Училка моего сына (СИ)

Глава 16

Кирилл

— Сучка... - шиплю сквозь стиснутые зубы.

Майка выложила в сеть фото — на нём её обнимает за талию какой-то урод. Руки бы ему повырывать... И я вырву. Эта девчонка — моя. Что бы она там себе не придумывала про свою самостоятельность., про то, что со мной она никогда не будет, про то, что ненавидит меня, про то, что я — гад и подлец.

Последнее, наверное, справедливо. И про ненависть её ко мне — тоже, возможно, верно. А вот то, что у неё буду только я, она еще не знает. Но узнает. И никогда не забудет.

Меня на этой девчонке закоротило сразу, как только я её увидел. Но закоротило неправильно. И я бесился. Злился на себя, срывал на ней. Правда, за неё всё время брат вступался...

И сколько лет уже этой одержимости — я всё жду, что отпустит. Ну, не может так тянуть к одной, когда их вон сколько! Когда с ними можно делать, что угодно, а они только и рады. Либо тоже любят секс, либо любят деньги.

Но... Самое паскудное, что всё это, как шелуха, отсеивается, улетает с течением времени, а вот это — то, что зацепило много лет назад — ни хера.

И чувство-то какое-то неправильное. Это я сам понимаю. И сам я такой же, как это чувство. Тоже неправильный.

Мне нравится делать ей больно. А после жалеть или как-то исправлять то, что сделал. Ненормально... Опасно для неё.

Несколько лет после того, как мы с отцом уехали из Ростова, мы общались в соцсетях, созванивались. А потом, года два назад чёрт дернул встретиться в реале. И я снова пошёл по старому сценарию... Казус, правда, разрулили родаки. Но Майка... Вычеркнула меня из своей жизни. Я попробовал тоже самое проделать с ней. Только меня ждало непредвиденное обстоятельство — она меня вычеркнула вполне успешно, а вот я — нет...

И то, что я чувствовал к ней, оно тоже изменялось. Росло вместе со мной, приобретало более осознанный характер. И окрашивалось ебу*ей ревностью. Такой, что мозги плавилось, сердце рвалось в клочья, даже руки дрожали... Я и не думал, что меня может так ломать.

Пока меня ломало, Майка меня морозила... А после — после у неё появился парень... Вся эта чушь, выставленная на всеобщее обозрение.

И я вообще слетел с катушек.

А тут еще класснуху поменяли. И эта загнанная, перепуганная лань мне напомнила Майку. Но если до той я не мог добраться, то на этой можно было отыгрываться, сколько душе угодно. Тем более, что в своём состоянии я не видел и не хотел видеть берегов.

Класснухе это не нравилось, и если все остальные терпеливо сносили все мои выходки, то эта начала сопротивляться, чем только лишь раззадоривала меня.

Наше противостояние привело к тому, что в лицей вызвали отца. Я не знаю, понял ли он сам, что запал. А вот я понял — увидев только, как он на неё смотрит.

Что-то в этом мире устроено неправильно. В нём так много людей, но ведёт нас лишь от некоторых. В моём случае — от единственной.

А судя по тому, что батя облажался по полной и теперь пытается ликвидировать последствия, и его — тоже. Но я Лию Сергеевну как сексуальный объект никогда не рассматривал. Так что конфликта интересов между нами с отцом, к счастью, нет.

Сейчас меня больше всего волнует то, что Майка со своими друзьями и своим парнем — словосочетание-то какое! — собираются на выходных к кому-то в загородный дом. И... Ночевать планируют в одной комнате. У меня в их компашке есть информатор.

Только я не допущу. Ни парня, ни ночёвки. Ничего, бля*ь, не будет.

У меня есть план...

Который рушится, потому что, вернувшись из лицея домой, я сталкиваюсь с отцом. Тот — явно не в духе. Да и вообще — что он забыл дома в такое время?!

— В кабинет! — звучит как удар кнута. И точно также рассекает воздух.

Захар

Иван отчитался о проделанной работе. И — я какое-то время подвисал, переваривая информацию. А информация мне не понравилась от слова "совсем".

Поэтому, когда отвёз Лию к ней домой, поехал к себе, очень желая встретиться с единственным сыном и наследником. Пока ехал, вспоминал слова матери о том, что один сын — не сын. Надо было её слушать и человек пять еще детей нарожать. Тогда в здоровой конкуренции они бы такими тварями не выросли. Или это просто моя несостоятельность как отца?

Но воевать с женщинами, девушками — как-то всё-таки не моё...

А после я вспоминаю, как сейчас выглядит Лия, и вот это " я не такой" теряется.

Оба мы с ним... Не такие...

— Кирилл... Объясни мне... На хрена воевать с бабой? Это что — достойный противник?! Или ты себя великим мачо ощущаешь, потому что одежду ей испортил? Или потому что она в рваной обуви из-за тебя ходит?

Останавливается сразу за дверью кабинета, наклоняет голову на бок. И несколько раз моргает ресницами...

— Бать... А тебе не по*уй на неё? Да и на всех остальных? С чего вдруг такие разговоры? Или после того, как ты её... - вижу, что хочет сказать матом, но под моим взглядом не решается. Правильно не решается. Я сейчас не уверен, что способен сдержаться. Не уверен, что с ним стоит сдерживаться, — Короче, после ваших брачных игр уважаемая Лия Сергеевна приобрела какую-то особую ценность? Ты ж их, этих девок, и за людей не считаешь... Да может, это и правильно — они — не люди, дырки для слива спермы... Или дело в том, что зацепила?!

Смотрю на него и до меня окончательно доходит, что я вырастил монстра.

— Вот что... Мои постельные дела тебя не касаются. Как бы я не относился к девушкам, с которыми я сплю, недовольных среди них ты не найдёшь. А что касается Лии... - можно, конечно, отрицать его слова и упорно врать самому себе, что то, что мне сейчас наговорил сын, не имеет никакого отношения к действительности.

Только вот в чем вся штука — еще как имеет. Поэтому тут без вариантов.

— Так вот я тебе в её сторону даже дышать запрещаю. Теперь на её уроках, да и вообще в лицее примерней ученика, чем ты, нет. Ясно?

Смотрит из-под насупленных бровей. И цедит сквозь зубы:

— А если — не ясно?

Подхожу к нему, наклоняюсь так, что мы практически нос к носу:

— А если не ясно — то тебе уже восемнадцать... И ничего своего у тебя нет. И я думаю, что если ты не хочешь учиться, то где-нибудь на Камчатке в армии тебе очень понравится. Без бабла, без твоих прихвостней-друзей, без тачек и девок... И я буду не я, если так не сделаю.

Молчит. Тяжело дышит. Затем заставляет себя согласиться.

— Ясно, пап... Чего ж не ясного. Какая-то юбка оказалась дороже собственного сына.