Тернистая звезда

Глава 5. Чувственность

Джегг шёл по техническому коридору так быстро, что Хэла за ним едва поспевала — отчасти потому, что лучше здесь ориентировался, отчасти потому, что торопился привести передатчик в первоначальное состояние и вернуться к Астер — одухотворённое выражение лица Эжеса внушало беспокойство. Поэт явно намеревался обратиться к ней с вдохновенной речью. А раз уж чёрный священник решил устроить свою личную жизнь, пускать это на самотёк не стоило.

— Она дала тебе хоть раз? — раздалось из-за спины. Насмешливо.

— М-м? — погружённый в собственные размышления, Джегг позабыл о спутнице. Обернулся.

Капитан поймала его рассеянный взгляд и рассмеялась. Немного неестественно.

— Я про Астер. Можешь сказать, что вы с Эжесом в ней нашли? Она же… никакая. Ни груди, ни попы. И трахается только с Амоком, судя по твоей мине.

Джегг подумал, что трахаться Астер приходится со всем оборудованием корабля, но мысль не озвучил, посчитав слишком грубой. Под изучающим взглядом Хэлы ему стало неуютно. Нечто неприятно-лохматое снова тянулось от неё к чёрному священнику, как и в первую их встречу. Но в тот раз Джегг был слишком растерян, чтобы разбираться с отношением к себе Хэлы и просто отмахнулся. Отмахнуться очень хотелось и сейчас… но, пожалуй, лучше покончить с этим — тёмные и даже с виду липкие лохмы вокруг Хэлы сегодня выглядели гораздо более жирными. Кажется, они разрастаются.

Джегг добрался, наконец, до передатчика и демонтировал мультикуб, стараясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями. Эпический исход гражданских кораблей из системы Эйнхерии и его не оставил равнодушным, а ещё Эжес этот, раздевающий Астер глазами… сосредоточиться на Хэле было сложно. Но священник умел брать себя в руки.

— Сейчас я бы хотел побеседовать не об Астер, капитан. Поговорим лучше о вас.

Женщина немного запрокинула голову. Шикарные волосы рассыпались по плечам. Красивый гортанный смех. И весьма, весьма впечатляющие формы: на груди комбез натянут так, что, кажется, сейчас лопнет.

Хэла игриво провела языком по губам. Призывно улыбнулась.

— Поговорить… — она нарочито медленно расстёгивала комбинезон, выпуская из него нежную грудь, как лепестки из розового бутона. — …хочешь?

Взгляд мужчины был направлено как раз туда, куда требовалось — чёрный священник не разыгрывал из себя скромника, прячущего глаза от женских прелестей. Но выражение лица Джегга Хэлу слегка озадачивало: губы сжаты в прямую линию, лоб перерезала вертикальная морщинка. Он выглядел чересчур сосредоточенным. Капитан невольно поёжилась: так иногда на неё смотрела Астер. Будто на математическую функцию.

Джегг в самом деле наблюдал за женщиной через призму профессиональной деформации. Сталкиваться с похотью ему прежде приходилась, но у Хэлы она приняла такую замысловатую форму, что пока не дошло до раздевания, Джегг её и не распознал. Да и теперь очевидно — сальные лохмы прикрывают нечто совсем иное.

Правильным решением для священника было бы провести серию осторожных многочасовых бесед, снимая покровы и осторожно приближаясь к несущему элементу тянущейся от Хэлы сложной ментальной конструкции. Учитель Стил так бы и поступил. Но Джегг не Стил. Его правильные решения привели в криокамеру со сломанным редуктором интубационной трубки. Поэтому обойдётся он без длительных разговоров. Грубее и эффективнее.

— Я не Сегой, — всё же предостерёг чёрный священник женщину, приближающуюся к нему пружинящим шагом готовой к прыжку хищницы. — Будет больно.

— Оу-у, да-а-а! — простонала Хэла, прильнув к мужчине всем телом. — Сделай мне больно!

Действительно, что-то по поводу боли Джегг уже говорил, тогда, в день прибытия Эжеса. А с виду такой хорошенький! Кто бы мог подумать, что любит жёсткий секс? Что же, тем пикантнее! Хэла представила, как чёрный священник наматывает на кулак её волосы и заставляет встать перед ним на колени. Оу! Кажется, бельё промокло уже насквозь!

Но Джегг вместо этого развернул её к себе спиной, скрутив простым, но эффективным захватом — стоило немного пошевелить рукой, как из плеча молнией разбегался спазм.

— Ачшш, — прошипела женщина. — Ты чего? Больно же!

— Я предупреждал, — отозвался священник и наклонился к её уху, обжигая шею дыханием. — Так чем я могу помочь тебе, Хэла? Расскажи мне.

Капитан облизала пересохшие губы. На этот раз пересохшие не от страсти, а от страха.

— Т-ты извращенец?

Джегг ответил не сразу, серьёзно обдумывая вопрос. Эти её сальные лохмотья, конечно, выглядят нездоровыми, но…

— Нет, — уверенно сообщил он.

Хэла немного прогнулась, чтобы потереться о него бёдрами.

— Импотент?

