Укради меня (СИ)

Глава 17

Выйдя из подъезда, вдруг, до меня доходит, как нелепо я одета. Во время разборок совсем не подумала, что халат и тапочки не подходят для вечерней «прогулки».

Пояс слабо держит мантию из красных маков. Верх постоянно разъезжается в стороны. Майка под низом без всяких там соблазнительных штучек, но скромность не поощряет, выставлять напоказ голубые глаза морской губки Спанча, обтянувшие грудь.

— Наручники снимите, — требовательно интонирую.

Полицейские (тут бы сделать пальцами кавычки) переглядываются, но вопреки ожиданиям расстегивают браслеты. Без швабры, с поникшим видом опасности я не представляю. Освободившись, тут же запахиваю халатик и стягиваю потуже.

Доходим до машины и асфальт, со щербинками на тротуаре, подкидывает мне, колющее ощущение в ступню.

Я наклоняюсь, чтобы достать острый камень. Совсем не ожидаю поглаживаний со стороны своей ягодицы. Может, мне просто показалось? И «Чип» всего лишь хотел подтолкнуть? Место выбрал неудачно? Поверила бы, если б попу, как резиновый мячик, пару раз не пожамкали, проверяя на упругость.

Я почти час отбивалась от нападений, так что хоть пальцем тронь, сочту за домогательство. Внутри все закипает от негодования. Да что они о себе возомнили. Я же им не гусеница бесхребетная.

Пресловутый аффект стирает все доводы. Вроде того, что они при исполнении, и агрессией сделаю себе только хуже.

Без запинки, дергаю с ноги тапок и шлепаю его по щекам, как шелудивого кота. Респект производителям. Затвердевшая резина смачным щелчком передает мой эмоциональный фон во всем расцвете.

Желтые и красные пятна межуются с черными точками перед глазами. Вот, что значит, выпускать пар. Это вместо тысячи слов. От содеянного значительно легчает. Закусив кончик языка, немного успокаиваюсь.

— Да ты совсем дурная, — губы кривятся в зловещей усмешке. И в его глазах я читаю свой приговор.

Мамочки помогите!

Без труда выхватывает орудие мести и заваливает меня на капот, чтобы снова заковать руки. Унизительно, не правда ли? Моя самооценка, подобно кроту, зарывается глубоко под землю.

— Соврасов!! Красоту отпустил! — слышу из глубины темнеющей арки. Шаркнув лицом по серебристому металлу, поворачиваю голову и лицезрю крупную фигуру Саши.

Я не могу не радоваться. И не расстроится — тоже не могу. До комизма хочется прихорошиться и расправить плечи. И уж конечно, выглядеть как героиня дорамы. С трогательным румянцем на щеках и присыпанной рисовой пудрой кожей. Стоять в струящихся, шелковых одеяниях цвета невинной розы.

Типа я такая без вины виноватая. Он мой герой — спаситель. Жаль, без коня, то есть эм. без байка.

Но я в расхристанном балахоне с буйно кричащими маками и в одном тапке растоптанном до тридцать девятого размера. Не справедливо.

Саша подходит. На его лице, явное непонимание, сложившейся ситуации.

— Сань, ты здесь какими судьбами? — настораживает тон «Дейла». Что-то среднее между дружбой и подчинением.

Посетившее: «авось рассосется», улетучивается так же быстро, как и появляется. Надеюсь, принцип «Расскажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты» здесь не активен. Не приживается во мне уверенность, что Саша все — таки способен на подлости. При наших терках и словесных баталиях, грубо он себя никогда не вел.

Руки мои отпускают. Саша, по всем видимым признакам — взбешен. Сжатая челюсть, пылающий взгляд и неровное дыхание. От него как круги на воде расходится злость.

На меня?

За то, что сорвала ему свидание?

Ну, так я не просила спасать. Сама бы разобралась.

Я хоть и излучаю инфантилизм, но постоять за себя подручными средствами, способна.

