Ваалан

Глава 14. Бушменская ходьба

Наша колонна, уменьшившаяся до шести человек, взяла курс на северные отроги Драконовых гор. Основные хребты этих гор располагаются севернее и восточнее, но даже того, что нам предстояло преодолеть, хватало с лихвой. По словам Ната, Драконовые горы так были названы бурами из-за труднопроходимости: протянувшись в длину больше тысячи километров, они не образуют горную цепь. Это конгломерат гряд раскинутых хаотично, в наиболее широких местах достигающих в глубину до семисот километров.

На наше счастье, нам предстояло преодолеть западные отроги, самые невысокие и самые узкие в ширину. Не успели мы тронуться и пройти несколько сотен метров, как я понял, что путешествие может закончиться не начавшись. В босые ноги больно впивались неровности почвы. Когда дошли до края травы, стало еще хуже. Сухие острые травинки, выгоревшие под солнцем, доставляли неприятности, а я умудрился получить колючку в подошву.

Нат огляделся и заметил небольшой карьерчик, в стороне от основного. Попросив нас подождать, он пошел в разведку, и вскоре мы услышали его голос, зовущий нас. На самом дне карьерчика была вода в углублении, этот карьер начали разрабатывать, но, наткнувшись на глиняный пласт, забросили. Алмазы не бывают там, где глина, это аксиома. Африканер набрал в руки глины и стал размачивать ее в воде, затем мять, словно гончар, готовящийся к производству изделий. Получив мягкую пластичную однородную массу, Нат стал втирать в подошвы ног.

— Это, конечно, не обувь, но на первое время будет защищать пока защитный слой не сотрется, — пояснил африканер свои действия.

Мы все дружно последовали его примеру. Получив вязкую однородную массу, я втирал ее в подошвы ног в несколько этапов, стараясь добиться толстого слоя. Но Нат предупредил, что только тонкий слой будет держаться, чем толще слой, тем он быстрее раскалывается на куски после высыхания. Через полчаса у нас получилось что-то вроде импровизированных носков из глины.

Теперь трава не беспокоила ноги, но, если попадался камешек, было все равно больно. Стараясь ступать след в след, мы шли в боевом порядке. Впереди с винтовкой шел Пит, следом Айман, потом я. Руд и Нат в середине, а замыкал шествие Кевин с тесаком в руках. Через час ходьбы я понял, почему Нат говорил о двух неделях. Прямо на дороге попадались чащи колючих кустарников, похожих на наши акации, иногда дорогу преграждали небольшие лужи с глинистыми берегами, служившие зверям водопоем. Мы обходили их слева или справа, стараясь не сбиться с курса.

Через три часа заболели ноги, а теперь приходилось идти в небольшой, почти незаметный подъем. Мы сделали привал, когда солнце достигло зенита. Идти в такую жару было невозможно, пот лил ручьем и нам грозило обезвоживание, запасы воды надо было беречь. Пока нам не встретился ни один источник воды, пригодный для питья. Те лужи, что мы обходили, были грязно-серого цвета, и несло от них, как от мусорной свалки. Практически у каждой лежали скелеты животных, попавших на закуску хищникам. Самих животных мы пока не видели.

На мой вопрос Нат ответил, что это не лучшие места. Половина растущей травы непригодна для поедания, и звери сюда, скорее, просто на водопой приходят. Расположившись в тени большого дерева, напоминавшего акацию с ее рассеянной тенью, мы пережидали жару. Нат строго запретил пить воду сразу после привала, сказав, что жажду так не утолить. Вначале надо было немного охладить тела в тени, тогда воды потребуется меньше.

В вопросах выживания в дикой среде он имел наибольший опыт, никто не стал возражать, даже когда он объявил, что ужинать будем только ночью, обед на сегодня был отменен. Понимая, что наших скудных запасов не хватит, все согласились. Это были люди, привыкшие терпеть и обходиться малым. Все, кроме меня. Голод меня донимал уже пару часов, но я терпел, понимая, что если поддамся, то скоро ничего не останется вообще.

