Во власти зверя

ГЛАВА 10

Сидела на качелях, которые обнаружила за домом. Веревки были привязаны к толстой ветви дуба, сиденьем служила гладкая дощечка. Видимо, здесь когда-то жили дети. Тихонько раскачивалась и смотрела на закат. Небо окрасилось алыми полосами, легкий ветерок трепал мои волосы. Я прислушивалась к природе, улавливая различные звуки, замечая то, что не видела, будучи человеком. Зацепилась взглядом за высокие сосны, которые простояли здесь не одну сотню лет. Размышляла о своей жизни, о своем месте в этом мире. Не получалось представить свое будущее, и меня это пугало.

Горло будто колючей проволокой стянуло, когда учуяла запах крови. Судорожно сглотнула, осознав, что зелье Серафима перестало действовать. Во мне пробуждалась моя звериная сущность, а это означало, что в скором времени вернется и Мэл. Душу окутал страх, меня затрясло, как в лихорадке. Только не это! Мне не хотелось, чтобы она опять была рядом, а еще не желала чувствовать жажду, присущую оборотням. Зелье, которым опоил Серафим, делало меня подобием человека. Если бы только раздобыть рецепт! Я бы смогла вернуться домой, прожить обычную жизнь. Вот только как быть с Одди? Мысль, что нам придется расстаться, больно жалила. Все время думала лишь о нем. Каждые два дня делилась с ним своей кровью, и всякий раз его близость будоражила меня, сводила с ума. Вот только вожак держался отстраненно. Чувствовала, что он всегда был начеку. Он явно мне не доверял. Становилось тоскливо из-за того, что все так сложно.

Перевела взгляд на соседний дом, заметив движение. Хэри выскочил на крыльцо, согнулся пополам, его снова скручивало от боли. Хэри пил кровь Актазара каждый день, но она плохо усваивалась, наверное потому, что оборотни не питались друг другом. Однако толк все же был, раны Хэри стали лучше заживать, поэтому он через силу продолжал ее употреблять. Порыв ветра снова принес сладкий запах свежей крови, где-то в лесу был раненый зверь. У меня рот непроизвольно наполнился слюной, ощутила невероятный голод. В горле все пересохло, хотелось сделать глоток живительного напитка. Вскочила с места, с шумом втянула в себя воздух, пытаясь понять, в каком направлении держать путь.

– Ты должна научиться сохранять ясность ума, не иди на поводу у своих желаний, – услышала строгий голос Одди у себя за спиной.

У меня опять сердце сбилось с ритма, и дыхание стало неровным. Я действительно любила этого мужчину, и волчьи инстинкты тут совершенно не при чем.

– Не могу сопротивляться, меня душит жажда, – призналась я, бросив свой взор в сторону леса.

Сжала ладонями горло, его будто разодрали острыми когтями. В голове пульсировала лишь мысль о том, как бы поскорее вонзить клыки в добычу.

– Можешь, – ледяным тоном сказал Одди, обхватив мои плечи руками, заставив меня посмотреть в глаза. – Ты должна быть сильнее! Если научишься контролировать жажду и инстинкты, то и с Мэл сможешь справиться.

Я смотрела в его черные глаза, чувствуя невероятное притяжение. До ломоты хотелось прикоснуться к нему, содрать эту чертову маску, чтобы впиться в его губы жадным поцелуем. Желание быть с ним затопило каждую клеточку настолько, что жажда крови невольно отошла на второй план, горло перестало саднить, появилась ясность ума.

– Научишь меня справляться со всем этим? – прошептала, смотря на вожака с мольбой.

Одди осторожно заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос и склонился ближе, вызывая мурашки в моем теле. Если бы не маска, то ощутила бы его горячее дыхание на своей коже.

– Твои глаза стали янтарными. Зелье, которое заглушило в тебе звериную сущность, перестало действовать. Не принимай большую дозу, выпей столько, чтобы усыпить Мэл, но не потерять способность оборачиваться. Тогда лекарства хватит, чтобы добраться до моего дома. Я постараюсь за время пути научить тебя жить по законам оборотней, помогу справиться с инстинктами, научу охотиться.

– Ты прав. Если принимать зелье понемногу, то это усыпит Мэл. Однако я не хочу быть оборотнем. Увеличив дозу зелья, я теряю способность оборачиваться, меня не мучает жажда, нет желания охотиться, я чувствую себя простым человеком, и мне это очень нравится, – призналась и отвела взгляд в сторону. – Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь до того момента, как повстречала в лесу тебя и Актазара.

Одди с шумом втянул в себя воздух и отошел от меня. Он спрятал кулаки в карманы штанов, перевел взгляд на небо и некоторое время молчал, задумчиво глядя вдаль.

– Лисса, ты должна принять себя такой, какая ты есть, – нарушил он тишину, бросив на меня мимолетный взгляд. – Только так ты сможешь обрести внутреннюю гармонию. Не борись с собой, не отвергай свою сущность. Ты – не человек и никогда им не была. В твоих венах течет волчья кровь, этого уже не изменить, ты такой родилась. Смирись с тем, что ты – оборотень, – проговорил он, одарив меня теплым взглядом.

