На следующие утро Виктория за завтраком уже была в амазонке и готова к прогулке.
Она задержалась в гостиной, беседуя с Лорейн. Их беседу прервал слуга, который передал ей от посыльного длинную, узкую картонную коробку, перевязанную белой лентой. В ней была одинокая белая роза и карточка:
«Роза из моего сада для босоногой девочки с веснушками.
Артур Крофт»
Невольно улыбнувшись, Виктория взяла розу и вдохнула её сладкий аромат. На душе стало так приятно и тепло. Этот скромный, не кричащий подарок сказал ей об А́ртуре намного больше, чем могли это сделать слова. И то, как он тепло вспомнил её босоногой девочкой вызвало в её душе трепет. Вдыхая нежный аромат цветка и вспоминая его светлые глаза, она почувствовала волнение в груди.
Вошёл дворецкий и прервал её задумчивость:
— Миледи, приехала графиня Шувалова.
— Спасибо, мистер Бейкон. Я уже иду. Пусть Мэри поставит этот цветок в мою комнату, пожалуйста, — Виктория передала слуге коробку с розой и вышла в холл.
— Виктория, дорогая, — графиня её расцеловала по русскому обычаю в обе щёки, — вы прекрасно сегодня выглядите.
— Благодарю, графиня. Я уже готова, — сказала Виктория, надевая чёрные лайковые перчатки.
На ней была амазонка с тёмно-зелёной юбкой и красным жакетом в стиле гусарского доломана с золотыми пуговицами и золотыми шнурами. На голове у неё красовалась маленькая шляпка с чёрной вуалью, прикрывавшей только глаза.
Они вышли на крыльцо, там уже стоял конюший, держа за повод Голдена, нетерпеливо перебиравшего ногами и раздувая ноздри. Капитан Дурбин держал под уздцы своего гнедого и серую в яблоках кобылку графини. Мужчина с неприкрытым восхищением посмотрел на Викторию и, приветствуя, поцеловал ей руку. Задержав её руку в своей, капитан нежно посмотрел снова в её глаза, и девушка заметила как его взгляд переменился, стал более страстным, словно он пытался заворожить её. К ним подошла графиня, прервав этот безмолвный диалог глазами. Капитан Дурбин помог сесть в седло графине Шуваловой, а когда повернулся к Виктории, то она уже была верхом на своём жеребце и поправляла юбку. Мужчина не заставил себяждать и, натянув поводья, сказал:
— У вас прекрасный жеребец, миссис Блэксмут. Редкий буланый окрас переливается как золото.
— Он и есть золото, — улыбнулась она. — Знакомьтесь, Андрей Александрович, — это Голден, — озорно добавила и погладила жеребца по шее.
Капитан улыбнулся ей в ответ, и они тронулись. Компания выехала в парк, и все наездники немного прибавили скорости своим коням. Виктория наслаждалась прогулкой этим тёплым осенним днём, последние дни ей так не хватало этого. Жёлтые, багряные и охристые листья уже опадали на землю, стелясь ярким покрывалом по дорожкам и газонам. Мягкие лучи осеннего солнца игриво светились во влажном воздухе светлыми полосами и отбрасывали блики на капельки росы, которые мерцали на листьях словно хрустальные бусины.
Виктория любила осень в солнечные дни. Была в ней какая-то грусть и мечтательность, наталкивающая на размышления. Она полной грудью вдохнула свежий. Прохладный воздух и подстегнула Голдена на быстрый галоп и оторовалась от своих спутников.
— Андрей Александрович, я немного замедлю шаг, — сказала графиня Шувалова, — а вы можете догнать миссис Блэксмут. Скачки галопом это не для меня, — улыбнулась она мужчине.
Капитан понимающе кивнул ей и пришпорил своего гнедого. Виктория через несколько минут оглянулась и увидела догоняющего её капитана. Когда они поравнялись, она прибавила ещё скорости и засмеялась. Её щеки зарумянились, глаза горели азартом. Дурбин ей не уступал и шёл с ней на ровне, он любовался тем, как ловко она управлялась со своим конём без удил и хлыста и как красиво держалась в седле. Он пришпорил своего жеребца, обогнал её и остановился, преградив ей дорогу. Виктория сбавила ход и резко остановилась перед капитаном, приподняв жеребца в свечу.