Ответ она узнала, даже через два слоя одежды ощутив простую реакцию здорового мужского тела, но Джегг брезгливо смахнул липкую ментальную бахрому:

— Нет.

Из-под устранённой завесы похоти выглянула основа проблемы — Джегг воспринимал её как жёсткую колючую проволоку. Удивительно, как Сегой не режется об эти шипы? А, впрочем, может он и режется? Но идентифицировать её чёрный священник так и не смог: в первый раз с таким сталкивался.

Джегг немного поменял позу — и свою, и Хэлы, сделав ужасно болезненным практически любое её движение. Женщину начинало слегка подколачивать от ужаса, и каждое непроизвольное дёрганье отзывалось новым мучительным спазмом.

— Ну же, капитан, — его бархатистый низкий голос щекотал нервы едва ли не сильнее боли. — Так кто я?

Хэла ещё раз безуспешно рванулась, скривилась и выплюнула с ненавистью:

— Ты евнух! Кастрат! Не способный ни любить, ни…

Он освободил её так внезапно, что Хэла не удержалась на ногах.

Джегг отшатнулся и тяжело, со свистом втянул в себя воздух, как будто стараясь заполнить им сосущую пустоту внутри. Пустоту, к которой он лишь на долю мгновения прикоснулся, а Хэле приходится носить её в себе постоянно. Бедняжка. Не удивительно, что она пытается заполнить её кем ни попадя.

Около минуты потребовалось на то, чтобы восстановить пульс. Капитан «Гибралтара» лежала на полу в позе эмбриона и жалобно поскуливала.

— Вот поэтому лучше длинные размеренны беседы, — вполголоса укорил себя чёрный священник и осторожно поднял женщину на руки. Проклятье! Тяжёлая-то какая! Джегг мысленно прикинул путь из технического коридора до каюты Хэлы и чуть не застонал. Это же через полкорабля!

— Почему Джегг сказал, что чёрных священников никто не любит?

Шквал непринятых внешних вызовов нервировал, но капитан со связистом застряли где-то в техотсеке, так что Нала удалилась в свой уютный медблок, а остальные решили, что заслужили по чашечке цитрина и тоже сбежали из рубки.

— Потому что это так и есть, — хмыкнул Сегой. — Чёрные обычно слишком круто берут. И, в отличие от многих, могут себе это позволить. А кого боятся, того и ненавидят.

— Но Джегг… — Астер хотела бы сказать, что Джегг ничего круто не берёт, но вспомнила, как он попал на «Гибралтар» — явно не просто так его родная колония выслала. — Ты ведь его не боишься! — улыбнулась она белому священнику, отгоняя неприятные мысли.

— Я? — расхохотался Сегой. Поймал взгляд Астер и резко посерьёзнел. — Да я до усрачки его боюсь.

На ум пришёл тот жуткий бесконечно длящийся миг, который он провёл в леденящей душу бестелесности, случайно наткнувшись на взгляд резко разбуженного Джегга. Сегоя явственно передёрнуло.

— Мне говорили, чёрные священники могут читать мысли и управлять людьми с такой же лёгкостью, с какой люди командуют роботами, — вступил в беседу Эжес. — Конечно, это преувеличение…

— Неа, не преувеличение, — Сегой сел за стол и вцепился зубами в лепёшку с мёдом. — Я такое однажды видел. Чёрная Панна…

Сегой поморщился от не самых приятных воспоминаний.

— Впрочем, роботами не так-то просто командовать, — вздохнул Эжес, безуспешно пытавшийся подбить Амока перевоплотиться в посланца любви и доставлять инженеру стихи прямо на техэтаж. Робот не только передавать что-либо отказался, но и самого поэта вытолкал гусеницами в жилую зону корабля, что-то невнятно посвистывая и недружелюбно сверкая красным лазером.

— У всего должны быть разумные ограничения, — сказала Астер, пригубив цитрин. Амок и так никого, кроме операторов, не воспринимал всерьёз, а уж пускать Эжеса на техэтаж она сама ему строго-настрого запретила.

— На счастье нашего стихоплёта, — покосился на историка Сегой, — у чёрных они тоже есть. Рукоположенный священник не может действовать вразрез с интересами Священной Миссии.

— А вот это очень расплывчато звучит, — заметила Астер. — Мало ли, как их можно понимать, эти интересы. Колонии, бывает, враждуют между собой. И их конклавы тоже.

Сегой кивнул.

— Ты права, детка. Поэтому все мы так педантично блюдём юрисдикции друг друга. Есть, конечно, общие постулаты и международные договорённости… у чёрных договорённостей, кстати, больше, чем у белых — они универсалы и легко могут после рукоположения оказаться на другом краю Вселенной. А белый священник редко улетает за пределы своего скопления галактик.

— Если он, конечно, не ты, — улыбнулась Астер.

Сегой расплылся в довольной ухмылке.

— А то! Я вообще один такой в своём роде. Ну а с Джеггом нам ещё повезло, что он из сравнительно цивилизованной колонии, так что собственные хотелки от целей Миссии отличает. Из какой-нибудь жопы мира, от которой до ближайших прыжковых ворот несколько лет лететь, каких только чокнутых мессий не вылазит порой! А если этот мессия ещё и чёрный…

— То что? — спросил Эжес, потому что Сегой многозначительно замолчал.

