Тишина

Глава 21

Элизабет

В Вашингтоне есть информация на имя А. Корре, — говорит мне Деклан из — за своего ноутбука. — Гиг-Харбор, Вашингтон. Больше никакой информации нет.

— В Вашингтоне? Это он?

— Есть только один способ выяснить это, — говорит он. — У меня был запланирован самолет, который должен был доставить нас обратно в Лондон, так что мне придется подождать до утра, чтобы позвонить и перенести его.

Адреналин опьяняет меня, приводя мое тело в состояние повышенной боевой готовности. Мое сердце колотится, умоляя меня надеть туфли и бежать через всю страну, чтобы добраться до моего отца, потому что ожидание кажется невозможным подвигом. Я расхаживаю по комнате, и когда это надоедает, я собираю свои вещи, а когда вещи собраны, я сажусь за компьютер Деклана и просматриваю все сайты социальных сетей и базы данных поиска людей, чтобы посмотреть, не всплывает ли что-нибудь.

Ничего, кроме того, что нашел Деклан. Город и штат. Это оно.

Ночь тянется, испытывая каждую унцию моего терпения. Секунды кажутся часами, а часы — годами, и спустя вечность восходит солнце. Деклан слишком требователен, когда звонит, чтобы перенести самолет, и мне жаль беднягу, который на другом конце провода. Он выкрикивает свои приказы, а когда вешает трубку, говорит мне:

— Хватай сумки.

— Мы уходим прямо сейчас?

— Да.

Мы двигаемся со скоростью молнии, собирая все наши вещи, но это все равно недостаточно быстро для моего растущего беспокойства. Слава Богу, у него есть частный самолет, поэтому полет занимает меньше четырех часов. Как только мы устраиваемся в нашем гостиничном номере в Такоме, я спрашиваю:

— Что теперь?

— Теперь нам нужно найти способ узнать его адрес.

— Как далеко отсюда Гиг-Харбор?

— Минут двадцать или около того. Недалеко, — говорит он мне.

Я сижу и думаю, и не проходит и пары минут, как мне в голову приходит идея.

— Ты можешь посмотреть коммунальные компании в этом городе? — Я спрашиваю Деклана, который уже работает на своем ноутбуке.

Я подхожу и встаю позади него, пока он просматривает информацию для меня. Он показывает номер, и я быстро набираю его в свой мобильный телефон и отправляю вызов.

— Город Гиг-Харбор, — отвечает дама.

— Да, я звоню от имени моего брата Ашера Корре. Он попал в аварию и в настоящее время находится в больнице без сознания. Мы не знаем, когда он выйдет из своего нынешнего состояния, поэтому я хотела убедиться, что его счет актуален, — лгу я, и когда я смотрю на Деклана, он ухмыляется моей быстроте мышления.

— Напомните, какое было имя?

— Ашер Корре.

Я слышу, как она печатает на клавиатуре, прежде чем сказать:

— Да. Наши записи показывают, что в настоящее время баланс нулевой.

— О, хорошо, — отвечаю я. — Тем временем, не могли бы вы отправить бумажную копию его счета по почте в палату представителей? Я знаю, что он платит онлайн, но поскольку у меня нет доступа к его паролям, я хочу убедиться, что могу оплатить через электронную почту.

— Конечно. Да. Мы определенно можем отправить вам счет по почте.

— Отлично. И просто для уверенности, не могли бы вы сказать мне адрес, который у вас есть в файле?

— 19203, Фэрвью-лейн с почтовым индексом 98332.

— Это верно. Большое вам спасибо за вашу помощь.

Я вешаю трубку, и Деклан спрашивает:

— Ты получила адрес?

— Это было слишком просто, а та женщина была слишком доверчивой, — отвечаю я, а затем протягиваю ему бумажку с адресом.

Он вбивает его в свой компьютер.

— Вот оно.

— Поехали! — выпаливаю я от волнения, желая убедиться, что это действительно он.

— Подожди, — говорит он. — Мы не можем просто так заявиться к нему на порог. Он прячется от чего-то или кого-то, так что нам нужно быть осторожными ради него, а также ради тебя.

Он прав. Мне нужно притормозить на секунду и хорошенько все обдумать.

— Я думаю, нам следует сесть в машину и проехать мимо. Проверить это место. Сначала нам нужно убедиться, что это действительно твой отец.

— Хорошо.

На данный момент я соглашусь практически на что угодно.

Мы возвращаемся в машину и едем по указанному адресу, и довольно скоро въезжаем в приятный пригородный район с большими прибрежными домами в стиле Новой Англии, выстроившимися вдоль улиц. Дети катаются на велосипедах и играют на улице, а люди выгуливают своих собак. Все выглядят счастливыми, наслаждаясь последними часами дня перед заходом солнца.

Деклан притормаживает, когда сворачивает на Фэрвью, но не останавливается, когда мы проезжаем мимо дома.

