Ваалан

Глава 15. Жизнь и смерть Пунга Кандаба

Пунга Кандаба родился в год прихода к власти в ЮАР африканского национального конгресса. Родители дали своему ребенку двойное имя в честь этого события, состоящее из имени одного и другого зулусских правителей древности. Родился Пунга в трущобах Найенга, в самом черном квартале Кейптауна, само проживание в которых говорило о крайней бедности. В школу он не ходил, потому с шести лет входил в группу мелких попрошаек из их района, которые навещали более приличные части города, прося милостыню.

В возрасте десяти лет состоялось первое задержание Пунга Кандаба, укравшего сумку у белой туристки, по своей дурости забредшей в Кейп-Флэтс, где также проживали черные, но это был относительно благополучный район. К этому времени уже десять лет в ЮАР правил АНК, и преступления против белых практически не расследовались. Этот случай стал памятным для Пунга, который понял, что в стране есть овцы, с которых можно безнаказанно стричь шерсть.

В двенадцать лет Кандаба понял, что умение читать и писать дает много преимуществ. Промучившись три года в приходской школе, возглавляемой епархией англиканской церкви в Кейптауне, малолетний бандит уяснил две вещи: миром должны править черные, а белые слабые и беззащитные, их вера призывает их терпеть. Свой путь на восхождение бандитского Олимпа он начал с убийства учителя англичанина, научившего его читать и писать. К двадцати пяти годам Кандаба превратился в озлобленного бандита, не достигшего высот в криминальном мире, в котором таких Пунга проживало двадцать миллионов.

Когда от его знакомого Андиу поступило предложение подзаработать на охране в заброшенном руднике, он согласился без колебаний и даже умудрился приехать в Блумфонтейн на день раньше, где собирались рабочие или, вернее, рабы из числа белых нелюдей, как их именовал Пунга. Когда всех пленников собрали на местном стадионе, двое из их числа не понравились Кандаба сразу: воин из племени Маконде и белый парень с голубыми глазами, в которых не было страха.

Дав себе слово присматривать за обоими, Пунга на пару дней забыл про них и выпустил их из поля зрения. На второй день работы в руднике белые, проносившие мимо него коробку с камнями, уронили ее, придавив ему ногу. Пунга мог бы и не обратить внимания на такой пустяк, тем более что терпеть боль он умел с детства, но дал волю рукам, избивая белых хлыстом.

Как это случилось, он не понял, но сила, с которой его опрокинули на землю, была чудовищной, он почувствовал себя пушинкой. Но в ярость его привело не это, а голубые и смело смотрящие глаза того белого, за кем он собирался лично присматривать. Вскочив на ноги, Пунга собирался превратить этого белого урода в фарш, но ему помешал инженер, ослушаться его он не посмел. Отложив месть на ночь, когда можно будет безнаказанно вывести пленника и делать с ним все что угодно. Пунга, кипя гневом, притаился.

Но судьбе было угодно макать его лицом в коровий навоз. Этот проклятый белый недоумок нашел огромный алмаз размером с голубиное яйцо, сорвав все его планы, потому что главный объявил ему свободу. Убивать свободного, к тому же героя в глазах всех, было рискованно. Но другая идея пришла Пунга в голову. Зачем довольствоваться маленьким кусочком, когда можно забрать все?

Той ночью он вместе со своим другом Андиу, подбили еще восьмерых охранников на коварство. Перестреляв остальных вместе с главным и инженером, Пунга получил алмаз. Не дожидаясь утра, забыв про пленников и свою месть, они покатили в Блумфонтейн, чтобы местный ювелир филиппинец ценил находку. Ювелир очень долго рассматривал алмаз под специальным аппаратом, клал его в воду, добавляя красители и наконец объявил Кандаба и его людям, которые признали в нем безоговорочного лидера, примерную стоимость — семь миллионов рэндов.

Пунга никогда не видел столько денег и уже планировал убийство своих подельников, когда вопрос ювелира остановил намечавшуюся бойню:

— Алмазы такого типа не встречаются в одиночестве, обычно они идут россыпью. Вы хорошо проверили породу рядом?