— То его или из орбитальных орудий расстреливают, или нормального чёрного священника отправляют вразумлять. Иначе никак, — пожал плечами белый священник и по его хитрой роже было не вполне понятно, шутит ли он, и если да, то в какой степени.

Дверь пищеблока отъехала в сторону, но Джегг внутрь не вошёл, просунул только голову.

— Сегой, можно тебя на пару слов?

Тот вскочил, подгоняемый нехорошим предчувствием. «Какого демона?» недвусмысленно читалось на его лице, но чёрный уклончиво отвёл взгляд и посторонился, пропуская Сегоя мимо себя.

— Он опасный человек, — тихо сказал Эжес, когда дверь за обоими священниками закрылась.

«Может быть», — мысленно согласилась Астер, но промолчала, продолжая неторопливо цедить цитрин.

— Тебе следовало бы держаться от Джегга подальше, звезда моя.

Чтобы поэт снова не взял её задушевно за руку, Астер потянула к себе лепёшку, хотя была и не голодна.

— Может быть, — произнесла она уже вслух.

Эжес посчитал ответ неудовлетворительным.

Для разговора Джегг выбрал собственную каюту. И предисловие решил не затягивать:

— Хэла бесплодна. Поэтому и…

Фразу прервал удар кулаком в голову. Чёрный священник рухнул на пол, как срубленное дерево. Белый занёс уже ногу, чтоб добавить по рёбрам, но Джегг выставил руку ладонью вперёд и сказал:

— Достаточно!

Разок в челюсть он в самом деле, может быть, заслужил, но никак не больше.

Сегой, который буквально только что придерживался противоположного мнения, грузно плюхнулся на кровать и опустил плечи.

— Ублюдок, ты думаешь, я не в курсе? — процедил он, едва разжимая зубы.

Джегг даже вставать не стал — тяжело привалился к переборке прямо там, где сидел.

— Так чего ты её до сих пор не?.. — Джегг осёкся, будто в первый раз увидел мощную фигуру Сегоя, квадратную челюсть, сжимающиеся и разжимающиеся кулаки.

— А того, что я не аббат-госпитальер, — огрызнулся белый, подтверждая подозрение.

— Ты священник Легиона, — уверенно сказал Джегг, поражаясь, как не додумался до этого очевидного факта до сих пор.

— Бывший, — с ленивым безразличием, за которым эмпат без труда различил уныние, ответил Сегой. — Поперли три стандартных назад.

— Из-за неё? — Джегг неопределённо махнул рукой, но Сегой догадался, что тот имеет в виду Хэлу.

— Из-за неё, — белый священник чуть подался вперёд, опёрся локтями о колени, а голову свесил вниз. — Патэл. С-сука.

Джегг понимающе кивнул — острая неприязнь Сегоя к незадачливому центуриону, так невовремя прицепившемуся к Астер со своим реактором, становилась понятной. Чёрный священник осторожно потрогал языком зубы с повреждённой стороны. Кажется, все целы.

— Но к госпитальеру Хэлу всё-таки своди.

— Да пытался, — на Сегоя вдруг навалилась усталость, словно кто-то вылил на него экстракт неудач всех последних лет. Даже злиться сил не осталось. — На Тарантуле и потом ещё, в Эдимонесе. Потом она сама уже отказываться стала с ними дело иметь.

— Почему ей не помогли? — спросил Джегг, всё так же сидя на полу.

Лицо Сегоя перекосило от ненависти.

— Сочли безопасной для общества, знаешь ли. Мол, госпитальерки надрываются, и так слишком много работы: жертвы побоев и изнасилований, беженцы от войны… Те, кто или на окружающих бросается, или самовыпилиться решил. А Хэла… она просто пытается влезть на каждый член, который видит. Это, говорят они, никому особо не вредит.

Джегг вспомнил бесконечные очереди паломников в аббатстве Энны. И то, как она бестрепетно откладывала аудиенции с ними, если помощь требовалась своим. Чёрный священник понимающе кивнул. Он жил под опекой Священной Миссии, так что к доступности услуг госпитальеров привык как к само собой разумеющемуся. А вот тем, кто к их юрисдикции не принадлежит…

— Поимел её? — прервал Сегой его размышления. — То-то я думал, чего вы там возитесь.

— Конечно, нет, — Джегг хмуро зыркнул на коллегу снизу вверх.

— А почему? — подозрительно осведомился Сегой. — Только не надо заливать про то, что у тебя на неё не встаёт! Хэла, если хочет, и у мёртвого поднимет. А тебя она хочет.

— Я сколько себя помню, мечтал о собственном доме, детях, семье, — постарался объяснить Джегг. — И, как видишь, по нолям всё. Добавь мне Хэлу с её комплексом пустоцвета, да ещё резонансом от физической близости кратно усиль — я за борт без скафандра выйду.

Сегой даже присвистнул от удивления.

— Надо же, неженка какой.

