В самом Сердце Стужи. Том IV

Глава 22 Виктор

Добрались мы до мельницы без особых происшествий, заночевали недалеко от Херцкальта и после обеда следующего дня уже были на объекте.

— Взялись! Давай! Давай!

Старший мастер строительной артели горланил изо всех сил, подгоняя людей. После трагедии с бревнами крепостных тут не осталось — да они больше были и не нужны, на немногочисленных земляных работах остались мои дружинники, так что на месте уже почти готовой мельницы царила весьма знакомая мне атмосфера.

Когда каждый знает, что ему делать, но при этом все равно есть прораб, которому жизненно необходимо орать тебе на ухо. Тем более, в присутствии большого начальства, которое заявилось с инспекцией.

Я не стал смущать представителей сразу трех артелей и просто тихо стоял в сторонке на пару с Петером, наблюдая за тем, как нижний жернов заносят через широкий проем в амбар, который совсем скоро станет водяной мельницей.

Вся конструкция выглядела довольно надежно. Так как земля здесь была не слишком пригодная для установки каменного фундамента, а на его усадку ушло бы несколько лет, которых у меня не было, всю мельницу в итоге поставили на сваи. Просто выкопали глубокие колодцы, постоянно вычерпывая воду, пока не дошли до плотных слоев глиняных пород. Укрепили дно камнями, поставили сваи и засыпали все это дело глиной, песком и опять же, камнями для жесткости. Получилось не так надежно, как бетонные конструкции, но когда у тебя в качестве точки опоры выступает целый сосновый ствол, который предварительно ошкурили, обсмалили и приготовили к постановке в землю, выглядит это жизнеспособно и почти долговечно. Как уверили меня сами строители, к моменту, когда эти сваи прогниют и мельница станет аварийной, придет время и капитального ремонта дамбы, и чистки омута, так что все это проще будет делать одновременно, а мельницу и вовсе можно будет поставить новую, если сохранятся жернова.

Самая ценная часть мельницы сейчас висела на какой-то странной конструкции из блоков и канатов, а в подвешенном состоянии его удерживало сразу полтора десятка человек. Еще трое — аккуратно затаскивали жернов внутрь, направляя движение висящего в воздухе камня.

Полный отрыв от земли был нужен, потому что ни один пол не выдержит веса жернова — под него в землю была вкопана собственная свая, на которую он станет всем весом.

— Не беспокойтесь, милорд! Все как по маслу пройдет! — крикнул старший мастер. — Давайте, мужики! Тянем! Милорд Гросс смотрит!

— Не каркай под руку! — выкрикнул кто-то из группы, которая удерживала канаты, отвечающие за нахождение жернова в воздухе.

— Держи там крепче!

— Сам держи!

— Давайте, отпускаем! Не в натяг!

— Затаскивайте!

— Не ори, сам знаю!

— Давай! Давай! Подавай!

— Куда дергаешь, ирод⁈ Медленно трави! Медленно!

— Спишь на ходу! Рот закрой и работай!

— Сам закрой!

Ох, это непередаваемое ощущение от нахождения на стройке. Не хватало только крепкого русского мата через каждую реплику, и будто бы вернулся на этап обвязки арматуры и заливки бетона. Там ребята были наемные, из другой фирмы, платили им не почасовую, а за залитый кубометраж, так что атмосфера была, мягко говоря, не слишком дружелюбная. Со стороны могло показаться, что те мужики были готовы друг другу морды набить, особенно учитывая, какие трехэтажные речевые конструкции то и дело проскакивали в моменты, когда нужно было подгонять следующую бетономешалку… Впрочем, так работали почти все сторонние бригады, у кого оплата была по факту — жестко, быстро и максимально эффективно. Потому что за перекуры никто не платит.

Так было и здесь. Вольнонаемные артели — это не забитые крепостные и даже не мои дружинники, которых я научил активно махать лопатой по заветам стройбата. Это были люди, которые оставили свои дома и семьи ради большого проекта, и чем раньше они успешно сдадут объект, тем быстрее вернутся к своим родным. Или возьмутся за следующий большой заказ от какого-нибудь цеха или лорда. Умелых строителей, которые не просто каменной кладкой занимались или ставили срубы, а могли реализовать вот такой сложный инженерный проект, в регионе было не слишком много, и лучшие артели я уже выгреб на свою мельницу.