Кандаба вспомнил про запертых пленников, про голубоглазого белого, которого он разрежет на кусочки, но заставит показать место находки. Спрятав алмаз в потайном карманчике шорт, он, подгоняя подельников, бросился к машине. Обратно они ехали на большой скорости, но уже проехав между двумя холмами, он понял, что они опоздали. Белые исчезли, сорванная вместе с косяком дверь валялась на земле.

Они тщательно отыскали все следы вокруг и пришли к выводу, что белые разделились и пошли двумя группами в разные стороны. Следы большой вели в сторону побережья в направлении Кейптауна. Это было логично, учитывая, что в городе еще очень много белых и живут они там обособленно, в укрепленном районе.

Вторая группа следов обозначала примерно семь-восемь человек. Она вела в сторону гор, в там не было крупных городов, поселения начинались лишь после горной гряды. Пунга нужен был голубоглазый. Внутренним чутьем он еще на стадионе опознал в нем чужака, логичнее было ожидать, чтобы он пошел в сторону границы.

Еще вчера ночью его сообщники собрали оружие, две винтовки не смогли найти, значит, в каждой группе могло быть по одной винтовке. Обувь с убитых охранников сняли еще вчера ночью, кроссовки были дефицитом, незачем было их оставлять на трупах.

Пунга, Андиу и остальные бандиты решили разделиться по пять человек, чтобы преследовать обе группы. Когда Кандаба понял, что его хитрость с отъездом машины не удалась, а он предполагал, что беглецы не могли уйти далеко и затаились, он решил действовать. Первая группа сразу пошла по следу беглецов, направлявшихся в сторону Кейптауна. Они могли быстро достичь населённых пунктов, и тогда их поймать становилось нереально.

Головорез чувствовал, что вторая группа недалеко, но решил дать им выбиться из сил, босиком белые не могли уйти далеко и обязательно стерли бы ноги в кровь.

Его предположения подтвердились, когда утром они начали преследование и быстро напали на след. Когда машина уже доезжала до первого склона горной гряды, Пунга с удивлением отметил, что выносливость беглецов превзошла все его ожидания. Такое расстояние босиком преодолеть за такое время трудно было даже самим зулусам, бушменам-то это было плевое дело.

У некоторых бандитов чрезвычайно сильно развито чувство самосохранения, они буквально волосками на заднице чувствуют опасность. Вот и сейчас, когда машина осторожно подъехала к месту, где беглецы отдыхали чуть ранее, Кандаба ощутил неприятные покалывания в области копчика. Видимо, некоторые функции неразвитого мозга брала на себя костная система скелета.

Несколько минут они совещались. В густых кустарниках на склоне горы можно было устроить западню. Против них была одна винтовка, правда, могло быть и две, но Пунга не верил, что вторая большая группа ушла без оружия. Кроме того, он не забывал и про воинов племени маконде во главе с ненавистным Аруба. Маконде всегда были сильными воинами, могли при равных силах и надавать лещей зулусам.

Когда они начали подъем, осторожно продираясь через кусты, копчиковый резонатор Кандаба начал подавать покалывания сильнее. В одном из поворотов между кустами примерно на нижней трети холма, Пунга понял, что в них смотрят через мушку прицела. Он пропустил вперед Андиу, притворно запутавшись в кусте, и понял, что его чувствительная задница его не подвела, услышав выстрел. Крупнокалиберная пуля снесла полчерепа Андиу, и он завалился назад, забрызгивая кровью ноги Кандаба.

Мгновенно распластавшись на земле, Пунга посылал выстрел за выстрелом сквозь чащу кустарников, его трое подельников стреляли так же быстро и вслепую. Через пару минут он прекратил огонь, и бандиты по примеру своего главаря также остановились.

Кандаба понимал, что сверху их видят, но, вероятно, экономят патроны. Он скомандовал отступление, создавая у противника иллюзию бегства. Около машины, прикрываясь ее как защитным сооружением, они перевели дух. У него мелькнула мысль прекратить преследование, алмаз у него, убрать троих подельников и свалить в Дурбан, где на эти деньги можно купить дом, небольшой катер и жить в свое удовольствие. Но голубые глаза белого червяка жгли его, подогревая блюдо по имени месть.

