Укради меня (СИ)

Глава 37

Вечер — полный отстой!

Первый раз, с момента расставания, выполз расслабиться к Тохе на день рождения. И вот тебе! Феноменальная встреча. Упорно держался и к горлышку не прикладывался.

Понимал же, залью сто грамм и разберу гомика, как лего — дупло, на отдельные запчасти. В данный момент, тем более нельзя. Новая звезда на погон упала. Капитана дали.

Радостно от этого?

Ни черта, хоть и стремился изо всех сил. Меня в другой, более значимой сфере, разжаловали до патруля. Докатился до слежки. Вечером после работы сразу на пост. Издалека наблюдаю. Как Лика домой возвращается. В магазин бегает и с сестрой прогуливается Уезжаю, как только темнеет. Двадцать восемь дней у меня день сурка, точнее вечер. Остальные часы не запоминаю.

Много всего передумал за это время. Поначалу ждал, что сама придет и объяснит. Потом переосмыслил, пришел к выводу, что ее мать наставлениями сбила с толку.

Раз уступила, значит, не так уж сильно любила. Я ж не дурак поверить в россказни про обмен девственности. Лика не из тех блядей, что торгуют своим телом. Их я немало повидал, есть с чем сравнивать.

До танца, с хваленым упорством, держу нейтралитет. Вмешательство Зайкиной — призыв действовать. Легко мог бы ее послать, вместо этого пользуюсь толстым намеком. Дура набитая, возомнила, что я не соскочу на глазах у толпы. Лично предоставила возможность, подобраться к Лике. Вторым дублем меняемся партнершами с Антоном. Судя по растерянности, для Кисы это полный нежданчик.

То ли еще будет.

Принимаюсь целовать. Обезоруживаю, до того как начнет возмущаться и увожу. Сводит меня с ума. Подзабываю, к чему весь фарс затеял. Увезти бы ее к себе, но гадкое наполнение не позволяет. Пусть на контрасте почувствует разницу между любят и пользуются.

Неистово присасываю кожу на ее ключицах и все что доступно над вырезом… Наяриваю руками под ее майкой подпитывая разгоряченность тела и аккуратных девичьих грудок. Слюной исхожу, как хочу прикусить эти зефирки. Лика всхлипами разжигает мою жадность. Нетерпеливо вжимается бедрами. Освещение в моем чердаке перебойно потрескивает. Минута и полный выкл.

В очередном проблеске ошеломляет открытием. Бесповоротно несет в тупиковую хрень. Не может она так притворяться. Тело не обманешь. Контакты всегда, только обоюдно замыкает. Не пускала бы Лика ответные сигналы, то и меня бы так не взрывало.

Разъедает изнутри накопившимся шлаком. Зачем она так? Смотрит с любовью. Гладит как прирученную псину. А я обтекаю. Один хер. хочу ее. Заталкиваю в глубину скулеж, чтобы не поддаться. Не завыть ядрено выразительно — дать мне нежности.

— Сашечка, мой, — проникновенно взрывается Лика.

На секунду вздрагиваю и думаю, что невысказанное наружу прорвалось. Нарочно достаю ленту презиков. Антон когда у бара расплачивался — выронил. Я подобрал. Вернуть, потом забыл.

Лика реагирует гневным протестом. Злюсь еще больше. Себе больно делает. Меня на куски рвет, ради того чтоб ее маман спокойно жилось. Нет и не будет симпатии к женщине, поменявшей дочь на зачуханный член. Акценты значимости четко определены. Я на втором месте себя некомфортно чувствую. Извергаюсь беспросветной дичью, наговорив того, чего не стоило. Сразу же жалею. Слово — оно как беспордонный воробей. Вылетело и клюет самого безобидного… Под ребрами сводит напряжение, словно кто железный обруч надел.

Оставляю Лику воевать со своими бесами в одиночестве. Унизиться до разборок, гордость не позволяет Резко не хочу, но делаю. Хочу с безразличием, а вот здесь мимо. Это я в ранге самого лучшего, никогда не потащил бы ее трахаться в туалет. Обычный и не на такое способен. Тошно и противно. От себя в большей степени Отдаю честь самоуважению за то, что наказал девушку конченым способом. Герой млять!

