Училка моего сына (СИ)

Глава 7

Лия

Я не знаю, на какую именно реакция я рассчитываю.

Но не на ту, которую выдаёт он:

— Да вот — ты воспитанием моего сына решила заняться, а я — твоим... - когда произносит эту фразу, то меня обдаёт запахом алкоголя.

Кабирин убирает с моих плеч руки, смотрит на мои голые ноги — да, я выскочила с голыми ногами. Думала, быстро обернусь.

А еще с сапог течёт.

— Разувайся. И пальто сними, — Приказывает. Он как будто меня не слышал.

— Я не собираюсь здесь задерживаться! — чеканю строго.

Должен же он понимать, что творит?!

Кабирин, направившийся к журнальному столику, на котором у него стоит начатая бутылка коньяка и стакан, резко разворачивается и оказывается возле меня. Это так стремительно, что я даже отступить не успеваю. Не успеваю сделать ничего.

Его рука оказывается на моей шее, сдавливает. Сильно.

Его глаза полыхают откровенной злобой. А еще — я очень сильно боюсь пьяных. В детстве стала свидетельницей того, как пьяный сосед избивал жену недалеко от детской площадки. Тогда всё это остановил мой папа. Но ужасную сцену я запомнила на всю жизнь.

— Вот что, сучка, я говорю, ты делаешь! Иначе... Здесь произойдёт несчастный случай... Ты пришла ко мне в гости, напилась и выпала с балкона...

С каждым словом, которое он произносит, я верю ему всё сильнее — верю, что он поступит именно так. Вспоминаю, как вёл себя Кирилл с Ниной сегодня и понимаю, что они оба — и отец, и сын — садисты. А еще — если бы дело было только во мне, я бы предпочла на самом деле вывалиться с балкона, чем подчиняться ему. Но... Всегда есть но...

Дома меня ждёт Богдан. Мой брат, который только недавно потерял обоих родителей и которому не на кого больше рассчитывать, кроме, как на меня. Что с ним будет, если я не вернусь?

Осознание этого парализует. В голове пойманной птицей бьётся всего лишь одна мысль — мне просто надо выжить. Любой ценой.

— Не надо! — шепчу отчаянно пересохшими губами, — Я буду слушаться...

Глаза Кабирина удовлетворенно сверкают. Он усмехается.

— Вот так-то лучше... Не надо набивать себе цену. Снимай пальто и сапоги, — произносит и повторяет свой приказ.

На этот раз я подчиняюсь. Пусть делает, что хочет, лишь бы отпустил.

Неловко разуваюсь, после снимаю пальто. Но остаюсь стоять на том же самом месте. Кабирин тем временем наливает в свой стакан коньяк и, не торопясь, пьёт его, наблюдая за мной.

Я держу пальто в руках, не решаясь сдвинуться с места, как будто это может мне чем-то помочь, и не зная, куда деть верхнюю одежду.

Взгляд Захара Матвеевича ощупывает моё тело, буквально дотрагивается — во всяком случае так мне кажется. Причём дотрагивается пошло.

А затем его снова взрывает. Он снова оказывается возле меня, а я тону в запахах, исходящих от мужчины — тут и дорогой парфюм, и не менее дорогой коньяк, и собственный запах мужчины.

Всё это сбивает с толку. Он... Пахнет вкусно. К нему хочется прижаться и спросить, не обидит ли он меня. Хотя ответ я знаю и сама...

И этот ответ — он неприятный.

Конечно, обидит. Он же едва сдерживается.

Чтобы что? Взять меня силой? Вообще убить? Замираю. Даже дышать перестаю.

— Да убери ты его! — рявкает на меня и выдёргивает у меня из рук пальто.

Он отшвыривает его в сторону, вглядывается в моё лицо. Очень напряженно, что-то ища там для себя. Я не смотрю, куда он отшвырнул мою одежду.

— Ты ведь меня специально провоцировала, а, училка?! Ведь тебе не могли не рассказать, кто я такой... И что бывает с теми, кто отваживается перейти мне дорогу...

Меня парализует ужас. У всех же разная реакция на сильный страх — у меня это ступор.

Кабирин останавливается взглядом на моих губах. Их начинает нещадно жечь.

Я смотрю ему прямо в лицо и вижу, что передо мной дикий беспощадный зверь, поэтому мне не на что рассчитывать. Я и не рассчитываю.

— Ты ведь этого сама хотела? Представляла, как я тебя е*у? Ласкала себя, думая обо мне? — его пальцы вплетаются в мои волосы, прихватывают за затылок.

Он удерживает меня в таком положении.

— А я представлял, как делаю с тобой много всего неприличного. У меня для тебя будет свой урок, Лия. И ты его выучишь. От начала и до конца.

Он стягивает с моих волос резинку, тоже её отбрасывает куда-то. Поскольку он меня уже не держит, я всё-таки делаю шаг назад. Не знаю, зачем. Тут некуда бежать.

А он хватает меня за горловину платья и разрывает его на мне. До низу, так что ткань распахивается, открывая меня ему. Я без лифчика. По той же причине, по которой не надела колготки. На мне лишь тонкие кружевные трусики, потому что я люблю красивое нижнее бельё.

Жадный мужской взгляд прилипает к моей обнаженной груди. К моему стыду соски напрягаются, пока он на меня смотрит.

Ему это нравится — он улыбается.

— Ты — красивая девушка, Лия, — голос этого урода смягчается. Приобретает бархатные интонации. Как будто ласкает.

Я начинаю дрожать. Тело деревенеет.

Горячие мужские ладони ныряют под ткань и ложатся на мои плечи, стягивают с них обрывок, оставшийся от моей одежды. Остатки платья падают к моим ногам...

И я сама падаю... В страх и неизвестность.

Кабирин кладёт свои руки мне на талию, притягивает ближе к себе, утыкается лицом мне в изгиб шеи.

— Чего трясешься, как зайчишка? Тебе самой понравится... - втягивает мою кожу себе в рот.

Раскрытыми ладонями проводит по моей спине. Гладит... Даже как будто нежно. Да и в шею целует, не причиняя боли.

— Иди-ка сюда, маленькая сладкая девочка, — голос мужчины хрипит и сипнет.

Он укладывает меня на пушистый мягкий ковёр, расстеленный перед камином. Светло-бежевый. Я не пытаюсь отбиваться. Мне кажется, это его только сильнее разозлит, но продолжаю дрожать.

А он... Он раздевается — снимает и отбрасывает пиджак, вытаскивает из брюк рубашку, которая была расстегнута на пару верхних пуговиц. Расстегивает остальные и тоже её снимает, тоже бросает. Ногами снимает ботинки, отталкивает их от себя. Его руки дотрагиваются до пряжки ремня...

Это конец. Он не остановится. Главное, чтобы не искалечил.

Прикрываю глаза, чтобы не смотреть. Зачем мне запоминать весь этот кошмар? Чтобы потом не стереть из памяти?

Слышу шебуршание одежды и тяжелое мужское дыхание. Потом мужские пальцы дотрагиваются до моей щеки.

И вытирают слезы... Оказывается, я плачу. Я даже не заметила.

— Чшшш... Я сделаю тебе хорошо...