В объятиях его одержимости

Эпилог 2 Тимур

Беременность Арины проходила легко. Для нее. Я же весь был на нервах и чем ближе становились роды, тем я сильнее сходил с ума.

Арина не капризничала, не просила привезти асфальт понюхать или дыню под новый год. Но это не мешало мне психовать, когда она что-то хотела, а я прямо сейчас не мог этого дать.

Миша заколебал меня подъёбывать, что я сам как девка беременная. Но эти тупые шутки длились недолго, пока три месяца назад Алёна не забеременела. И вот тогда Миша понял весь пиздец этого периода. Потому что у Алёны был дикий токсикоз и ее выворачивало просто от любой еды и запаха.

Как мы и хотели с Мишаней, отошли от дел до рождения детей. Это было пиздец как важно. Я хотел взять своего ребенка на руки как обычный человек, а не как Абай. Пупс на УЗИ так и не показал, что у него получилось между ног, поэтому мы до сих пор не знаем, кто там. Мне неважно, я одинаково боюсь, нервничаю и люблю этого малыша. Моего, нашего ребёнка.

Весь нелегал я отдал Батыру. Теперь все криминальные точки его. Он, конечно, офигел от такого подгона, но кроме него некому было передать дела. Да и мы как-то сблизились с ним. Не сказать, что друзья, но такие, хорошие товарищи. Мы всегда можем к нему обратиться, а он к нам.

Загородный комплекс — это основной источник дохода. Выкупили территорию рядом и начали строить детский лагерь. Через год, полтора начнем принимать детей. Предвкушаю счастливую детвору.

Миша оставил себе кабак. Он вложил в него много сил, да и вообще, нравится ему это место. Даже свадьбу их два месяца назад там играли. Арина сначала была напряжена, но потом расслабилась. Да, у неё плохие воспоминания об этом месте. Но я всё держал под контролем.

Шмыга освободился и сначала поехал навестить мать. Потом вернулся и мы закатили попойку на три дня. К счастью, Арина была понимающая и не пилила меня за это. Миша же в очередной раз отхватил по морде. Саню взяли к себе в дело, он так-то мужик с мозгами. Инженер по образованию, поэтому быстро нашел себе применение.

Вспоминаю последний год жизни и вообще не верю, что я оказался вот здесь. Сижу в машине и жду, пока Арина родит на свет нашего малыша. Или малышку. Нервничаю, просто пиздец. Скурил полторы пачки за последние три часа.

Рано утром отошли воды и Арина спокойно меня разбудила, чтобы я отвёз ее в роддом. Она ехала такая счастливая, будто всё в порядке вещей. А я думал, что у меня случится сердечный приступ. Я и так седой, а после беременности жены, вообще на деда стал похож. Арина сказала, чтобы я ехал домой спать, она позвонит как родит. А это, блядь, возможно вообще⁈ Спать, когда она там, без меня. Ей больно, я знаю. Но она сильная девочка, справится, я рядом.

Откидываюсь на кресле, прикрываю глаза. Только чуть ловлю спокойствие — телефон звонит. Арина. Блядь.

— Поздравляю, мы стали родителями, — слышу уставший голос жены. Руки дрожат, слёзы.

— Девочка моя, спасибо, как ты? Как ребенок? Кто получился всё-таки?

— Тебе можно подняться сюда. Только маску не забудь, я в бардачок положила. И приходи, увидишь сам.

Как бешеный ищу маску, вылетаю из машины. Ноги не слушаются. Господи, я стал отцом. Не верю.

— Вы к кому? — у стойки спрашивает охранник.

— К Абаевой, она только что родила, — нервничаю. Просто пустите меня к жене и ребенку.

Мужчина смотрит в журнал, что-то ищет.

— Аа, поздравляю, папочка, проходите. Сто десятая, — мужчина открывает дверь в коридор.

От больничного запаха мутит, но неважно. Пугают женские крики, которые эхом раздаются. Поэтому Арина не взяла меня с собой на роды? Вижу номер нужной палаты и… не решаюсь зайти. Там они. Моя жизнь, мой смысл. Моя жена и мой ребенок. А мне страшно.

Открываю дверь и слезы сразу. В палате так солнечно, но не из-за того, что день на дворе. Арина лежит на кушетке и держит маленький свёрток.

— А вот и папа пришел.

Блядь. Я не могу сделать шаг вперёд. Смотрю на них из проёма двери и не могу шевелиться. Арина всё понимает и я вижу, что она тоже плачет.

— Тимур, мы не кусаемся, — смеётся. Закрываю дверь, подхожу ближе. Не знаю на кого из них смотреть. Моя прекрасная жена, моя девочка. Целую её в лоб и смотрю на розовую шапочку.

— Это девочка, — Арина поправляет пеленку, — У нас дочь, Тимур. И я подумала, что имя Регина ей очень подходит, как думаешь?

У меня сейчас выпрыгнет сердце из груди. Грёбаные слезы заливают глаза. Регина — имя моей сестры. И Арина хочет, чтобы так звали нашу дочь. Мне больно и радостно одновременно.

Сажусь на стул рядом с кушеткой, кладу голову Арине на грудь, смотрю на нашу дочь. Она похожа на гнома в этой шапке.

— Мне нравится. Пусть её будут звать Региной, — целую Арину в губы, — Девочка моя, я… — голос дрожит.

— Я знаю, — кладет руку мне на щёку, целую запястье. — Я люблю тебя, мой Тимур. Спасибо, что подарил нам дочь, — улыбается. — Возьмёшь на руки?

Киваю. А самому страшно до невозможности. Регина же такая хрупкая и маленькая. Арина учила меня как правильно держать младенца, но я всё забыл.

— Вот так, и голову поддерживай, не бойся, — кладет дочь в мои руки. Я смотрю и до сих пор не верю. Моя дочь. От любимой женщины. Мой ребенок. Моя кровь и плоть. Моя самая большая любовь. Я отец.

Мысли скачут в голове и вдруг Регина издает писк. Я аж дернулся, а Арина засмеялась.

— Я сделал ей больно? — я же медведь неуклюжий.

— Нет, я думаю, она хочет кушать. Молоко ещё не пришло, пока поест молозиво. Давай, — забирает дочь и прикладывает к груди. Почему это выглядит так возбуждающе и умиляюще одновременно? Я больной?

Регина смешно причмокивает, Арина гладит ее по щекам, улыбается. А я кажется становлюсь ещё более безумным. Чувствую какое-то первобытное ощущение защищать их. Я уже не просто муж, я — отец. И эта новая роль делает меня ещё более опасным. С криминалом покончено, но каждый отец — это зверь.

— Полежи с нами, — Арина двигается в сторону, освобождая мне место на кушетке. Снимаю обувь, ложусь рядом. Смотрю как дочь ест. Какая она красивая, точно в маму пошла. У нее глаза тёмно-синие. Арина говорила, что поменяются за первые месяцы. И скорее всего, у ребенка будут карие глаза, потому что темный ген доминирует. Интересно, Регина, и правда, возьмёт мои глаза?

— Я люблю вас, девочки мои, — целую Арину в висок и наклоняюсь к дочери. Она сладко пахнет. Невозможно надышаться. Такая маленькая, такая моя.

— Мы тоже тебя любим, — жена целует меня в щеку, когда я приобнимаю ее.

— Никому вас не отдам. Я только для вас. Вы только мои, — хриплю.

— Мне нравится быть в объятиях твоей одержимости, любимый — улыбается.