С нашего места отдыха хорошо проглядывался покинутый нами рудник, расстояние было еще слишком малым, чтобы чувствовать себя в безопасности. Будь у нас машина, мы могли бы проехать до начала скал тридцать пять-сорок километров. Словно издеваясь над нами, показалось облачко пыли со стороны дороги на Блумфонтейн. Минут через пять машина заехала на место кровавой бойни. Модель разглядеть было невозможно.

— Сколько мы прошли? — спросил я африканера, который, сложив ладошки наподобие бинокля, пытался разглядеть машину.

— Максимум километров восемнадцать, — Нат продолжал смотреть не отрываясь.

Блин, я думал, что мы за пять часов прошли примерно двадцать пять, а мы за полдня прошли совсем мало. Словно прочитав мои мысли, Нат продолжил:

— Сегодня сможем пройти примерно тридцать пять, завтра и послезавтра еще меньше. Потом, если будет воды и еда, скорость увеличится, потому что пойдем на спуск и организм начнет привыкать к нагрузкам.

Машина размером коробок спичек стояла неподвижно. Мне казалось, что разумнее начать движение, увеличивая между нами дистанцию в случае возможной погони.

— Они сейчас осматривают окрестности в бинокль, если мы шевельнёмся, нас заметят. Неподвижных в рубашках под цвет окружающей выгоревшей на солнце травы, нас нелегко увидеть. Пока сидим, отдыхаем, можно немного поспать. Кевин, смотри за машиной, увидишь, что тронулись, скажи мне, — с этими словами Нат растянулся на траве, прикрыв руками глаза от солнечных лучей.

Спать мне не хотелось, но я все равно решил последовать его примеру, вытянув ноги, которые гудели от непривычной ходьбы. Так мы пролежали около двух часов, пока Кевин не окликнул дядю:

— Машина тронулась, они, кажется, уезжают обратно.

— Никому не вставать и не шевелиться! Это может быть уловка, чтобы мы обнаружили себя, — команда африканера остановила мое начатое движение.

Тем временем машина, по словам Кевина, продолжавшего наблюдения, скрылась за холмами, но пылевого облачка в сторону Блумфонтейна не было видно. Нат оказался прав, я восхитился умом и прагматизмом африканера, который в ответ на мое удивление неторопливо пояснил:

— Они не нашли следов обуви, но знают, что мы ушли. Босиком мы не могли уйти далеко, зулусы быстро поняли, что мы их видим и просто затаились. Сейчас они подождут немного, потом вернутся и останутся на ночь. Утром пойдут по следам, и передвигаясь на машине, лишь изредка останавливаясь, чтобы найти след, довольно быстро нагонят нас в предгорьях. Зачем им идти в погоню вечером, когда мы просто сможем спрятаться? Завтра все будет зависеть от того, успеем мы добраться до предгорий или нет.

Наши преследователи, видимо, поняли, что мы не собираемся выдавать свое местоположение и машина, как и предсказывал опытный Нат, вскоре вернулась во двор. Спустя полчаса африканер скомандовал подъем:

— Сейчас они, скорее всего, сядут есть и забьют свои мозги марихуаной, считая, что до темноты мы не посмеем тронуться с места. Мы находимся на небольшой возвышенности и, если пойдем дальше, все равно себя обнаружим до темноты, упростив зулусам задачу. Вместо этого мы возьмем на запад, доберемся до вот того малого распадка в трехстах метрах ниже и пойдем по нему на запад. Через пару километров, когда между нами окажется чаща кустарников, — африканер показал на темную полосу далеко от нас, — мы свернем восточнее и продолжим путь. Ужинать будем на ходу, остановимся, лишь когда выбьемся из сил. Если мы сможем идти всю ночь, как бы это трудно ни было, к утру окажемся в предгорьях, лишая наших преследователей преимущества.

— Нат, сколько мы пройдем, если идти до утра? — мой вопрос заставил улыбнуться африканера.