Поражаюсь ее двуличию и охуеваю от своей бесхребетности. Абсолютно не представляю, куда деть эти поля сиреневых тюльпанов, что выросли во мне. Душу всю растратил в ней. А что в ответ?

В ответ, твое сердце бьют, словно вазу о твердый кафель.

КУрю на крыльце и руки трясутся, как у алкаша.

Не воевать. Не скандалить. Все догмы внушаемые за месяц нихрена не актуальны. Лика одной фразой развеяла наше волшебство. А меня блять не перестает крыть злоебучим космосом рядом с ней.

Хотел, показным спокойствием, заставить ее лезть на стену. Как сам делал последние четыре недели. Она же гордая, не признается и не покажет что херово. Отшила и думает на этом все. Сама же искала встречи, значит, не перегорело.

Видел, что этот недоделанный альфа-самец, с голубым налетом, дышит неровно в ее сторону. Кису от гомика ощутимо воротит, тут и семь пядей во лбу иметь не надо, чтобы заметить. Но мне же, как бы, до фонаря кому она будет тапочки приносить, с кем будет кувыркаться после меня.

Вот тут конфликт внутренних интересов.

Ни с кем.

Мысли о том, что ее целует кто-то другой. Кто-то другой займет МОЕ место бога рядом с ней, превращают в бешеного пса. Другие же домыслы, в которых этого пса пнули, хуй поими за что, под хвост — действуют как стоп — кран.

Бездомный бог. Вот кто я. Ни на земле, ни на небесах, мне места нет. Дома тоже не стало. Унесла Лика ощущение привязанности в рюкзачке, когда последний раз ночевала. Болтаюсь по квартире, как неприкаянный. Больше на треке и в конторе нахожусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А что мне дома делать. Там ее нет. Там ее кружка с недопитым кофе. Там послание помадой на зеркале в ванной «Мой самый- самый. Люблю люблю люблю»

Помыть и стереть — рука не поднимается. Это блядь значит признать, что все кончено. Финал.

А у меня как — никак порода ищейка, а не дворняги, что под забором скулит. Харе рассуждать вхолостую. Надо Лику к стенке прижать и все выяснить. Демагогия — она только у философов прокатывает. В реальной жизни, любой вопрос на деле решается.

— Забудь, Сань, — хмыкаю, когда Тоха хлопает по плечу. Подкуриваю вторую. К задушевным беседам не тянет. Я обычно информацию в голове перевариваю, тут не исключение, — С Маринкой два года прожил и то, так не загонялся, — выкидывает в воздух теорию доктор амурных наук. Бойфренд — неделька, туда же в консультанты метит. Итак, паршиво, а если в нутряк лезут, совсем жгучей эмоцией захлебываюсь.

— Савелич, я у тебя совета спрашивал?

— А то со стороны не видно, как ты на замороченную балерину поглядываешь. Зайкину аж разбарабанило. Впечатление было, что она тебе прям на столе отдастся, чтоб отвлечь.

Зайкина — кентервильское привидение, куда не сунься везде она. Из органов ее поперли, с моей легкой руки. Теперь у адвоката секретуткой отсиживается. Вызвонила Антона и сама напросилась. А у нас были планы, посидеть чисто по-мужски.

— Смотри блядь какой проницательный. Мент что ли? — стебу его. Тоха не обижается

— Само собой. Кстати, Анька за твоей в туалет ломанулась.

Да ну нахер!

В меня как током ударило. Нехило так под триста восемьдесят.

Сбрасываю окурок в урну и срываюсь с опоры. Ситуация дерьмовее некуда. Разъяренное бабье оно же беспределит похлещи мужиков. С дурью Зайкиной мы на короткой ноге. Лика в этой стычке не сильный соперник.