– Моя мама – полукровка, но при этом она живет как обычный человек. Она вышла замуж, родила детей, она ничем не отличается от людей. Я хочу такую же жизнь, как у нее! – проговорила на одном дыхании, заметив печаль в глазах Одди.

Неужели зацепила его своими словами? Осознает ли он, что виноват в том, что я стала такой? Если бы Одди не привел свою стаю к деревне, Актазар бы не вцепился в мою ногу. Зачем они только явились тогда…

– Тебя укусили. Яд оборотней пробудил в тебе звериную сущность, к тому же проснулась и Мэл. И этот процесс необратим. Если верить древним легендам, то второе эго возникает с самого рождения, вот только проявляется в определенный благоприятный момент. Ты теперь одна из нас. Чем дольше будешь сопротивляться, тем сложнее найти гармонию с собой, – покачал головой вожак.

– Как победить второе эго? И как бороться с жаждой? Стоит мне увидеть добычу, и все, о чем могу думать – как вцепиться в глотку. Я не хочу такой жизни! – вскрикнула, обхватила голову руками, зарывшись пальцами в волосы. – Верни мне мою жизнь! – у меня эмоции вышли из-под контроля.

Слишком много пережила. Я устала быть сильной.

– Успокойся, – ледяным тоном приказал вожак, сверкнув глазами. – Одолеть Мэл сможешь только ты. Она чувствует твои слабости, вот и вытесняет тебя, берет контроль над телом. В итоге останется лишь одно разумное создание, вторая душа навсегда исчезнет. Если хочешь жить, тебе придется научиться быть единым целым со своей звериной сущностью, не стоит сопротивляться, иначе Мэл займет твое тело. Она сильна лишь потому, что у твоей души нет внутренней гармонии. Что чувствует человек, когда голоден? – спросил Одди, строго посмотрев мне в глаза.

– Когда человек голоден, желудок сводит спазмом, все, о чем думаешь – как бы найти себе пропитание, – пожала я плечами.

– Правильно. Тоже самое и с твоей звериной сущностью. Когда зверь голоден, он чувствует жажду. Если у человека нет поблизости еды, он ведь может потерпеть, не так ли? Человек старается сосредоточиться на чем-то ином, и тогда голод уходит на задний план. Так же и с жаждой. Ты можешь потерпеть, перебороть этот призыв. Однако в любом случае тебе придется охотиться, чтобы утолить этого голод. Оборотни не могут жить как люди, им требуется свежее мясо для поддержания сил, одной человеческой еды недостаточно. Нам необходима охота, выслеживание добычи, борьба с сильным врагом, потому что у нас это в крови. Нас нельзя изменить или переделать, мы такими родились, – объяснил Одди, нежно провел рукой по моим волосам, смотрел в глаза пленительно.

От его прикосновений у меня бабочки запорхали в животе. На душе тепло разлилось от осознания того, что вожак пытался мне помочь.

– Я же ела сырое мясо, но это не очень помогло утолить голод, – поморщилась я, вспомнив о том, как будучи в ипостаси волка грызла тушу кабана, подаренную вожаком.

Одди тогда ловил мне на обед различных обитателей леса.

– Потому что зверю нужно не просто питание, а охота, выслеживание добычи, борьба. Позволь зверю удовлетворить все свои желания, не противься этому, стань с ним единым целым, и тогда будет проще жить. Старайся сохранить ясность ума и не дуреть от вкуса крови. Мэл знает, что ты противишься своей сущности, она специально усиливает в тебе все инстинкты, путает твои мысли, так ей проще вытеснить тебя. Ты должна быть сильнее, найди гармонию в своей душе, прими себя такой, какая ты есть, смирись с тем, что ты – оборотень, только так можно победить врага, который живет внутри твоего тела. Тебе намного сложнее, чем мне или Актазару, потому что у тебя есть второе эго, которое сделает все, чтобы занять твое тело. У нас же с братом идет противостояние с внутренними инстинктами, которые порой накрывают с головой. Актазар часто теряет рассудок, превращается в зверя, мне же проще удержать ясность ума, но бывает, что и я становлюсь неуправляемым чудовищем, но нас никто не пытается выселить из тела, мы не слышим чужих мыслей в своем сознании.

– Ты терял рассудок? – переспросила, вскинув брови.

Мне всегда казалось, что у Одди железная выдержка, что ему не составляет труда держать себя в руках. Актазар более вспыльчивый, это я заметила во время нашего пути. Никогда бы не подумала, что вожак тоже превращается в зверя.

