Укради меня (СИ)

Глава 27

— Пиццу закажем?

Вообще, не понимаю вопрос. А еще не понимаю, почему Саша перестал меня целовать и не торопится, снять с нас одежду.

— Пиццу? — переспрашиваю, щурюсь и пытаюсь желейными мозгами, построить схему: Я — реальный мир — и есть ли между этим контакт.

Получается, только после того, как Саша отодвигается, предварительно прислонив, мое разомлевшее тело к стенке в прихожей. Натруженные губы покалывает, и хоть как — то оповещает, что мне не приснились прошлые двадцать минут.

— Кисунь, я буду Диабло — люблю поострее, — прозвучало как намек? Или у меня, напрочь, вся матрица в голове осыпалась. Соображаю туго, — Тебе какую? — заботливо интересуется.

Без намеков. Диабло, значит Диабло. То есть, разновидность пиццы, а не то что я подумала.

Да ты сам — истинный дьябло. Неужели не видишь, что со мной творится. Вместо того, чтобы забыть нелепую ссору, поджигая Сашину кровать, мы будем есть пиццу?!! Еще скажи, что сериал посмотрим.

Приложение «Папа Джонс» приветливо машет ярлычком и ждет заказ.

— Четыре сезона, — выталкиваю глухо. Промолчав о том, что название под стать его настроению. То летняя жара, а то сухой осенний ветер. У меня аж глаза слезятся, потому что я их прикрыть — не могу. Так и стою, таращась на Сашку.

Земля, Скворцова, земля. Приземляйся. Бужу сознательную активность. Передо мной, еще бы кто, пальцами пощелкал и фонариком посветил, чтобы проверить — есть кто дома. Еле слышно скулю, убеждаясь, что у меня дар предвидения.

— Может, кинчик какой попялимся? — говорит он абсолютно серьезно, смотря в лицо, возбужденной до кончиков волос, девушке. Мне так смешно, что даже смеяться не хочется.

— Амм. да. давай, — кое-как отдираю остатки Лики Скворцовой от стены. Снимаю обувь и шлепаю за шлейфом тестостерона, который излучается зашквальными дозами от могучей спины. Саша оборачивается, делая жест в район плазмы.

— Иди, выбирай. Я напитки принесу, — вполне прозрачно обозначает ориентацию север. А мне надо на юг, поближе к экватору. Туда где горячо.

— Я помогу, потом вместе поищем, — уклончиво сдвигаю направление.

Саша навеселе рассказывает разные истории из полицейских будней, пока я хозяйничаю на кухне. Достаю стаканы, тарелки. Размышляю и едва вслушиваюсь.

Он же был возбужден. Это как-то трудно не почувствовать, когда тебя тискают в лифте. А что случилось, когда мы перешагнули порог?

Может, происки бывшей?

Ну, типа там заговоренной солью посыпала под дверью.

Ах, нет! А если она навела порчу на отворот? Он же больше никогда меня не захочет. Испугано оглядываюсь на Сашу.

— Че встрепенулась? — озадачено сводит брови в одну линию.

— Я на минуточку, — выпаливаю резко и хватаю губку с раковины.

Спешу в коридор, пока проклятье не разрослось. Есть у нас женщин один секретик — губкой для посуды, незаметно, пол подтирать. Что я и делаю. Одержимо вымываю каждую трещинку и царапину возле порога и за дверью, тоже шоркаю и не ленюсь. Все же личная жизнь на кону. Саше, слава богу, не до суеверных загонов. Звонок, так раздражающий прежде, теперь воспринят мной, как добрый знак — тереть еще интенсивней.

Управившись с полом, просматриваю косяки. На случай, нет ли там иголок или других колдовских подкладов.

Разгоняюсь не по — детски, вспоминая одну из серий передачи про бабу Нину на канале ТВ3. Слепая бабушка — ведунья говорила, как наводят остуду через пищу. Сашу же не допросишь. Когда он пил и ел в подозрительной компании.

Никак не могу сообразить, что же мне дальше делать. Я и представить себе подобное не могла. Это ж в каком отчаянии надо быть, чтоб сотворить такое.

Возвращаюсь и выбрасываю истрепанную губку в мусорное ведро.

— Все хорошо? — Саша подходит сзади.

Обнимает, чуть приподнимая низ платья. По мне раскатывает приступ облегчения. Подаюсь к нему и молчаливо прошу, поцеловать меня в шею. Держу мысленно кулачки и жмусь ягодицами к его паху.

Фуухх, — выпускаю стон, чувствуя его твердокаменную эрекцию. Сработало. Спасибо — спасибо, взываю к всевышнему.

Откинув голову ему на плечо, встречаю самые желанные губы. Поцелуй неторопливый, как и ладонь, скользящая по моему бедру.

Рациональные мысли в отлете. Проводит по лобку кончиками пальцев. А у меня бесконечный экстаз от каждого его действия. Хлипко вздрагиваю и сама вдавливаюсь.

