Укради меня (СИ)

Глава 42

Вещей у меня не так много. Управляюсь со сборами за пару часов. Заказы на клининг отменяю, сославшись на болезнь.

Сажусь у окна и полностью погружаюсь в процесс самокопания. Углубляться, в общем — то, не во что. От бесполезной суеты в голове, лишь накрывает тревожным тремором в теле, и пониманием что я лоханулась. Пойдя не по тому пути, и сделала ставку на гордость.

Характер проявила. Зачем? Перед кем? Нет, чтобы сглаживать углы. Я их дополнительно наращиваю. Об один лбом и стукнулась. Это плюс к моим талантам — порчу все начинания. Саша же не прогнуть меня хотел, а уберечь от ненужных переживаний. Мудрости бы мне чуток. Да где же ее взять.

Зацикливаюсь на том, что мой сильный мужчина останется без ужина. По моей бестолковой милости.

Резво подрываюсь и бегу в магазин. Выбрав по килограмму свежей свинины и говядины, возвращаюсь домой. Кручу фарш. Нажарив пышных котлеток, толку картофельное пюре на гарнир.

Написать Саше и спросить, как он больше любит, сухие или с подливом, побаиваюсь. Готовлю соус отдельно. На нервяках строгаю два вида салата. Оливье с майонезом и овощной с душистым маслом. Расфасовываю в контейнеры и раскладываю по пакетам. Весь день кажется бестолковым мыканьем. И что-то мне подсказывает, что котлетами своего хищника я не задобрю.

Лезу под душ, чтобы смыть запах жареного. Дальше уже привожу себя в порядок. Снова безделье наводит смуту. Раздумываю над тем, чтобы сварить компот, но в такую жару ничего, кроме ледяного морса, пить не хочется.

Берусь за банку вишневого варенья, и телефон на столе прыгает под коротким звонком. Чуть не разбив от неожиданности гаджет, придавив стекляшкой. Кошусь на экран.

Твою же мышь! Как он зол.

Дозвон сделал, даже разговаривать не хочет. Хорошенькое начало совместного быта. Он молчит — я извиняюсь. Романтичный вечерок намечается.

Попросить Лизку (помочь с сумками) — сразу отказываюсь. Прикидываю напряженные проводы под прицелом камеры и моей заискивающей физиономией. Прям то, что нужно. Разозлить Сашу в край, что и пылающей задницей не отделаюсь.

Шагаю из квартиры, с трудом разместив в руках две сумки и три пакета. Лифт гремит, оповещая на табло, что едет вверх. Через две минуты открывается.

Саша, хмуро взглянув, забирает поклажу. Молчит. Я вздыхаю.

В машине распускаюсь трескотней, чтобы ослабить натяжение.

— Саш, представляешь что Рытников… — обрубает и не дает мне закончить.

— Лизу украл. Я знаю, — С утра в его голосе была нежность, теперь в нем сталь. Откуда ему все известно — не переспрашиваю. Догадываюсь из разговора на пляже, что интуиция у Саши сильно развита. Иначе, не работал бы в органах и не получил повышение.

— Что теперь?

— Заявление подпишешь и все, — пробивает так сухо, что чувствую себя пострадавшей в кабинете у следователя.

— Любимый, не злись, — липну к нему. Он отодвигает.

— Лик, лучше не трогай меня, — выражается с угрозой, так и не повернув головы.

Замолкаю. Мои манипуляции и ухищрения, смотрятся как ересь. Саша весь такой в стойке до хрена делового. Вроде и не ругается. Но ведет себя так, что виноватость осознаешь в полной мере, по ужасающей тактике игнора. Тебя исключили из приближенных к царской особе. А как иначе это расценивать.

Заселение престает быть воодушевленно — радостным событием. Меня тупо доставили с места на место.

— Ужин погреть? — спрашиваю по приезду — молчание.

Очень даже обидно, простоять полдня у плиты, чтобы угодить своему мужчине, а он отказывается. Молчит на меня, продавливая суровым взглядом.

Чувствую себя жутко неуютно. И не представляю, как к нему подступиться. Хожу из угла в угол, пока Саша принимает душ. Духота в квартире спирает до тесноты легкие.

Ставлю все окна на проветривание. Саша выходит в полотенце, когда я заканчиваю с последним. Берет со столика пульт и включает кондиционер в спальне. В воображении срабатывает генератор неловких ситуаций. До слез неприятно ощущать себя здесь чужой. Запираю окна. Саша возле шкафа выбирает домашние шорты.

Вдохнув — выдохнув. Снимаю легкое платье и все остальное. Рискую приблизиться. Обнимаю его сзади и прижимаюсь обнаженным телом. Две наших теплых кожи соприкасаются. Ток прошивает искрящей нитью. Он вздрагивает — я тоже.