— Вы прекрасно держитесь в седле, миссис Блэксмут.
— Если бы не женское седло, вы бы меня ни за что не догнали, — ответила она, весело смеясь. — Где же графиня?
— Она сказала, что быстрые скачки не для неё.
Они перешли на шаг, направив лошадей по дорожке, по обе стороны которой росли старые дубы. Раскидистые кроны с ещё зелёными и буроватыми листьями смыкались над ней как свод, сквозь которые проникали солнечные лучи.
— Тогда мы должны вернуться за ней, — обеспокоилась Виктория тем, что они остались наедине.
— Или мы можем прогуляться здесь, — мужчина показал рукой в направлении небольшого пруда с плавающими лебедями, — и дождаться её, — он спешился и подошёл к Виктории, протянув к ней руки.
Она на мгновение задержала взгляд на мужчине и, приняв его предложение, спрыгнула с коня. Подхватив её, капитан немного задержал в своих крепких руках её тонкую талию. Конечно, Виктория заметила эту маленькую уловку мужчины, но не подала вида. Он был красив, высок, с сильными руками, и она замечала, как он на неё смотрит: нежно, с восхищением, а иногда горящим взглядом, словно хочет поцеловать. Но в сердце Виктории его невербальные сигналы никак не отзывались.
Взяв под уздцы своего коня, она подошла к пруду.
— Вы когда-нибудь были в России? — неожиданно спросил капитан Дурбин.
— Нет. Но моя матушка много рассказывала о своей Родине. Она всегда хотела обязательно нас с братом свозить туда. Но, к сожалению, она рано нас покинула, — Виктория с грустью посмотрела на серую воду, по серебрящейся глади которой медленно скользили пары лебедей и стайки уток.
— Я вам сочувствую, — Мужчина обошёл её и с нежностью посмотрел в её глаза через тонкую вуаль. — Вы единственная англичанка, с кем мне легко общаться, потому что вы не зажаты стереотипом о грубых и холодных русских.
Она улыбнулась капитану и вновь обратила взгляд на птиц.
— Да, у англичан есть такой недостаток, при этом они сами, зачастую закрыты и холодны, потому что привыкли скрывать свои чувства. Ведь показывать эмоции на людях — это дурной тон, — Виктория остановилась и снова повернулась к мужчине. — Хотя, это, наверное, характерно для высшего света в любой стране, ведь простые люди всегда более открыты и прямолинейны, вам так не кажется?
— Соглашусь с вами.
— Я не выношу всего этого лицемерия высшего света. Придумали правила, по которым нужно жить, хотя почти все их нарушают. Ведь, главное, чтобы никто не узнал. И даже за незначительный проступок, за нарушения правил, да просто за сплетни и слухи, которые иногда лживы, готовы разжечь костер или сделать человека изгоем[D8] общества. Прямо средневековье какое-то! — Виктория на мгновение задумалась и добавила: — Иногда, мне просто хочется сбежать подальше от всего этого и жить простой жизнью без светских приёмов, фальшивых улыбок и лести.
— Я тоже иногда мечтаю о тихом месте. Но на службе некогда думать об этом, особенно в море, — он улыбнулся, глядя ей в глаза. — Поэтому на суше радуюсь любому празднику.
Они остановились. Виктория с пониманием посмотрела на своего спутника.
— Но я отвлеклась от темы России. Вы знаете, я читаю русскую литературу и вспоминаю мамины рассказы, и я бы очень хотела побывать в России. Уверенна, что полюбила бы её.
Мужчина приблизился к ней и взял её руку в перчатке в свою.
— В вас чувствуется истинно русская душа, миссис Блэксмут, — проникновенно произнёс мужчина и поднёс её руку к своим губам, погладив большим пальцем тыльную сторону ладони.
