник уже крепко спал, свернувшись калачиком в углу.