Так что сейчас люди работали не за страх, а за совесть, и лучшее, что я мог делать в этой ситуации — стоять в сторонке и наблюдать. Даже подстраховка, которую мы с Петером планировали изначально организовать с помощью боевой молитвы — а препозитор согласился обратиться к Алдиру по такой причине — выглядела сейчас совершенно ненужной и даже оскорбительной для строителей.

Мои ощущения меня не обманули. Когда жернов вошел в недостроенный амбар мельничного зала, его аккуратно опустили на специальные салазки, после чего передвинули всю конструкцию из блоков и канатов, зафиксировав ее на заранее подготовленных столбах, и установка нижнего неподвижного жернова продолжилась.

Управились строители уже ближе к закату — даже пришлось зажигать факелы, чтобы команды на канатах лучше видели сигналы от своего мастера — но огромный круглый камень встал в заранее подготовленную опалубку, где был надежно зафиксирован.

По такому случаю я приказал открыть пару бочонков с пивом, которые мы привезли вместе с Петером, и разлить всем строителям по кружке из барских запасов. Мужчины сидели уже много недель посреди леса и алкоголь все это время не употребляли, так что с радостью приняли угощение, а ужин, по словам дружинников обычно проходивший хмуро и как-то тихо, превратился в небольшое празднование завершения очередного этапа строительства.

Через несколько дней должны прибыть части мельничного механизма, которые я заказал у мастеровых аж в Дуриморе. Их начали сплавлять по Херцфлюссу около недели назад, если я правильно помнил график, и тогда можно будет приступать к сборке основной части мельницы. Так строителям останется установить верхний жернов, посадить его на заранее подготовленные оснастки, установить основной приводной вал и собрать зубчатую передачу. Вот последние две части как раз и собирали по заказу в Дуриморе. Заказывать пришлось сильно южнее, потому что, как оказалось, для механизма разные части должны были быть выполнены из разных сортов древесины, тут все оказалось очень непросто.

Как поведали мне мои же мастера, те части, которые постоянно будут соприкасаться с водой, нужно выполнять строго из дуба, который меньше всего подвержен гниению. Например, это вся система подачи воды. Основной приводной вал тоже изготавливался из дуба или вяза. «Фонарик» зубчатой передачи делали из дуба, а вот зубья идеально было изготавливать из граба или ясеня. И почти все эти виды не росли на севере — тут была в ходу высокая и прямая сосна, лиственница и еще несколько видов деревьев, но все они были не пригодны для изготовления механизма мельницы. Точнее, сделать-то можно было и самим, не выводя деньги за границы надела, но такой механизм прогнил бы насквозь всего за несколько лет, и мельницу пришлось бы буквально строить заново. А если закупать материалы на юге, так у местных мастеров нет навыка работы с такой древесиной — они всю жизнь с мягкой сосной работали, а тут им предлагают сделать части сложного механизма из незнакомых сортов. Так что я сжал зубы, вспомнил поговорку «скупой платит дважды» и решил, что лучше потрясти мошной перед мастерами Дуримора, чем потом все равно обращаться к ним же, когда мое подобие мельницы сгниет и развалится из-за недостаточной квалификации собственных мастеров и неподходящих материалов.

А еще на все это дело требовалась железная оснастка, шипы и хомуты, так что кроме необходимой древесины в регионе заказа нужны были еще и умелые кузнецы, которые не слишком загружены работой. Так как в Дуриморе умели делать механизмы водяных мельниц, то и кузнецы там тоже были в наличии. А мои мастера пусть обслуживают надел и куют что-то совсем простое, не входящее в оснастку механизма — скобы, гвозди и прочие крепежные элементы.

