В самом Сердце Стужи. Том IV

Глава 16 Эрен

Когда длинная вереница телег и всадников показалась на горизонте, толпа народу уже собралась у южных ворот, встречать моего мужа и его дружину. Причем пришли на этот раз не только горожане, но и общинники и даже крепостные — все желали посмотреть на победителей, которые лихо опрокинули дружину более богатого южного аристократа, да еще и сделали это, судя по словам гонца, без единой потери.

Собственно, последний факт вызывал самые жаркие споры среди населения надела, и за подтверждением этого невероятного факта люди и собрались лично поглазеть на дружинников. Может, все же кого-то не хватает? Или кто-то лежит пластом в телеге, вместо того, чтобы ехать верхом? Те, кто умел считать на костяшках, сейчас готовились загибать пальцы — мужчин, с учетом барона, вызволенных пленников и Петера, должно вернуться ровно две с половиной дюжины, если никого не оставили в Атритале, а впереди всех должен ехать мой муж.

Именно фигуру Виктора я высматривала, стоя на стене над замковыми воротами, именно его я и увидела первым.

Он ехал верхом на гнедом жеребце, в своей черной броне и шлеме с опущенным забралом, Виктор больше походил на героя легенды, чем на живого человека. Бесконечная же вереница телег, всадников и трофейных лошадей только усиливала это впечатление. Я даже поймала себя на том, что едва не забыла, как дышать: наслаждаясь видом победителей, испытывая непонятное чувство, смесь облегчения, гордости и восторга, я сейчас ощущала себя несмышленой юной барышней.

Тяжела жизнь солдатской жены, но как же невероятно приятно возвращение супруга домой из похода! В миг, когда я рассмотрела черный плюмаж, качающийся в такт шагу коня, будто бы все тревоги отступили и улетучились, а мир, который до этого момента ощущался тревожно и неприветливо, стал полниться теплом и красками.

Пока одна часть меня наслаждалась образом Виктора, вторая, старая и прагматичная, пересчитывала телеги, лошадей и всадников. Двадцать шесть… Неужели сбилась?

Я еще раз пересчитала людей по головам, но мои расчеты опять показали то же число. Значит, четверо остались в Атритале?.. Видимо, нескольких драк сегодня не избежать — ведь людей вернулось меньше, чем должно было, а это значит, заключенные пари под угрозой. Но вот вникать во все это я не собиралась, потому что одного взгляда на трофеи моего мужа мне хватило для того, чтобы осознать весь масштаб грядущей работы… Разгрузить, описать, посчитать, оценить… Что это? Гобелены? А на одной из телег стоит целый письменный стол? Виктор что, вынес весь замок барона Фитца до последнего гвоздя и даже мебель прихватил? А что это за телега, укрытая парусиной? Что под ней? Раньше мой муж в подобной мелочной жадности замечен не был, но на этот раз ему удалось меня удивить.

Моя внутренняя хозяйка и экономка сейчас бесновалась, требуя немедленно отправить слуг готовить комнаты под склады, а после — пойти договариваться с купцами о грузчиках, но усилием воли я осталась стоять на месте, и просто улыбалась, наблюдая за тем, как дружина медленно приближается к замку.

Голова колонны же в это время поравнялась с людской толпой, и люди разразились приветственными криками:

— Слава барону Гроссу!

— Слава победителям!

— Слава барону!

— Атриталю показали его место!

— Слава! Слава!

Виктор, будто бы нехотя, все же снял шлем и поприветствовал горожан. Но при этом мой муж смотрел только в одну точку — на замковую стену над воротами, где стояла я в сопровождении Лили. Что совершенно не укрылось от обитателей Херцкальта.

Когда колонна наконец-то въехала на таможенный двор, оказалось, что все телеги внутри поместиться просто не в состоянии — четыре штуки застряли у самых ворот, привлекая внимание зевак. И это при учете, что лошадей мужчины погнали сразу к временной перевязи — такое количество животных замковая конюшня вместить не могла, отряд взял трофеями минимум два десятка боевых коней дружинников Фитца.

Но это все было не важно — я уже стояла на пороге, как достопочтенная хозяйка, которая встречает мужа из похода.