— А вот и графиня, — сказала Виктория, глядя поверх мужского плеча на приближающуюся графиню Шувалову и обрадовавшись, что неловкий момент разрешился.
— Елена Ивановна, мы уже заскучали без вас, — капитан помог графине Шуваловой спешиться.
— Не за что не поверю вам, Андрей Александрович, что вы заскучали в такой прекрасной компании. И о чём вы тут секретничали?
— Мы говорили о России, — ответила Виктория.
— Миссис Блэксмут говорила, что столько хорошего слышала от своей матушки о России, что непременно хотела бы побывать там, — ответил капитан Дурбин.
— Вот как? Тогда вам обязательно нужно быть в моём салоне на русских вечерах в посольстве. На них мы приглашаем тех, кто интересуется русской музыкой, литературой и поэзией. Обстановка очень уютная и неофициальная. Вы обязательно должны быть с лордом и леди Чаттерлей.
— О-о, это так интересно, — заинтересовалась Виктория.
— Я пришлю вам приглашения.
Через три дня чета Чаттарлей и миссис Блэксмут получили приглашения в посольство.
— Виктория, что я буду там делать? Ведь я совсем не понимаю русский язык, я даже послушать не смогу, не то, что говорить, — искренне изумилась Лорейн.
— Но графиня сказала, что на этих вечерах бывают не только русские, а все, кто интересуется русской культурой, поэтому говорить будут и на английском, — успокоила её Виктория. — Чарли, а что ты думаешь?
— Я думаю, что нам с Лорейн нужно сходить из уважения к послу. В следующий раз ты сможешь уже посещать эти вечера и сама, если захочешь.
— Спасибо, Чарли, — сестра улыбнулась в ответ. — Ты помнишь, как наша матушка красиво пела русские романсы? У неё был изумительный голос.
— Она так же прекрасно играла на фортепиано. Ещё я помню, как ты пела вместе с ней.
— Тори, ты поёшь? — изумилась Лорейн.
— Это было давно. После смерти мамы папа меня просил петь русские песни. Но потом… — она отвернулась.
— Значит, сегодня у нас будет репетиция русского вечера, — решительно заявила Лорейн. — Я хочу, чтобы ты пела в посольстве. У тебя есть ноты?
— Нужно поискать, — нерешительно сказала Виктория.
— Тогда я жду тебя с нотами в гостиной, — сказала Лорейн, — а я пока дам несколько распоряжений по поводу сегодняшнего ужина. У нас сегодня гость, вы не забыли? — прощебетала графиня.
— Гость? — спросила Виктория.
— Да. Мистер Крофт. Ты забыла?
Виктория вздохнула, с улыбкой глядя на невестку, и пошла в свою комнату. Она открыла ящик комода, где лежали вещи матушки и стала их бережно перебирать. Здесь была папка с мамиными акварелями, тетради со стихами, ноты с русскими романсами, письма, которые мама писала Виктории, когда они с отцом были в отъезде. Открыв папку с акварелями, нарисованные маминой рукой, среди которых были портреты членов семьи. Она погладила пальцами портрет отца и с грустью окунулась в воспоминания. Перевернув лист, увидела и свой портрет в десятилетнем возрасте. На неё смотрела озорная девчушка в белом муслиновом платье с накрученными буклями, большими глазами, пухленькими розовыми губками и мелкими веснушками на носу. Виктория улыбнулась, она уже совсем забыла, как она выглядела в детстве. Видимо, в тот момент, когда матушка её запечатлела, она только вышла из комнаты, после того как её одели и причесали. Потому что, обычно к обеду её букли уже растрёпывались, ленты на волосах развязывались или вовсе терялись, а на белом платье были пятна от травы, речной глины и песка. Викторию поглотили тёплые воспоминания, и к горлу подступил предательский тугой ком. Глаза слегка заблестели, но она сдержалась и не расплакалась. Легкая нежная улыбка коснулась губ, когда она вспомнила, как мама пела русскую колыбельную. Закрыв папку с акварелями, девушка взяла ноты с русскими романсами, а остальное аккуратно сложила обратно и закрыла ящик. Собираясь выходить из комнаты, она остановилась у туалетного столика, где стояла в хрустальной вазе белая роза, присланная мистером Крофтом и, тронув её нежные лепестки кончиками пальцев, улыбнулась.