Просидев у машины полчаса, Кандаба решился снова штурмовать склон. На этот раз они шли широкой цепью, держа ружья навскидку, готовые стрелять при первом шорохе. Спустя мучительных два часа они оказались наверху, так и не получив смертоносного свинца в грудь. Место, где лежал стрелок в засаде, обнаружилось сразу, отчетливо видное по ямках оставленным локтями и примятой туловищем траве.

Через небольшой спуск начинался второй склон, поросший деревьями, среди которых выделялись громадные эвкалипты. Пунга почувствовал, что противник недалеко, кричали рассерженные птицы и слышался визг обезьян, которые обычно реагируют таким образом на вторжение людей.

«Сколько у них может быть патронов?» — размышлял Кандаба.

Магазины винтовок были коробчатые, на пять патронов, маловероятно, чтобы у беглецов был запасной магазин, никто из охранников запасные магазины с собой не носил. Руки, державшие винтовку весь подъем, устали, дрожали от напряжения, необходимо было передохнуть, никуда беглецы не денутся. Дважды он заметил буроватые потеки на листве, говорившие о том, что ноги беглецов разбиты в кровь.

— Отдыхаем десять минут, — достигнув большого дерева на опушке второго склона, Пунга опустился на корточки. Высокие деревья, обвитые лианами, среди которых росли раскидистые кусты, создавали идеальное место для засады. Он ужасно хотел закурить марихуану, но специфический запах разносится далеко, а Пунга не хотел спугнуть беглецов. Он был уверен, что они от него в нескольких сотнях метров, они не железные, если он устал, то белые должны умирать от усталости.

Один из его людей подошел к кустам с намерением отлить. Уже отворачивая голову, Пунга боковым зрением заметил тень. Охранник обеими руками держался за горло, сквозь пальцы хлестала тоненькой струйкой кровь, попадая на широкие листы папоротника, окрашивая его в ярко-красный цвет.

Кандаба вскочил, вскидывая ружье. Но вокруг была тишина, ни один куст не шелохнулся, ни одна сухая ветка не треснула под ногами. Его двое парней сидели, привалившись спинами к деревьям, не подозревая, что в пяти метрах за их спиной умирает их товарищ, медленно опускаясь на ноги и падая лицом на ковер из листьев.

Пунга щелкнул языком. Оба бандита немедленно вскочили на ноги, потянувшись к винтовкам. С невероятной скоростью из ближних кустов выскочил человек, успевший нанести два колющих удара в грудь его товарищам, даже не успевшим взять винтовки наизготовку.

Кандаба выстрелил, водя стволом за мелькавшей тенью, после пятого выстрела он потянулся за пистолетом, когда его руку обхватили стальные пальцы: голубоглазый ублюдок без труда отвел его руку наверх, и в следующий момент Пунга показалось, что его с разбегу ударил в грудь носорог. Падая на землю, он успел подумать, что зря не убил этого белого в карьере, когда глаза его закатились и темнота накрыла его своим одеялом.

Напрасно я ждал шума мотора, бандиты не думали отступать. Посланный в разведку Кевин сообщил, что они очень медленно двинулись наверх, держа винтовки наизготовку. По его данным, бандитов было четверо, если только никто не остался у машины. Уйти мы не могли, практически у всех ноги были разбиты в кровь, усталость была неимоверная.

Кто-то из великих полководцев сказал примерно так. Если битва неизбежна, половина уже выиграна, если место битвы определяешь ты, а не противник. Самое удобное место для засады было в том месте, где мы находились. Здесь начинался густой лес, кусты и лианы создавали зелёный ковер, ухудшавший видимость. Отослав своих спутников метров на двести, несмотря на все их желание участвовать в бою, я с тесаком в руках засел за шикарными кустами на краю тропы.

Сегодня нам определенно везло, преследователи остановились на отдых в пятнадцати метрах от места моей засады. Я узнал подонка, возглавлявшего погоню: этот был тот самый негр, грозивший экзекуцией моей пятой точке. Он сидел, прислонившись к тому самому дереву, где пару часов отдыхал я. Трое других расположились в нескольких метрах от него, двое прямо рухнули на ковер из листвы, а трети пошел прямо к кустам, за которыми я стоял. Подойдя вплотную к кустам, негр начал расстёгивать ширинку шорт, когда резким и быстрым движением я перерезал ему горло под кадыком. Ни проронив ни слова, не вскрикнув, он схватился за горло, откуда начала фонтанировать кровь, небольшая струйка попала мне на лицо.

