Укради меня (СИ)

Глава 20

Просыпаюсь и не могу пошевелиться. Это что-то новенькое. Скручена в позе эмбриона. Зажата со всех сторон. В спинку дивана я упираюсь лбом А вот моя спина колышется волнами, от вздымающейся мужской груди.

Повозившись немного, разминаю затекшие мышцы, но зажим расслабляться и не думает. Сашины руки крепко — накрепко обосновались в районе солнечного сплетения. Толкаю его попой и попадаю в пах.

— Еще раз так сделаешь, — с полушутливой строгостью прорезает по слуху.

— Как? — дерзость я себе все же позволяю. Чуть качнувшись, почти бесстыже трусь об него, — Так? — подыгрываю и повторяю, уже медленней двигаясь по твердой и горячей скале позади себя.

Его рука сползает мне на бедро и притягивает. Я чувствую, что он проснулся весь — весь. Ягодицы жжет от прикосновения, мгновенно каменеющего члена. Это со всеми так, или же моя исключительная способность вызывать в нем дух похоти.

Хочется развернуться и посмотреть ему в глаза, но из глубины вползает смущение и утренняя уязвимость. Обычное женское. Как я выгляжу с намагниченными от подушки волосами. Нет ли заломов — заспунов на лице. Для меня откровенность совсем не привычна. Да и раскованность тоже, в процессе выращивания.

— У меня зверски стоит всю ночь, — уже совсем грозно рычит Сашка и ведет по ребрам выше. А я страсть, как боюсь щекотки. Со смехом и писком ползу вниз. У нас разные весовые категории и пропорции. Он достает и там, продолжая экзекуцию. Одеяло сбивается комом от нашей возни.

Его руки везде. Я и ахнуть не успеваю, как он наваливается сверху. Заворачивает мое бедро себе на талию, Сдергивает кромку маечки, присасывается и щедро нализывает ареолы. Вцепляюсь ему в волосы. Хочу оттолкнуть, или вдавить еще ближе.

Тело пронзает током. Меня гнет к нему, как тетивой лука. Пытаюсь было возмутится, но мои возражения, вообще, всем фиолетово. Отбиваюсь я вяло. Банально дрожу, как осиновый лист. Его аромат уже записан обонянием, как родной. Сопротивление тает и тает. Язык порхает по соскам, а зубы, стрелами амура, причиняют сладкую боль. Легонько сдавливает и оттягивает. Эти ласки точно доведут меня до помешательства. Начинаю активнее отбиваться, пока еще не поздно.

Всего лишь, одним ловким движением, перехватывает руки и закрепляет над головой. Мне бы сейчас удариться в панику. Но паники нет. С благоговейным ужасом ощущаю трение его члена.

С опаской прикидываю в голове. Сколько же в нем сантиметров? В ладонь не помещается. Примерно в две. Это около двадцати. Статуя Аполлона, если бы ожила, сгрызла руки по локоть от зависти.

Проворные пальцы лезут под резинку пижамных шорт. Для надежности, я вчера вечером надела еще и плотные трусики.

— Ты прям как капуста. Натянула сто одежек, — упрекает, оттягивая тугую ткань.

Можно подумать, тебе это помешает, своим клинком пронзить мою девственность, даже через преграду — думаю я, глядя в его одичавшие глаза.

Между ног разливается тепло и как — то все сжимается, в стремлении сократить пустоту. Страшно хочется ее чем — то заполнить. И я догадываюсь чем. Ой — ей. Надо срочно спасаться. Я после вчерашних вольностей, еще не отошла. Отголоски в памяти отдаются метеоритным дождем.

Поддаться, я уже не против. Не смотря на, все имеющиеся плюсы — он учит меня только плохому.

— Саш, хватит, — жалобно прерываю неминуемое обнажение своих лепестков.

— Без секса — утро совсем не доброе, — ворчит недовольно. Тихо вздыхаю и освободившись, обнимаю его за шею. Саша перераспределяет наше положение и переносит вес своего тела на локти. Ведет шероховатыми костяшками по щеке к виску. Взгляд у него темный от возбуждения, сгущается до кофейного цвета, но ласкает теперь больше с бережливостью.

— Саш?

— Ну.

— Я по поводу кражи. Ты меня простил?

— И понял. Это же из-за отчима? — согласно киваю.

— А как ты узнал? — стараюсь звучать как можно ровнее, и не трясти пчелиный улей. Все же, есть у меня опасения. Признаться, что действовала по наводке, это не то же самое, что от безысходности.

— Как — как допросил с пристрастием.

— Тему с кражей закрыли?

— Не совсем. Пока «отец года» долги не отработает — я за тобой слежу в оба.

— Владленович? Не смешите мои пуанты. Где он возьмет деньги, продавливая диван.

— Я ему купил билет в Барнаул. Там батин друг живет. Раньше начальником зоны был, а теперь у него своя лесопилка. Пахать будет как раб за жратву, а получку твоей матери на карту перекидывать. Зарплата приличная, за год отобьет все что назанимал. Дядя Егор проследит.

— И выгонит через день. Евгений Владленович палец о палец не ударит.

— У Егора в основном бывшие зеки вкалывают. Филонить точно не даст. Мужик суровый пиздец.

Меня окрыляет каждое слово. Словно солнечный луч прорезался и слепит по глазам. Совершенно ошалев от счастья. Набрасываюсь и целую Сашу. По груди. Шее. Склон подбородка. Влюбляюсь в него снова и снова. С каждым поцелуем. С каждой его улыбкой в ответ.