Дальше была обычная суматоха. Слуги принесли Виктору воды умыть лицо и руки, как того требовала традиция, а после — кубок вина, промочить горло, который я приказала заменить на травяной отвар, ведь Виктор не пил при свете дня. Дружинникам кухарки разнесли кружки с пивом — и вот от этого угощения мужчины отказываться не стали. Когда же стали разгружать телеги, мигом появились люди Морделов и Ламаров — помочь с добром, засуетились перепуганные конюхи. Наверное, на первое время придется раздать коней по семьям, где имелись хлева для скота, предварительно возместив расходы на содержание, пока не будет расширена конюшня или построены новые навесы.

Мне так о многом хотелось спросить! Так о многом хотелось поговорить с Виктором! Но понимая, что сейчас все взгляды направлены на нас — лорда-победителя и его смиренную супругу — я сдержала в себе этот порыв.

Пиршество было назначено на следующий день, ведь мужчинам надо передохнуть с дороги, а нам — закончить приготовления. Сегодня во всех трактирах города и на замковой кухне будет жарко, а завтра работники вытащат на улицу столы, а слуги вскроют десяток бочонков вина, который я закупила как раз для праздника.

Виктор молча прошел на барский этаж, где Грегор снял с него броню, а после — пошел мыться. Я приказала натаскать в ванну горячей воды на случай, если муж захочет отдохнуть и понежиться в воде, но супруг вошел в покои уже через десять минут, на ходу вытираясь льняной простыней, которую он использовал в качестве полотенца.

Барон молча пересек покои и подошел к камину с явным намерением поставить чайник угли. Замер на полпути, осознав, что сейчас лето и камин потушен, после чего бросил удивленный взгляд на явно горячий медный чайник, который принесли с кухни по моему приказу.

Все же, я уже хорошо изучила повадки этого мужчины и могла предугадать, чего он захочет. Вдвойне приятно было то, что осваивать эту науку мне пришлось не ради выживания, а просто потому, что мне так захотелось — захотелось ловить эти удивленные и благодарные взгляды от Виктора, в которых говорилось спокойное «спасибо». Прямо как сейчас.

— Ты удивительно терпелива, — хрипло проговорил муж, заливая травы кипятком. — Я бы уже весь извелся, а ты все молчишь и ждешь…

Пока я не успела ответить, Виктор подошел со стаканом в руках к окну и выглянул на замковый двор. Там сейчас было шумно и многолюдно — дружинники, слуги и работники купцов разгружали телеги с трофейным добром, а всем процессом руководил лично Грегор. Я это слышала, даже не вставая со своего места — зычные, чуть лающие команды оруженосца невозможно было спутать ни с чем. Обрывки этих вскриков я постоянно слышала с четвертого этажа, когда там варили консервы.

— Просто знаю, что разговор будет непростым, — спокойно ответила я, наблюдая за стоящим у окна мужем.

Мокрые волосы, заброшенные пятерней назад, лениво повязанная на бедрах влажная простынь, устало опущенные плечи. Виктор похудел за время похода — стал суше и мельче, словно кот в летние месяцы.

— Извини за то письмо. Надо было дождаться прибытия в Атриталь и уже тогда писать, — внезапно заявил муж. — Хватило бы просто гонца с результатами сражения.

Сейчас он был спокоен, намного спокойнее, чем тот Виктор, который говорил со мной со строк пятистраничного письма, написанного в порыве, в состоянии растерянности и шока от произошедшего.

— Я видела, Петер вернулся в своей рясе, а не в броне, — заметила я, плавно заводя разговор в нужную мне сторону.

— Да, — кивнул Виктор, продолжая наблюдать за возней во дворе, — мы уже сделали кое-что, чтобы выставить препозитора отрядным целителем.

— И что же?

— Как минимум, таковым он стал для всех жителей Атриталя. Петер поговорил с их препозитором, рассказал соседскому жрецу правильную версию событий… — ответил муж. — Осталось только разобраться с пленными.

— Пленными? — удивилась я. Отряд Виктора пришел без пленников, только с телегами и лошадьми. Я думала, они оставили их в Атритале, потому что за этих людей не получить обычный выкуп, их лорд мертв.

— Десяток человек. Мы оставили их в паре часов от города, на небольшом хуторе, под присмотром двух парней, — продолжил рассказывать муж. — Надо будет найти этим мужчинам работу, думаю, определить их в поселение рядом с мельницей, подальше от других людей.

— Видишь, кто-то в сражении все же выжил, — неосторожно заметила я.

Эти слова не стоило говорить. Плечи Виктора напряглись, а по правому предплечью прокатилась волна — муж на мгновение с силой сжал деревянный стакан, но так же быстро ослабил хватку.

