Тишина

Эпилог

Элизабет

Я смотрю вверх, на сверкающее, насыщенно-голубое небо. В поле зрения нет ни облачка, а солнце сияет ослепительными теплыми лучами. Я оглядываюсь и обнаруживаю, что меня окружают гигантские лимонно-зеленые навесы, но когда я приглядываюсь повнимательнее, то понимаю, что это не навесы, а травинки.

— Карнеги?

Я опускаю глаза, чтобы увидеть свое ярко-розовое тело-гармошку.

— Я вернулся.

— Привет?

Я зову, удивляясь, почему я совсем одна, и когда я слышу шорох вдалеке, я зову снова:

— Карнеги? Это ты?

— Элизабет! — кричит он в ответ, но у него неправильный акцент.

— Элизабет!

Нет. Этого не может быть.

— Деклан? Я оборачиваюсь и вижу голубую гусеницу, появляющуюся из-за травинки.

— Элизабет, — восклицает он со своим безошибочно узнаваемым шотландским акцентом, приближаясь ко мне.

— Что ты делаешь в моем сне?

— Сон? — Его глаза-бусинки застыли в ужасе.

— Что не так?

— Дорогая…

— Что происходит? — спрашиваю я в страхе.

— Ты умерла.

Ужас вспыхивает во мне, когда я смотрю на него.

— Тогда… Тогда что ты здесь делаешь?

— Не паникуй.

— О, Боже мой!

— Мы вместе, Элизабет. Это все, что имеет значение.

— Если я умерла, тогда…

— Я тоже, — говорит он мне. — Он выстрелил в меня сразу после того, как выстрелил в тебя.

— Нет! — Я кричу, а он прямо здесь, рядом со мной, утешает:

— Все в порядке, дорогая. Мы все еще вместе. Теперь ничто не может причинить нам вреда.

— Но ты… ты мертв из-за меня!

— Нет, детка. Ты сделала правильный выбор. Этот парень был там, чтобы отомстить, и что бы ты ни сказала, он все равно убил бы нас, — говорит он мне.

— Но оглянись вокруг. Это невероятное место.

Я смотрю на него в полном шоке и спрашиваю:

— Почему ты такой спокойный?

— Мы оба здесь уже некоторое время, несколько дней или около того, но ты спала. У меня было время все это переварить, но это место не позволяет стрессу длиться очень долго.

Он подкрадывается ближе, прижимаясь своим телом к моему, и в тот момент, когда я чувствую его прикосновение, мое сердце успокаивается.

— У нас все в порядке?

Он кивает, а затем говорит мне:

— Мы здесь не одиноки.

— Ты имеешь в виду Карнеги? Ты с ним встречался?

— Да, но есть кое-кто еще, кого ты захочешь увидеть.

— Кто?

— Твой брат.

— Пик? — Я оживляюсь от удивления. — Он здесь?

— Он сейчас вместе с Карнеги собирает ягоды.

— Ты с ним разговаривал?

— Да, но не волнуйся. У нас было много времени, чтобы достичь взаимопонимания друг с другом.

— Он не плохой парень, — немедленно защищаюсь я, и он останавливает меня.

— Теперь я это знаю. Ну же. Давай пойдем и найдем их.

Мы огибаем огромные цветочные стебли и еще более гигантские стволы деревьев, пробираясь вместе, бок о бок. Время от времени Деклан смотрит на меня и улыбается, что заставляет меня хихикать. Он прав, стресс длится недолго. Когда я резвлюсь, я чувствую себя невесомой, я чувствую себя жизнерадостной, я чувствую себя… свободной.

— Сюда, — говорит мне Деклан, прежде чем мы поворачиваем и пробираемся сквозь древесные лианы ягодного куста. — Это кратчайший путь.

Я смотрю на розовые ягоды размером с баскетбольный мяч, и когда мы подходим к отверстию и выходим, я вижу Карнеги. А рядом с ним — ярко — красная гусеница.

— Пик?

— Ты проснулась!

— Пик!

Я подкрадываюсь к нему так быстро, как только могу, и он делает то же самое.

— Я никогда не думала, что увижу тебя снова, — говорю я ему.

— Ты не можешь избавиться от меня, — шутит он, тыкаясь своей короткой головой в бок моего трубчатого тела. — Знаешь, когда ты обещала, что сделаешь все, чтобы обеспечить нам лучшую жизнь, я не думал, что нам придется быть гребаными гусеницами, чтобы добиться этого.