Миновав основной зал и короткий коридор, вламываюсь в туалет без стука. Никого нет и это не облегчает тревожности. Кровь мизерными порциями просачивается через сердечный клапан. По вискам долбят молоточки. Прислушиваюсь, нет ли поблизости звуков борьбы.

— Спасите!! — пробивает знакомый голосок из загашника возле запасного выхода.

Праведный гнев скапливается в каждой точке, каждого нерва.

Пнул дверь с ноги, выламывая замок. Остолбенел. Это вообще что за дела. От безумных догадок мозг разносит в неопределенные области. Вуайеристы сука ушлепки.

— С днем рождения меня! — хлещет подсовываясь сбоку Антон. Его увиденное веселит, как и предвкушение заварушки.

По глазам и зареванному лицу вижу, в каком шоке пребывает Киса. Еще бы! Смотреть, как один извращенец отсасывает другому, это и проститутке со стажем покажется дикостью. Для нее творящийся пиздец — неудобоварим. Лика выдохнув:

— Ты пришел, — медленно оседает на колени и теряет сознание.

Ну, все, педик, тебе крышка!

С размаху отпечатываю Ликиному соседу в нос угловой удар. Хруст и отлетает, ломая поникшей тушей полки. Хватаю второго за грудки, поднимаю, и с тем же разгоном, прицельно вбиваю по морде.

— Саня, Саня, Саня! — Савельев влетает и стопорится прямо передо мной. Жилы сводит, адреналин неконтролируемо забивает вены. Мысленно считаю до десяти и перевожу взгляд на Лику. — Что ж, ты, пацанам даешь повод в больничке отлежаться. Геморрой себе наживаешь. Бляха, Прокофьев, это же круче чем стриптизерши, — Навык, не терять позитив, отработан годами. Подходит, хлопая попеременно по щекам усыпленных «красавцев», — Просыпаемся, голубки, свадебный кортеж скоро подъедет.

Не слушаю его, убираю скотч с ее губ и освобождаю руки. Лика без сознания клонится на меня, я подхватываю и несу на воздух. Антон звонит в дежурку и вызывает наряд.

Невыносимое зрелище. По костям вовсю треск наворачивает, и не одной здравой мысли в башке.

Я сученышам шеи поскручивал, если бы Тоха не вмешался. Кишки выверну, но эти двое сядут по полной программе лет на двадцать. Они у меня все изнасилования за последние пять лет огребут. Я уж позабочусь, чтобы их в одной камере с самыми оголодавшими урками разместили. Распетушат говнюков по прелестной статье. На зоне таким любят печати взламывать. Организуют гей — парад еб. кто на новенького.

Улавливаю на улице ветер, распологаюсь так, чтобы нас обдувало и опускаюсь с заветной ношей на бордюр.

— Кисунь, открывай глазки, — усадив на колено, смахиваю со щеки волосы.

Лика сначала шевелится, потом моргает, я чуть успокаиваюсь. В глазах плещется непонимание, и резко сменятся тревогой.

— Саш, я не. не. они. Я не хотела…они насильно.

— Не оправдывайся. Я тебе верю, — проговариваю терпеливо. Она перемещает потеплевшие ладошки мне на грудь. Теребит пуговицы, собираясь с мыслями. Не давлю, даю время прийти в себя.

— Костик… он мне со школы проходу не дает. Силой хотел взять…тогда на балконе, и вот. сейчас, — поясняет робко. Поглядывает с сомнением. Да я от переживаний, хоть яд готов испить из ее уст.

— Мне, почему не сказала? Зачем врала, что вы не знакомы? — разбираюсь постепенно, что причина нашего разрыва, может еще и в этом скрываться.

— Затем. Захотела и скрыла, — ситуация патовая, но Лика идет в наступление.

Мне конкретно не нравится, что и со мной стремится бороться. Я всегда на ее стороне. Доказал всем чем мог. С какого черта шипы выпускает.

— Лик, мы не в угадайку играем. Степень серьезности осознаешь? Шутки шутками. Я тебе не чужой человек с улицы. Не чужой же, Кис? Ну? Доверься мне, — поправляю выглянувшую лямочку от лифчика.