— Какой есть, — дёрнул головой чёрный священник и тут же об этом пожалел — в ушах отчётливо зазвенело, а перед глазами заплясали яркие искры. Неслабо Сегой его приложил.

На двери замерцал огонёк комма.

— Джегг, ты там? — судя по голосу, Астер встревожена.

Хозяин каюты направился к двери, на ходу прикидывая, как будет объяснять разбитое лицо. Но девушка его, кажется, даже не заметила.

— Священная Миссия Большого Пса Ориона требует, чтоб ты немедленно связался с ними, — сообщила она прежде, чем он успел вставить хоть слово, — в противном случае они вышлют истребитель на перехват.

— Я передатчик обратно не собрал, — Джегг хотел было хлопнуть себя разочарованно по лбу, но, памятуя о звоне в ушах, воздержался.

— Амок уже собрал, — сказала Астер, не выказав и тени недовольства тем, что задача, ради которой Джегг с капитаном удалились на техэтаж, так и не была выполнена. — Пожалуйста, иди в рубку.

И ему ничего не оставалось, как так и поступить.

— Чем могу помочь? — осведомился чёрный священник, включив микрофон.

— Воспользуйтесь служебной видеосвязью, — отозвался из динамика напряжённый женский голос. Голос этот, впрочем, был Джеггу знаком.

— Извини, Стелия, но мои чётки в криокапсулу не положили, — сказал Джегг, открывая канал видеосвязи корабля. — Я сюда попал без всякого багажа.

Чёрная священница, возникшая напротив, окинула Джегга цепким изучающим взглядом. Недоверчиво хмыкнула.

— Кажется, это в самом деле ты, Красноречивый. А я уже звено Легиона подняла. Впрочем, — она чуть сощурилась, — судя по состоянию твоей физиономии — не напрасно. Что стряслось?

— Ерунда, — Джегг осторожно прикоснулся к опухающей щеке. — Даже говорить не о чем. Особенно, если у тебя там в мёртвой зоне камеры весь конклав сидит.

Священница несмешливо фыркнула. Но её собеседник расслышал в насмешке и изрядную долю облегчения:

— Много чести, весь конклав ради тебя собирать. Но выпрыгнув из ворот, ты попал в мою юрисдикцию, и я хочу знать, какого дьявола на этом «Гибралтаре» происходит. Ты захватил корабль?

— Хотя бы ты меня не демонизируй, — ровно с той же долей насмешливости отозвался чёрный священник. — Я просто пассажир.

— Не дури мне голову, — отмахнулась Стелия. — Где ты, а где простота? Вылетел в криокапсуле, на первом же транспорте разморозился из-за «критического повреждения во время стыковки», на Эйнхерии вовсе несусветное что-то устроил…

— Я тут не при чём! — запротестовал Джегг. — Я…

Женщина сделала небрежный жест. Ах, оставь, мол, нашёл дурочку.

— Сложно на вызов сразу ответить было? Вся звёздная система на ушах.

— Да я просто передатчик не успел обратно собрать… — начал оправдываться Джегг, но тут же прикусил язык.

«А врал, что не при чём. Такой вот просто пассажир!» — красноречиво говорил взгляд чёрной священницы.

— В таком случае, где капитан корабля?

— Отдыхает, — ответил Джегг, стараясь не отводить от коллеги взгляд и излучать беззаботность.

— Проповедь ей прочитал? — деловито осведомилась Стелия.

— Побеседовал, — буркнул священник. — Немного… грубовато. Кстати, ей понадобится белый госпитальер. Лучше даже серия встреч. Можешь организовать?

— Сделаем, — вздохнула Стелия. — Серьёзно, Джегг! Ты что, совсем не можешь без этого вот… всего?

Она поводила в воздухе полусогнутыми руками и забавно выпучила глаза, пантомимой обозначая смесь пафоса и эпических разрушений, с которой у неё ассоциировался собеседник.

На этот раз отмахнулся мужчина. Не объяснять же ей сейчас все нюансы про Хэлу…

— Давай при личной встрече по душам поговорим, а? — он снова осторожно притронулся к щеке. Следовало бы лёд приложить. Или смазать чем-нибудь. Надо у Налы спросить, что в медблоке подходящее есть. — Сейчас я бы тоже лучше отдохнул.

— Поговорим, — согласилась Стелия, снова подозрительно сощурившись. — Поговорим обязательно. Но и корабль я тебе навстречу вышлю. Примешь стыковку, если легионеры убедятся, что всё так гладко, как ты говоришь, вежливо сопроводят вас до Большого Пса. А если там сейчас кто-то держит бластер у головы малолетки, которая первой приняла мой вызов, и заставляет тебя притворяться, что всё в порядке, то пусть пеняет на себя.

— Вот сейчас обидно было, — заметил Джегг. — По-твоему, я не в состоянии…

— Закрой рот, — оборвала Стелия. — Я тебя не первый день знаю. Ты что-то темнишь.

— И она не малолетка, — продолжал возражать чёрный священник, не касаясь утверждения о недостаточной собственной откровенности, — косметикой просто не пользуется, вот и…

— Тебе что-нибудь передать? — скептически перебила его женщина. — Одежду по размеру, например?