В гостиной Лорейн сначала проиграла несколько романсов Алябьева и Варламова.
— Вот эта музыка очень красивая, в ритме вальса, — сказала молодая графиня, перебирая клавиши тонкими пальчиками.
— Да, очень красивая. Это любимый мамин романс. Она часто его пела как колыбельную, — Виктория попыталась распеться. — Как же давно я не пела. Поиграй, а я вспомню слова, — сказала она и стала рядом с Лорейн, глядя в ноты.
Она спела «На заре ты её не буди…» первый раз неуверенно, немного сбиваясь. В гостиную вошёл Чарльз и, не отвлекая леди от пения и музицирования, сел на диван, закинув ногу на ногу.
— Давай ещё раз. Я готова, — улыбнулась Виктория подруге.
Она стала спиной к роялю и начала петь. Вспомнила как пела этот романс для папы, и звуки полились легко и непринуждённо. У Виктории был грудноймеццо-сопрано с приятным бархатным субтоном. Даже слуги в холле заслушались её пением.
Исполняя романс, Виктория краем глаза увидела, как в гостиную вошёл мистер Крофт. Он остановился в дверях и прислонился одним плечом к проёму, не отрывая глаз от поющей девушки.
Мужчина был удивлён и очарован пением, ему не хотелось вспугнуть этот момент. Лучи закатного солнца светили в окно за роялем и вокруг Виктории как будто сиял ареол. Он залюбовался тонкой фигурой в платье из тафты тёмно-медового цвета с гофрированными оборками кремового цвета. Её волосы были собраны в простую прическу так, что каштановые локоны рассыпались по спине и плечам, игривыми локонами.
Артур присел рядом с Чарльзом и тихо сказал:
— Не знал, что Виктория поёт.
Чарльз повернулся к другу, пожав его руку.
— Я и сам забыл, так давно она это делала последний раз, — задумчиво ответил граф Чаттерлей.
Романс закончился, и музыка смолкла.
— Тори, почему ты никогда раньше не пела? — с удивлением спросила Лорейн. — У тебя прекрасный голос.
Виктория смущённо опустила ресницы, а графиня повернулась в сторону мужчин.
— Мистер Крофт! — она встала из-за рояля и плывущей походкой направилась к ним. — Рада видеть вас! Артур вы слышали, как пела Виктория? Не правда ли, у неё прекрасный голос? — она с улыбкой заглянула в его глаза.
— Я ни слова не понял из этого романса, но голос меня восхитил. Надеюсь, миссис Блэксмут, вы переведёте мне текст этой изумительной песни, чтобы я понял, о чём так волнительно вы пели.
Чарльз улыбнулся и тайком переглянулся с Лорейн.
— Виктория, непременно спой эту песню на вечере у графини Шуваловой, — сказала графиня.
— Нет, Лорейн. Я не готова, — и остановила жестом возражения подруги. — Даже не настаивай.
— Графиня Шувалова пригласила нас на русский вечер в посольство, — обратилась графиня к Артуру, беря его под руку и уводя в столовую.
— Надо же. Как интересно, — изобразил удивление мистер Крофт.
Чарли подал локоть Виктории, и они направились за ними.
— Я чувствую, что мне будет там не комфортно. — продолжила Лорейн. — Я ведь ни слова не понимаю на русском языке.
— Графиня, у вас есть прекрасные переводчики.
— Вы правы, мистер Крофт. Наверное, мне не стоит переживать.
Они прошли в столовую, Артур сел рядом с Викторией, так распорядилась поставить приборы Лорейн. Она хотела, чтобы у них была возможность обменяться несколькими словами за ужином. Молодая графиня очень симпатизировала барону, и она замечала его взгляды, задерживающиеся на Виктории. Лорейн искренне верила, что этот мужчина будет прекрасной парой для её подруги.
