Венец безбрачия

Глава 65

Впрочем, некоторое время барон вполне ладил с женой, хотя и был сильно расстроен совершенно нищенскими размерами её приданого. Но, смирившись со своей участью, жену в подставе не винил, а полностью сложил вину за происшествие на свою тёщу – баронессу фон Вельфорд. Да и Альда, ласковая и обходительная, не раз уверяла мужа в том, что на ней самой нет никакого греха, и её в этой ужасной истории тоже подставила собственная мать.

– У меня просто сильно болел живот. Помнится, на столе были изумительные сладкие пирожки – и я не удержалась! А маменька велела сидеть там, в этой комнате, пообещав, что пришлёт лекаря. Вот я и сидела...

Пусть барон и сомневался в словах жены, но, здраво рассудив, что после драки кулаками не машут, особо не лез выяснять подробности. Что уж теперь... Ну, случилось и случилось...

Тем более что молодая супруга вела себя почти идеально:

– Ах, мой дорогой, матушка, конечно, поступила с нами ужасно, но если бы я знала, какой ты милый, я бы и сама добровольно участвовала во всем этом! – Она звонко чмокала мужа в щёку, весело смеялась, напоминая серебряный колокольчик, и барон с каждым днём становился всё менее ворчливым и всё более улыбчивым, начиная думать, что ему просто повезло.

Альда сумела понравиться даже многим соседям барона. Глядя на неё, облизывались старые холостяки и вдовцы, а господин Леопольд Джарвис с ухмылкой посматривал на вьющихся вокруг его жены гостей. А вот женщины приняли новую баронессу Джарвис гораздо менее любезно.

Как Альда ни старалась поладить с почтенной госпожой Петронией Пальпус, женой барона Пальпуса, которая пользовалась непререкаемым авторитетом в окрестностях, но наталкивалась только на спокойное равнодушие. Госпожа Пальпус, которая слыла образцовой женой и мудрой женщиной, держащей в ежовых рукавицах собственного весельчака-мужа, так и не приняла Альду в круг близких знакомых.

Да и дома теперь нет-нет да и стали вспыхивать мелкие и неприятные конфликты. Через некоторое время даже сам барон заметил, что юная баронесса норовит потратить на собственные туалеты и приём гостей слишком много. При этом всё домашнее хозяйство так и осталось на невестке: молодая жена не торопилась утруждать себя заботами.

Безусловно, баронство достаточно богато, но ведь и парча, и бархат стоят просто баснословно. Ткани эти все привозные, и приличные дамы имеют три – максимум четыре – дорогих туалета, а дома носят одежду из хорошей качественной шерсти или льна. Альда же не желала носить «отрепья с вышивкой», как она называла домашнюю одежду Ребекки, и выпрашивала у мужа то денег на атлас, то на отделку золотом, то требовала купить непомерно дорогую тафту.

Разговоры о королевском бале начались в семье задолго до назначенного времени. Откуда Альда узнала о нём – бог весть, но она, изменяя своей всегдашней мягкости и ласковости, принялась буквально пилить мужа, желая непременно посетить столицу.

Барон отбивался сколько мог, но потом не выдержал постоянных слёз и упрёков и, под бдительным присмотром молодой жены, написал письмо старинному другу, графу Кремано, служащему при дворе его величества, с просьбой достать два приглашения и обещанием познакомить графа с новой госпожой Джарвис.

За это барон был удостоен поцелуя в щёку и обещания стать на этом балу самой-самой красивой дамой.

***

- Понимаешь, Софи, нам довольно долго пришлось жить в твоем родовом замке бок о бок, ну и… В общем, пару раз мы с бароном неплохо посидели вечером. Похоже, ему нужно было где-то выплеснуть всё, что накопилось. Не мог же он жаловаться собственному сыну. А тут как раз я и подвернулся… – Леон жадно глотнул остывший взвар и чуть смущённо закончил: – Про этого самого племянничка мы с Леопольдом не говорили. Уж не знаю, по глупости или специально парочка нацепила эти самые ленты, но знаешь, дорогая, есть вещи, которые лучше и не знать.

Я торопливо кивнула, соглашаясь с Леоном и, не удержавшись, всё же уточнила:

- И как теперь моя сестрица?

