Училка моего сына (СИ)

Глава 15

Лия

Врать... Ему? Зачем? Тут и правду если начну вываливать, мало не покажется. Ни ему, ни мне самой.

Не хочу, чтобы трогал... Это вызывает приступ дичайшего страха. И омерзения — только как ни странно не к нему, а к самой себе. Мне тошно от себя самой, потому что тело реагирует на Кабирина. Это, пожалуй, самое ужасное во всем этом. Если отключить голову и воспоминания, я снова позволю ему всё. И снова от этого кончу.

Но ведь так быть не должно! Я не могу позволять так с собой обращаться! Не могу быть с ним, потому что я же — не животное, чтобы на одних инстинктах...

А он — он так смотрит... Сейчас спалит меня... И он возбуждён...

— Не надо! — вся моя бравада тотчас исчезает.

Я не хочу близости... Вообще не хочу!

— Ладно... - отстраняется, — Заставлять не буду.

Увеличивает между нами расстояние... Мне не верится, что Кабирин это делает, что он вообще способен на адекватное поведение.

— Собирайся, Лия. Отвезу тебя в клинику.

В этот момент звонят в дверь. С реакцией у Кабирина получше, чем у меня — он успевает открыть её. Это доставка. Мужчина забирает два набитых доверху пакета и запирает дверь. Пакеты несёт на кухню.

Морщусь.

— Что это?

— Продукты...

Жар тут же заливает шею и лицо.

— Мы — не нищие! — восклицаю я.

— А я — не благотворительный фонд, — осекает он меня тут же.

И я ему охотно верю. Такие, как он, даже, наверное, не дышат просто так. Всегда с какой-то выгодой...

— Бля... Как же с тобой трудно! — мы уже оба на кухне. Я шла за ним, как привязанная.

Не успеваю ничего... И оказываюсь у него на коленях, сам он усаживается на стул, обвивает меня руками, не даёт вырваться.

— Я — не очень хороший человек, Лия. Наверное, скорее, плохой. Но... Поверь мне, я нечасто что-то делаю для других людей. А для тебя мне хочется делать что-то хорошее.

Сижу как мышь в мышеловке, не смея даже дышать. Лицо Захара очень близко. И отодвинуться в таком положении — некуда.

— То есть, когда ты причиняешь добро, это тоже нужно терпеть? — слова звучат нехорошо.

Зло как-то...

— Я просто хочу, чтобы тебе было хоть чуточку легче... Это очень странное желание. Для самого меня — в первую очередь, — его пальцы осторожно заправляют прядь волос мне за ухо.

Смотрю на него во все глаза — наверное, это очень редкий момент, когда монстр может быть человеком.

— Я... Был неправ. И плохо поступил в отношении тебя... - это что — он так извиниться пытается?

— А мне от того, что ты понял это, мне — ты думаешь легче? — шепчу это очень тихо.

— Вряд ли... - а потом просто прижимает мою голову к своему плечу.

У меня нет сил сейчас с ним сражаться. Я просто смеживаю веки. Я так чуточку посижу, а потом...

А потом чувствую, как его губы целуют меня в волосы. И тянет снова заплакать. Что с этим со всем делать теперь?

— Лий, разбери продукты. И поехали в клинику.

— Мгу, — вот и всё, что отвечаю.

Пакеты Захар мне помогает разбирать — здесь и мясо, и деликатесы, и фрукты, овощи, крупы, молочка. На его вкус. И из дорогого магазина.

Выбрасывать еду я не буду — это с жира беситься.

Вещи, которые он купил... Я бы отказалась. Судя по пакетам, они не просто дорогие, а очень дорогие. Только выбора мне он не дал. Не в ту ночь. Ни сейчас.

Но пальто моё — оно мне нравилось. Выглядываю в окно, куда Захар его выкинул.

— Его в химчистку отправили. Как готово будет — привезу. А сапоги — в мусорке... - вот и всё.

Всё урегулировал.

— Я могу и сама в больницу... - тихо говорю я.

— Мгу. Что ж вчера не пошла? — Кабирин мне не верит.

— А что там говорить? Думаешь, не стыдно? — мужчины и женщины так по-разному всё воспринимают.

— Лий... - произносит он негромко, а я плечами передёргиваю.

Я впадаю в другую крайность — я не знаю, кто я, и что со мной, чувствую лишь, что всё не в порядке, но что с этим делать не знаю. Как противостоять Кабирину, тоже не знаю. Вернее, знаю — никак. Если сейчас сделаю, как надо, как правильно, то он же меня и размажет. Да и прав он в чем-то — я не сопротивлялась. Мне факт изнасилования даже доказать нечем. Любой толковый адвокат меня разотрет в суде в порошок. Хотя какой суд? У меня и заявление, скорее всего, не примут.