Когда основной привод будет установлен, придет черед мелких рычагов и систем, например, частей регулировки зазора между жерновами и желобов подачи зерна на помол. Основные детали прибудут также из Дуримора, но кое-что выстрогают и мои собственные мастера, так как эти элементы все же будут находиться подальше от воды и сгниют не так быстро. Последним прибудет колесо и древесина для желоба подачи и регулировки воды на систему — примерно к концу сентября, выполненное также из дуба. Эти части требуют более долгой обработки и последующей сушки, потому что именно они будут напрямую соприкасаться с водой, и от их состояния будет зависеть, когда придется проводить капитальный ремонт мельницы. Но в любом случае, к середине осени, то есть когда окончательно истощатся имеющиеся запасы муки, а люди устанут пользоваться ручными жерновами, водяная мельница будет готова.

— Надо было взять с собой Эрен, — протянул я, со стороны наблюдая, за тем как строители, сидя у большого котла, празднуют завершение второго этапа воздвижения мельницы. Дамбу закончили, когда я был в походе, так что тот мини-корпоратив я пропустил.

— Думаете, миледи было бы комфортно посреди леса среди мужичья? — удивился сидящий рядом на бревне Петер, после чего жрец приложился к кружке с пивом. Клянусь богом, толстяк влил в себя почти пол-литра за три больших глотка, с чувством выдохнул, после чего утер пену с губ рукавом своей мантии.

— Она же занимается судейством, даже когда теперь я в замке, — ответил я. — Дважды на неделю, принимает и мастеровых, и крестьян с их жалобами. И я никогда не слышал, чтобы она плохо отзывалась о людях.

— Миледи слишком благородна, чтобы возноситься за счет черни, — поддакнул Петер.

— Я бы хотел, чтобы она на это посмотрела, — продолжил я, уже глядя вверх по склону, туда, где за деревьями скрывалась строительная площадка. — На плоды наших трудов, бесконечных планов и расчетов. Чтобы посмотрела, куда ушли наши бесчисленные вечера с пером в руках.

— Кажется, вы зря поехали сюда, милорд, — усмехнулся Петер. — Если бы вы попросили, я бы сам посетил мельницу, тем более, тут уже долгое время работает часть моих прихожан. Да и побеседовать с мастеровыми из других городов было бы мне полезно.

— Хотите рассказать им о своем походе вместе с баронской дружиной? — догадался я.

Петер лукаво улыбнулся, после чего опрокинул в себя остатки пива, чтобы пойти за новой порцией к бочонку. Трактирщица вывесила метлу над дверью прямо в день нашего отъезда из Херцкальта, а это означало, что новая партия готова и заведение ждет гостей. Так что в дорогу мы взяли свежего продукта, который точно не прокиснет даже по жаре.

— Вы придумали такое дивное устройство-охладитель, лишь бы порадовать и удивить супругу, — продолжил жрец после того, как вернулся от бочонка с наполненной кружкой, — а пришлось ехать в эту глушь. Конечно же, вам хочется, чтобы миледи была рядом.

— Вы очень поэтичны, препозитор, — покачал я головой.

— Да ладно вам, милорд, — махнул рукой Петер. — Впереди осень, свадебная пора. Уже три пары заглядывали в храм, просились провести церемонию заключения брака! Вот, сейчас решают, будут жениться все вместе, чтобы дешевле было, али по отдельности. Все же, все из соседних поселков, ни одного городского. Им благословение получить, и вернуться всей гурьбой к семьям, праздновать. А мне оплату за работу получить.

— Правильно, — кивнул я. — Вы и так ходите на именины за стол, а не за плату. Хоть с новобрачных деньгами берите.

— А зачем заставлять едва разродившихся женщин рисковать? — удивился Петер. — Если родни много, то сами принесут на носилках, а так что? Надел небольшой, а мне прогулка. Опять же, покормят вкусно, а то в трактирах уже все приелось… Ох, а как по осени-то славно будет! По осени-то свиней колоть начинают, а это уже совсем другой стол! Колбаски, отбивные, вареные паштеты! А уши? Копченые уши самый смак к пиву! И детишек по осени много рождается, так что я лучше за стол работать буду, нежели за монету. Тем более, куда мне эти деньги тратить? Моей доли с трофеев с лихвой на пару лет хватит.

— Вы удивительно не склонны к накопительству, препозитор, — ответил я.

Петер как-то грустно улыбнулся, опять отпивая пива.