– Да, – кивнул он. – Были моменты, когда инстинкты заглушали мой здравый рассудок. Тогда я творил страшные вещи. Вернуть человечность очень сложно. Оборотни – как весы. Нужно удерживать постоянное равновесие между двумя сущностями. Злоба, агрессия, охота – все это усиливает звериную половину. Если меня вывести из себя, я, не задумываясь, оторву голову любому и при этом не почувствую ни сожаления, ни милосердия, но не потому, что я злой, а из-за того, что разум в такие моменты отключается. Доброта, любовь – это усиливает человечную сторону души. Когда оборотень чувствует к себе хорошее отношение, теплоту, заботу, то его зверь притихает, и обретает силу человеческая половина души. Ты должна справляться с вспышками ярости и гнева, уметь быстро тушить внутри себя негативные эмоции, только в таком случае не потеряешь разум. Это сложно… Уйдут годы прежде, чем ты обретешь гармонию с собой. Актазар, как ни старается, все равно порой срывается и убивает всех без разбора. Признаюсь, что когда очнулся после встречи с серебром, меня окутала ярость, жажда мести. Я не удержал контроль. Разорвал на части больше двадцати мирных жителей, которые попались на пути. Гордиться нечем. Потом почувствовал раскаяние за содеянное, но уже ничего не исправить. Страшнее, когда оборотень не ощущает ни совести, ни сожаления. Это значит, что у него практически потеряна человеческая половина. Мама нам всегда говорила: «кем быть: человеком или зверем, каждый из нас выбирает сам». Она, несмотря на то, что тоже стала оборотнем, смогла сохранить в своей душе теплоту, доброту и все, что присуще людям. Если у нее получилось усмирить внутреннего зверя, то и ты сможешь не потерять себя. Она поможет тебе, нам бы только добраться живыми до дома, – заявил он, посмотрев на меня с теплотой.

Я была безмерно благодарна ему за поддержку. Больше не чувствовала себя изгоем. Ради того, чтобы оправдать ожидания вожака, мне хотелось поскорее научиться контролировать жажду, обрести гармонию с собой. Но как принять себя такой, какая я есть, если мне не хочется быть оборотнем? Если я мечтаю об иной жизни? Бегать на четырех лапах – это не для меня. Лишь в одном Одди прав – это будет очень сложно. Уйдут годы на то, чтобы привыкнуть к новой жизни, чтобы найти свое место в этом мире.

– Научишь меня правильно охотиться, чтобы получить полное насыщение и приглушить инстинкты, присущие зверю? – поинтересовалась я, надеясь на помощь.

Мне хотелось, чтобы именно Одди стал моим проводником в мире оборотней.

– Нужно выследить добычу, атаковать, одержать победу, а потом поесть. Чтобы зверь насытился, выбирай себе на обед хищников, их сложнее поймать, чем травоядных. Отправимся в лес? Я присмотрю за тобой, если не справишься, то помогу одолеть противника, – сказал Одди, подмигнув.

– Хорошо, я поняла, – кивнула, прикрыла веки, чтобы сосредоточиться.

Приняв облик волка, навострила уши, старалась не обращать внимания на запах свежей крови. Мне нужна настоящая добыча, а не какой-то раненый зверь. Сорвалась с места, направившись в лес. Одди последовал за мной. Я положилась на инстинкты, улавливала различные запахи, слышала биение множества сердец, пыталась отыскать хищников среди обитателей леса. Учуяла запах медведя и хотела пойти по следу. Однако Одди преградил мне путь и грозно зарычал, заставил сменить направление. Ясно! Значит, на медведей охотится мне еще рано. Ладно, найду другого хищника. Поблизости обнаружила стаю барсов. Они раздирали на части диких лошадей. Так вот откуда этот дурманящий запах крови, который я учуяла!

Я притаилась в зарослях, разрабатывая стратегию боя. Инстинкты тянули в атаку, а вот человеческая половина души осознавала, что противник силен, поэтому нужна правильная тактика. Я смогла приглушить в себе жажду, не позволила затмить разум. Обрадовалась, что получилось справиться. Решила напасть сначала на того барса, который стоял ко мне ближе всего. Я сгруппировалась, а потом выпрыгнула из укрытия. Точным ударом свалила с ног кошку, вцепившись зубами в ее шею. Хотелось сразу же приступить к трапезе, но снова смогла удержать здравый рассудок и не поддалась этому желанию. Нельзя расслабляться и отвлекаться, ведь остальные хвостатые могут напасть в любой момент. Отогнала голод на второй план, окинула взглядом врагов. Барсы зашипели, шерсть у них встала дыбом, они готовились атаковать меня. Я не сдвинулась с места, ведь нельзя показывать им свою неуверенность. Когда барсы ринулись в бой, я ловко увернулась от когтей. Захлестнула волна невероятных эмоций, и я растворилась в них. Мне безумно нравилась эта борьба, в висках стучало, охота возбуждала. Кровь неслась по венам быстрее, согревая изнутри. Инстинкты вышли на первый план. Я думала, видела, действовала как зверь, а не как человек.

Взвыла от боли, когда один из барсов вцепился в мой бок зубами. Пока пыталась его сбросить, другая кошка распорола мой живот когтями. Хвостатые твари пытались свалить меня на землю, придавить и разорвать на части. Ощутила злобу, ненависть, желание поскорее разобраться с врагом. Эти эмоции придали мне невероятную силу, я будто озверела, во мне все меньше оставалось от человека. Не собиралась умирать, поэтому нащупала внутри себя гармонию со своей второй сущностью. У нас со зверем была одна цель – выжить. Стоило найти общую точку соприкосновения, и я обрела могущество. Резко повалилась на бок, придавив своим весом хвостатого врага. Перекатилась и вскочила на лапы, вцепившись в глотку другой кошке. Мои действия были хладнокровными, четкими, ясными. В душе не было ни сожаления, ни страха, ни тревог. Тишина и спокойствие, холодный расчет. Когда вся стая барсов была уничтожена, я приступила к трапезе, чувствуя невероятное насыщение и удовлетворение. Рвала на части добычу. Приглушенно зарычала, когда почуяла рядом Одди. Таким образом, предупредила его, чтобы он не приближался ко мне. Это моя добыча! Ни с кем не собиралась делиться. Раны на моем теле мгновенно затянулись, больше не доставляли дискомфорта. Уже не испытывала отторжения к происходящему, потому что на миг приняла себя такой, какая я есть. Вот только наевшись досыта, расслабившись, вдруг накатила волна отвращения к себе. В тот же миг потеряла внутреннюю гармонию. На меня обрушились эмоции с такой силой, что чуть не задохнулась. Приняла человеческий облик, обняла себя трясущимися руками и разрыдалась, не в силах справиться с реальностью.