Под такие мысли и собираюсь. И в клинику меня везёт Захар. В его машине еще раз понимаю, как смешны с его стороны мои потуги отстоять себя.

Хотя... Не похоже, что ему весело.

В клинике передаёт меня врачам. Как я и предполагаю, телесных повреждений у меня никаких нет, но осматривают меня тщательно — на совесть.

Под конец я оказываюсь в кабинете милой женщины.

— Здравствуйте, Лия Сергеевна. Я — психолог. Зовут меня Галина Аркадьевна. Не против, если мы немного пообщаемся?

Женщина выглядит доброжелательной, но... Я чувствую какое-то отторжение. Я не хочу быть в этом кабинете. Физически со мной всё в порядке, а с душой со своей я сама как-то разберусь. Если не в полиции, то нигде больше я о том, что со мной случилось, рассказывать не хочу.

— Я против! — звучит истерично, но мне уже всё равно.

Я хочу домой! Ведь больничный мне действительно открыли. На неделю. Из-за отравления.

— Лия Сергеевна... - участливо произносит психолог, — сейчас мы с вами пообщаемся и...

— Вы меня не слышите? Я не собираюсь с вами общаться!

— Лия Сергеевна... - психолог встаёт из-за стола и направляется в мою сторону.

— Я ухожу! — заявляю я.

И спиной натыкаюсь на Кабирина. Когда он успел зайти?

— Захар Матвеевич, Лия Сергеевна отказывается общаться и...

— Ничего страшного. В другой раз.

Я выныриваю мимо него в коридор, обхватываю себя руками.

— Я домой хочу, — потому что чувствую, как он, переговорив с психологом, вышел и стоит теперь за моей спиной, — Отвозить меня не нужно. Такси вызову.

— Нет, — всего одно слово, и оно такое же, как всегда, — Я тебя отвезу. Нечего шарахаться.

Спорить бесполезно. Но в машине, не глядя на меня, Кабирин меня успокаивает:

— Я тебя домой отвезу и уйду.

Киваю на его слова. Такой расклад меня полностью устраивает. Мне нужно освободиться от его присутствия и от его давления, потому что в голове у меня каша. А мне надо её как-то разгрести.

Нужно дальше жить.

Не всё в жизни происходит так, как мы хотим. Видимо, мне действительно стоит радоваться тому, что он меня не изуродовал и не искалечил. Ведь и тогда ему бы за это ничего не было.

Приглашаю в свою новогоднюю историю, на которую вчера открыла подписку: "Еловое печенье для босса".

Отрывок:

— Держите себя в руках, Христос Александрович! Не пристало так себя вести генеральному директору крупной компании! Вот ваш батюшка — он до такого поведения никогда не опускался! — еще и выступать начинает.

Какая она фея? Это ж чистая баба-яга!

— Мой батюшка, если с тобой работал — святой человек!

— Я в вас тоже верю! Мы сработаемся! — несёт чушь Иванова Клара Ивановна.

Я выскакиваю из-за стола. Она шугается в другой угол. Я — за ней. Она — в туфлях на каблуках, в них бегать неудобно. На бегу баба-яга скидывает туфли, как ящерица отбрасывает хвост, и резво заскакивает на кресло, пытаюсь её схватить, она с него соскакивает. Я — снова за ней, едва не растягиваюсь через её туфли. Недаром она их сбросила!

— Чего ты их тут раскидала? — ругаюсь я, — Чтобы я вообще расшибся? Мало тебе было того, что в ночь с субботы на воскресенье натворила!

— Да ты под ноги смотри, Христос!

Мы продолжаем свои странные салочки. В конце концов, я загоняю её к рабочему столу и почти вкушаю вкус победы, как она ныряет под него и очень шустро ползёт под ним на четвереньках.

— Куда?! — хватаю её за одну из ног.

— Туда! — отвечает мне эта борзота и совершает нечестный приём.

Женская округлая пяточка второй непойманной ноги резко дёргается назад, практически до упора и попадает в то место, которое едва не посидело в ту знаменательную ночь с субботы на воскресенье.

— Уа! — раздаётся протяжный вопль из моего горла...

Больно так... Не представляете как.

Поэтому всё, что могу, это повторить свой крик поверженного:

— Уа! Уа! Уа!

— Чего орёшь, придурочный? Сейчас сюда весь офис сбежится...