Мы оба смеемся, и Деклан присоединяется к нам, бочком подсаживаясь ко мне.

— Следите за языком, молодой человек, — ворчит Карнеги со своим щеголеватым британским акцентом.

Я пробираюсь поближе к своему другу на всю жизнь.

— Карнеги…

— Прошло слишком много времени, моя дорогая.

— Что все это значит?

— Да ведь это твоя загробная жизнь. Ничто больше никогда не причинит тебе боли, потому что боли больше не существует. Вот где мечты становятся реальностью.

— Я же говорил тебе, что все будет хорошо, дорогая, — подтверждает Деклан.

Я издаю довольный вздох и прислоняюсь головой к Деклану.

Карнеги смотрит на нас и спрашивает:

— Значит, это и есть любовь?

Глядя в глаза Деклана, я отвечаю:

— Это любовь.

Мы с Декланом продолжаем нежно прижиматься друг к другу, в то время как Карнеги и Пик удаляются на край пруда. Мое внимание привлекает движение, и когда я поворачиваюсь к высокому кусту рядом со мной, появляется оранжевая гусеница. Он останавливается и с любопытством смотрит на меня, а затем его глаза — бусинки расширяются.

— Принцесса?

Мое тело вспыхивает в замешательстве.

— Папа?

Он бросается ко мне, его крошечный ротик пытается изобразить самую широкую улыбку.

— Что ты делаешь, ч..

О боже мой. Он мертв.

И внезапно я вижу, как его улыбка исчезает, когда до него доходит, что я тоже мертва.

Он перестает двигаться, и когда его глаза отрываются от моих, он смотрит на Деклана.

— Что с вами двумя случилось?

Я задерживаю дыхание, не желая, чтобы мой отец чувствовал какую-либо вину за то, что я решила заплатить цену за его прошлое — то же самое сделал и Деклан.

— Сначала ты мне скажи.

Он придвигается немного ближе, прежде чем сказать:

— Брат одного из парней, которых я передал федералам, сбил меня с дороги сразу после того, как я покинул пляж в последний день, когда мы были вместе. Он дал мне выбор. Он сказал мне, что я могу жить, и что вместо этого он убьет тебя или может просто убить меня.

Мой рот открывается в шоке.

— Очевидно, я отказался от своей собственной жизни.

— У нас никогда не было выбора, — говорит ему Деклан.

— Что ты имеешь в виду?

— Тот же самый человек нанес визит мне и вашей дочери с тем же ультиматумом.

Взгляд моего отца возвращается ко мне, и я говорю ему:

— Я сказала ему не причинять тебе вреда и вместо этого убить меня.

— Ты пожертвовала своей жизнью ради меня?

Я киваю.

— Милая…

— Все в порядке, папа, — заверяю я его. — Могу я все же спросить тебя кое о чем?

— Все, что угодно.

— Каким было твое самое большое желание, когда ты был жив?

Уголки его рта приподнимаются.

— Ты, — говорит он. — Я всегда хотел, чтобы ты была в моей жизни.

Мое сердце парит, как перышко.

— И моим желанием всегда был ты, папа.

Мои глаза затуманиваются от чистого восторга.

— Наши желания сбылись.

Я поворачиваюсь лицом к Деклану и с изумлением говорю ему:

— Это исполнение каждого моего желания.

Мы трое смотрим друг на друга, пока истина кристаллизуется. Мы — паутина сбывшихся желаний. Нам больше не нужно прятаться в тени тех, кто желает нам зла. Мы наконец-то свободны от всего, что когда-либо преследовало нас. Я знаю, что мы с Декланом никогда бы не смогли обрести такую свободу среди живых. Это существует только здесь.

Я смотрю вокруг на великолепно раскрашенные цветы, которые колышутся на ветру над нами, я вижу Пика верхом на спине стрекозы — счастливого и капризного, а еще есть Карнеги, которому больше никогда не придется оставаться одному, потому что теперь у него есть мы. Я смеюсь, когда он весело наблюдает за тем, как мой брат летает вокруг. И мой папа, переполненный безграничным весельем, целует меня в макушку.

— Это все, чего я когда-либо хотел, — говорит он мне.

Затем я поворачиваюсь лицом к Деклану, пораженная тем, что наша любовь была настолько сильной, что даже смерть не смогла разлучить нас. А потом мы целуемся поцелуем, которого до сих пор никогда не было. Это безмятежно, жизнерадостно, любвеобильно и совершенно волшебно.

Это все, из чего сделаны мечты.

Это моя сказка.