– Я – чудовище, – причитала, всхлипывая и шмыгая носом.

Смотрела на разорванные части животных и еле переборола приступ тошноты.

– Я не хочу так жить… – замотала головой, мечтала сбежать от себя.

Не смогу так. Не желаю быть зверем. Во время охоты я как никогда ощущала себя волком. Это пугало. Чьи-то теплые ладони легли мне на плечи. Почувствовала тяжелое дыхание над ухом, и мурашки пробежали по телу. Воздух вмиг стал осязаемым, тягучим и обволакивающим.

– Ты так прекрасна, – шепот, лишающий воли.

У меня вмиг все мысли улетучились из головы.

– Полюби себя такой, какая ты есть, не сопротивляйся. Я видел твой взгляд во время охоты, ты нашла равновесие, но потеряла его, когда не захотела мириться с реальностью.

Я развернулась, чтобы посмотреть в глаза Одди. Протянула руку, намереваясь содрать с его лица маску, чтобы прикоснуться к его щеке ладонью, но вожак перехватил мою руку, не позволил этого сделать.

– Я хочу видеть тебя, – выдохнула, снова попытавшись сорвать ткань.

В глазах вожака отразилась стужа.

– Нет! – рявкнул он на меня, схватив за вторую руку.

В его взгляде клубилась ярость.

Мне вдруг стало любопытно, а смогу ли я побороть вожака без Мэл? Есть ли у меня шанс одолеть его без поддержки чудовища? Как только Одди отпустил мои руки, я схватила его меч и выставила оружие перед собой.

– Что ты творишь? – тяжело вздохнув, спросил вожак.

– Если выиграю, то ты покажешь мне свое лицо, – заявила, готовясь к атаке.

– Каковы правила? – вскинул он брови.

Заметила довольный блеск в его глазах. Больше, чем уверена, что в тот момент Одди улыбался. Мама мне рассказывала, что подобные игры очень сильно волновали кровь оборотней. Они любили состязаться, бороться, охотиться.

– Бой на мечах до первого ранения, а потом бой в иной ипостаси до того момента, пока один из нас не схватит за горло другого. Согласен? – бросила ему вызов.

Вожак покачал головой и усмехнулся.

– Что получу я в случае победы? – поинтересовался Одди, отстегнув с пояса второй меч, готовясь отражать мои атаки.

– А что бы тебе хотелось? – хитро прищурилась.

– Если победу одержу я, ты присягнешь мне на верность и станешь членом моей стаи, – ошарашил меня Одди.

Честно признаться, я думала, что он попросит иное. Актазар наверняка бы выбрал приз в виде ночи со мной.

– Что тебе это даст? – насторожилась я.

– Если ты добровольно признаешь меня своим вожаком, то наши судьбы будут скреплены клятвой.

– И? – вскинула брови. – Я не знаю ничего о ваших законах, – напомнила ему.

– Я смогу подчинить тебя своей воле, как Актазара и Хэри. Ты уже не сможешь сопротивляться моим приказам. При необходимости, у меня получится остановить тебя.

– Что-то мне подсказывает, что есть минусы такой связи. Недаром же волчицам не обязательно присягать на верность вожакам, – насторожилась я, вспомнив слова Актазара о том, что девушки это делают редко.

– Присягнув мне на верность, ты окажешься полностью в моей власти. Я буду решать, где тебе жить и с кем, если отдам приказ не покидать стаю, ты не сможешь убежать. Другие альфы уже не смогут забрать тебя к себе в стаю, так как клятва не позволит тебе уйти от меня, по волчьим законам ты будешь принадлежать мне. Волчицы вольны выбирать себе вожака сами, они не присягают мужчинам на верность, могут по желанию сменить стаю. Разрешено рожать волчат от разных самцов, если этого захочет волчица. Став членом моей стаи, я буду заботиться о твоей безопасности. Своих волков я оберегаю и защищаю. А самое главное – Эйнар не сможет тебя наказать, так как лишь я буду решать твою дальнейшую участь.

Я нахмурилась и поморщилась. Меня разрывали противоречивые эмоции. Оказаться в полной власти вожака мне совершенно не хотелось. Я все еще надеялась найти способ стать простым человеком и убежать домой. Если дам клятву, то Одди запретит мне покидать стаю. С другой стороны, если он сможет остановить меня, как тогда Актазара и Хэри, значит, не позволит мне натворить глупостей. Однако из-за этой клятвы я лишусь свободы. Вдруг что-то пойдет не так, а я не смогу сбежать от него. Как же сложно.

– Так ты согласна на такие условия? Или не будет поединка? – усмехнулся вожак, прожигая меня тяжелым взглядом.

