Витамины любви, или Любовь не для слабонервных

Глава 21

На следующий день я все же позвонила домой, но никто не ответил. И на службе отец не подходил к телефону. Его личный секретарь, Рита, извиняющимся тоном стала объяснять, где он, и между делом разболтала служебную тайну. Какой-то дурак применил при работе с пресс-релизом в «Ворде» функцию «сохранять порядок исправлений». И разослал этот файл в СМИ.

Роджер когда-то рассказывал мне, что каждый пресс-релиз проходит множество людей в компании, и все они вносят свои исправления. В конечном документе бывает до трехсот исправлений.

И вот, благодаря одному олуху, каждый журналист легко смог прочитать все исправления, внесенные в текст пресс-релиза, и сделать свои выводы.

— Твой папа кипятится, — прошептала Рита. — Весь день он будет пытаться исправить то, что можно. Но я передам, что ты звонила, дорогая. Ничего срочного, надеюсь?

Я поглаживала свое бриллиантовое кольцо, лежащее в кармане. Оно было там, пото му что я не хотела, чтобы Грег его увидел. Отец должен узнать первым. Но мне очень хотелось кому-нибудь рассказать, провести тест на реакцию. Поэтому я решила позвонить Габриелле.

— Габи? Говорить можешь?

— Вообще-то не очень, о Господи, прекрати это! Нельзя! Не нажимай, Джуд, прекрати сейчас же… постой! Детка, отойди, отойди оттуда, милый, тебе будет больно… Ой, брось эту глупую сосиску, ну, что я говорила, ой, бедный Джуд, нет, бедненький мой малыш, ну вот, все в порядке, обними мамочку, обними, ох, не кусай мамочку…

Я считаю, невежливо пытаться обсуждать свои проблемы с кем-то в тот момент, когда у него плохое настроение или он занят. Придержу новость при себе. Я спросила:

— Он что, упал? Все обошлось? Где няня Аманда?

Габриелла фыркнула:

— На пути в свой Мельбурн.

— В отпуск?

— Навсегда.

— Почему она уехала?

В глубине души я прекрасно понимала няню. Мне хватает десяти минут с Джудом, и я уже без сил, готова упасть и спать. Говорят, большинство малышей ведут себя так же. Джуд мог в течение получаса переступать через порог и обратно, туда и сюда, пока хватало сил удерживать его тяжеленькое тельце, а потом вдруг мог закапризничать без всякой причины. Однажды Джейсон пришел в шляпе, и реакция Джуда была такая, будто в двери возник Фредаи Крюгер. Габи сорвала шляпу с головы Джейсона с криком «Он боится шляп!». Ничего странного, если учесть, что он каждый вечер смотрит по телевизору «Кошмар на улице Вязов», только под него и засыпает. Не могу себе представить, как с ним управлялась няня Аманда.

— Она сказала, что ненавидит Англию.

— Вот оно что.

Ничего удивительного. У няни Аманды и Габриеллы сложились прекрасные отношения, если не учитывать того факта, что няня Аманда была откровенно недовольна Лондоном, а Габриелла оставалась его яростной защитницей. Если я спрашивала иногда, как там дела у няни Аманды, Габриелла тут же докладывала, о ее последнем клеветническом обвинении в адрес Соединенного Королевства.

На взгляд няни, единственным достоинством Лондона была его «близость ко многим цивилизованным странам».

После того как она впервые выстояла очередь в универсаме, она сказала: «А знаете, у нас в Австралии есть в магазинах так называемый «Экспресс-контроль». Поэтому мы не стоим часами в кассу».

И еще: «Сюда приехала бы половина населения Австралии и Новой Зеландии, если бы не валютный курс…»

Прибавив в весе три килограмма, она заявила: «Все, кто сюда приезжают, толстеют. Это все от погоды и оттого, что еду готовят из полуфабрикатов».

После знакомства с парнем из захолустного Долстона: «Здешние мужчины — просто огузки». Поинтересовавшись, как няня понимает это слово, Габриелла выяснила: огузок — это «кусок шерсти с овечьей задницы с засохшим на нем дерьмом».

Короче говоря, отъезд няни Аманды из нашей страны жирдяев, огузков, длинных очередей и австралийцев был только вопросом времени.