— Да, от пары комбинезонов не отказался бы, — с энтузиазмом откликнулся Джегг на смену темы и назвал свой размер. — Бельё, тренировочный костюм и гражданскую одежду по сезону, чтобы не бросаться в глаза в вашем городе. А ещё новые чётки и мультикуб.

Священница кивала. Его требование прислать средства связи её всё же успокоило. Ладно, самое главное, Джегг жив и относительно цел, а с остальным Легион разберётся. В конце концов, это их работа.

Стелия с замиранием сердца следила за маршрутом «Гибралтара» с тех самых пор, как пришло сообщение о разморозке криокапсулы — её приятно волновала перспектива вживую посмотреть на Красноречивого Джегга, с которым священница много лет поддерживала довольно близкие, но при этом физически удалённые профессиональные контакты, невольно подпадая под его своеобразное обаяние. И когда на Эйнхерии замолчал ретранслятор, поглотив сигнал корабля Джегга, Стелия ни минуты не сомневалась, что его попытались захватить в плен. В одиночку объявить священный поход на пиратскую планету она не могла, но прочие чёрные священники инициативу поддержали и стали добиваться соответствующих решений каждый от своего конклава. Однако пока шли переговоры, «Гибралтар» выскочил из прыжковых ворот точно в заданной точке маршрута, хоть и с некоторым запозданием. Да не один выпрыгнул! В сопровождении целой эскадры гражданских кораблей, которые, в отличие от него, вызовы принимали, и сами вызывали всех подряд, от Священных Миссий всего рукава, до станций Легионов и экспедиционных корпусов, сообщая о государственном перевороте на Эйнхерии, бегстве с преследованием и волшебном «Гибралтаре», лоцманским чутьём выведшем их всех к прыжковым воротам при полностью погашенной интерсети. Какая-то запутанная, мгновенно обросшая мифами героическая история. Очень похоже на Красноречивого. Партизанские движения как раз по его части.

— Хорошо, это всё ты получишь. Что-нибудь ещё?

Джегг задумчиво потёр заросший подбородок. И усмехнулся.

— Бритвенный набор. С плавающей головкой, если найдёшь.

Ужин Сегой отнёс в каюту к Хэле. И на ночь тоже остался там. А наутро капитан вышла к завтраку как ни в чём небывало, и Джегг решил, что белый священник, может, и не госпитальер, но своё дело знает.

Однако за внешним спокойствием Хэлы скрывалась настоящая буря. И её порывы приходилось принимать на себя главным образом Сегою.

— Ты меня совсем не ценишь! — укоряла она его ни с того, ни с сего. То начинала пилить за разбитое лицо чёрного священника, то поносила за то, что Сегой не переломал ему все кости.

Через пару дней Хэла стала требовать от возлюбленного стихов, цветов и романтические свидания.

— Где я тебе возьму цветы посреди открытого космоса? — медленно закипал белый священник. — Не говоря уж о стихах! Я что, похож на поэта?

Хэла рыдала и жаловалась на судьбу. Вон, у Астер целых два воздыхателя, а у неё один и тот дефективный.

— Зато у Налы ни одного, а выглядит она довольнее всех, — процедил «дефективный», но Хэлу это только сильнее разозлило.

Тогда Сегой забрёл на техэтаж к Астер и, несмотря на недовольство робота, сумел выманить её из груды проводов.

— Детка, порадуй папочку, скажи, ты нашего стихоплёта окончательно отшила?

— Я его никуда и не пришивала! — моментально взвилась Астер, так сердито хмуря при этом брови, что у Сегоя отлегло от сердца. — Я не виновата, что он за мной как привязанный ходит! Подумаешь, поболтала с ним несколько раз! Да мало ли я с кем в жизни трепалась?! Это, в конце концов, не повод!

Стыдно признаться, но прямо сейчас никаких дел на техэтаже у неё не было. Астер банально пряталась от настойчивого поклонника. Грубить в ответ на витиеватые комплименты у неё не хватало твёрдости, ведь ничего особенно предосудительного Эжес не делал. Но особое внимание, которое он ей уделял, начало инженера тяготить.

— Чудненько! — схватил её за плечи Сегой. — А можешь то же самое Хэле теперь изложить? Можно в присутствии Налы. Да, с Налой даже лучше будет. Они ведь близкие подруги.

— Ч-что? — не поняла Астер, мало смыслившая в женских разговорах о любви.

— Да просто… — пустился в подробные объяснения белый священник, считавший, что на подобного рода интригах собаку съел. И не одну.

А уже на следующие бортовые сутки Эжес предоставил Астер весомый повод пылая возмущением ворваться в медблок, в котором задушевно шептались обе подруги, и шваркнуть о стол целой кипой исписанных бумажных листов.

— Нет, вы только полюбуйтесь, а! — воскликнула инженер, искренне радуясь возможности разделить с кем-то негодование. — Что он себе позволяет?

Эжес, как и подозревал Джегг, позволил себе целую поэму. Но не эпическую, как предполагал чёрный священник, а насквозь пронизанную чувственным лиризмом.