Просовываю между нами руку. Саша шумно тянет вдох. Пресс сокращается. Получаю возможность запустить ладонь за пояс его джинс.

Желание во мне разносится по всему периметру, как только кончиками пальцев задеваю головку члена. Его прокаленное тело жарит до хрустящей корочки. Лопаюсь в трещинах, высвечивая наружу линейку бенгальских огней.

Хочу, чтобы и меня трогал без всяких преград. Мне будет достаточно одного разряда, и я кончу. Получу оргазм и успокоюсь окончательно.

— Боже! Сорви с меня трусики, — хриплю ему в губы, настолько готова к погружению, что в запале кусаю Сашу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Чшш, Кис, не торопись, — распускает шепот по ушку. Обрывает все контакты. Отходит. Оставляет меня дышать с болью от натуги. Сердце, так вообще, гоняет по ребрам саамские барабаны, — Пиццу скоро привезут, — улыбается. Смотрю в его бесстыжие глаза. На то, как оценивает результат своих садистских игрушек.

Смешно ему. Во мне просто бурлит весь гнев человеческий. В двадцать слечь с гипертоническим кризом — даже не удивительно. Наверняка, тонометр взорвется от моих показателей.

— Кино? — кидает легко.

Да, ладно!! А почему ни домино или шахматы. Ты же для этого, так уговаривал меня остаться, транслирую всем своим неудовлетворенным естеством. Саша вздергивает обе брови, дожидаясь ответа.

— Угу, — проталкиваю с закрытым ртом. Образно говоря, перевожу дыхание, охлаждая запястья под проточной водой, чтобы выровнять пульс и понизить температуру. Меня колошматит, как в самый пик гриппозного состояния.

Месть моя не так сладка, как хотелось бы. Настаиваю на дораме, вместо предложенной Сашей комедии.

Определенное напряжение сквозит. Трудно не уловить запах секса в воздухе между нами. Очень надеюсь, что это не только мои феромоны хлещут во все стороны. Наглец, положив руку на спинку, всего лишь поглаживает. То коленку заденет, то по плечу проведет носом. Кормит пиццей. А я сижу вся, как на иголках.

Что происходит? Разве он не должен, брать меня уже в который раз. На каждой устойчивой поверхности.

Такое ощущение, что если в ближайшее время не почувствую в себе его член, меня хватит удар. Прикладываю к виску ледяной стакан.

Жажда внутри невыносима. За время просмотра я, фигурально, поимела Сашку, в доступных моей фантазии позах.

— Как ты их различаешь? Они же все на одно лицо?

— Вот это Су — Он. А это Ким — Джин — Мин, — бесцветно поясняю.

— Кто есть кто. Оба же накрашены. По тряпкам тоже не ясно, где мужик, — Влюбленные на экране сливаются на шелковых простынях, готовясь к прекрасному коитусу. Саша, брезгливо выбросив язык, отворачивается. Кривится и шипит как вампир, под действием креста, — Подожди, они же не лесбы?

— Да ну нет. Что ты такое говоришь. Ты гомофоб, — корю его. Саша дергает пульт и выключает.

— Я ослеп, — ржет и шарит вслепую, вылавливая меня по всему дивану, — Поднимите мне веки, — с грозной дрожью в голосе, копирует Вия.

Стоя на коленках, отползаю в самый дальний угол. Из-за его длинных ресниц не видно, подсматривает или нет. Кидаю в него подушку и отклоняюсь в противоположную сторону.

Думаю что выиграла, он набрасывается сверху. Подхватив под колени, протаскивает под собой. Я содрогаюсь, оседая под его весом. Все что находится в полости живота уходит в антигравитационный отрыв. Саша зубами терзает пуговицу на краю выреза. Дергаюсь ближе, чтобы поскорее принять, ноющими сосками, его рот.

— Я возьму тебя женщина, — угрожает (надеюсь не в шутку)

— О, боже! Только не это! Пощади, — молебным тоном, изображаю яростное сопротивление, — Теперь, ты должен, рассказать как именно… — хихикаю и прикрывшись ладошками, договариваю, — Возьмешь меня

— Побереги мое воображение. Иначе… — притворно возмущается, затем кровожадно скалится и облизывает по горлу, — Я тебе всю порнушку проиллюстрирую, — рычит, нагоняя предвкушение. Так вращает его варварской аурой, что жертву я изображаю плохо и недолго.

— Вот этого я и хочу, — порчу весь сценарий своим согласием.

— Попкорн? — Сашка заходится сдавленным смехом. Вот садюга. Прочитал же все развратные мысли по блеску в зрачках.

Вся моя жизнь — сказка. Платье распахивается, как по волшебству. Саша ухмыляется, заведенный до тугой кондиции. Щелкает застежку лифчика спереди.

— Тебя хочу! — громко выкрикиваю. Подхватываю его нетерпеливый настрой и впиваюсь в шею зубами.