Второй шанс для сгоревшего феникса том 2

Глава 44

Кивнув выскочившему навстречу лакею, Ялис просквозил мимо, но на первой ступени лестницы все же задержался, оглянулся:

— Меня нет.

— Да, господин.

Я начала беспокоиться — воодушевление, все заметнее проступавшее на лице мужа, для меня означало одно: кот задумал очередную глупость, почти наверняка грандиозную.

Взбежав на этаж, он рванул в Огненные покои, на ту половину, где он ночевал с мальчишками, на ходу скинул сюртук, швырнув его просто на пол, зачем-то задернул штору, оставив приглушенный магический свет, и наконец раскрыл створки, за которыми скрывалось широкое ростовое зеркало.

Да что он делает⁈

Что бы такое поджечь, чтобы он обратил на меня внимание и нормально объяснился⁈ Откуда в глазах лихорадочный блеск азарта? Почему пальцы подрагивают? Еще и вместо улыбки оскал.

Ялис приложил ладонь к зеркалу, и я почувствовала успокаивающий и прохладный ручеек магии.

— Ты была права, Ари. Я залез в наш семейный архив и вычитал очень много познавательного. Зеркальники не просто отражают и усиливают, все интереснее.

И это все, что он собрался мне сказать⁈

Я хлопнула крылом, рассыпая брызги искорок.

— Не впечатляет, — фыркнул Ялис, продолжая вливать магию в зеркало.

Я захлопала крыльями сильнее. Обжигать кота я не собиралась, но хотела показать, насколько возмущена. Только как оказалось, именно злости он и добивался. Зеркало мигнуло, и отражение изменилось. Ялис как стоял, так и стоял, но теперь на его плече была видна я, огненная птица.

— Феникс… — Ялис завороженно уставился на меня. Азарт схлынул, остался чистый, какой-то даже мальчишеский восторг. С минуту он откровенно любовался мной.

Если вся его затея заключалась в том, чтобы увидеть меня в зеркале, то, наверное, я зря подозревала Ялиса в глупостях. Я распушила перья, повернулась одним боком, другим, вытянула шею, потом продемонстрировала свой огненный хвост. Я себе в зеркале тоже очень нравилась.

Ялис направил в зеркало еще больше магии, и вдруг на стекле стали проступать незнакомые мне руны и магические знаки. Я дернулась, хотела перелететь на стул, а потом добиться-таки объяснений, но не смогла. Ноги словно прилипли к плечу Ялиса.

— Ари, не волнуйся, я знаю, что делаю.

Ну так скажи!

— Клятва действует, навредить я тебе не могу.

При чем тут я⁈ Себе же может!

Поверх первого слоя рун лег второй, затем третий. Не знала, что можно вот так накладывать… Теперь вся зеркальная гладь была исписана, отчего наши отражения исказились, поплыли, размылись. Особенно мое стало расплываться, вытягиваться.

Не сразу поняла, что я сама тоже вытягиваюсь, следуя за отражением. Огненный феникс превратился в длинный, высотой в человеческий рост, язык пламени, а тот оформился в женский силуэт.

Разве такое возможно? До меня дошло, что именно происходит, и я испугалась так, как до сих пор никогда в жизни не боялась. Закон сохранения энергии верен хоть для электричества, хоть для магии. Если Ялис хочет вернуть мне тело, он должен заплатить… собой? Но я не хочу возвращаться ценой его жизни! Я снова дернулась, снова безрезультатно, а мое отражение между тем стало человеческим. Появившаяся в стекле девушка была мной и не мной одновременно: я, только гораздо красивее, глаза ярче и взгляд распахнутый, губы очерчены четче, черты лица изящнее. Это Ялис меня видит такой?

Да огня тебе в зад, идиот чертов! Ты почему на глазах зеленеешь? Не смей! Я не хочу выжить ценой твоей жизни, слышишь⁈ Жертвователь нашелся, так тебя и не так!

Мой мысленный вопль словно отразился в зеркале, слишком красивая девушка в нем дернулась, засверкала глазами, но, как и я, кажется, не могла пошевелиться.

А Ялис тем временем становился все зеленее и зеленее, даже с оттенком пепельной серости. Будто выгорал изнутри. Даже его синие глаза с солнышком вокруг зрачка заметно потускнели.

— Ари, солнышко, потерпи еще немного. — Он даже не говорил, а чуть слышно шептал помертвевшими губами.

«Потерпи»⁈ И не подумаю!

Я рванулась изо всех сил, отражение сделало то же самое, и мы обе, словно бабочки, выскочившие из сачка, метнулись в сторону, по дороге сшибая с ног этого самоотверженного идиота.

Отражения я больше не видела, да мне и неинтересно было, что оно там делает в своем зазеркалье. Я вцепилась в кота обеими… руками? Руками! Поволокла прочь от зеркала прямо по полу, шипя, как рассерженная змея. Или кошка. Или птичка — да все равно кто, могла бы — огнем бы на него плюнула! Два раза или даже три! Только бы согреть этот вылинявший до бесцветности и подозрительно холодный на ощупь полутруп!

— Совсем с ума сошел⁈ — Не знаю, в какой момент ко мне вернулся голос, но разоралась я от души. Еще и потрясла этого полумертвого полудурка за рубашку, да так, что он стукнулся бессильно повисшей головой о паркет.

— Арисоль… ты вернулась… я… я люблю… тебя…

— Ах, любишь, значит⁈ — Боги, я не была в такой ярости, даже когда в первый раз восстала из пепла. — Поэтому решил убиться об это чертово зеркало во имя любви⁈ Да я тебя сама сейчас прибью, идиот! Я тебя зачем от яда спасала? Чтобы ты тут же свел все мои усилия на нет⁈

— Ари… соль… я…

— Лучше молчи, — прорычала я, дотащив его наконец до кровати и прислонив к одной из массивных резных ножек спиной. — Иначе я за себя не ручаюсь. Отражатель, твою душу! Где ты вычитал такой способ воскрешать фениксов, а⁈

— Сам… догадался… Зеркальная магия, она…

— Ей-богу, сначала придушу, потом женюсь, — пообещала я. — Даже не надейся сдохнуть и таким образом сбежать от меня, понял⁈ А ну, закрой глаза!

— За… зачем⁈

— Затем! Быстро!

И, едва дождавшись, когда он покорно и бессильно опустил ресницы, я уселась на его бедра, наклонилась и впилась в губы поцелуем. Через который в Ялиса буквально хлынул тот огонь, что бушевал во мне все то время, пока я летала невидимой птицей, злилась на Бойда и смертельника, боялась за отравленного подлым ударом кота, летала над крышами и искала лечебницу, прощалась с жизнью и ярилась во время его зеркального подвига…

— Ари… соль… Арисоль! — Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем вполне живое, снова набравшее нормальный цвет и очень даже горячее мужское тело подо мной задергалось и начало с жаром отвечать на поцелуй.

А потом кое-кто и руки распустил. Ожившие. Да так шустро, что я даже не успела толком подумать: а заперли ли мы дверь в покои, вдруг кто войдет?

Впрочем, если и сунется, сам будет виноват. Пусть горит от стыда за нас, а мы будем гореть по другому поводу!