— Благодарю вас за подарок, — обратилась Виктория к мистеру Крофту, расправляя салфетку на коленях. — В вашем саду растут красивые розы.
— Я был бы счастлив, если вы согласитесь осмотреть его, — с улыбкой ответил он. — Мне кажется, что хоть садовник у меня и хороший, но женского взгляда саду не хватает.
— Если честно, я в этом вопросе плохой помощник. Я совсем ничего не понимаю в ботанике и садах.
— В каких же вопросах стоит обратиться к вам за помощью?
— Из полезных в практическом применении знаний, наверное, только в вопросе покупки хорошего скакуна, управления хозяйством и вложением финансов. Этому меня научил мой отец.
Артур поднял бровь:
— У вас есть своё дело, миссис Блэксмут?
— Да, есть небольшое предприятие, занимающееся поставкам пушнины и драгоценных камней из России. Остальные мои знания, увы, применимы только в общеобразовательных целях.
— Ты себя недооцениваешь, Виктория, — вмешался в их беседу брат.
— Чарльз, ну скажи, кому в нашем обществе нужна женщина со знанием греческого языка, математики, истории и географии, если все двери в науке для неё закрыты? Я всё это изучала, потому что мне было очень интересно, и я благодарна батюшке, что он дал мне такую возможность. Наше общество признаёт образование для девушек в пансионах. Считается, что девица должна быть умна, но ровно настолько, чтобы с ней было приятно говорить в обществе и всё, не давая никакой возможности развиваться в науке и профессиях. Университеты, политика, наука для нас табу. И нам даже не дают возможности выбора. Женщины не могут быть юристами, врачами, инженерами, но при этом простые женщины трудятся на заводах и фабриках в тяжёлых условия, иногда даже гораздо больше мужчин. Это разве справедливо? — разгорячилась Виктория в своей тираде.
Все перестали есть и смотрели на неё с удивлением. Её щёки разрумянились, а глаза загорелись азартными искрами. А́ртура восхитила её горячность, с которой она заступалась за права женщин, и прогрессивные взгляды на образование девушек.
Заметив, что все внимательно на неё смотрят, Виктория в смущении опустила взгляд в тарелку.
— Простите мне мою эмоциональность. Не знаю, что на меня нашло.
— К сожалению, вы правы Виктория. Патриархальное общество недооценивает женский ум и способности. Ведь история, начиная с древних времён, подтверждает, что было немало умных, храбрых и успешных правительниц. Были даже те, что в битвах сражались наравне с мужчинами, — поддержал её Артур. — И в древней науке известны представительницы прекрасного пола. Я думаю, наше общество развивается и неизбежно придёт к тому, что, рано или поздно, даст женщинам равные права с мужчинами в вопросе образования и профессионального применения этих знаний. Возможно даже, право голосовать на выборах в парламент. Иначе… — он сделал паузу и продолжил, — произойдёт революция и воцарится матриархат.
Все засмеялись и напряжение от серьёзной темы, поднятой Викторией, спало. Затем они перешли на более непринуждённые темы.
— Вы что-то говорили про ваш сад, мистер Крофт? — спросила Лорейн.
— Да. Мне кажется, что ему не хватает женского взгляда, чтобы сделать его более современным и утончённым, — сказал он, поднося к губам бокал.
— И всё-таки, мы с Викторией могли бы посмотреть. Хоть она и отрицает свои способности в этом вопросе, но у неё очень хороший вкус. Мы могли бы втроём заехать к вам на чай, например, — предложила графиня.
— Я буду счастлив принять гостей в своём скромном холостяцком жилище, — улыбнулся он графине и повернулся к Чарльзу, — во вторник будет удобно?
— Да, пожалуй. Во вторник у меня дела только в первой половине дня, — поддержал Чарльз.
Артур посмотрел на Викторию, та равнодушно пожала плечами:
— Как скажете.