— Вот он. Двухэтажный дом в колониальном стиле, — говорит он.

Я смотрю через ветровое стекло на красивый дом, и мой желудок сжимается, когда я думаю о том, что это дом моего отца.

— Я предлагаю дать ему пару часов, пусть станет темнее, а потом мы вернемся. Может быть, нам удастся застать его возвращающимся домой с работы.

Тревога, смешанная со всеми другими эмоциями, роится в глубине моего нутра. Как это может происходить, когда я всю свою жизнь оплакивала его смерть? И теперь есть вероятность, что я увижу его сегодня вечером, что он может быть жив. Это слишком много для меня, чтобы понять и переварить.

— Элизабет?

Мое горло сжимается, как тиски, от грусти внутри, и я просто смотрю на него и киваю в знак одобрения его плана.

Чтобы убить время мы направляемся в местную кофейню. Деклан делает несколько деловых звонков, пока я пью горячий чай и читаю какой — то журнал «Местная газета» со всеми событиями в городе. Мы немного поездили по окрестностям, прежде чем остановиться здесь, и это кажется странным местом для жизни. Здесь не так много всего, и все действительно разбросано, но окрестности хорошие.

— Нам пора идти, — говорит Деклан, и я быстро допиваю еще один чай.

Сегодня было сказано очень мало слов, мои эмоции слишком сильны, чтобы говорить, а Деклан не настаивал на разговоре, что я ценю. Мне нужна тишина прямо сейчас.

Запрыгнув обратно в неприметную четырех — дверную машину, которую Деклан взял напрокат, мы направляемся обратно к дому. На этот раз, когда мы въезжаем в район, тротуары пусты, а уличные фонари уже горят. Окна освещены, в то время как семьи, которые живут внутри, вероятно, ужинают, и когда мы подъезжаем к тому, что мы считаем домом моего отца, несколько комнат тоже освещены.

Мы паркуемся вдоль тротуара на противоположной стороне улицы, и я смотрю в окна, надеясь что-нибудь увидеть.

— Там кто-то есть, — шепчу я.

— Я не вижу никакого движения, но я согласен. Слишком много света горит, чтобы никого не было дома.

На подъездной дорожке нет машин, но это не значит, что в гараже их нет.

— Что нам делать?

— Мы подождем, — отвечает Деклан. — Посмотрим, не выйдет ли кто-нибудь или не вернется ли кто-нибудь домой.

Вот что мы делаем.

Мы садимся.

Мы ждем.

Но мой разум этого не делает. Он продолжает кружить мысли, задевая струны моего сердца. Они кружатся в калейдоскопе: что, если. Так много, что я не могу держать их в себе, поэтому я спрашиваю Деклана:

— Что, если он женат? — Мой голос дрожит от отчаяния. — Я имею в виду, это слишком большой дом для одного человека, верно?

Деклан смотрит на меня и берет меня за руку, его лицо покрыто пятнами печали, и после долгого молчания он отвечает:

— Это возможно.

Я смотрю на часы, уже начало девятого. Мы сидим здесь уже несколько часов, когда в нашу сторону светят яркие фары.

— Элизабет, — настойчиво шепчет Деклан, когда внедорожник въезжает на подъездную дорожку.

Я задерживаю дыхание, когда мое сердце быстро колотится в груди, звук наполняет мои уши. Наклонившись вперед, я вижу, как открывается дверь со стороны водителя, и когда из нее выходит мужчина, он стоит ко мне спиной. Он лезет в машину и достает портфель, в тот же момент распахивается входная дверь и выбегает молодая девушка. И когда этот человек оборачивается, я подавляю громкий вздох, крепко сжимая руку Деклана.

— Это он, — говорит он с выражением искреннего изумления, но я нахожусь в состоянии шока, когда вижу, как мой папа берет этого ребенка на руки и обнимает ее.

— Папа, почему ты так поздно? — Я слышу, как ее приглушенный голос снаружи машины спрашивает его, и слезы катятся по моим щекам, как ножи.

— Мне жаль, принцесса. Я связался с клиентом, — говорит он, и я помню его голос, как будто это было только сегодня утром, когда я слышал его в последний раз.

Но именно я была его принцессой.

Все происходит как в замедленной съемке, и когда я смотрю на его лицо с противоположной стороны улицы, у меня нет ни капли неуверенности в том, что он мой отец. Это то же самое лицо, те же глаза, та же улыбка, которая посещает меня в моих снах. Только теперь он стал старше, с копной седых волос. В последний раз я видела его, когда ему было за тридцать, а сейчас ему уже под шестьдесят.

Но эта улыбка…

Улыбка, которую он дарит этой девушке — своей дочери, была моей. Он всегда был моим, а теперь принадлежит ей.