Лика повернувшись лицом, перехватывает мою ладонь. Осыпает спешными поцелуями. До смешного быстро и пугливо устраняется. Вот глупыш. Надеется, что я не заметил. Никак не показываю, насколько пронзительно ее нежная вспышка коснулась до души.

— Не чужой, Саша…ты мне не чужой, — убеждает, будто я глупость сморозил. Хочется подначить — убеди в обратном. — Это я для тебя ничего не значу, — так торопится договорить, не глядя мне в глаза, что половину слов беззвучно, как физиогномист считываю.

И не припомню, когда ощущал себя таким счастливым и…отупевшим. Хватаю ее в охапку. Сгребаю так масштабно, чтобы вся в моих руках поместилась. Целую погружая нас в этот ванильно — розовый транс, что преследует при каждом касании.

Наполняюсь через примитивный, и не к чему не ведущий акт исключительной эмоцией. Не хочу быть наполовину. Хочу быть целым. Загвоздка в том, что ней единственной, это чувство на максимум разносится.

Надавливаю губами сильнее и глотаю ее тихий стон. Дрожь по коже и близко не отторжение. Лика, в той же степени измаялась, существовать порознь.

В одну секунду приходит решение. Украду. По принципу, понравилась девушка — закинул на плечо и унес подальше от всех. Богу все — все можно. Вознесло к этой вершине, хрен кому позволю скинуть. От прелюдий нам двоим только хуже. Умозаключение формирую, но держу в себе.

Слышу приближающиеся сирены, снижаю натиск и отрываюсь. Для обуявшей звериной похоти, этого преступно мало, но позже у нас множество часов, чтобы ее утолить.

— Кис, дождешься меня? — уклончиво кивает. Не совсем уверен, по шальному блеску, что понимает мой вопрос.

Поднимаюсь вместе с ней, так и несу к байку.

— Голова не кружится? — разворачиваю к свету, провожу краткий осмотр. Лика вполне живенько мотает головой. Ставлю на ноги и для надежности, держу еще пару секунд.

— Саш, пока ты не ушел. Поцелуй меня еще раз.

Посылает многообещающий взгляд. Исполнить такую просьбу, я и рад стараться. Связь налаживается. Киса свои коготки мне в задние карманы джинс просовывает. Напряжение в паху неумолимо подстегивается. Сканирую периферией, что неподалеку дверцы машины хлопают. Ребята подъехали, нужно с мерзавцами разделаться. Млять не прибить бы их. Потом вместо признаний передачками обменяемся.

— Жди, — подхватываю ее рваный выдох и сохраняю прогресс быстрым чмоком.

— Я жду, — послушно кивает и стреляет глазками.

Ни чего не остается, как исправно выполнить свою работу. Указываю пацанам, двигаться к черному входу. Провернем операцию без огласки.

Пока конвоиры цепляют наручники, выпытываю у Савельева, что удалось узнать. Глухо как в заднице. Вбуханный сосед, до сих пор в отрубе после того, как я его приложил. Второй не в адеквате, трясется со страха и пургу гонит. По ошибке его замели. Пошутить они хотели. За такие шутки, он и получил промежуток в зубах на размер резца. Пусть радуется, что легко отделался.

— Александр Викторович, там это ваш мотоцикл угнали — запыхавшийся стажер, режиссирует в нашем собрании театральную паузу. Я едва по примеру Станиславского не задвигаю «НЕ ВЕРЮ!»

— В смысле? — спрашиваю и шарю рукой по карману. Твою девизию! Лика ключи стащила.

— Ах, какая женщина. мне б такую, — Тоха ехидно ржет за спиной, подсекая мои манипуляции и красноречивый нервный тик на скуле.

Мне совсем не смешно. Мечтатель херов! Облапошили тебя, как младенца. Бедовая ты, Киса. Что с тобой делать? Гайцов поднимать и по камерам ее отслеживать. Влюбился же на свою голову.