После ужина компания вернулась в гостиную. Лорейн села к роялю и стала проигрывать те же ноты с русскими романсами. Чарльз предложил А́ртуру партию в шахматы, а Виктория открыла книгу, но не могла сосредоточится. Всё время с интересом поглядывала на шахматную доску, угадывая следующий шаг соперников. Она не удержалась, подошла к брату и шепнула ему на ухо подсказку. Брат улыбнулся и сделал ход, который она подсказала. Артур посмотрел на Викторию и подумал, что многое отдал бы за то, чтобы она шептала на ухо ему.
— Тори, тут написаны рукой слова этого романса на английском, — восторженно сказала Лорейн. — Может, ты споёшь нам? Пожалуйста, я так хочу послушать, — графиня умоляюще посмотрела на подругу.
— Да, дорогая. Порадуй нас, — поддержал супругу граф Чаттерлей.
Виктория встретилась глазами с тёплым взглядом Артура, вздохнула и согласилась:
— Хорошо. Может быть, тогда, у мистера Крофта не будет повода упрекать меня в том, что я не владею ни одним истинно женским занятием, — иронично сказала и подошла к роялю.
Девушка склонилась к нотам, прочитала два раза текст перевода романса Варламова «На заре ты её не буди…», написанный маминой рукой прямо по нотам, и сказала:
— Давай попробуем. Но я не уверенна, что у меня хорошо получится. Так что, джентльмены, не обессудьте.
Лорейн заиграла вступление. Виктория начала петь. Мужчины оторвались от шахмат. Наблюдая за Викторией, А́ртур всё больше осознавал, что хочет заключить её в свои объятия и никогда не отпускать, чтобы она пела только ему, шептала на ухо только ему. Он слушал романс и представил её нежно спящей в его постели. На мгновение закрыл глаза и попытался откинуть эти мысли. Но снова посмотрев на неё, встретился с её взглядом и ему показалось, что Виктория тепло и нежно на него посмотрела. Совсем не так, как раньше, когда она выпускала свои шипы. А так, как в ту ночь на маскараде или в лесу, когда они не узнали друг друга. Когда Виктория закончила петь, улыбнувшись он обратился к Чарльзу:
— Извини, друг, но теперь я совсем не настроен на игру в шахматы.
— Понимаю, — приподняв брови, поддержал его лорд Чаттерлей.
Граф подошёл к леди.
— Брава, Виктория! Это было восхитительно, — сказал Чарльз, а Лорейн захлопала в ладоши. — Аккомпаниатору браво! — он поцеловал руку супруге. — Дорогая, проведаем Генри перед сном.
Лорейн понимающе посмотрела на мужа и, взяв его под руку, последовала за ним.
— Мы скоро вернёмся, не скучайте без нас, — проворковала графиня.
Виктория вздохнула и осталась у рояля, боясь сойти с места, как будто сделав шаг, она может провалиться в пропасть. Отвернувшись к тёмному окну, стала перебирать лежащие на рояле ноты, хватаясь за них, как тонущий за соломинки в воде. Она не могла себе самой объяснить эмоции, которые охватили её после взгляда мистера Крофта, именно поэтому и боялась. Почувствовав спиной, что Артур подошёл к ней, Виктория замерла и медленно повернулась. Не отрывая взгляд от её глаз, обрамлённых густыми черными ресницами, барон взял её руку, поднёс к губам и медленно поцеловал ладонь, затем запястье. У Виктории перехватило дыхание от прикосновения его мягких, тёплых губ к её коже. Нежные касания защекотали её, и мелкая дрожь пробежала по всему телу. Опустив руку вниз, он продолжал удерживать тонкие пальчики в своей тёплой ладони. Его взгляд завораживал Викторию, как тогда на маскараде, и она почувствовала сильное притяжение к мужчине. Их лица стали приближаться, и через мгновение их губы уже сомкнулись в поцелуе. Он осторожно провёл языком по её губе, и она разомкнула губы сильнее, ответив на откровенный, страстный поцелуй. У Виктории закружилась голова, внизу живота потеплело от волнения, и она почувствовала слабость в ногах. Артур обхватил её за талию, не давая ей упасть, а она положила руки ему на грудь и, тихонько отталкивая и прерывая поцелуй, слегка прикусила его губу. От этого Артур почувствовал неистовое возбуждение, ему хотелось наброситься на неё и целовать до исступленья, но он сдержался. Мужчина продолжал держать её взволнованную, трепещущую в своих руках и смотрел в глаза, в которых читал ответную страсть. Мгновение, и Виктория уже смущённо опустила ресницы, высвободившись из его рук. Крофт слегка отступил. Она повернулась к нему спиной и оперлась руками о рояль, как будто ища поддержки у него. Артур, посмотрев на её, подошёл на шаг ближе и взял каштановый локон. Он отпускал его медленно, скользя пальцами по всей длине до самого кончика.