– Хорошо, я согласна, – кивнула.

– Уверенна? – прищурился Одди.

– Я же уже говорила, что хочу быть с тобой, – ответила с раздражением.

Он вообще меня слышит? Уже несколько раз призналась ему в своих чувствах, а в ответ лишь недоверие и тишина.

– Чтобы быть со мной, нужно принять себя такой, какая ты есть. А ты мечтаешь о человеческой жизни. Людям нет места в стае. Я могу быть только с волчицей. Человеку рядом со мной опасно. Ты говоришь, что любишь меня, но при этом постоянно заявляешь о том, что намерена вернуться к матери. Определись уже, что ты желаешь на самом деле, – строго сказал вожак.

Я тяжело вздохнула. Он прав. Я снова противоречила сама себе, запуталась в своих желаниях. Одди обрушил на меня первый удар. Я успела увернуться. Сосредоточилась, двигалась так, как учил меня отец. Отбивала атаки вожака. Ночную тишину нарушало лязганье металла. Мы кружились по поляне, перепрыгивая через туши убитых животных.

– Удивлен, – усмехнулся оборотень. – Откуда девчонка знает навыки ведения боя?

– Отец научил, – запыхавшись, ответила я, отскочив от очередного удара.

– У нас в стае все женщины умеют сражаться, каждая может постоять за себя. Я невольно зауважал человека, который тебя вырастил. В стае слабаков не любят. Это здорово, что ты умеешь обращаться с оружием, – похвалил Одди, а я невольно улыбнулась.

– Давно не практиковалась, – призналась я.

Внимательно следила за его движениями, чтобы не пропустить удар.

– Думаешь, тебе хватит сил справиться с воином, который с детства сражается? – веселился Одди.

Разозлившись, ощутила всплеск силы. Вожак был прав. Негативные эмоции усиливали звериную сущность. Хорошо, что Мэл уснула на время, иначе она бы снова спутала мои мысли. Без нее гораздо проще контролировать свою звериную сущность. Я иначе воспринимала мир вокруг себя.

– Я полагаюсь на удачу, – вскрикнула, отбив удар.

Я выдохлась, а вот Одди казался спокойным и не уставшим. Он применил ко мне прием, который я никогда раньше не видела. Мой меч улетел в сторону. Вожак резко припечатал меня к корявому стволу дерева и приставил острие своего меча к моей шее, но не ранил, пощадил.

– Одной удачи недостаточно, – ледяным тоном сказал он, буравя меня взглядом. – Нужны постоянные тренировки, чтобы одолеть сильного врага в бою.

Я судорожно сглотнула и поморщилась. Холодная сталь неприятно царапала нежную кожу. Одди швырнул свой меч в сторону, придавил меня к дереву своим телом, обездвижил. У меня сердце зашлось в бешеном ритме, но не от страха. Такая близость будоражила кровь, кружила голову. Вожак прижался своим лбом к моему лбу, пронзая взглядом. В его глазах плескалась страсть и огонь. Невольно у меня внутренности стянулись в узел. Подушечкой большого пальца Одди провел по моим приоткрытым губам. Уверена, если бы не маска на его лице, он бы меня поцеловал. У меня в висках стучало, до одурения хотела ощутить губы вожака на своих губах. Какая-то неведомая мне сила, тянула к нему.

– Остался еще один поединок, и ты будешь принадлежать мне по волчьим законам, – выдохнул он, заскользив костяшками пальцев по моей шее, спускаясь ниже.

Я прикрыла веки от удовольствия, а когда распахнула глаза, передо мной уже стоял белоснежный волк. Еле успела увернуться от когтистой лапы. В прыжке сменила ипостась и приземлилась на четыре лапы. Дикое рычание вожака заставило мое сердце замереть от волнения. Постаралась сосредоточиться, откинув тяжелые мысли в сторону. Мы начали поединок, где не было места ничему человеческому. Жестокий, кровожадный бой, в котором мы не щадили друг друга. Я полностью положилась на внутренние инстинкты, отключила рассудок, позволила внутренней силе править. Без Мэл все было иначе. Я была практически собой, за тем лишь малым исключением, что обрела внутреннюю поддержку, видела, слышала и осязала все иначе, не так, как люди. Такая схватка возбуждала, дарила невероятные эмоции, меня уносило в водовороте различных чувств. Даже когда острые зубы Одди впивались в мое тело, я практически не акцентировала на этом внимания. Все, чего я хотела – победить! Когда Одди уже практически прижал меня к земле, я дернулась, смогла сбросить его с себя. Перекатилась по траве и вскочила на лапы. Увернулась от его атаки. Мы кубарем покатились по земле. В какой-то момент мне удалось вцепиться зубами ему в глотку. Я приглушенно зарычала, а вожак смиренно притих, признав свое поражение. У меня все внутри ликовало. Я смогла одолеть его! Без Мэл! Смогла! Значит, у нас есть шанс связать свои жизни друг с другом. И волчат смогу подарить ему нормальных. О чем я вообще думаю?

