В погоне за миражом

Глава 76

Лежа в густом кустарнике, Хелен смотрела в долину, на бесконечное зеленое море. Солнце снижалось, скоро пора было вновь трогаться в путь. Уже два дня они скрывались от ищеек Мальдонадо. «Надолго ли еще хватит у меня сил?» — мелькнуло в ее голове.

Она повернулась к Ивэну, сжала его ладонь. Коннор поднял на Хелен вопрошающий взгляд.

— Сможем ли мы добраться до Колумбии?

— Конечно, — с улыбкой ответил он.

— Сколько у нас шансов? Не волнуйся, в душе я всегда была игроком и давно уже привыкла взвешивать ситуацию.

Глаза ее на лице, покрытом потеками грязи, сияли. Никогда еще Коннор не желал Хелен так страстно. Усилием воли он заставил себя подавить позывы плоти. То, что ждет обоих впереди, потребует от Хелен максимального напряжения, поэтому сейчас имеет смысл поберечь силы.

Часом позже они уже спускались по пологим уступам. Заросли кустарника постепенно сменялись деревьями, и скоро их окружала почти непроходимая зеленая стена.

Каждые десять минут Коннор останавливался и прислушивался.

— Они могут идти по нашему следу, могут ждать впереди, у мостов, вдоль дороги на Куско, у взлетно-посадочных полос. Они знают: рано или поздно мы где-то объявимся.

— Что же нам остается?

— Быть хитрее. Мы обязаны рассуждать так же, как они, и продумывать свои действия на несколько ходов вперед. Наше желание жить должно быть сильнее их желания убить нас.

Около четырех утра, после девятичасового пути, Хелен заметила, что поведение Коннора изменилось: он то и дело подносил к глазам компас, внимательно рассматривал крупные валуны, несколько раз делал резкие повороты.

— Что ты ищешь?

— Тропу инков, которую я обнаружил во время работы с экспедицией, разыскивавшей Пайтити. Осторожнее! — Он отвел от лица Хелен покрытую острыми шипами ветку. — Смотри!

В призрачном предутреннем свете она едва различила под ногами узкие каменные плиты.

— Что такое Пайтити?

— Эльдорадо. Золотой город. В тысяча пятьсот тридцать шестом году, после ожесточенной схватки с конкистадорами, инки ушли в джунгли, в Вилкабамбу, где прожили тридцать пять лет — до того момента, пока испанцы не уничтожили их окончательно. Десятилетия спустя город был поглощен лесом. Предполагают, что в своем последнем прибежище инки спрятали несметные, так и не найденные конкистадорами сокровища.

— Вы их тоже не нашли?

Ивэн улыбнулся:

— Пытаясь их отыскать, погибли тысячи. Легенды говорят, что золото охраняют души воинов племени мачигуэнга.

— Но хоть кто-нибудь его видел?

— Существует куча историй про то, как человек теряет в джунглях дорогу, засыпает и просыпается в храме из чистого золота. До сегодняшнего дня все поиски Пайтити заканчивались безрезультатно, причем многие, как я уже сказал, заплатили за них своими жизнями.

— Значит, на нем тоже лежит проклятие, как на могилах мочика?

— Вполне может быть. На одном из индейских языков, гуарани, название города означает муку, страдание.

— Так не лучше ли о нем вообще забыть? Где он предположительно расположен? Здесь? Неподалеку?

— Если верить сказаниям, то где-то в джунглях, между Мачу-Пикчу и Ману, на высоте пятисот метров над уровнем моря. Может, мы наткнемся на него, чисто случайно — ведь мы его не ищем.

— И сложим свои головы в битве с душами воинов мачигуэнга? По сравнению с тем, что готовит нам Мальдонадо, очень поэтический конец.

Мысли Хелен вернулись к отцу. Кто знает, не разыскивал ли он Пайтити в то время, когда она искала его самого?

Он меня не убьет. Слишком многое нас связывает. Так, кажется, сказал отец про Мальдонадо. Хелен вспомнила, как звучал голос отца при их расставании в Мачу-Пикчу, его полные боли и любви глаза.

— Неужели тебя нисколько не пугают эти джунгли? — спросила она, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

— Я знаю, какие плоды и корни можно есть, знаю, где раздобыть воду, чего опасаться. Я смогу здесь выжить, хотя для многих нет на земле ничего страшнее джунглей. Одни видят перед собой только заросли, а горизонт находится от них футах в двадцати. Других начинает мучить клаустрофобия, третьи остаются равнодушными. Для меня же лес — это друг, в нем я забываю о том, что существует какой-то иной мир.

— Ты любишь джунгли.

— Да. Таким, в моем представлении, мог бы быть рай. В них насчитывается более пяти миллионов различных видов растений и животных, и по крайней мере о десяти процентах от этого количества ученые ничего не знают. Представляешь, какие открытия ждут еще здесь человечество?

В шесть утра Коннор натянул под деревьями гамак, дал Хелен флягу с водой, пакетик орешков и минут через пятнадцать принес десяток плодов фикуса. «На такой скудной еде, — подумал Ивэн, — долго не продержаться». За пятьдесят с лишним часов после выхода из Мачу-Пикчу ему вместе с Хелен удалось уйти гораздо дальше, чем он рассчитывал.

Тесно прижавшись друг к другу, они заснули. Чтобы не быть застигнутыми врасплох, Коннор хотел сначала бодрствовать, но потом согласился все же с доводами Хелен.

Она проспала почти двенадцать часов. Мышцы страшно ныли, пересохшие губы потрескались. Ивэн протянул ей флягу с остатками воды.

Когда на лес опустились сумерки, они пошли дальше. Сойдя с тропы, Коннор углубился в джунгли.

— Необходимо найти воду. Если память мне не изменяет, где-то рядом должен быть водоем.

За одежду их цепко хватали ветви, нога в любую минуту могла попасть в капкан из корней. Хелен совсем обессилела, по телу прошла судорога.

— Что с тобой? — Ивэн взял ее за руку.

— Ничего. Эти заросли кажутся бесконечными. Сделай я три шага в сторону, и мне уже никогда не отыскать обратного пути.

— Не пугайся, ведь я рядом. Я знаю джунгли.

Остановившись, Коннор прижал Хелен к груди, ласково провел рукой по волосам, подождал, пока она успокоится. Ему было хорошо известно, как привести в чувство подчиненных-мужчин, как поднять им дух, вселить уверенность, но с Хелен все было иначе. «Главное сейчас, — сказал он себе, — выжить».

Минут через двадцать они вышли на прогалину, в дальнем конце которой чуть поблескивала под луной поверхность воды. Бросив в обе фляги по таблетке, Ивэн наполнил их и уселся на землю рядом с Хелен. Какое-то время оба молчали, прислушиваясь к звукам ночной жизни. Внезапно воздух наполнился резкими, пронзительными криками. Хелен подняла голову. На противоположном берегу озерца с гомоном устраивались попугаи: красные, бирюзовые, золотисто-желтые, зеленые.

— Пора любви, — пояснил Ивэн. — Мне очень хотелось, чтобы ты увидела, как они друг за дружкой ухаживают.

— Удивительное зрелище! — Хелен поцеловала его.

— Существует трогательная легенда о том, где попугаи добыли свою окраску. Синие купались в озере, куда не впадала и откуда не вытекала ни одна река. Красные плескались в том, которое было полно крови младенцев племени кадью. Коричневые барахтались в грязи, зеленые любили тереться об листья, а белые просто никогда не двигались.

Силуэт летящего над джунглями попугая останется в памяти Хелен навсегда.