— Примерно тридцать пять-сорок километров, если все выдержат темп, ночью идти и легче, и тяжелее. Легче, потому что нет жары, тяжелее из-за плохой видимости. К тому распадку спускаться будем по одному, интервал сотня метров, одиночное передвижение менее заметно. Первым идет Пит, остальные в порядке нашего сегодняшнего передвижения.

Получив команду, Пит скользнул вперед. Он бежал легкой трусцой, держа спину горизонтально земле и опустив к ней руки. Когда он достиг распадка, я почти мог поклясться, что его можно принять за лань, если сильно не всматриваться.

— Бежим в таком же положении, как Пит. Поверхностный взгляд на таком расстоянии даже в бинокль не распознает человека, — Нат дал мне отмашку, — вперед Алекс.

Я бежал, чувствуя себя идиотом и пытаясь сохранить равновесие, что оказалось нелегко в таком согбенном положении. Когда пробежал эти триста метров трусцой, было ощущение, что пробежал несколько километров. Когда до распадка добрался замыкающий Кевин, Нат скомандовал:

— Пользуясь тем, что нас теперь не видно, будем бежать трусцой, переходя на шаг, называемый бушменской ходьбой. При ходьбе наклоняете тело немного вперед, упор на ночки, пятки практически не участвуют. Ваше тело толкает вас вперед, чтобы не упасть, переставляете носки, это экономит силы и добавляет скорости.

Первые полчаса никак не мог понять ритма такой ходьбы, постоянно сбиваясь с шага, потом дело пошло. С удивлением обнаружил, что не приходится выкидывать вперед уставшие ноги, прилагая усилия, тело само влекло, и надо было только успевать переставлять ноги.

Пройдя по распадке пару километров, мы приблизились к чаще кустарников, после которой снова свернули восточнее.

Сам Нат и его племянники шли вообще без видимых усилий, Руд и Айман пыхтели, но тоже вроде справлялись. Тяжелее всех было мне, я все равно сбивался с ритма и снова начинал его с небольшой пробежки. Пот лил по всему телу, дважды Нат разрешил остановиться и попить по паре глотков воды. Мы шли и бежали трусцой, дыхание у меня, наверное, было седьмое, но я терпел. Помимо всего, было стыдно оказаться слабее всех.

Когда солнце скрылось и наступили сумерки, африканер перешел на обычный шаг. Теперь приходилось осторожнее идти, все время смотря под ноги. Подъем уже начал ощущаться, скорость еще упала. Часа три спустя после захода солнца африканер смилостивился над нами, объявив получасовой привал и ужин. Хлеб решено было не трогать, все получили по одному банану, который даже не коснулся стенок моего желудка. С трудом удалось погасить его бунт, норовящий перейти в прямое неподчинение, грозящий уничтожением съестных припасов.

Когда Нат объявил подъем, мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не послать очень далеко в одно экзотическое место в организме женщины. Через скованность и боль поднялся последним.

— Алекс, ты сможешь идти? — в голосе африканера было сомнение.

— Я смогу, даже когда вы все сдадитесь, — зло ответил, потому что все остальные выглядели бодрее меня при свете почти полной луны. Она давала немного света, но уже через несколько метров вокруг себя было видно неплохо.

Мы продолжили путь. Сейчас уже шли заметно медленнее, особенно в сравнении с бушменской ходьбой. Через несколько минут мышцы, тоскливо послав импульс боли, согласились работать в нормальном режиме, я даже мог бы прибавить скорости, если бы видимость позволяла.

Я не знаю, по каким ориентирам нас вел Нат, но он ни разу не остановился, периодически виляя между кустарниками и обходя встречающиеся нагромождения камней. Подошвы ног горели, трава почти пропала, периодически встречались участки земли, покрытые слоем мягкой земли и пыли. Но и мелкие камешки, впивающиеся в ноги, встали встречаться чаще. Несколько раз я даже подскочил на одной ноге, попав по острому камешку.

Когда тонкий край нашего светила стал показываться над горизонтом восточнее нас, африканер остановил нашу группу. Свет понемногу рассеивал тьму, и теперь и я видел достаточно неплохо, буквально в сотне метров от нас начинался довольно крутой склон, усеянный кустарниками и одинокими деревьями.