— «Мои времена года», — прочитала капитан красиво обрамлённое завитушками название поэмы.

— Она в четырёх частях, — пояснила Астер. — «Твои волосы», «Твои глаза», «Твои губы» и «Твои руки». Мои, в смысле. В общем, расчленёнка.

Заинтересованная Нала взяла часть про руки и погрузилась в чтение. Вопреки обещаниям Астер, никакой расчленёнкой там и не пахло, а пахло обычным спермотоксикозом.

— Хм… — Нала снова поправила свои несуществующие очки. — Мне кажется, у нас в последнее время перерасход очищенной воды случился из-за того, что Эжес на тебя в душе дрочит.

— О-о-о, за что? — Астер упала на кушетку лицом вниз. Ей тоже захотелось себя пожалеть.

Только Хэла молчала, скользя глазами по строчкам. Ничего прекраснее ей в жизни читать не приходилось. За что?! За что такое поклонение глупой маленькой Астер, которая даже не в состоянии его по достоинству оценить?

— Двенадцать, — руки давно уже начали предательски дрожать, но Джегг продолжал сгибать их нарочито плавно и медленно, следя, чтобы ноги составляли с торсом прямую линию, а стопы не расходились в стороны.

— Тринадцать, — подбородок поднялся над перекладиной турника с ощутимым трудом. Джегг решил, что ещё одно подтягивание вряд ли осилит — он и в лучшие-то времена до нормативов легионеров никогда не дотягивал. Поэтому повис на вытянутых руках и, прокачавшись напоследок несколько секунд вперёд-назад, разжал пальцы и спружинил о пол босыми ступнями.

Никогда он эти физкультурные упражнения колонии не любил. Предпочитал гармоничную, грациозную гимнастику аборигенов — аатма ка маарг. Она сама по себе — уже медитация и тренирует не столько физическую силу, сколько гибкость и общую выносливость тела. Но в тренажерном боксе под завязку забитым разными спортивными снарядами для аатма ка маарг банально недостаточно места. На этом корабле его нигде недостаточно.

Светящиеся цифры на табло электронных часов резко выделялись в полумраке — дома он привык заниматься на рассвете, так что и на «Гибралтаре» приглушал освещение. Увидев время, Джегг недовольно поморщился — он слишком задержался сегодня. И стоило об этом подумать, как дверь блока открылась и вошла Астер. Приложила ладонь к управлению освещением на пару секунд, позволив световой панели немного разгореться. И только тогда заметила мужчину.

— Джегг? Прости, я помешала тебе?

Он знал, что она терпеть не может тренироваться, когда в блоке есть кто-то ещё. И понимал, почему — воздухообмен тут слабоват, да и заниматься в стандартном комбинезоне неудобно, даже если он тебе по размеру.

— Нет. Я уже закончил.

В отличие от Джегга, у Астер был спортивный костюм. Эластичная ткань не сковывала движений, идеально пропускала воздух, отводила тепло и пот. И не скрывала ни одного изгиба фигуры, потому что облекала тело, как вторая кожа.

Чёрный священник искренне старался не пялиться на всё, что располагалось ниже шеи, но ему хватило и одного беглого взгляда — внимание к деталям Джегг тренировал с раннего детства.

Вопреки ожиданиям, вызванным ехидством Хэлы, под мешковатым рабочим комбинезоном Астер скрывалась отнюдь не угловатая фигурка подростка. Да и с какой стати, собственно? Если она всего на семь стандартных лет его моложе. Шесть с половиной, если быть точным.

Изящные ножки. Плавная линия бёдер переходит в осиную талию. Грудь в самом деле не такая крупная, как у Хэлы. Но от её точёной, чуть вздёрнутой формы у Джегга вспотели ладони.

Его пристальный, снизу вверх поднимающийся взгляд Астер ощутила, как физическое прикосновение. Как будто тёплая ладонь мягко скользила по её коже. Она тоже украдкой разглядывала его. Серая майка, слишком широкая и длинная для Джегга, а потому подпоясанная отрезком шпагата, драпировалась, как короткая туника, открывая взгляду стройные икры и поджарые бёдра. Астер видела его и полностью обнажённым, когда доставала из криокапсулы, но тогда Джегг был мертвенно бледен, облеплен зеленоватым гелем, и воспринимался скорее как манекен, чем как живой мужчина. Сейчас же ткань рельефно облепила влажную грудь, на шее блестит дорожка пота, а короткие волосы слиплись в подобие ежиных иголочек.

Её вдруг поразило, как сильно он изменился за то недолгое время, что пробыл на корабле. Усталость, апатия и отчаяние бесследно исчезли. Теперь казалось, Джегга переполняет энергией, правда, какой-то первобытно-дикой, а на его лице сейчас странное, голодное выражение. Притягательное и отталкивающее одновременно.

Астер сделала глубокий вдох. Маленькое помещение было заполнено его запахом, кружившим ей голову. Странно, собственный пот казался ей неприятным, но запах тела Джегга был словно изысканнейшим из благовоний. Захотелось прижаться к нему и ощутить на языке солёный вкус его кожи. А потом потереться носом о щёку…

Ту самую, с которой уже спал отёк. Но всё ещё красуется ссадина парная к ещё одной — на костяшках пальцев Сегоя.