Я поклялась себе, что, если я когда-нибудь найду его, я подбегу к нему, схвачу его и никогда не отпущу. Но, когда я вижу женщину и мальчика, выходящих из дома, это еще одна пощечина мне — он больше не мой, к которому я могу бежать. Он принадлежит им.

Этого становится слишком много.

Я не могу поверить, что жизнь могла так поступить со мной.

Я хочу умереть.

— Веди, — кричу я, мой голос дрожит и неузнаваем.

Но Деклан не заводит машину.

— Элизабет…

— Вытащи меня отсюда, — умоляю я.

Он отпускает мою руку и заводит машину, и как только он трогается с места, я широко раскрываюсь и рыдаю, громко и некрасиво.

— О, Боже мой, Деклан. У него есть дочь. У него целая семья!

Он тянется ко мне и кладет мою руку к себе на колени, в то время как все годы тоски сгорают в ревущем пламени. Мой отец избавился от меня, я не существую в его жизни.

Как он мог это сделать?

Как он мог заменить меня?

Мало того, что моя мать не хотела меня, но я никогда не думала, что мой отец будет чувствовать то же самое.

— Я думала, он любил меня, — плачу я, и слезы ощущаются как горячие брызги кислоты, когда они покрывают мои щеки и капают с подбородка. Боль пронзает мое сердце, как нож, и все, что, как я думала, я знала, кажется чистым обманом. Я чувствую себя никчемной и нелюбимой человеком, ради которого убила.

Я никогда не отказывалась от жизни из — за него.

Я продолжала идти из — за него.

Однако все это было напрасно. Он ушел, когда двадцать три года спустя я все еще живу для него, мечтаю о нем, тоскую по нему.

Чувствовать себя никем по отношению к человеку, который для тебя все, это зазубренный шип, который пронзает рубцовую ткань каждого из ударов жизни, оставляющих неизгладимую рану на моей душе.

Внезапно в машине становится меньше воздуха.

Она слишком мала.

Моя кожа слишком натянута.

Воздух слишком густой.

Я не могу дышать.

— Остановись! — Я требую, и он немедленно выполняет.

Отстегнув ремень безопасности, я выпрыгиваю из машины и бегу.

Я не знаю, куда я бегу.

Но я бегу так быстро, как только могу.

Я бегу изо всех сил, ступни топчут траву под ногами, когда я несусь по случайному полю.

— Элизабет! — голос Деклана эхом отдается позади меня, но я не замедляюсь.

Мои ноги начинают болеть, мои легкие горят, но я продолжаю бежать.

Я слышу топот ног Деклана позади меня, и я толкаюсь сильнее, крича от боли. Я выдавливаю его из своих легких в ночь. Ветер развевает мои волосы, и слезы на моем лице холодеют от ветра.

— Элизабет! — Снова зовет он, прежде чем его рука хватает меня за руку, заставляя меня упасть на землю.

Прижав руки к земле, я поднимаю голову к небесам, в которые больше не могу верить, и кричу. Я кричу так сильно, что это причиняет боль, разрывая мои голосовые связки, обжигая их, разрезая их.

Деклан обхватывает меня всем телом, каждый его мускул напрягается, заключая меня в кокон стальных тисков. И когда мои крики перерастают в невыносимую кровоточащую агонию, я таю и прижимаюсь к теплому телу Деклана.

И я плачу.

Я плачу, как плакала, когда мне было пять лет и я смотрела, как на моего папу надевают наручники и забирают у меня.

Я плачу, потому что это то, что ты делаешь, когда человек, которого ты любишь больше всего на свете, не любит тебя в ответ.

Деклан гладит меня по волосам, гладит меня, прижимаясь губами к моему уху, нежно шепча:

— Шшш, детка.

Я позволяю своему разуму сосредоточиться на его прикосновениях, на его запахе и на звуке его голоса. Он медленно покачивает меня, успокаивая, и я кладу руки ему на спину, сжимая пальцами его рубашку. И сквозь свои слезы я спрашиваю:

— Почему он так поступил со мной?

— Я не знаю, дорогая, — отвечает он. — Но мы это выясним. Я дам тебе ответы.

— Я не понимаю, почему он никогда не приходил за мной. Он был жив все это время, всю мою жизнь и он никогда не приходил за мной.

— Может быть, это не то, что ты думаешь, — говорит он, и я смотрю ему в глаза и плачу — Как ты мог не вернуться за своим ребенком?

Он больше ничего не говорит, наверное, боится, что вонзит нож глубже. Вместо этого он встает и подхватывает меня на руки, прижимая к своей груди. Пока он идет обратно к машине, я кладу голову ему на шею и позволяю слезам течь.

Он сажает меня в машину, пристегивает, и больше не произносит ни слова. Когда мы возвращаемся в наш гостиничный номер, он берет управление на себя. Я мертва внутри, поэтому он моет меня, чистит зубы и укладывает в постель и все это в тишине, пока я цепляюсь за него.

Потому что без него я не существую, а мне нужно существовать.