— Сейчас у нас есть примерно три часа, пока за нами не отправится погоня, можно перекусить и отдохнуть. Если мы после небольшого отдыха сможем сделать рывок и продержаться пару часов, вряд ли они пойдут за нами в горы глубоко, зулусы не любят горы и не умеют по ним ходить.

Нат сел на землю, подавая всем пример. Ужасно хотелось пить, но, помня его советы, пришлось сдержаться. Через полчаса Нат распределил оставшиеся бананы между нами, теперь из еды у нас оставалась лишь неполная буханка хлеба. Воды тоже было мало, у меня оставалось меньше пол-литра, примерно также было у остальных. Три бутылки нес Руд, но это был запас на самый крайний случай.

— Нам понадобится примерно три дня, чтобы пройти через гряду и выйти к поселениям, где живут люди. В основном это цветные, но встречаются и фермы белых. Кроме того, за грядой начинается равнина, где мы встретим и традиционные деревья полудиких негров. Они, в принципе, не враги и состоят из разных племен, опасаемся только зулусов. Если вы отдохнули, самое время идти, каждая минута сейчас — это повышение наших шансов, — закончил Нат, потягиваясь и вставая.

Теперь я увидел, что подошва правой ноги рассечена осколком камня, кровь успела свернуться, но боль была неприятной. Осторожно, стараясь не цеплять колючки, мы начали восхождение. Когда мы были на полпути к вершине этого склона, переходящего в другой, усеянный крупными деревьями, Кевин позвал дядю.

— Дядя, они едут, — парень показывал пальцем, но я, сколько ни старался, не смог увидеть машину.

— Они еще далеко, там нет дороги. Им ехать час до нашего холма, мы успеем перебраться на второй склон. Нечего стоять, пошли, ребята, укрытие уже близко.

Через полчаса мы еще не достигли вершины холма, путь преграждали колючие кусты, приходилось лавировать между ними. Лежащие на земле шипы мешали идти. То один то другой с проклятиями на разных языках хватались за ногу, вытаскивая кривые маленькие шипы.

Когда мы наконец добрались до вершины холма, я, выглянув из-за кустарников, наконец увидел преследователей. Джип, скорее всего, лендровер с открытым верхом. Машина медленно выбирала дорогу среди кустарников и валунов. Сейчас они находились примерно в пятистах метрах от нашего последнего привала.

Нат поторопил нас, и мы, наконец пройдя проклятую чашу с колючками, перешли на более высокий склон, поросший нормальными деревьями. К хвосту нашей колонны прошел Пит, снял винтовку с плеч. Встретившись глазами с Натом, понял, что это по его указанию. Мы продолжили путь. Хотя склон был круче и приходилось помогать себе руками, идти стало легче. Слой опавших листьев покрывал землю, даря отдых измученным ногам. Примерно минут сорок спустя я услышал одиночный винтовочный выстрел, за которым последовала беспорядочная стрельба, продолжавшаяся минут пять. Затем все стихло.

— Привал, — объявил Нат.

Мы устало опустились на землю, прислоняясь к стволам деревьев. Ждать пришлось недолго, снизу слышался шорох, через несколько минут появился раскрасневшийся от быстрой ходьбы в гору Пит. Видно было, что парень торопился и очень устал, но лицо его сияло радостью.

— Главаря я снял, остальные открыли огонь и откатились назад к машине, — объявил парень, буквально падая на землю возле меня. — Теперь у нас всего три патрона, на эти патроны есть надежда добыть пропитание по пути, — он дышал часто. — Сейчас они решают, преследовать нас или отступить, — Нат присел рядом с нами, — если у них есть мозги, они отступят, они не знают, сколько у нас оружия, и мы находимся в стратегически выгодном положении. Остается надеяться, что у этих зулусов есть мозги, — африканер задумчиво вслушался в тишину, надеясь услышать звук мотора машины.

Но он не угадал в этот раз, у этих зулусов мозгов не было!