— Ваше пение свело меня с ума, Виктория, — прервал молчание. — Теперь даже не знаю, усну ли я этой ночью.
Девушка повернулась к нему лицом. Барон мило улыбался уголками губ, что полностью обезоружило её. Виктория, словно испугавшись эмоций, охвативших её, тут же включила свою защитную реакцию и, не в силах удержаться, чтобы его не уколоть, сказала:
— А вы представьте, что вам пела маленькая «заноза с веснушками». Может быть, и желание пропадёт.
А́ртур усмехнулся.
— Это вряд ли, дорогая, — посмотрел в ей глаза с такой страстью, что Виктория задержала дыхание. — Ваш образ настолько яркий, что совсем вытеснил из моей памяти образ «маленькой занозы».
«Опять выпустила свои коготки. Что она делает? Мстит мне за свою слабость, что поддалась чувствам?» — подумал Артур с грустью. Больше всего ему хотелось сейчас заключить Викторию в свои объятия, вдыхать её нежный запах, целовать… всю… каждый дюйм бархатной кожи покрыть поцелуями. Мужчина еле сдержался, чтобы не прижать девушку сильнее к своему телу, чтобы почувствовать ещё более остро её близость.
В гостиную вошли лорд и леди Чаттерлей, отвлекая мужчину от откровенных мыслей. Артур повернулся к хозяевам дома:
— Я уговаривал Викторию спеть ещё хотя бы один романс.
— Не могу, мистер Крофт, мне нужно изучить слова и прорепетировать, — Виктория игриво посмотрела на барона. — Вы же не хотите быть разочарованным? — перевела взгляд на брата и Лорейн. — К тому же, я устала сегодня.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — поддержала подругу Лорейн. — Пойдём, дорогая, пусть мужчины посекретничают вдвоём. — До встречи, мистер Крофт!
— Доброй ночи, леди Чаттерлей, леди Виктория, — гость откланялся дамам, а Лорейн взяла подругу под руку и увела из гостиной.
Проводив женщин взглядом, Чарльз подошёл к бару и налил в стаканы виски. Протянул один стакан Артуру и сел в кресло напротив него.
— Артур, я давно тебя знаю. И хоть мы долгое время не виделись, я верю, я чувствую, что тебе можно доверять, — он сделал глоток и внимательно посмотрел другу в глаза.
— У меня самые серьёзные намерения, Чарли, — ответил Крофт, сразу поняв о чём хочет говорить Форсет. — Сегодня я окончательно убедился, что Виктория именно та женщина, которая сделает меня счастливым, и что я хочу сделать её такой же, — он задумался и отпил из стакана. — За годы службы я сделал несколько выгодных вложений и у меня сейчас приличный доход. Я привёл в порядок все семейные дела. Нужно обустроить ещё поместье, брат его немного запустил…
— А что она? Ты с ней говорил об этом? — прервал его Чарльз, давая понять, что ни это его сейчас интересует.
— Нет. Ещё слишком рано. Я чувствую, что её ко мне влечёт, но она как будто боится чего-то и каждый раз отталкивает, — Артур улыбнулся.