— Что будешь делать? — спросила я Габриеллу.

— Представления не имею, — ответила Габриелла упавшим голосом.

— А ты не можешь найти другую няню?

— Я могу без проблем раздобыть психопатку, которая ненавидит детей. Могу нанять школьницу без лицензии и гарантий. Могу взять девушку, которая по-английски знает два слова, — потому что те, кто знает три, уже расхватаны. Могу достать тетку лет шестидесяти, которая ждет операции по замене бедра. Дорогой, отойди от видео! Отойди! Умница! Нет, на это нельзя нажимать! Ханна! Практически невозможно найти хорошую няню, которая готова работать неполный рабочий день; чувствую, поиски займут месяцы, а что делать, пока не найду? У меня ведь работа, я…

— А твоя мама не поможет?

— Да, но не каждый день! Да и все равно сейчас она в Пуэрто-Баносе, в Испании. У нее своя жизнь. Милый, нельзя! Телевизор трогать нельзя! Отойди! Спасибо! Нет, на это не жми! Она его обожает, она любит с ним играть, но не любит менять подгузники. Он всегда приходит от нее с переполненным подгузником, ты такого никогда…

— А что Олли?

— Он почти все время отсутствует — работа. А когда он дома… он молодец, но… рассеян. Не совсем понимает, что ребенка нельзя оставлять одного. И Олли ничего не может сделать нормально. Мне всегда приходится все после него переделывать.

Все мы знаем, что мужчины ничего не способны сделать без нас правильно.

— Габи, — сказала я, — что ты сегодня делаешь?

— Сижу с ребенком.

— А если я с ним посижу?

— Что?

Естественная реакция.

— Сделай себе перерыв.

— Но ты ведь на работе, Ханна.

— Все будет в порядке. Никто не будет возражать. — Сплошная ложь.

— Дорогая, это очень мило с твоей стороны, но за ним нужен глаз да глаз. Нет! Джуд! Нет, милый, мы деньги не едим, мы их тратим. Его не затолкаешь в угол с хорошей книгой. Его надо развлекать. И следить за ним постоянно. Только так. И ему быстро все надоедает. В полдень ему надо попить. И очень важно, чтобы ты ему отвечала, когда он говорит с тобой, — хотя он толком пока еще не говорит, а что-то нечленораздельное бормочет… четко говорит только несколько ключевых слов…

— Он говорит так, как все мои знакомые мужчины. Я справлюсь. Но все же… какие ключевые слова он знает?

— Яблоко, доктор, папа, титя. Всех мужчин приветствует словом «папа», всех женщин — словом «титя».

Боже милостивый, что из него вырастет? Габриелла, должно быть, почувствовала мое неодобрение, потому что добавила:

— Это нормально для детей, которых кормили грудью, ясно? Постой, может, не стоит тебе браться? Ну, например, ты меняла когда-нибудь подгузник? Нет! Малыш, нет! Нельзя брать мамины солнечные очки. Отдай их… о-о-о, ладно, оставь себе.

— Я не меняла, но… Грег, мой начальник, наверняка менял. У него четыре парня. Мы справимся.

— Его надо отвести погулять.

— Грега? Ах, нет, конечно, Джуда. Нет проблем.

— Ты уверена, что получится? Ты разве не занята? Он будет с тобой в безопасности? Ты не возьмешь его с собой на какое-нибудь служебное задание? Я хочу сказать… Ты бы мне очень помогла, забрав его. Ко мне клиентка приходит на свою последнюю примерку в три часа. Но… да ладно, я его накормлю ленчем и заброшу к тебе.

— Это что такое? — спросил Грег, указывая на Джуда.

— Щенок Лабрадора. — А то он не видит!

— А что он делает у меня в конторе?

— Я его тетя, случилась непредвиденная…

— Пливе-ет! — Я заухмылялась, и Грег тоже. Это Джуд приветствовал моего босса с энтузиазмом ведущего ток-шоу.

— Привет, сынок!

— На ручки! — Джуд потянулся, подняв ручки. Это было очень мило.

Грег опустился на колени и взял Джуда из его коляски.