— Ты — мужчина моей мечты, — произношу на очередной яркой вспышке влюбленности и восстанавливая сбившееся дыхание, — Если еще уговоришь маму с ним развестись то..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тооо… договаривай, — смотрит на меня и ждет чего — то. Явно сверхъестественного.

— Я тебя поцелую.

Его выражение просто надо видеть. Так и подписала бы фото «Несбывшиеся надежды»

— Маловато. Хотяяя…смотря куда, — улыбка расползается до ушей. Шикарная. Наглая. В особенности, когда замечает, как я покрываюсь равномерным румянцем. По бесстыжему взгляду, я так понимаю, он уже примеряется. Наклоняет голову, чтобы смутить меня окончательно.

— Да в губы, Сашечка. Куда ж еще, — заливаюсь смехом и нащупав бочком край, ныряю на пол.

— Куда сквозонула? А расплачиваться?

— Потом. Все потом.

— Врешь ведь.

Я поднимаюсь на ноги и немного тормознуто останавливаюсь глазами на том, как топорщатся его боксеры. Широкая резинка съехала, и бардовая головка призывно выглядывает. Чуть — чуть, но этого достаточно, чтобы перекрыть мне кислород.

Опустевшая мигом голова, даже по принципу шара предсказаний, не может выдать простое — НЕТ. А лучше не смотри туда.

Ему же, совсем в голову не приходит, что надо прикрыться. Либо считает вполне нормальным, демонстрировать, шокирующий не окрепшую психику орган.

И как я докатилась до таких вещей. Смотреть, делать, говорить. С Сашей хочется всего. Ну, просто, абсолютно всего. И пошлости и нежности. И черт, даже сложностей. Он — мой человек, по всем характеристикам.

Пипец! Надо перестать, таращиться на его член. Ей — богу, как дикая.

Кое — как поборов любопытство, померить пальчиками длину, ухожу.

Розовые пони и цветные единороги скачут вместе со мной по квартире, пока я умываюсь, а затем суечусь на кухне, готовя завтрак. Хвалю себя, что вчера запаслась продуктами. Как знала, что с утра так подфартит.

Разбиваю яйца, чтобы залить гренки. Размешиваю и незаметно для себя отрабатываю балетные движения. Встаю на носочки. Размах, биение, а затем батман тандю.

Оборачиваюсь на восхищенный свист. Саша стоит подперев косяк. Из одежды на нем, хотя бы штаны.

— Доведешь меня до греха — потом не жалуйся.

Нарочно, проворачиваю еще пару пируэтов, чтобы продлить момент чистого мужского восторга. Соблазнять — чертовски приятно. И вдохновляет что ли.

— Волшебное создание, порадуешь меня… — мило звучит и пусть с подвохом. Глаза выдают. Оценивает и раздевает.

— Завтраком? — подсказываю потерявшееся слово.

— Ну да — ну да.

Дежавю какое — то. Мы будто вернулись немного назад. Или начали с чистого листа.

К сожалению, в моей жизни так не бывает. И кто — то забрал себе все белые полосы. Пока я стою рядом с Сашей, на его полосе, все прекрасно. Как только сойду, что — нибудь да приключится.

Стоит подумать о неприятностях. Они без спроса лезут в гости. У Саши звонит телефон. Он выходит в другую комнату. Я готовлю на стол.

— Анют, ну конечно приеду.

Замолкает видимо выслушивая.

— Зайкина, без меня шоу не начинай. Полчаса и я у твоих ног.

Снова пауза.

— Нее лизать не буду. Сегодня без этого обойдемся.

Дальше выслушивать это невыносимо.

То есть, я — Киса. Она — Зайка. Вчера был с Ксюхой. У него что там, гарем или театр подопечных. Устает наверно, так облагораживать общество. Он с обходом по нам шастает? Осчастливил одну бедолагу, пора переходить к следующей. Это разве мыслимо? Мы недавно на диване почти… И он уедет, и с ней сотворит какое — то там шоу. Сердце кривым зигзагом летит между ребер. Обдирается и начинает саднить.

Я дите — дитем. Кругом сплошные шуры — муры. Треугольники и квадраты. Кто? С кем? Забила себе голову, несуществующей нежнятиной и книжной дурью.

Разве такие мужики ходят по — одиночке? Ну, конечно, НЕТ!!!

За ними всегда тянется след из разбитых сердец.

Запоздало спохватываюсь и выбрасываю подгоревшую гренку.

— Че за запах? — Саша принюхивается и застегивает рубашку.

— Да вот, сожгла, — остатками сил скрываю расстроенный взгляд.

— Кис, я погнал. Есть, не буду. Вечерком катнемся по городу. — целует меня в лоб. Спускается по переносице к губами.

Я стою в шоке. Как по команде «Замри». Ни оттолкнуть, ни послать не могу. Механически отвечаю на поцелуй. Саша недоуменно кривится, но не спрашивает, по поводу чего перемена. Видимо, уже настроился на другую волну и мою не улавливает.

Боюсь, но понимаю. Он один из тех сладких засранцев, что мягко стелет, только про сон потом забудешь, в рыданиях на подушке.

Бреду за ним в коридор, чтобы запереться. Он наклоняется, поправляя задник на кроссовках. Я спускаю глаза на воротник. Даже с ехидством представляю, как взбесится Зайка — Анюта, увидев след от помады. Хлопаю дверью без всяких «Пока» и «До вечера».