В глазах резко потемнело, в ушах зашумело. Я разжала челюсти, освободив Одди. Покачиваясь, отошла от него и рухнула на землю, тяжело дыша. Так жаждала победы, что не обратила внимания на многочисленные ранения. На моем теле живого места не было, шерсть окрасилась в алый цвет. Изо всех сил боролась, чтобы не потерять сознание. Сменила ипостась и застонала от боли. Раны кровоточили, несколько ребер было сломано. Приподняла голову, посмотрела на Одди. Он лежал в нескольких метрах от меня, и тоже тяжело дышал. Его одежда перепачкалась кровью. Вот только я нанесла ему значительно меньше увечий, чем он мне. Вожак силен, в этом не было сомнений. Победила я каким-то чудом. Но ведь смогла одолеть! Лишь эта мысль грела душу. Теперь понимала, что во время поединка, оборотни действительно не умеют поддаваться друг другу, они сражаются в полную силу. Кровожадность этих существ пугала меня.

– Ты как? – нарушил тишину Одди, поднявшись с земли.

Я же не могла пошевелиться, смотрела на звезды, ждала, когда регенерация затянет все раны, когда срастутся поломанные кости. Ничего не ответила, у меня не осталось сил на разговоры.

– У нас ничья, – довольно проговорил вожак, держась за распоротый бок. – Этот бой выиграла ты.

Может, Одди тоже считал, что без Мэл мне не удастся его одолеть? Выходит, что я и без нее на многое способна. Она лишь зло, от которого нужно поскорее избавиться.

– Проклятье! – воскликнул вожак, осматривая меня.

В его глазах отразилась тревога.

– Я не специально, – виноватым тоном прошептал он, гладя меня по голове.

Я устало прикрыла веки. Нет, такая жизнь точно не для меня. Если вернусь к людям, придется выйти замуж за милорда. Передернуло от этих мыслей. И такой жизни не хочу. Где же мое место?

С диким рычанием Одди поднял меня на руки и, покачиваясь, понес в сторону дома. Я висела на его руках, как тряпичная кукла. Не ощущала своего тела. Пришло осознание того, что я зря затеяла этот бой. Вот только разумные мысли, почему-то появляются с опозданием. Старалась не обращать внимания на боль в каждой клеточке.

– Ты что с ней сделал?! – воскликнул Актазар, выскочив к нам навстречу.

Он вырвал меня из рук Одди и прижал к себе.

– Да чтоб тебя! У нее же все тело в отпечатках твоих зубов.

Вожак, зажимая рану в своем боку, прислонился спиной к стене деревянного дома.

– У нас был настоящий поединок. Она одержала победу, – заявил Одди.

Актазар побледнел, в его глазах отразилась злость. У меня веки налились свинцом, как не сопротивлялась, глаза все же закрылись. Однако сознание не покинуло меня.

– Хотел проверить, на что способна девчонка без второго эго? – ледяным тоном проговорил Актазар. – Ты же ее чуть не убил!

– Она гораздо выносливее, чем тебе кажется, – хмыкнул Одди. – Лисса, очень сильна. Если она перестанет сопротивляться, обретет внутреннюю гармонию с собой, то станет могущественной самкой. Моя родная мать была такой же сильной. Такая волчица способна подарить стае новых вожаков.

– Она моя! – зарычал Актазар, тяжело задышав.

Его пальцы непроизвольно сильнее впились в мое тело.

– Я первый мужчина в ее жизни, таковым и останусь, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Оборотни думали, что я без сознания, но ошиблись, я все прекрасно слышала, просто не могла разлепить веки и пошевелиться.

– Это решать не тебе, брат. Забыл, что волчицы выбирают себе пару? Когда вернемся домой, Лисса в присутствие стаи огласит имя своего волка, – заявил Одди.

– Если она носит под сердцем моего волчонка, то выбирать ей не придется. Она останется со мной. К тому же, если отец узнает о том, что она убила Рейна, скорее всего, никто из нас не получит Лиссу. Эйнар посадит ее на цепь и отдаст тому волку, от которого чаще всего в стае рождаются девочки. Нам с тобой не одолеть отца, – вздохнул Актазар.

– Отец не узнает о том, что произошло. Скажем, что Рейн погиб в ловушке Серафима, – спокойно ответил Одди. – Даже если она носит твоего волчонка под сердцем – это ничего не меняет. Выбор все равно будет за ней. Ты к ней не чувствуешь того притяжения, которое ощущаю я. Она моя истинная – я в этом уверен. Поэтому у меня нет никакого желания ни с кем ее делить.

– Истинные пары создаются очень редко, – хмыкнул Актазар. – Это нашему отцу повезло встретить такую особенную волчицу.

– Эйнар был прав. Такая зависимость – это огромная слабость. Ведь невольно начинаешь испытывать удушающее чувство страха за свою избранную, – вздохнул Одди.

– Даже если она твоя истинная пара, я тебе ее не отдам, – зарычал Актазар, сильнее прижав меня к себе. – Мне нравится эта девчонка. Мы с ней одного вида. И пусть я не чувствую к ней ярких эмоций, все равно рядом с ней мне комфортно и хорошо. А когда она добровольно отвечала на мои ласки, я чуть не умер от восторга. С человеческими женщинами не получал такого удовольствия, как от близости с волчицей.

– Лучше заткнись, Актазар, иначе порву тебя на части, – разозлился Одди.

Мне кажется, я улавливала жгучую ревность, исходящую от вожака.