— Кто-то выжил, — спокойно ответил муж. — Вот только некоторое время нужно будет подержать подальше от других людей. Пока события с Фитцем забудутся…

— Речь про несколько лет, — ответила я.

— Значит, поработают на нас несколько лет, — просто ответил муж, наконец-то отлипая от окна и поворачиваясь ко мне. — Им всем был дан выбор, и они выбрали жить и молчать, Эрен. Так что надо будет просто придумать, куда их отправить…

Я все же встала из-за стола и подошла к мужу. Забрала у него стакан с травяным отваром, к которому он так и не прикоснулся, отставила в сторону. После чего без затей положила ладони ему на плечи, требуя объятий. Как-то раз, в ночи, когда мы лежали, переплетясь друг с другом, словно корни старого дерева, Виктор объяснял мне, что нет лучшего лекарства от тревог, чем объятия другого человека. Тогда я посмеялась над его вымыслами, но сейчас решила сама проверить теорию моего мужа.

Сначала как-то неловко, но Виктор все же обнял меня в ответ, а уже через секунду я почувствовала, как руки мужчины сжимаются в мощное стальное кольцо.

— Осторожнее!.. — прохрипела я, стараясь не потерять сознание.

— Ой! — Виктор тут же ослабил хватку, а я же благодарила Алдира, что снова могу дышать. — Я просто соскучился.

Уже чуть осторожнее, Виктор обнял меня, а я приложила ухо к его груди, слушая ровный стук сердца супруга.

До самого вечера мы не выходили из покоев. Сначала пообедали, потом — попили чаю, после — пришло уже время ужина и бокала вина. Несколько раз я оставляла мужа, чтобы наведаться на замковую кухню и проверить, как идут приготовления к пиру, но Виктор оставался в комнате. Либо сидел за столом, либо валялся на постели. Что было крайне неприлично — лежать посреди дня — но Виктору Гроссу приличия были не писаны. С этим я уже как-то смирилась, и бороться перестала. В некоторых вопросах мой супруг умрет неотесанным мужланом, тут я ничего исправить не могу.

Я почему-то ожидала, что барон по возвращению тут же бросится в кабинет и мне придется ловить момент, чтобы задать ему хоть какой-нибудь вопрос, но Виктор меня удивил. Как сказал сам мужчина, ему нужно «разгрузиться». Поваляться денек, ничем конкретным не занимаясь, поесть, выпить. А потом уже с новыми силами вернуться к делам надела.

А дел впереди было много. После пира нас ожидала целая кипа бумажной работы. Зная Виктора, я была уверена в том, что мой муж сначала захочет переписать и оценить все трофеи, чтобы достойно и честно разделить их среди дружины.

— Ты же понимаешь, что ничего не закончилось? — спросила я, поднимая глаза на мужа.

Сейчас мы устроились на кровати. Виктор сидел, упершись спиной в высокое изголовье, и лениво перебирал документы, которые привез из Атриталя, я же лежала у него под боком, подглядывая в бумаги. За окном уже опустились сумерки, читать приходилось в неверном свете свечей, установленных по приказу Виктора в подсвечниках над кроватью. Раньше я не понимала, зачем там вообще нужен источник света, но теперь поняла. Очевидно, раньше мой муж любил почитать лежа в постели. До того, как прибыл в Халдон и стал «Виктором Гроссом», командиром наемников.

— Что именно? — удивился Виктор. — Фитц мертв, трофеи собраны, атритальскую гильдию я разгромил… Даже родню Фитца выслал в Кемкирх, чтобы воду не мутили в городе. Какие могут быть проблемы? Осталось только дождаться ответа из Патрино.

— Вот тут все и начинается, — заметила я, лениво водя пальцами по животу мужа. — Важно дождаться, что решит король Эдуард. Ты все сделал правильно, когда отказался от притязаний на правление вторым наделом. Тебе бы никто не позволил оставить под своим контролем Атриталь. Но и игнорировать победителя корона не сможет. А ты не состоишь ни в одной фракции.

— Ты сама сказала, что я нерукопожатный, — усмехнулся Виктор. — Черная кость.

— Так было до момента, пока ты не победил Фитца, — ответила я. — Теперь все изменится. Я думаю, к празднику Жатвы или на Новый год нас пригласят куда-нибудь. Ведь если раньше эту часть пограничья контролировал Фитц, то теперь ты занял его место. А Херцкальт это поставки пушнины и хорошего строительного леса. Формальных поводов для междоусобицы ты больше никому не даешь, это тоже хорошо. А то, что ты выслал женщин в Кемкирх вместо требования выкупа большая удача. У соседей не осталось ни единой причины тебя игнорировать, а значит, они попробуют договориться.