Астер тряхнула высоким хвостом, прогоняя наваждение. Вот придёт же такое в голову! Она ведь не Хэла, в конце концов, заводить с пассажирами мимолётные интрижки, чтобы скрасить скуку в пути. Хотя Джегг, судя по так и не собранному в обществе капитана передатчику, против романтических приключений ничего не имеет. И, может быть, даже не отказался бы от более безопасного варианта Астер, не грозящего разборками с Сегоем, но ей такие игры даром не нужны. Достаточно одного поэта!

— Ты очень красивая, — хрипло, как будто горло у него внезапно пересохло, произнёс Джегг. И смущённо закашлялся с таким видом, словно сам не ожидал, что произнёс это вслух. Поднял руку, растерянно провёл ладонью по щетинистому затылку. Запинаясь, пояснил: — В-волосы, я имею в виду. Красиво, когда ты их так собираешь наверх.

Астер только коротко усмехнулась.

— Спасибо.

Она прошла к беговой дорожке, задала программу. Не такая красивая, как наша сногсшибательная капитан, Джегг. Даже не такая симпатичная, как Нала. Выбери себе другой тренажёр для приятных физиологических упражнений.

Священник бросил на неё последний задумчивый взгляд и направился к выходу. Но прежде, чем он успел сделать несколько шагов до двери, она открылась и внутрь вошёл ещё один мужчина, прознавший о расписании Астер.

— Эжес, — вежливо кивнул один.

— Джегг, — с той же интонацией отозвался второй.

Но стоило священнику покинуть блок, поэт метнулся к сосредоточенно бегущей девушке.

— Дорогая, — произнёс он как мог убедительнее, — тебе не следует оставаться с Джеггом наедине. Нужно со всей осторожностью подобных эпизодов избегать.

Астер едва не споткнулась.

— Дорогой Эжес, — попыталась она попасть ему в тон. — Подобную трогательную заботу тебе следует проявлять по отношению к своей будущей супруге, да и то в случае, если возьмёшь её из колонии с патриархальным укладом. А я, уж позволь, сама определюсь, с кем мне проводить время, когда и как.

— Но… — переминался с ноги на ногу историк, — я думал, мы с тобой могли бы…

— Не могли, — отрезала Астер и, даже не глядя в сторону собеседника, продолжила бежать по виртуальной дороге перед собой.

— Но почему?! — воскликнул Эжес, уязвлённый в самое сердце. — Тебе ведь нравятся мои стихи!

— Да, которые не обо мне, — тряхнула хвостом Астер. — Но даже если бы все…

Она хлопнула по панели управления, остановив дорожку, и всё-таки повернулась к поэту. Обижать его всё равно не хотелось. Но у неё уже просто нет сил.

— Послушай, Эжес. Мы с тобой летим только до Ориона. Вернее, до Большого Пса Орина. Хорошо, там ещё «Гибралтар» на ремонт придётся поставить, ты на своём фестивале на какое-то время задержишься. Пара недель. А потом? Мы дальше полетим, ты на Землю… то есть на Терру вернёшься. Какая ещё совместная жизнь?

— Я думал, ты согласишься лететь на Терру со мной… — сокрушённо опустил голову историк.

— Да с чего бы? — удивилась Астер.

— Но… ты ведь гуляла со мной под её звёздным небом и любовалась Луной, — напомнил поэт. — Пусть они были и виртуальные, но я держал тебя за руку и чувствовал единение душ!

Инженер беспомощно уставилась на него.

— Да мало ли, с кем я звёздами любовалась и за руку держалась! С тем же Джеггом, например. Так что мне, и за него теперь замуж выходить?

Историк моментально помрачнел.

— Джегг доведёт тебя до беды, Астер! Он… ты ведь не знаешь о нём почти ничего!

«По крайней мере, я знаю, что ему хватает такта посещать тренажёрку в разное время со мной», — подумала Астер, но промолчала.

— А я вот выяснил кое-что, — продолжал Эжес. — Посидел на мультикубе, обновил некоторые старые связи и узнал. То, что говорил Сегой о чёрных священниках, это цветочки. Джегг, как его называют, Красноречивый — настоящий маньяк-убийца! Своими разговорами он заставляет людей подчиняться его воле, а тех, кого не удаётся подчинить, заставляет покончить с собой! И женщин в том числе. Даже детей, Астер! Даже детей!

Хотелось бы ей сказать, что Джегг на такое не способен. Но Астер откуда-то знала, что способен. Способен и не на такое. Чёрный священник не произвёл на неё впечатление чокнутого злодея, но в его жизни явно было много того, о чём он предпочёл бы забыть. Да и в криокапсулу с жуткими предостережениями по поводу транквилизаторов просто так людей не запаковывают. С другой стороны, женщины и дети тоже разные бывают. В безусловную невинность этих двух категорий она давно уже не верит.

— Так или иначе, на «Гибралтаре» у меня контракт, — заметила Астер, не желая продолжать обсуждать с Эжесом чёрного священника. — До Спиральной станции.