— Ма! — Джуд указывал на меня. Другой ручкой он обвил шею Грега. Я заметила, что у Грега затуманились от нежности глаза, и пока я умилялась, Джуд засунул палец в нос Грега и выскреб оттуда что-то.

— Бог ты мой! — ахнул Грег, глаза его заслезились. — Ты бы ногти постриг, сынок. — И передал Джуда мне на руки. Я прогнулась под его тяжестью.

— И как ты планируешь работать? — поинтересовался мой босс. Потом, помолчав, добавил: — У меня есть задание специально для вас!

Мне не понравилось, каким тоном это было сказано.

Через пять минут, глядя, как Джуд жует мои ключи, я раздумывала, не пора ли звонить Габриелле. Не хотелось ее беспокоить и волновать, но ей могло не понравиться, что я использую ее ребенка как прикрытие. План был такой. К Грегу обратилась организация «Совет правовой помощи» с просьбой помочь их клиенту. Этот человек был в разводе и выплачивал алименты на содержание жены и ребенка. Но он подозревал, что бывшая супруга живет с новым бойфрендом. Если бы он это доказал в суде, то сумма алиментов значительно сократилась бы.

Проживание признается совместным, если партнер ночует в доме женщины в течение трех ночей подряд, не считая выходных. Грегу следовало зафиксировать его присутствие в квартире поздним вечером и ранним утром. Ему нужна была всего-то пара фотографий. Поздний вечер Грег брал на себя, он мог поставить на это место кого-то вроде Рона. От меня же требовалось следующее: подойти к школе сына женщины с Джудом в коляске, и посмотреть, кто будет забирать ребенка из школы. Никто не обратит внимания на женщину с карапузом, а одинокий мужчина возле школы выглядит подозрительным.

У нас был рюкзак с вмонтированной в лямку мини-камерой. Я могла поднять ее на нужную высоту. Грег надеялся, что мама и ее новый бойфренд вместе придут забирать ребенка из школы. Нам надо было зафиксировать этот момент. Потом, если они приедут на машине бойфренда, мы последуем за ними и посмотрим, в чей дом они поедут — к нему или к ней. Мы с Джудом назывались «команда». Рон должен был быть поблизости в своей машине, готовый сопровождать нас. Грег вручил мне фотографию женщины. Некая Дара — худая, длинные гладкие каштановые волосы, сухая кожа, не хватает пары зубов. Она не была похожа на особу, купающуюся в роскоши.

— А-а-а! — сказал Джуд, протягивая ключи.

— Большое спасибо, — ответила я. — Ты очень любезен. Может, э-э-э… поиграешь с моим ноутбуком?

Я взяла его к себе на колени, он ухватился за клавиатуру и одним махом вырвал пять букв: «д», «с», «к», «ф», и «у».

Наступила моя очередь говорить «А-а-а!»

Почему-то Джуда это развеселило. Он вообще был веселый парень. Откинув голову назад, он хохотал с открытым ртом, демонстрируя все свои шесть зубов. Это было так мило, что я тоже захохотала. Мы пятьдесят раз повторили весь процесс: мои крики «А-а-а!» — взрыв хохота.

Грег то входил в мою комнату, то выходил.

— Тебе пора, — заметил он. — Если хочешь ее застать.

— Верно, — и тут Джуд застонал. Я посмотрела на него: его лицо побагровело. — О Боже! — вскричала я, — у него припадок, надо вызывать скорую…

— Это выражение лица называется «Фу!», — объяснил Грег. — У всех людей оно такое, когда они сидят на унитазе.

Я прижала руку к сердцу и вздохнула. Потом хитро взглянула на Грега:

— Мне лучше поспешить, ты же мне поможешь?..

Я медленно толкала коляску с Джудом по улице в направлении школы. Он ворковал что-то себе под нос, потом долгим радостным «Пливе-ет!» приветствовал алкоголика, проковылявшего, спотыкаясь, мимо нас.

У моего объекта — Лары — тоже был мальчик, лет пяти. Его звали Чарли. Я задумалась: интересно, насколько суд уменьшит алименты на содержание матери и ребенка, если я докажу, что бойфренд действительно живет у нее. Странное правило. Насколько я знаю, среднестатистический бойфренд, живущий у своей подруги, — это черная дыра, поглощающая деньги. Ларе надо как минимум вдвое увеличить алименты. Я стала думать, чего она не сможет купить для Чарли, когда я представлю доказательства. Трехколесный велосипед? Мороженое? Обувь?