– Знал бы ты, какая Лисса нежная, как красиво заливаются ее щеки румянцем, когда она смущается. Такая хрупкая и беззащитная, она даже не осознает, насколько сильна, какую власть может иметь над волками. Мне хочется защищать ее, оберегать. Вновь сминать ее сладкие губы, ловить тихие стоны… Нет, брат, я тебе не отдам ее, – цокнул языком Актазар. – И мне плевать, что ты не хочешь делить ее со мной.

– В этом вся сущность полукровок, – злобно проговорил вожак. – Тебе плевать на желания других. Таким же был и Маркус. Что будешь делать, если Лисса тебя не выберет? Насильно утащишь ее в пещеру и прикуешь к себе цепью? Ты хоть поинтересовался, чего хочет девушка? Не желаешь мне ее отдавать… Говоришь так, будто она твоя добыча. Лисса свободна, и только ей решать с кем жить. К тому же, девчонка мечтает вновь стать человеком. А это значит, что мы с тобой ей не нужны.

– Человеком? – удивился полукровка. – Ну уж нет. Этого я не допущу. Да это и невозможно. И прекрати меня сравнивать с этим безумным волком!

– Уверен? Серафим создал какое-то зелье, которое способно на время заглушать звериную сущность. Если Лисса будет всю жизнь принимать эту отраву, то сможет спокойно обитать среди людей. Если маме удастся повторить рецепт, то девчонка вернется домой.

– Я не позволю! Попрошу маму создать зелье, которое уничтожит Мэл, и предупрежу, чтобы она не давала Лиссе рецепт, – задумчиво проговорил Актазар.

– Опять думаешь только о себе. Полукровка, – выплюнул Одди. – Если мама найдет рецепт, то я поделюсь с Лиссой информацией. У этой девушки будет выбор: остаться с волками или вернуться к людям.

– И ты отпустишь свою истинную? Ты видел, как ломало отца, когда Аврора обиделась и ушла в стаю Николауса? Да он без нее и дня протянуть не может, места себе не находит, звереет. Если Лисса действительно твоя пара, то ты подохнешь от тоски, – хмыкнул Актазар. – К чему такая жертва?

– Если она меня действительно любит, так, как это присуще оборотням, то не уйдет. Останется рядом по доброй воле, захочет родить волчат. Если же ее душу тянет к людям, мне ничего не останется, как отпустить. Я не стану принуждать ее, иначе она возненавидит волков. Мне этого не хочется.

У меня тепло разлилось по венам. Вот бы Одди захотел тоже стать человеком, мы ведь могли бы прожить обычную жизнь среди людей. Но он, скорее всего, не согласится.

– Что будем делать, если Мэл победит? – насторожился Актазар.

– Если Мэл победит, то мы вместе оторвем ей голову, – услышала я голос Хэри. – Вообще не понимаю, почему вы спорите из-за этой девчонки? В ней нет ничего особенного, но вы, словно сошли с ума. Мы же всегда мечтали быть свободными, не зависеть от самок. А тут появилась эта волчица, и вас, как подменили, готовы глотки друг другу перегрызть. Какой-то волк призывает Лиссу, возможно, она останется с ним, вы об этом не думали? – поинтересовался Хэри.

– Я ее никуда не отпущу, – рыкнул Актазар.

– Против зова крови ты бессилен. Лисса не успокоится, пока не отыщет этого волка, – вздохнул Хэри. – И отнеси уже девчонку в дом. Пусть восстановится после боя. Лучше бы не языком трепались, а сделали заживляющую мазь по рецепту мамы, чтобы у волчицы поскорее затянулись все раны.

– Ты не расскажешь правду отцу? – насторожился Актазар.

– Хотите, чтобы я солгал о смерти Рейна? – печально проговорил Хэри. – Я сделаю это ради вас. Потому что могу себе представить, что последует за правдой. Отец отдаст девчонку другому волку или же убьет, а вы, вызовите Эйнара на бой и проиграете. Он за подобную дерзость выгонит вас из стаи. Я не допущу подобного, поэтому буду молчать.

– Спасибо, брат, – обреченно выдохнул Одди.

– А ты, вожак, вообще лишился разума. Ты только оправился после серебряной ловушки, зачем ты сражался с Лиссой? Только зря силы потратил. А они нам нужны, чтобы добраться до дома, – буркнул Хэри.

– Отдохни, Одди, я присмотрю за Лиссой, – заявил Актазар и направился в дом.

Почувствовала, как меня осторожно уложили на одеяло. Я застонала, когда Актазар принялся стаскивать с меня вещи. Я попыталась перехватить его руку, остановить. Что он вообще себе позволяет?

– Шшшш… Расслабься. Что я там не видел? – цокнул он языком. – Надо снять с тебя вещи, чтобы промыть раны. Укус оборотней заживает дольше, чем колотые раны от меча, а все потому, что у нас яд на зубах. Завтра будешь, как новенькая, но надо организму немного помочь.

Я больше не сопротивлялась, расслабилась, позволила Актазару раздеть меня. Он осторожно обтирал мое тело мокрой тряпкой, вслух ругаясь на брата за то, что тот оставил столько отметин. Полукровка укрыл меня простыней, погладил по волосам.