— Понимаю. Думаешь, я не заметил все эти ваши перепалки и странные взгляды? — Чарльз приподнял брови и весело заулыбался. — Виктория строптива с детства, ты знаешь. Но если она любит, то любит всей душой и сердцем, самоотверженно. Поверь, я её знаю, — он сделал паузу и пригубил скотч. Затем встал и подошёл к камину. — Сейчас, после её неудачного брака с ней будет ещё сложнее. Виктория была юна и сильно полюбила своего покойного мужа. Хотя мы с отцом и не одобряли её выбор, она сделала всё, чтобы мы приняли его. Но этот человек растоптал её любовь и сильно ранил, причинив много боли, — граф повернулся к Артуру. — Нужно будет приложить немало усилий, чтобы она снова доверилась, открылась чувствам и полюбила.
Артур посмотрел на друга мрачным взглядом. Слова Чарльза вызвали в его душе гнев. От одной мысли, что его нежной розе кто-то причинил боль, кровь в его венах закипала. Непреодолимое желание защитить её, охватило мужчину. Он сделает всё, чтобы залечить её раны.
— Если тебе это удастся, ты станешь самым счастливым. Так что удачи, друг! — граф положил свою ладонь А́ртуру на плечо. — Я на твоей стороне. Но запомни, — граф Чаттерлей сжал пальцы и, держа стакан в другой руке, пригрозил ему указательным пальцем. — Я люблю свою сестру и никому не позволю её больше обидеть. Ты даже не представляешь, что она пережила за год этого ужасного брака, — Чарли сжал челюсти.
— Я и сам убью любого, кто посмеет её обидеть, — сказал Артур, посмотрев в глаза другу.
— Я верю тебе, — Чарльз хлопнул его по плечу и пошел к бару. — Знаешь, я почему-то уверен, что она любит тебя с самого детства, но сама ещё не понимает этого, — Чарльз долил скотч в стаканы и засмеялся, а Артур улыбнулся ему в ответ.
Домой Артур ехал в раздумьях: «Что же этот человек сделал с тобой, моя девочка, моя нежная роза?» Он вдруг почувствовал острую потребность, защитить Викторию. Ему хотелось прижать её к себе и не отпускать. Укрыть от всех ненастий, чтобы она всегда была счастлива. В груди тоскливо защемило. А́ртур ощутил сильное желание всё время чувствовать присутствие Виктории рядом с собой, постоянно встречаться с её глазами, соприкасаться, вдыхать пьянящий аромат её кожи, волос. Каждое утро будить её в своей постели поцелуями и нежными ласками. Он понял, что прежде никогда ничего подобного не испытывал ни к одной женщине.
В его жизни за годы скитаний за границей, сколько их было, мимолётных, ни к чему не обязывающих связей, он никогда не считал. В силу специфики деятельности ему даже некогда было об этом думать. А́ртур относился к женщинам как к развлечению, а иногда даже как к работе, если того требовало задание. Но ни одна не вызывала в нём хоть чуточку похожих эмоций. Ни с одной женщиной у него не возникало желания засыпать в одной постели и, просыпаясь утром, видеть её рядом. Сейчас же он чувствовал жгучее желание ощущать близость Виктории постоянно, каждое утро, каждый день, видеть её, слышать её голос. В его ушах звучали слова Чарли: «Знаешь, я почему-то уверен, что она любит тебя с самого детства, но сама ещё не понимает этого».
По тому, как Виктория ответила на его поцелуй, Артур был уверен, что её влечёт к нему. Опытный мужчина не мог не заметить, как блестели в тот момент её глаза, как трепетало тело в его руках. По тому как Виктория отвечала на его поцелуй, он понял, что она очень страстная и чувственная. Ему очень хотелось раскрыть в ней эти черты, чтобы она перестала бояться своих эмоций и чувств к нему. Сначала Артур думал, что Виктория просто боится показаться слабой, потому что слишком горда и независима, но после разговора с Чарли окончательно понял, почему она боится подпускать его слишком близко.