Я свернула налево и вместо ведения наблюдения повезла Джуда в парк.

Мы вместе с ним сели на карусель, и я позвонила Рону:

— Она одна, кроме нее никого нет. И… — Я покрутила какую-то ручку, которую не следовало, — камеру заклинило. — Я завтра снова попробую, а до тех пор достану какую-нибудь информацию.

— Черт побери, — расстроился он, будто это касалось его лично.

Я посадила Джуда на качели, потом прокатила его на детской горке. Потом дала молока, как велела Габриелла. Он немного поорал, когда я стала снова запихивать его в коляску, но вскоре успокоился. Сначала я подумала, что он обиделся на меня и надулся, но оказалось, что он уснул. На его длинных темных ресницах блестели слезы; розовые, как бутоны, губки приоткрылись. Невероятно, подумала я, ведь я все сделала правильно! И мое сердце затрепетало от любви.

Я громко произнесла «любовь», но ничего сверхъестественного не случилось. Поэтому я вернулась в офис, где сразу же начала оправдываться:

— По-моему, у бывшего мужа ошибочка вышла, — доложила я Грегу. — Но я не смогла отснять никакого материала, камера сломалась. Можно, я завтра еще раз попробую? Или вечером послежу за домом, — как скажешь.

— Странно. Камера была в полном порядке. Ну, ладно. Вечером подежуришь. Рон, конечно, настроился уже. Но ты мне дешевле обойдешься.

— Без проблем. — Я вытерла под носом. Я даже вспотела. И не только из-за летней жары. Врать Грегу ужасно. Он же профи и легко догадается, что я говорю неправду.

— Кстати, звонила мать ребенка. Я сказал ей, что ты ушла на задание, и с ребенком все в порядке. Ах да, еще звонил твой отец. Судя по голосу, он был чем-то сильно расстроен.

Я смотрела Грегу вслед, пока он шагал к себе в кабинет. Представлял ли он, что натворил?

Габриелла влетела с каменным лицом. Увидела, что Джуд спит, за руку вытащила меня в коридор. Осторожно прикрыв дверь, она тихим зловещим шепотом проговорила:

— Я думала, что могу тебе доверять. Я тебе сказала, специально подчеркнув, чего не следует делать, а ты тут же именно это и сделала. Тебе просто понадобилось воспользоваться моим сыном в интересах твоей дурацкой работы, ты вовсе не хотела просто побыть с ним. Ты не уважаешь никого, ты холодная, злобная эгоистка! Как ты смела, подвергнуть опасности моего ребенка, и это после всего, что я сделала для тебя и твоего идиота Джейсона! Меня от тебя тошнит…

— Но я… — Я сделала попытку посмотреть, закрыта ли дверь в кабинет Грега. Но она оказалась открытой, он смотрел прямо на меня. Я снова обернулась к Габриелле.

— Ему не грозила ни малейшая опасность, Богом клянусь. Но мне, правда, жаль, Габи, что так получилось. Прости меня.

Я старалась дать ей понять, что сейчас не могу говорить, но она была слишком возбуждена, чтобы заметить мои сигналы:

— Знаешь, Ханна, ты напрасно извиняешься. Это ничего не изменит.

После этого она оттолкнула меня с дороги, схватила коляску со спящим в ней Джудом и покатила ее прочь, крепко стиснув челюсти. Я неуклюже, боком пробралась к себе, захлопнула дверь и забормотала, уткнувшись носом в ладони: «Позже ей все объясню». Но в том настроении, в каком Габи была сейчас, не было смысла с ней разговаривать.

Потом я позвонила отцу. Я надеялась, что мое обручение с Джейсоном его обрадует и вернет мне его любовь. По крайней мере, он позвонил сам. Во время нашей последней встрече он решил, что я обманщица, и вышвырнул меня из дома. Он пошел на контакт, и это уже надо расценивать как добрый знак.

Но все оказалось совсем не так.

Он звонил сообщить, что умерла моя бабушка.