– Отдыхай, тебе нужны силы. Если бы мы с тобой устроили поединок, боюсь, что я бы тебе еще больше ран нанес, – вздохнул он. – Жаль, что мы не умеем поддаваться во время боя.

Потом наступила тишина, я провалилась в сон. Видела свой дом, маму и отца, братьев. Я была счастлива, вот только что-то не давало покоя. Обернулась и увидела среди ветвей черные глаза. Оборотень смотрел на меня, прожигая взглядом.

– Одди! – выдохнула я, осознав, кто решил явиться в мою размеренную, тихую жизнь.

Хочу ли я этого? Нужна ли мне такая жизнь? Посмотрела на маму и папу, а потом снова перевела взгляд на волка. Сложный выбор…

– Я здесь, – тихий шепот, который вызвал у меня мурашки.

Ощутила, как кто-то легонько сжал мою руку. До меня дошло, что произнесла имя вожака вслух, а раз он ответил, значит, находился рядом. С трудом разлепила веки и нахмурилась от яркого света.

– Хочу пить, – прошептала осипшим голосом.

Вожак молча протянул мне фляжку с водой. Я сделала несколько жадных глотков. Взгляд зацепился за мои вещи. Они стопкой лежали на скамейке.

– Кто постирал мои вещи? – удивленно вскинула брови, недоверчиво покосившись на Одди.

– Я, – пожал он плечами. – Знаю, что у тебя нет сменной одежды, поэтому привел твои рубашку и штаны в надлежащий вид.

– Спасибо, – запинаясь, ответила и заглянула под простыню, которой была укрыта. У меня к щекам прилила краска. – Кто меня раздел? – прошептала еле слышно.

Как же неловко.

– Актазар, – ответил Одди, сжав кулаки до хруста.

Я до последнего надеялась, что мне это приснилось. Вожак отошел к окну и отвернулся, позволив мне спокойно одеться. Я быстро осмотрела себя. Ни царапины. Пока одевалась, постоянно косилась на широкую спину вожака.

– Как твои раны? Мама мне рассказывала, что укусы волчиц долго заживают, так как у самцов и самок разный яд, – спросила, устроившись на скамейке.

Одди осторожно обернулся, убедившись, что я одета, полностью развернулся.

– Почти все зажило, – без эмоций ответил он. – Ты как себя чувствуешь? – с беспокойством поинтересовался.

– У меня очень быстрая регенерация. Вчера ты меня ослабил, но я уже в норме, – пожала плечами.

– Полукровки – сильный вид. У вас с Актазаром много общего, поэтому он будет бороться за твое внимание, – сказал Одди, а я нахмурилась.

Зачем он мне это говорит?

– Ревнуешь? – с вызовом посмотрела в его глаза.

– Предупреждаю. Ты не знаешь моего брата так, как знаю его я. Иногда, чтобы получить желаемое, он готов пойти на все. Ты уже слышала про полукровку по имени Маркус. Он развязал войну, чтобы править людьми и оборотнями. Он так стремился к этой цели, что создал армию полукровок. Волчицы и человеческие женщины рожали ему мальчиков. Маркус убивал женщин, а сыновей воспитывал как воинов, ни один из них не знал, что Макрус их кровный отец. Если кто-то из его отпрысков хотел свергнуть вожака, он безжалостно убивал своих волчат. Маркус жертвовал своими детьми, чтобы получить желаемое. Так что полукровки порой очень опасны, они способны уничтожить все вокруг, чтобы урвать кусочек своего счастья.

– Буду иметь в виду, – сухо ответила я.

Интересно, Одди и обо мне такого мнения? Хотя он в чем-то прав. Я ведь тоже готова пойти на все, лишь бы заполучить рецепт зелья и снова стать человеком. Дверь с грохотом открылась, и на пороге возник Хэри. Тяжело дыша, он проговорил:

– Сюда идет большой отряд воинов, они ведут людей, закованных в цепи. Надо убираться. Нам не хватит сил для сражения.

– Считаешь, мы не сможем одолеть людей? – хмыкнул вожак.

– Людей-то мы одолеем. А вот тех, кто закован в цепи… Боюсь, что нет, – взволнованно сказал Хэри.

– Сегодня полнолуние? – подобрался Одди, в его глазах отразилась стужа.

– Да! Я был в разведке и подслушал разговоры воинов. С наступлением ночи, цепи с укушенных снимут. Я насчитал семьдесят пленников. Обезумевшие твари вырвутся на свободу. Голодные, злые… Разбредутся по всей территории.

– Зачем людям это нужно и откуда у них столько укушенных? – насторожился Одди.

– Отгадай, кто командует этим войском, – выплюнул Актазар, появившись в дверном проеме.

– Серафим? – выдохнула я, ощутив панику.

– Они каким-то образом вышли на наш след. Нужно убираться отсюда как можно скорее. Укушенные, как псы, будут преследовать нас всю ночь, гнать к ловушке, – заявил Актазар, бросив на меня тревожный взгляд. – Нам не одолеть столько оборотней. Укушенные в полнолуние очень сильные.

– Хватайте самое необходимое, нужно добраться до реки до наступления ночи. Вода скроет наш след, – отдал приказ вожак, а потом перевел взгляд на меня. – От меня ни на шаг не отходи. Уяснила? – строго спросил он, на что я лишь кивнула.