— Саш, ну прости, пожалуйста, — осторожно прикасаюсь к спине. Массирую скованные мускулы, ускоряя процесс таяния ледников. Скольжу кончиками пальцев по краю махровой ткани. Распускаю уголок и с нажимом трогаю покатые мышцы пресса. Саша, глубоко вдохнув, держит дыхание в себе. — Что мне сделать, чтоб ты меня простил?

— Не знаю, — распечатывает словесный сосуд, чем придает мне смелости.

— Вот так? — спрашиваю и забираю двумя ладонями его орудие. Крепчает. Наливается твердостью стали, стоит только провести от основания к бархатному наконечнику. Кривые вены ощутимо переливаются под пальцами. Сжимаю туже и ритмично двигаюсь. Возбуждение в момент закручивает меня в свое плотное облако, — Тебе хорошо, Саш?

По — моему глупый вопрос. Он дышит с частым промежутком, а его член, покачиваясь увесистой дубинкой, словно оживает на моих руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да. супер, Кис — все еще сдержано.

— Прощаешь? — выдаю все извинения в вопросе.

— Нет, — смеется. Злится. Но определено, не равнодушно дышит.

— Что же мне сделать? — интересуюсь лукаво и будто бы раздумывая. Опускаюсь на колени. Ногтями процарапываю от его бедер к ягодицам. Сашу волной перестегивает. Разворачивается, я поднимаю на него глаза, прежде чем сфокусироваться на том, что задумала, — Раз, ты, прощать не собираешься. Попробую договориться с ним.

Запечатлев серию коротких поцелуев по всей длине. Играю языком, на потемневшей от наплыва крови, головке. Член соглашается с моим предложением, ныряя кончиком меж губ.

— Ммм…Предатель, — обращаясь к члену, Саша натянуто вырывает звук, покачнувшись вперед. Я приступаю умасливать альтернативный мужской мозг.

Сосу его член как леденец. Самый большой. Самый вкусный в мире горячий леденец. Легкое жжение как от перчика, приправленное вкусом соленой карамели, что растекается от источаемого им мускуса.

Ням! Так необычно.

Вкупе с освежающим древесным ароматом геля для душа, что идет от его распаленного тела. Меня внутри будто опрыскивают зажигательной смесью. Подрагиваю. Чтобы не сбиться, ищу в Саше опору. Хватаюсь и впаиваю пальцы в его поясницу.

Использую подсмотренный в порнушке прием. Закручиваю языком торнадо и одновременно всасываю глубже.

— Киса, что ты… еб. охуеть как хорошо… Я тебе на губки кончу, — сдается полицейский под напором смелых ласк.

— Кончи, Саш. пожалуйста. кончи, — я его практически умоляю.

Глажу руками тяжелый ствол, не давая упругой головке, выскальзывать изо рта. Вбираю треть. И это так волнует, что лоно пульсирует. По моим бедрам растекается смазка. Боже! Я потекла, ну просто до неприличия.

Так увлекаюсь, что закрываю глаза. При этом слух мой обостряется. И вся чувствительность вспыхивает чем-то нереально порочным. Хочу его рычащих стонов, чтоб распознать, что все делаю правильно.

Гладким острием таранит слизистую. Обнимет, обволакивает и крепко держит затылок. Все же чувствую заботу в том, что не скатывается до грубости. Берет мой рот мягко. В высшей степени нежно и в то же время страстно. Местами срывается, перекрывает воздух и я дышу через нос.

Его член замирает, набухает, твердеет. Саша с треском стонет, разразив слуховое пространство одиночным выстрелом. Затем и вовсе оглушает, проливая салют из спермы на язык, в горло. Сглатываю. Он, подняв за подбородок, оставляет часть на моих губах.

С ног до головы покрывает мелкой рябью, словно это я испытала оргазм. Облизываю губы.

— Долижи, Кисунь, — просит сипло и растянуто.

Как прирученная кошка, покорно выдвигаю язык и чисто — начисто смываю все остатки семени на члене. Смахнув несколько капель с уголка губ пальцем, слизываю и их.

Жду похвалы. А точнее, чтобы Саша сжалился и унял ту ноющую боль, что путами сковала низ живота. Я внутри его хочу, но высосала все до капли. Терпеть? Нет. Я не вытерплю и секунды. Саднит внутри безжалостно. Сокращается и требует.

Саша усмехается над тем, как я страдальчески стискиваю бедра руками и втыкаюсь в него покрасневшим лицом.