— Единственное, чего я хочу, это чтобы нам не мешали жить, — хмуро ответил Виктор. — Только и всего.

— Тебя, скорее всего, будут испытывать, — возразила я. — Если ты одолел одного из соседей, то можешь доставить проблемы другим.

— Не я начал все это, а Фитц.

— Ты лишил его и Атриталь части доходов, когда женил Ларса на дочери Морделов и открыл гильдию, — продолжила объяснять я. — Тебя посчитали слишком наглым и одновременно слабым, вот и все…

— Главное, чтобы никто не заинтересовался Петером, в попытках понять, как мне удалось победить. Ты же поговоришь с ним? — спросил Виктор, не сводя взгляд с бумаг. — Я пытался его поддержать, но это работало до битвы. А вот после…

— Поговорю, — согласилась я. — Но тебе придется все же рассказать, что случилось на поле боя. В деталях.

Виктор тяжело вздохнул, но он и сам понимал — если я не буду знать, что именно увидел Петер, к чему привела боевая молитва нашего препозитора, то и помочь белокурому жрецу я не смогу. Так что моему мужу придется выложить всё, как есть. Не скрывая, не приукрашивая. Хотя я догадывалась, какой именно рассказ меня ожидает.

Впрочем, у нас была впереди вся ночь, а серп молодой луны намекал, что в этом месяце нам спешить пока некуда. Так что я готова была обменять близость со своим мужем на мрачный рассказ о том, сколько крови врагов было пролито его руками.

Начал Виктор издалека — еще с событий на первой мельнице, все больше и больше погружаясь в детали и описания. Я понимала, что так он пытается оттянуть момент, когда придется перейти к сути, и поэтому не торопила его. В речи Виктора все чаще мелькали незнакомые мне слова и термины, но их значения я уточнять не стала. Но когда мой муж подошел к самому важному, он и вовсе сказал что-то странное.

— Когда я увидел Арчи с пустым рукавом, мне стало так больно, будто бы это я опять стал калекой, — тяжело проговорил мой супруг. — А дальше все как в тумане…

Я замерла, прижимаясь ухом к его груди, боясь даже пошевелиться, даже сделать лишний вдох. Что за странные слова, что за речи? Что значит «опять стал калекой»? За последние месяцы мы довольно подробно изучили тела друг друга, и как Виктора привлекали мои формы, пусть я и считала себя почти неприлично худощавой и угловатой, так и он — привлекал меня. Своей широкой крепкой грудью, сильными руками и мощными бедрами. Мой муж был огромен, невероятно силен и при этом крайне гибок, так как постоянно уделял внимание тому, что он сам называл «воинской гимнастикой». На его теле было несколько шрамов и отметин от падений и ран: посечены предплечья, несколько шрамов на спине и одна рваная отметина от удара копья в плечо. Но ни о каких серьезных увечьях речи не шло, тем более, увечья не подвергались исцелению силой Алдира; если человек ломал хребет, терял конечность или орган, такой как глаз или язык, даже Петер будет не в силах исцелить эту травму. Только такие люди назывались калеками.

Но почему тогда мой муж говорит столь жуткие вещи?

Я осторожно подняла взгляд и посмотрела на хмурое лицо Виктора. Сейчас мой муж, будто бы читая с листа, перечислял все то, что он и его дружинники сделали с бойцами барона Фитца. Перечислял без лишних эмоций, сухо, словно пересказывая с чужих слов. Слова Виктора попадали ко мне в уши, но проходили мимо сердца — я тоже была отстранена от ужасов бойни, которую учинили дружинники Херцкальта благодаря благословению Алдира, изо всех сил пытаясь понять, о чем же таком проговорился мой муж.

— Вот примерно все так и произошло, оставшиеся в живых побросали оружие и сдались в плен, — подытожил мой муж. — А Петер после боя молчал еще не меньше часа, даже когда исцелял те царапины и легкие раны, которые парни умудрились получить по собственной неосторожности.

Я не успела, момент был упущен. Блуждающий взгляд Виктора сменился цепким, ясным взором, которым мой муж всегда смотрел на мир. Если я даже задам мучающий меня вопрос, скорее всего, получу одну из обычных шуточек, с помощью которых барон Гросс уходил от ответа на неудобные вопросы.