Главарь вскочил на ноги. Не знаю, что его насторожило, но, вскинув ружье, он целился в мою сторону. Секунду спустя двое бандитов тоже вскочили, хватаясь за ружья. Дальше медлить было нельзя. Придав себе максимальное ускорение, за доли секунды преодолел эти десять метров, сильными ударами вгоняя обоим тесак в области мечевидного отростка грудины.

Первый выстрел обдал мне лицо ветерком, показалось, что дыхнуло парилкой. Не выпуская тесак из рук, сделал несколько рывков по ломанной траектории, оказываюсь сбоку от бандита.

Словно в замедленной съемке вижу, как летит на землю брошенное ружье, а рука подонка тянется к пистолету на поясной кобуре.

«Извини, ниггер, так мы не договаривались», — левой рукой перехватаю его запястье, уводя руку вверх и от души вкладываюсь в удар. По непонятной мне причине вместо челюсти попадаю в грудь, чуть ниже подбородка, урод отлетает на метра полтора и валится на землю с закатившимися глазами.

Рывки выбили из меня все силы, я почти трупом рухнул рядом с поверженным врагом. Спустя минуту услышал шум шагов, если это враги, я даже голову поднять не смогу.

Чьи-то руки поднимают и прислоняют меня к дереву. Нат с тревогой всматривается в лицо, пытаясь понять мое состояние, оттеснив его в сторону, прорывается Айман, за его спиной вижу, как маячат Кевин и Пит.

— А где Руд? — спрашиваю африканера, который мрачнеет после моего вопроса.

— Руд мертв, одна из пуль этого ублюдка попала ему прямо в сердце, когда, услышав выстрелы, он вскочил, чтобы бежать тебе на помощь.

Руд, парень с блеклыми глазами, потерявший смысл жизни после смерти жены, изнасилованной и убитой бандитами. Такой молчаливый и такой несчастный! Покойся с миром.

Бандит, вырубленный мной, начал подавать признаки жизни, ударом приклада в челюсть Кевин его вырубает повторно, затем связывает ему руки лианой с колючками:

— Только попытается освободиться, колючки глубоко войдут в плоть, даже дышать будет бояться, — поясняет он мне, заметив мой взгляд.

— Мы называем это «рукопожатие кафра», — говорит Нат, который вместе с ребятами собрал ружья.

— Пит, Кевин, снимите с трупов кроссовки, потом вдвоем с оружием сходите за убитым ранее, проверьте и возьмите его обувь.

— Надо проверить машину, — подсказываю африканеру, — там наверняка будет вода и еда.

— Спуститесь, соблюдая осторожность, проверьте машину, заберите все, что нам может пригодиться, — напутствует он племянников.

— Айман, сходи сними, вдвоем им будет трудно, — говорю сомалийцу, в глазах которого борется желание помочь им и боязнь за меня, — со мной будет Нат.

Парни исчезают в кустах. Нат откручивает крышку со своей бутылки и дает мне глотнуть: если парни не найдут воду в машине, нам придется туго.

Силы понемногу возвращаются ко мне, раз лежу и думаю, как, вылетев из России в Иорданию, успел побывать девушкой, потерять Хадижу, устроить резню во дворце Зияда, потерять Бадра, утонуть в море, попасть в рабство и снова убить людей. Да что это за карма такая, все время попадать в приключения, убивать и терять близких?

Руд хоть и не был близким, я чувствую себя опустошенным, потерявшим частицу себя, глаза закрываются, проваливаюсь в забытье. Последнее, что я увидел, было встревоженное лицо африканера.

Пунга, связанный лианой, умер от кровотечения, возникшего от колючек, впившихся в запястье и пронзивших вены. Кевин, расстроенный смертью Руда, слишком сильно затянул лиану, пока парни ходили к машине, а Нат хлопотал рядом со мной, каплей за каплей жизнь покидала Кандаба, пока он тихо не испустил дух. Так невзрачно закончилась жизнь Пунга Кандаба, мечтавшего стать грозой белых и королем черных.