— Тебя не касается, — рявкает Соврасову недружелюбно, что несказанно радует, — Вы, блядь! что творите черти? Не стыдно, вдвоем девочку ломать на капоте. Совсем охуели!! — как с языка снял. Я бы тоже, выматерила их в хвост и в гриву.

— Прокофьев, ты бы так не налегал, не разобравшись, — откатывает в том же яростном ритме «Чип». Назревает конфликт и сколько не крестись — мне это не кажется. Быть зачинщиком еще и этих непоняток, совсем не импонирует.

Покорно принимаю роль миротворца. Опять же, авось зачтется.

— Саш, я сама на них напала, — вздыхаю и смиренно каюсь. Ресницы в пол и взгляд в сторону. Все как положено гейше. Я не она, но в роль вживаюсь капитально. До поры. Пока за спиной не раздается нахальный и омерзительный смешок.

— Таких, надо с мигалками и в смирительной рубашке транспортировать, — да что ты.

Ну, раз в последнее время, мне посчастливилось стать клоуном и исполнить почти все цирковые номера, почему бы не сыграть коварного мема, разоблачающего пороки. Сбор на лапу как бы тоже грех.

— Карман не жмет? — дешевый трюк, что лучшая защита — это нападение. Безотказно вгоняет полицейских в стопор.

— Будешь выступать, сядешь за нанесение тяжких телесных, — скрипит над ухом Соврасов.

— Что — что? Я не расслышала. Вы мне угрожаете? — открыто нарываюсь.

Пячусь и всей спиной прикладываюсь к образцу мужественности. Как же здорово ощущать за собой твердость и поддержку. Меня обнимают за плечи. По тому, как напряжены руки, ситуация Сашу очень сильно раздражает. Все еще не могу определиться, на чьей он стороне. Наблюдает молча. Селятся нехорошие мысли, что решает, к какому лагерю примкнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Твой парень подтвердит, — продолжает запугивать наглец. Сомневается, что у меня хватит решимости, обнародовать скандальное происшествие? Ой, глупый же. Женщина, доведенная до отчаяния, еще и не на такое способна.

— У меня нет парня. Тот человек в квартире дал вам взятку. И еще он пытался меня изнасиловать, — объявляю во всеуслышание.

Гробовое молчание. Изумленные взгляды. Моя невозмутимость.

— Кис, отойди — ка в сторонку, большие дяди побеседуют, — мягко толкнув меня вбок, Саша кивает на скамейку, — Ушки закрой, а то свернуться.

Не поддавать жару и в без того раскаленную обстановку, у меня хватает ума и воспитания. Подбираю тапок и скоренько нацепив, бегу к указанному месту.

Саша ждет, пока я усядусь, только потом на полутоне ведет разговор. Патрульные тычут в меня пальцем, гневно жестикулируют. Прихватив Соврасова за грудки, Саша вбивает его в крыло, потом так же резко отбросив, разворачивается и идет ко мне.

— Прокофьев, ты не думай, что тебе все с рук сойдет. Земля круглая, — мстительно придавливает на последнюю фразу один из, я так понимаю, бывших ментов.

— Я все сказал. Завтра рапорт об увольнении начальнику на стол. Лично проверю, — в его голосе сталь.

— Мудак! Я тебе такой подкоп организую, что и у генерала погоны полетят.

Обернувшись, Саша простреливает его таким взглядом, что пробивает насквозь дыру. Выглядит он, мягко говоря, пугающим, в позе затаившегося тигра.

— Да — да начинай. Свободного времени теперь дохера, — с ровностью асфальтоукладчика отвечает Саша.

Может я извращенка, но после всего пережитого испытываю волнение и возбуждение, вместо страха и тревоги. Думаю о том, о чем думать, не следует.

Наблюдаю за Сашкой, за тем как подбирается ко мне, не спеша. В моих глазах слепое восхищение. Выбрасывает из пачки сигарету. Прищурившись, сканирует острым взглядом. Я наполняюсь женской слабостью. Той неповторимой, когда мужчина может за тебя постоять и отбить у мерзких типов охоту, предъявлять несуществующие права.

Захочет ли? Вот главный вопрос.