— Я могу отправится с тобой! — поэт, вдохновлённый собственной решимостью, постарался расправить сутулые плечи.

— И что же ты там будешь делать? — осведомилась Астер. — Меня в их планетарной системе ждёт третья аттестация и лаборатория в институте исследования возможностей термоядерного синтеза. Ради исследования моей идеи её и основали, в общем-то. А историков их научный центр за всё время существования не запрашивал ни разу — не тот профиль.

— Я… — Эжес замялся. — Но я ведь…

— Стихи будешь обо мне писать? — фыркнула бессердечная инженер. — Благодарю, но я в этом совершенно не нуждаюсь. Эжес, ты обо мне знаешь, пожалуй, ещё меньше, чем о Джегге — им ты хоть поинтересоваться соблаговолил. Прекрасной Звёздной Девы, о которых ты слагаешь свои восторженные строки, в природе не существует — ты придумал её себе от начала до конца. Я не имею к ней ровно никакого отношения. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Джегг наклонил голову, машинально следуя взглядом за извилистым путём капли, который та проделывала по стене. И медленно осознал, что вода из душа больше не льётся. А сам он замёрз.

Снова слишком задумался и не заметил, как израсходовал лимит. Вместо того, чтобы глазеть на капли, следовало зачерпнуть пасту с какими-то мелкими включениями, которую на корабле использовали вместо более привычного ему твёрдого мыла, и намазать на тело. Этим и занялся, непроизвольно морщась от холода. Интересно, сколько он так простоял. Должно быть, долго. И ладно. Бак снова успеет наполниться.

А задуматься было о чём. Сегодня впервые за всё время знакомства с Астер он уловил с её стороны чувственный отклик. И пытался как можно более беспристрастно (насколько он вообще в состоянии беспристрастно думать об этой женщине) проанализировать, что это было. Может быть, хвалёный иммунитет уроженцев Норга перед священниками не такой уж и полный. Возможно, при высокой интенсивности и длительности воздействия (а ни на ком в жизни Джегг прежде не зацикливался так страстно и так надолго), какой-то эффект всё-таки имеет место. И тогда в Астер он вызвал эхо собственных чувств. В пользу этой гипотезы говорила и краткость импульса, и близкая тональность, резонирующая с его собственной.

И всё же… как он имел возможность воочию убедиться, Астер не подросток, а взрослая женщина. Ладно, пускай ещё не слишком зрелая, но в Серебрушке год за два, если не за три идёт. Инженер вполне способна подавлять физическое влечение из практических соображений. Так что не исключено… (даже в собственных мыслях Джегг подбирал самые осторожные формулировки), что вспышка её желания имела естественную природу.

— Не льсти себе! — проворчал внутренний голос. Но Джегг его проигнорировал. Будем объективны: Астер он как минимум не противен. Более того, ей приятны его прикосновения — в этом он не сомневался, так как неоднократно улавливал эхо удовольствия, которое сам же и доставлял. Продлись их взаимное влечение мгновением дольше, он взял бы её прямо в тренажёрном блоке: подхватил бы, прижал к себе, накрыл её рот своим, и, он уверен, Астер не оттолкнула бы — напротив, её ноги обхватили бы его за пояс, руки обвили шею, а губу отвечали на его поцелуи.

— Если б ты не впал, как обычно, в ступор, всё бы так и было, — съехидничал внутренний голос, и на этот раз Джегг с ним согласился. Да. Он в самом деле глубоко задумался о природе чувств Астер в тот самый момент, когда их ощутил.

Потому что ответ на этот вопрос слишком важен. Если его близость влияет на неё, как на прочих, пусть и в более лёгкой форме, на Большом Псе Ориона Джеггу придётся пересесть на другой корабль и смириться с одиночеством на всю последующую жизнь.

Джегг с размаху саданул кулаком в стену перед собой и прикусил губу. Больно.

Он включил воду и принялся яростно смывать с себя слабо пенящуюся пасту.

Но что, если нет? Если Астер сознательно избегает физической близости? Он ведь всю жизнь избегал.

— Ты чёрный священник, — возразил внутренний голос. — А она нормальная молодая женщина. Совершеннолетняя. И свободная. Ей-то с чего себя этих радостей лишать?

— Может, с того, что до сих пор мужчины приносили ей только разочарования? — ответил Джегг самому себе. — Друг детства, тихо сбежавший в другой рукав, отец, в качестве эмоциональной поддержки молча заблокировавший счёт, разудалый центурион, едва не взорвавший собственный реактор.

О том, чего она во время учёбы в академии насмотрелась, Джегг даже думать не хотел.

Какой бы ни была причина сдержанности Астер, её предстоит выяснить. И устранить прежде, чем кидаться на девушку со страстными объятиями. Ведь в противном случае даже если она его не оттолкнёт, даже если вместе им будет так хорошо, как никогда не было прежде, потом, когда эмоциональный всплеск уляжется, Астер подумает о нём, как о допущенной слабости. И пожалеет о случившемся. И станет снова избегать Джегга.

А этого он не намерен больше допустить.