— Стяжательство есть губительный порок, милорд, да и я должен соответствовать лорду надела как главный духовник, — протянул жрец. — А если лорд сам к мастерам ходит и за свои деньги мельницу ставит, лишь бы людям дешевле было, я что, за каждое слово должен по четвертушке требовать? А за фразу по медяку? Алдир любит и оберегает меня, так что я должен нести его свет бескорыстно. Вот, стол хороший накрыли, встретили, как подобает встречать жреца, я милость Отца нашего в дом принес людям, Слово его сказал. А богатства… Желал бы я жить в сытости да достатке, милорд, я бы на ферме у родителей своих остался! Они у меня хоть всю жизнь со свиньями бок о бок, да мошна потуже, чем у многих купцов! Ибо дело свое знают и любят!

— А вы свое дело любите, препозитор? — спросил я, вклинившись в тираду захмелевшего жреца.

— А то же! — Мигом возмутился Петер. — На самом деле мне кажется, что сам Алдир привел меня на север, в Херцкальт. Ведь какая удивительная история, я никогда не бывал западнее Брастера и уж тем более на землях графа Фиано, но его дочь как-то сумела прознать о моих намерениях, хотя мое имя упорно затиралось в храме! Никто не хотел давать молодому толстяку целый приход и такой шанс! Уж точно, это воля Алдира, что я оказался здесь, на своем месте!

— Думаете, у вас были одни учителя? — уточнил я.

— А как иначе? — покачал головой Петер. — Говорю вам, милорд, ваша супруга удивительная женщина и должна была стать великим человеком, великим деятелем храма, если бы не вышла замуж! Не знаю, что случилось, но уж точно обучалась миледи у кого-то мудрого и высокопоставленного, раз уж смогла разыскать меня, всеми забытого и сосланного после обучения обратно к родителям, на свиноферму. И я ей за это безмерно благодарен!

Ну что же, это был еще один интересный факт, кирпичик в реальную биографию моей жены. Конечно же, у меня были свои догадки на счет того, что произошло, но мысли Петера о том, что Эрен узнала о нем через своих учителей, ведь он никогда не бывал на землях графа Фиано, выглядели здраво. Скорее всего, так оно и было.

Единственный вопрос заключался в том, почему моя жена не хочет рассказывать о своем храмовом прошлом? Мы оба уже стали достаточно небрежны для того, чтобы у нас обоих появились неудобные вопросы, но Эрен молчала, как молчал и я. Хотя, если появится хороший повод или возможность поговорить откровенно…

Вот только в этом случае мне все равно придется лгать своей супруге, ведь я не могу рассказать девушке о том, что я пришелец из иного мира. Может быть, стоит сказать, что я иностранец? Королевство Сорог находится очень далеко, и выходцев из тех земель в Халдоне в глаза не видели, корабли изредка приходили в порты Шебара, и дальше торговцы по земле не шли. Может, стоит сказать, что я оттуда? Из-за моря, с другого местного континента?

По своему опыту я знал, что стоит поддерживать людей в их заблуждениях, это проще всего.

Я много сил и нервов потратил на ругань с собственной матерью, когда она стала читать про всякую альтернативную медицину, знахарок и шаманов. Доходило до того, что мы ругались днями на пролет, а потом я понял — нужно просто крутить руль в сторону заноса, нужно находиться внутри заблуждения, чтобы быть его частью и иметь возможность оказывать влияние на мнение человека. Так что я в итоге согласился на парочку альтернативных сеансов. Костоправы, иглоукалывание и даже разок мы ездили к какой-то ведьме в тверскую область. И все, конечно же, безуспешно. Потому что я говорил маме правду: ничего из альтернативных методов мне не помогает, в отличие от нормальной медицины, которая хотя бы улучшала мое самочувствие и общее состояние.

Тем более, если у меня получится привести Эрен к мысли, что я — иностранец и выходец из Сорога, это будет лишь наполовину ложью. Ведь формально я на самом деле прибыл издалека.

Просто настолько издалека, что поверить в это физически невозможно. Ведь даже чудеса Алдира и его жрецов имели свои, вполне понятные ограничения.

А значит, таких вещей, как перерождение, да еще и в другом мире, просто не может быть.