— Поцеловать? — спрашивает, явно наслаждаясь, как я нетерпеливо лащусь щекой по его прессу. Киваю. От прилива возбуждения, не в силах проронить ни слова.

Собираю терпение, хоть это и кажется невозможным. Укладываюсь на край кровати и маню его к себе.

Саша — любитель поиграть в изуверские игры, но сейчас не томит. Накрывает промежность горячими, как расплавленный воск губами. Пускает в тело жидкий огонь, перекатывая кончиком языка воспаленную горошину. В полном забвении хватаюсь за простыню. Стягиваю и гортанными звуками разрываю горло.

— Саша, ты мой бог…люблю, — выстанываю подобие благодарности за то, что он делает. Как неистово всасывает мои соки, как нектар.

Губы — жало. Остро и умело возводят к высоте. Ненасытный мой. Голодный. Так и я не лучше. Жадная. Жаждущая. И с ним такая порочная.

— Ам. мм!!… Дааах!! — принимаюсь бесконтрольно дрожать.

Землетрясение наращивает амплитуду. В ушах звон, и тело, наконец, раскалывается в удовольствии. Глаза, цвета горького шоколада, следят, как меняется мимика на моем лице. От экстаза, до опустошения. Едва заканчиваю содрогаться, Саша переворачивает меня живот.

— Подними попочку, — умиляюсь ласковой просьбой.

Немного не в себе, но исполняю.

Поднимаю и укрепляюсь ладонями в матрас. Прогибаюсь и расставляю ноги чуть шире. Проведя рукой по округлостям. Шлепает. Кровь на приливе опаляет все внутри. Вскрикиваю, но подаюсь к нему. Крепко держит за бедра, ровняя мои колыхания. Снова щадящий шлепок. Чувствую, что наказывает за непослушание. Нет ничего, что противится. Мне нравится! Нравится!!

Мамочки!

Закусив губу, сжимаюсь от наслаждения. Порочно гнусь и подставляюсь. Саша, безусловно наигравшись, подставляет член, водит им по складочкам. В полном нетерпении пытаюсь уловить и насадиться.

— Кис, мне сейчас охренеть как красиво!! — запально выдает и резко толкается. Обжигает взглядом физически ощутимо.

Стенки раскрываются под вторжением. Захватываю распахнутыми губами воздух. Не помогает. Критическая нехватка кислорода сводит легкие. В глазах темнеет настолько все чувствительно. И истонченная трением кожа. И запах терпко пошлый. Мучаюсь в невыносимой жажде. Даже испытав насыщение мало.

— Еще. ЕЩЕ!! …божее. еще!! — молю, стону, плачу.

Саша стискивает мои ребра. Жарит поцелуями в шею. Сознание накрывает кружевной пелериной всех цветов радуги. Бьет орудием внутри. Резко. До упора. Расшатывая оба моих мира. Внешний и внутренний.

А потом…

С мастерством Гудини, проворачивает трюк с исчезновением. Входит под углом, пропарывая сетку нервных окончаний. Потрясающе в прямом и переносном смысле. Тону в переливающемся тоннеле. Куда он ведет? Мне безразлично. То темнота, то свет перед глазами.

Видимость сужается в одну точку. Безвозвратную и в унисон конечную. Мы оба на секунду застываем под накатом оргазма.

Саша рвано ругается, а я разряжаюсь с громким криком. Отлетаю на перистые облака. Исчезаю, как покорная помощница известного иллюзиониста.

Возвращаюсь медленно. Вплываю в реальность, почувствовав голой спиной, его бурно волнующуюся грудь. Секунда. Две. А может быть и вечность. Не шевелимся.

Саша переворачивается, уложив меня сверху. Целует неторопливо сгиб шеи, приводя в успокоение сбившийся пульс. Гладит инертно по животу сверху вниз.

— Нежность моя. любовь моя. киса моя, — называет щемяще трепетно. Как в теплом молоке, купает в той любви, что из него сейчас исходит.

Забрасываю руку наверх и стираю ладонь по его лицу. Действием неосознанным. Скорее интуитивно — желаемым. Для нас обоих.

— Сашка, у меня в голове …ни-че-го. Космос с огромной дырой, — мечтательно выдыхаю и наслаждаюсь тем, как же мне сейчас хорошо.

Наклоняется. Целуемся, забыв все ссоры. Возможно, их и стоит затевать, чтобы потом, вот так мириться.

— Блядь…я жрать хочу, — рычит мой грозный зверь. Утолив основной голод, требует утолить и вторичный.

По-моему, был выброшен белый флаг. Радуюсь словно ненормальная простому и обычному желанию.

— Десять минут полежим вот так. А потом, я все разогрею.