- Ей запрещено приглашать гостей в дом, ключ от кладовой с тканями вернулся к барону, а ещё Леопольд позаботился о том, чтобы Альда каждый воскресный день посещала храм божий. Ну, и естественно, все её туалеты были слегка усовершенствованы. Барон сказал, что неприлично, да и ни к чему почтенной даме трясти грудью на публику, а на моду ему наплевать.

Некоторое время я обдумывала новости, но честно говоря кроме лёгкого злорадства ничего не испытывала. Я даже не радовалась проблемам, которые свалились на Альду – мне было наплевать на нее и только немного жаль тех, кто вынуждены жить с ней под одной крышей. Впрочем, теперь барон немного лучше понимает, что из себя представляет его жена и потому, надеюсь, сумеет защитить свою семью: я имела в виду сына и невестку.

А вот про баронессу Вельфорд Леон в целом рассказал достаточно мало. Муттер действительно влезла в неоплатные долги. Капитан замковой охраны Лукас Вейгель сбежал, прихватив с собой не только выданные ему для оплаты солдат деньги, но и остатки столового серебра из замка. Всплыли векселя на достаточно крупные суммы и, хотя баронесса фон Вельфорд рыдала и клялась своим зятьям, что деньги были взяты по просьбе старшей дочери, которая божилась выклянчить деньги у мужа, чтобы погасить эти суммы, но доказательств никаких привести не смогла.

Для барона Джарвиса это стало очередным ударом и думаю, что именно поэтому он был так милосерден к собственной тёще. Всё же очаровательная Альда приходилась ему женой и последствия этого брака разгребать тоже должен был он.

Барон высоко оценил помощь Леона и вместе они сумели решить проблему с ростовщиками следующим образом: маленькое село на границе баронства, то самое, которое было оставлено баронессе в наследство, выкупил барон Джарвис, а замок выкупил мой муж.

- Он не слишком нам нужен, Софи, но я не хотел, чтобы имя твоей семьи трепали сплетники. Кроме того, – Леон ласково улыбнулся и взял меня за руку – надеюсь, у нас будет не один ребёнок, и земли Вельфорд вместе с замком когда-нибудь перейдут в наследство ему.

В общем, этими суммами погаси большую часть долгов, сделанных мамашей, и оставался вопрос, где будет жить окончательно разорившаяся баронесса. Впрочем, и тут у мужчин совершенно не было никаких разногласий.

- Монастырь – лучшее лекарство для слишком весёлых вдов.

- Вы что, сдали её в монастырь?! – не то, чтобы мне было жаль муттер, но всё же, наслушавшись историй о местных обычаях, я вздрогнула. Такой судьбы я не пожелала бы даже злейшему врагу.

- Не совсем так, Софи. Есть специальные монастыри, куда уходят жить бедные и обнищавшие вдовы. Они не считаются послушницами или монахинями, а остаются светскими, но живут они в крошечных кельях внутри монастырской ограды, в мир выходят только в сопровождении святых сестёр и, разумеется, никаких служанок или поваров и капитанов охраны в монастырь не допускают. Мы с бароном скинулись и внесли вклад за такую келью, а поскольку больше твоей матери деваться было некуда, то туда она и отправилась жить. Может быть это и было несколько расточительно… – чуть ли не извиняясь добавил муж, – Но ни я, ни барон не могли бросить баронессу Вельфорд побираться по знакомым и жить из милости у соседей. Это было бы слишком уж недостойно.

Как ни печально мне было отпускать Леона, но сделать это пришлось: я знала, что и Антонио, и мэтр Хофман с нетерпением ждут его, у каждого из них были свои собственные важные новости, которые нуждались в обсуждении.

И особенно важная новость была у Антонио: граф Шартонг дал предварительное согласие на помолвку юной графини Рафаэлы и младшего графа де Эстре. Разумеется, всё это требовалось обсудить и закрепить документально, и я с грустью думала, что на днях Леон снова должен будет уехать, чтобы договориться о том, какие земли и какие суммы достанутся младшему брату в случае женитьбы на наследнице Шартонгов. Как я представляла, дело это не быстрое и торговаться мужчины будут до посинения. А меня, разумеется, в поездку никто не возьмёт…